17 заседание Верховного суда Северной Осетии по делу Кулаева

26 июля 2005 г.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Продолжаем рассмотрение уголовного дела в отношении Кулаева Нурпаши Абургкашевича, обвиняемого в совершении преступлений предусмотренных статьями 209 ч.2, 205 ч.3, 30 ч.3, 206 ч.3, 105 ч.2 пунктами: а, в, д, е, ж, з; 30 ч.3, 105 ч.2, пунктами: а, в, д, е, ж, з; 317, 223 ч.3 Уголовного кодекса Российской Федерации. Пожалуйста, секретарь, доложите о явке лиц, вызванных на судебное заседание.

 

Секретарь:

- На судебное заседание явились потерпевшие: Хубулова, Мидзиева, Семихова Г.А., Семихова Ю.И, Будаева, Дзестеллова, Кудзиева, Гуриева, Кусов, Дзгоев, Хубецова.  Потерпевшие  Кокаева, Гурдзиева, Савитская, Дзбоева, Канукова, Кокоева уехали на лечение.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Объявляется состав суда. Председательствующий Агузаров. Обвинение представлено в лице заместителя генерального прокурора РФ, государственного советника юстиции 1 класса Шепель Николая Ивановича, 1-го заместителя прокурора РСО-Алании, старшего советника юстиции Черчесова Аслана Владимировича, старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе, старшего советника юстиции Семисыновой Марии Степановны. Защитник подсудимого - адвокат Плиев. Секретарь судебного заседания Кохова.

-         Потерпевшая Бесолова, Бесолова. Пусть она сидит. У Вас есть отвод из состава суда?

Бесолова:

-         Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Хубулова, у Вас есть отвод из состава суда?

Хубулова:

-          Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-          Присаживайтесь, спасибо. Дзбоева?

Дзбоева:

-         Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Спасибо, присаживайтесь. Медзиева?

Медзиева:

-          Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Присаживайтесь. Симихова? Я правильно называю фамилию?

Семихова:

-         Семихова.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Семихова, спасибо, присаживайтесь. Семихова Г.А., Семихова Ю.И. у Вас есть отвод из состава суда, Вам сколько лет?

Семихова:

-         Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Присаживайтесь. Будаева, отвод из состава суда есть?

Будаева:

-         Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Присаживайтесь, спасибо. Дзестеллова, у Вас есть отвод из состава суда?

Дзестеллова:

-          Нету. 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Присаживайтесь. Кудзиева, у Вас есть отвод из состава суда?

Кудзиева:

-         Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-          Присаживайтесь. Гуриева, у Вас есть отвод из состава суда?

Гуриева:

-         Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Присаживайтесь. Кусов.

Кусов:

-          Нету.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-          Спасибо, присаживайтесь. Дзгоев.

Дзгоев:

-         Нету.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Спасибо, присаживайтесь. Хубецова.

Хубецова:

-         Нету.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Спасибо, присаживайтесь.

 

В соответствии со статьей 268 УПК разъясняю явившимся потерпевшим их права. Вы в праве знать о предъявленном обвиняемому обвинений, давать показания, отказываться свидетельствовать против самого себя и своих близких родственников, представлять доказательства, заявлять ходатайства, давать показания на родном языке, иметь представителя, знакомиться с процессуальными документами, получать копии постановлений, участвовать в судебном разбирательстве, в суде 1 и 2 инстанции, надзорной инстанции, выступать в судебных прениях, знакомиться с протоколом судебного заседания, приносить на него свои замечания, обжаловать приговор, постановление суда. Вы не в праве уклоняться от явки по вызову в суд, давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний, разглашать данные предварительного следствия.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Бесолова, Вам ясны Ваши права?

Бесолова:

-          Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Хубулова? Хубулова? Вставать надо, пожалуйста. Спасибо присаживайтесь. Дзбоева.

Дзбоева:

-          Да, да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-          Присаживайтесь. Мидзиева.

Мидзиева:

-          Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-          Спасибо, присаживайтесь. Семихова..

Семихова:

-          Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Спасибо, присаживайтесь. Будаева.

Будаева:

-         Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-          Спасибо, присаживайтесь. Дзестелова.

Дзестелова:

-          Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Спасибо, присаживайтесь. Кудзиева.

Кудзиева:

-         Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Спасибо, присаживайтесь. Гуриева.

Гуриева:

-          Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Спасибо, присаживайтесь. Кусов.

Кусов:

-          Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-          Присаживайтесь. Дзгоев.

Дзгоев:

-          Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Хубецова.

 

Хубецова:

-          Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-          Спасибо, присаживайтесь.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-   Что с Бесоловой? Тишина в зале. Приступаем к допросу потерпевших. Бесолова.

Бесолова:

-         Да.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Если она не сможет стоять, давайте мы ее сидя допросим. Сможет?  Давайте сидя. Единственное, микрофон, или тогда стул поставьте вперед, пусто она там сядет.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-   Пока она там присаживается можно я зайду? Значит, Бесолова Вера, она органами предварительного следствия не признавалась потерпевшей. Значит, погибла ее дочь, но признан муж погибший, потерпевший. Значит, сейчас она явилась в судебное заседание,  признать ее потерпевшей. Я считаю, что необходимо признать ее таковой и допросить в качестве потерпевшей в судебном заседании. Одновременно, значит, вот Кусов Асланбек, у него жена признана органами предварительного следствия потерпевшей, она не может явиться в судебное заседание, явился он – отец,  у него погибла дочь. Я полагаю, что следует его признать потерпевшим и допросить в качестве такового в судебном заседании. Я прошу об этом.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Подсудимый, ваше мнение?

Подсудимый:

-         Согласен.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-   Выслушав мнения сторон, суд постановил, признать Бесолову потерпевший по данному уголовному делу  и допросить ее  в качестве потерпевшей в судебном заседании. В отношении Кусова, подсудимый?

 

Подсудимый:

-   Да, я согласен.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-   Выслушав мнения сторон, суд постановил, признать Кусова потерпевшим по данному уголовному делу  и допросить его  в  судебном заседании.

Вам переводчик не нужен? Вы по-русски сможете говорить?

 

Кусов:

-         Зонын, зонын, уырыссагау зонын.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Фамилия, имя, отчество?

Бесолова:

-         Бесолова Вера Николаевна.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Число, месяц, год рождения?

 

Бесолова:

-         1933 года, 8 марта.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Место жительства?

 

Бесолова:

-         г. Беслан, ул. Маркова 23 кв. 28

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Вы работаете где-нибудь?

 

Бесолова:

-         Нет, я пенсионерка, инвалид II группы.

-          

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-   Вера Николаевна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказа дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду  подписку, сейчас бумагу дадут.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Вера Николаевна, Вера Николаевна, Вам не знаком подсудимый?

Бесолова:

-         Кто?

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Вот человек, который в клетке?

Бесолова:

-         Я же не вижу, я слепая.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А, вы не видите.

Бесолова:

-         Да.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Ну, я извиняюсь, я не знала.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Скажите, пожалуйста, кто у Вас находился в заложниках в школе         г. Беслана?

 

Бесолова:

-         У меня находилась моя дочь.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Дочь, Ваша. Кто она, назовите ее фамилию, имя, отчество.

Бесолова:

-   По мужа фамилии Гаппоева Наида Магамедшапиевна, а по моей фамилии Бесолова.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Гаппоева Наида Магамедшапиевна. Она пошла в школу, работала там?

Бесолова:

-         Она пошла в школу с детьми, двоих детей повела в школу, чтобы …

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Дети тоже были ее в заложниках?

Бесолова:

-         Да, дети тоже были.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Дочь погибла Ваша?

Бесолова:

-         Дочь погибла.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А внуки, что с внуками, были ранены?

Бесолова:

-   Раненые, тяжело раненые, маленький Алан семилетний, а другой тоже был в ногу, в левую, в ягодицу был.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Значит, один Алан семь лет, а другой мальчик как звать?

Бесолова:

-         Одиннадцать, Гаппоев Сослан.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Одиннадцать лет. Сослан, да? Тоже был ранен, да?

Бесолова:

-         Да, был.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Вера Николаевна, а дети с кем проживают сейчас?

Бесолова:

-   Дети сейчас проживают у меня. У меня старшая дочь со мной бывает, я одна осталась, которая погибла она меня опекала.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Вы вместе, одной семьей проживали с погибшей дочерью?

Бесолова:

-   Нет, она приходила за мной ухаживала, я была больная, инсульт у меня был, я вообще инвалид негодная никудашняя и вот теперь живут они, она их взяла на опекунство.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Это Ваша дочь другая?

Бесолова:

-         Старшая, да, малышей взяла и вот она их… У них там жить, дома у нее дом, совсем нету условий там.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Опекуном является Ваша старшая дочь, да?

Бесолова:

-         Да, да.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Понятно. У детей отец есть?

Бесолова:

-         Есть.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         С ним они не проживают?

Бесолова:

-         Нет.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Скажите, ну вот в этом году мальчики учились?

Бесолова:

-         Да.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Они в какой школе учились?

Бесолова:

-         Они когда с больницы приехали они со второй половины ходили в школу.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         В Беслане?

Бесолова:

-         Да, в Беслане.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         В какой школе учились?

Бесолова:

-         В шестой.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         В школе №6 г.Беслан, понятно. Нет вопросов у меня.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-   Скажите, пожалуйста, Вам что-нибудь известно об обстоятельствах, что в школе происходило?

 

Бесолова:

-   Нет, я туда не ходила, я дома была, я страдала, из балкона кричала, больше ничего. Не видела я ее больше, не видела.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         У потерпевших есть вопросы? Подсудимый?

Подсудимый:

-          Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Вы еще что-нибудь хотите сказать?

Бесолова:

-         Кто, я? Меня спрашиваете? Я же не вижу, поэтому я не ориентируюсь.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Да, Вас. Вы хотите сказать что-нибудь подсудимому?

Бесолова:

-         Я что хочу, вы меня признайте, меня никто не признает. У курицы тоже даже цыпленок бывает.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Вера Николаевна, суд признал Вас.

Бесолова:

-         У меня ребенок тоже, хоть она и взрослая.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Скажите, Вера Николаевна ваш зять признан по делу потерпевшим, почему в суд не явился?

 

Бесолова:

-         Я не знаю о нем ничего. Он со мной не общается месяца 4 уже, а сейчас совсем. Меня никто не посчитал ни местная администрация, не собес, никто меня не признавал, а я просто утешалась и до этих пор тоже сидела дома, извините меня.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Вера Николаевна, суд Вас признал потерпевшей. Вы потерпевшая по данному уголовному делу.

Бесолова:

-         Никто не уделяет мне внимания.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-   Присаживайтесь. Спросите ее, если она хочет уйти, она может уйти, если она хочет остаться, пусть останется. Хубулова, фамилия, имя, отчество?

 

Хубулова:

-         Хубулова Светлана Батразовна.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Число, месяц, год рождения?

Хубулова:

-         1975 года, 25 сентября.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Место жительства?

Хубулова:

-         г.Беслан, ул. Степная 55

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Место работы.

Хубулова:

-         "Исток".

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-   Светлана Батразовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказа дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду  подписку.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Светлана Батразовна, Вам знаком подсудимый?

Хубулова:

-         Нет.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Кто из членов Вашей семьи находился в заложниках?

Хубулова:

-         Я и двое детей.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Расскажите, при каких обстоятельствах Вы попали в заложники?

Хубулова:

-   Приехали мы в школу, стояли на линейке, как смотрю бежит женщина, кричит, бьет руками голову, терракт говорит, терракт кричит, я же говорит говорила, что два дня возле школы стоит подозрительная машина, но никто не обратил на меня внимание. Но я сначала не поняла что такое, когда уже увидела, что бегут с автоматами, стрельба, я схватила детей, со мной была родственница, я ей кричу: "Мадина, говорю, скорей хватай свою дочь и побежали". Вот так я забежала в толпу, куда нас загнали, загнали потом в спортзал и все три дня мы были там в спортзале.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Кто ваши дети, назовите.

-         Хубулова Альбина Владимировна, 12 лет

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Она училась в каком классе?

Хубулова:

-         В 6 перешла.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         И второй ребенок?

Хубулова:

-         Хубулова Виола Владимировна, 4 года.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Вы маленькую взяли с собой, да?

Хубулова:

-         Да.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-   Скажите, пожалуйста, как выглядели эти люди, вот которые захватили заложников?

Хубулова:

-         Кто с бородой был, кто бритый был.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         В какой одежде они были?

Хубулова:

-         Одни были в камуфляжной, другие в черной спортивной форме.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Скажите, а знаете вот жилеты таки у военных бывают в разгрузке, много-много карманов и там они начинены - и гранаты и патроны и еще что-то лежит, вот такие жилеты были?

 

Хубулова:

-         Я не обратила внимание.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Как были вооружены эти люди?

Хубулова:

-         Я видела у них были рюкзаки и автоматы у них в руках.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Рюкзаки. А что было в рюкзаках?

Хубулова:

-         Я не знаю, рюкзак был набитый.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Рюкзаки вы видели они несли или снимали на плечах?

Хубулова:

-         На плечах.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Скольких вы видели с рюкзаками?

Хубулова:

-         Двоих. Я видела в начале захвата, а потом они естественно сняли.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Но эти рюкзаки были полные, чем – то начинены?

Хубулова:

-         Полные были.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Какое оружие Вы видели у этих боевиков или террористов?

Хубулова:

-         Я видела автомат, они доставали и нож, на автомат прикладывали сверху.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Еще другое оружие видели?

Хубулова:

-   Потом на второй день ближе к вечеру вот этот Ходов, не знаю, что это за оружие было, но что-то такое огромное было, два конца было, не знаю что за оружие.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Огромное, это  что ствол большой или?

Хубулова:

-         Вот так вот он на плече держал его и два как бы ствола было.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Ну, вы знаете, есть вот оружие – гранатомет?

Хубулова:

-         Ну, может быть, я не знаю.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-   Скажите, как вели себя боевики в отношении заложников, там, в спортивном зале?

 

Хубулова:

-         Как вели, кричали на всех, не давали воду, агрессивные были.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А вот чтобы успокоить заложников они еще какие-либо действия производили, для устрашения?

 

Хубулова:

-         Все время стреляли, угрожали.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А стреляли куда?

Хубулова:

-         В потолок.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-   Скажите, вот вы находились в зале, вы видели когда был убит в зале первый заложник- мужчина?

 

Хубулова:

-         Нет, я не видела, у меня на руках была маленькая девочка, я в основном ею занималась у нее три дня истерика была, но в первый день, по-моему к вечеру, вот тогда видела, как одного убитого мужчину выносили, а так больше не видела.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Выносили из зала?

Хубулова:

-         Да.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А куда его понесли?

Хубулова:

-         В сторону коридора.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-   Скажите, пожалуйста, за это время пока вы были там, в заложниках, выводили мужчин группами из зала террористы?

 

Хубулова:

-   Выводили и мужчин и старшеклассников мальчиков, они заносили кто парты, какой-то сейф занесли, чтобы минировать.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А куда они их уводили потом?

Хубулова:

-         Я не знаю, но выходили они в сторону коридора.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Все ли заходили, те, кто был выведен из зала?

Хубулова:

-         Заходили, но я не обратила внимание на то, все зашли или нет, но заходили.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Скажите, пожалуйста, зал был заминирован в котором вы находились?

Хубулова:

-         Да.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Вы видели?

Хубулова:

-         Да.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Что это были за устройства, опишите их.

Хубулова:

-         Это были вроде маленьких чемоданчиков железных.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А еще какой формы были?

Хубулова:

-         Все, я больше никакие не видела.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А овальной формы были?

Хубулова:

-         Вот такой вот овальной формы.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Они, что лежали? Были подвешены эти устройства?

Хубулова:

-         Были подвешены.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Скажите, Вы видели женщин среди террористов?

Хубулова:

-         Видела, одну женщину в первый день.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Как она выглядела, в чем она была одета?

Хубулова:

-   Она была одета: кроссовки на ней были, снизу были спортивные штаны и сверху какое-то то черное платье или халат и на ней была вот повязка, только глаза было видно.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         У нее было какое-либо оружие в руках?

Хубулова:

-   У нее был пистолет в одной руке, а другой рукой она вот здесь что-то, то ли кнопка то ли, что рука у нее она постоянно была здесь.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А вы видели на ней пояс?

Хубулова:

-         Пояс я не видела, но что-то вот здесь выделялось.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-   Скажите, пожалуйста, вот когда произошел взрыв в спортивном зале, где находились Вы?

 

Хубулова:

-         Я находилась со стороны коридора, входная дверь в спортзал, где-то от нее 3 метра.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         В коридоре, да?

Хубулова:

-         Не в коридоре, а в спортзале, как заходишь - дверь и от этой двери где-то метра 3.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Отчего произошел взрыв, можете сказать?

Хубулова:

-         Я не знаю, но, скорее всего это…

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Что взорвалось?

Хубулова:

-         Я не знаю, что взорвалось, но взрыв я почувствовала, волной меня ударило справа. Там особо вот видимо больше начинены были большие как чемоданы, два стояли на стульях ближе к окнам и вот оттуда раздался взрыв.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Вы не теряли сознание после первого взрыва?

Хубулова:

-         Нет.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Второй последовал?

-         Да.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Через какое время второй был взрыв?

Хубулова:

-         Ну, может минута или две, это я не могу вспомнить.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Скажите, как Вам удалось спастись и выбраться из спортивного зала?

Хубулова:

-   После второго взрыва я, когда пришла в себя, дети, уже увидела, что они живы и смотрю прыгают люди в окна, но я не стала бежать, детям говорю, притворитесь как будто вы мертвые и громко особо не дышите. К тому времени у двери один из террористов был, бородатый и стал кричать, кто живой вылазтье из под обломков и идите ко мне. Я взяла детей подошла к нему он со мной заговорил по осетинский, показал мне на право - Ацæут урдæм, там ваши Кавказцы. Я побежала тогда в сторону столовой с детьми.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Значит, Вы находились еще и в столовой. А со столовой как выбрались?

 

Хубулова:

-   А со столовой уже спецназ к нам через окно залезли трое парней и вот так мы выбрались.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-   Вот когда вы находились в столовой Вы не видели так Кулаева среди террористов?

 

Хубулова:

-         Нет.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         А среди заложников чтобы он сидел, не видели?

Хубулова:

-         Нет.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-   Скажите, когда вы покидали спортивный зал, вы видели, что там крыша обвалилась, что там что-то начинало гореть?

 

Хубулова:

-         Горело, потолок упал на нас, обрушился мы под обломками были, и так вылезли с детьми. Вот так

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Скажите, вот тот террорист, который Вам сказал идти в столовую, вот вы говорите,  и Ходов, это оно и тоже лицо?

Хубулова:

-         Нет, это был совершенно другой.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Со столовой Вас спасли бойцы. Вы получили какие-либо ранения?

Хубулова:

-         Осколочные ранения.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Дети ваши?

Хубулова:

-         Тоже.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         В больнице находились?

Хубулова:

-         Да.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         Сейчас дети  школу посещают? Старший?

Хубулова:

-          Да, старший.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-         У меня вопросов нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Скажите, пожалуйста, брата Кулаева Вы видели? Характерная примета у него -  нет правой руки?

 

Хубулова:

-         Нет, такого не видела.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-   А что Вы можете сказать насчет количества боевиков, сколько вы видели в спортзале, сколько там постоянно находилось?

 

Хубулова:

-   Ну кого я заметила, скольких помню их было около 15, больше я не видела. Я особо и не старалась на них смотреть, я же говорю у меня ребенок 3 дня был в истерике, я только ею занималась.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-   А вот, сколько человек вас загоняло в спортзал, скольких возле школы вы видели боевиков?

 

Хубулова:

-         Я видела двоих – один был все время маску не снимал, такой высокий худощавого телосложения, на нем маска была военная такая, где глаза там была сетка, вот его я хорошо запомнила, он нас загонял.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Когда вас выводили, вас вместе с детьми вывели?

Хубулова:

-          Я передала детей, снизу тоже у окна был спецназовец и я спустила через окно ему детей, потом он вернулся и снял меня.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

-         Скажите пожалуйста 3 числа или 2 террористы на улице стреляли?

Хубулова:

-         Не видела, не заметила.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

-         А 3 числа, вот когда вас освобождали?

Хубулова:

-         Третьего к нам забежали два террориста в столовую и стали кричать, пусть кто-нибудь снимет красную блузку и чтоб кричали, что здесь свои, что здесь дети, чтоб не стреляли в вас.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

-         А что стреляли по школе?

Хубулова:

-         Стреляли в нас со стороны спорткомплекса.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

-         По школе?

Хубулова:

-         По школе, да вот, именно, когда мы были со стороны столовой.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

-         А вы не помните из чего стреляли?

Хубулова:

-         Точно могу сказать, что это был не автомат, но было что-то такое, что голова разрывалась у нас, я не знаю, что было, но не автомат.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

-         Взрывы, из тяжелого чего-то стреляли?

Хубулова:

-         Из тяжелого, но это не взрывы, стреляли прямо по потолку со стороны спорткомплекса.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

-   С момента захвата вы начали рассказывать о захвате и сказали, что какая-то женщина бежала там, кричала, что два дня стоит подозрительная машина?

Хубулова:

-         Да, оно мне, не мне а бежала  вот так, била голову руками и кричала по осетинский: Æз дам сын дзургæ кодтон, дыууæ боны уыцы машинæ, æмæ мæ ничи ницæмæ æрдарта и кричала теракт, теракт.

-          

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

-         А вы ее знаете?

Хубулова:

-         Нет, я ее не знаю, она была такая, чуть выше меня, худощавого телосложения у нее была короткая стрижка, обросшая, ну лет 45-48.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

-         Вы ее больше не видели?

Хубулова:

-         Нет, я ее больше не видела.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

-         В тот момент когда вас уже загнали в спортзал, что- нибудь говорили террористы о своих требованиях?

Хубулова:

-         Ну, требовали, Дзасохова требовали,  четверых - Зязикова, вывода войск, если не сделают так как мы хотим, все взлетим вместе с вами.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

-         Перепись не велась  детей в зале

-         Велась.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

-         А для чего, вы не знаете?

Хубулова:

-         Ну, как они кричали, якобы они говорят, что вас здесь только 350 человек Ходов стал смеяться, быстро говорит, фамилии называйте. Стали записывать тогда.

-         Не говорили террористы о том, что вначале будут отпускать детей до 7 лет?

-         Вначале этого я не слышала, но на второй день, когда после  Аушева стали выносить детей, я подошла к одному из террористов и говорю моего младшего ребенка, говорю, передайте, но он мне уже не разрешил, хватит говорит, вернись назад.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

-         А вот по поведению террористов, они как ждали переговоров?

Хубулова:

-         Ждали переговоров, я думаю, что ждали, потому, что они еще, уже был 3 день утром, они стали у женщин спрашивать фамилии, вот Ходов бегал и спрашивал фамилии, я у рядомсидящей спросила кое-как, особо они не разрешали разговаривать, я говорю почему они спрашивают фамилии, она мне говорит, что якобы какую-нибудь знатную фамилию, чтобы выйти на кого-то, потому что не выходят на связь, мне это ответила Будаева – она погибла.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

-         А отношение террористов из-за этого как-нибудь менялось?

Хубулова:

-         Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         У потерпевших есть вопросы?

Голос из зала:

-         Скажите пожалуйста, вот всем показывают фотографии террористов, ты опознала?

-         Я смогла опознать только Ходова.

Голос из зала:

-         Второго кто был на снимке, вы узнали?

Хубулова:

-         Нет, я не узнала.

Голос из зала:

-         Вы сказали, после второго взрыва Вы пролежали какое-то время в спортзале, когда вас стали выгонять в столовую, скажите горел спортзал?

Хубулова:

-         Нет не горел еще.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Подсудимый?

Подсудимый:

-         Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Светлана Батразовна, вы хотите спросить подсудимого?

Хубулова:

-          Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Спасибо присаживайтесь. Дзбоева. Фамилия, имя, отчество?

-         Дзбоева Жанна Владимировна.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Число, месяц, год рождения?

Дзбоева:

-         1960 года, 24 октября.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-         Место жительства?

-         г.Беслан, пер. Терский 5а

-         Место работы.

-         Не работаю.

-         Жанна Владимировна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказа дачи показаний. Пожалуйста, дайте судье  подписку.

-         Жанна Владимировна, Вам знаком подсудимый, ранее где-нибудь видели его?

-         Нет.

-         Вы находились в заложниках. Вы с дочерью, да?

-         Да.

-         Расскажите, как случилось, что вы оказались в заложниках, как вы пришли в школу, по поводу чего, пожалуйста.

-         Дочку отвела 1 сентября в школу к 9 часам, учительница позвонила и говорит к 9 часам.

-         В какой класс она ходит?

-         В третий. Ну, зашли, посидели в классе, потом пошли на линейку и через какое-то время началась какая-то стрельбы, сперва мы думали шары летят, оглянулись бегут в камуфляжной  форме. ну думали может омоновцы, потом они начали кричать захват и все ринулись в школу, хотели туда спрятаться. Когда к окнам подбежали, много нас было заставили в окна прыгать, разбивали стекла, когда уже туда через окна запрыгнули, там уже стояли шахидки, возле них большие мешки стояли, двух я видела, с пистолетами, закрыты лица, как обычно и много боевиков.

-         Где стояли?

-         Уже в коридоре.

-          Сколько было шахидок?

-         Двоих я видела, они стояли у стены и возле них были мешки. Потом по коридору уже погнали в спортзал. Мужчин прикладами били по спине, скорей, торопили, их было много уже боевиков.

-         Когда вас поместили в спортзал, много было людей там в спортзале?

-         Там открыли еще дверь с улицы в спортзал и оттуда уже заводили людей и уже с  коридора в спортзал.

-         Зал был полон?

-         Вот мы заходили уже был полный, уже садится даже негде было.

-         А что потом произошло?

-         Вот только рассаживались сразу убили мужчину, он был крупный, видимо они боялись, или что.

-         В вашем присутствии?

-         Да, я видела как они застрелили.

-         Вы знаете его фамилию?

-         Это уже потом я узнала, а так я не знала его.

-         Ну, и как его фамилия?

-         Бетрозов.

-         А сможете сказать, за что его убили?

-         А он детей успокаивал, ну дети же все кричат, все боялись, они говорят, ты, что самый умный здесь и застрелили его.

-         Кто из террористов его убил?

-         Не знаю, так я уже оглянулась его потащила по залу в один конец, потом уже заставили наших мужчин его обратно протащить, потом вытирали еще кровь.

-         Это в первый день?

-         Вот как только завели в зал.

-         Еще что, вот когда загнали всех заложников в зал, еще что они предприняли в спортивном зале?

-         Всех заставили сотовые телефоны выкинуть, камеры, фотоаппараты, потом шахидки прошлись по залу проверили, может кто-то оставил телефон. Две ходили, они еще говорили, не прячьте, а то вас убьют. Потом стали развешивать уже бомбы, через какое-то время, не сразу.

-         То есть минировали зал, да?

-         Да.

-         Ну, вот, что собой представляли эти бомбы, расскажите?

-         Одни были из металла, такие, небольшие, какая-то дырочка там была, другие в мешочках, скотчем замотанные были, на кольцах высели, от одного кольцо до другого и на земле стояли большие.

-         Вы какие кольца имеете в виду?

-         Баскетбольные.

-         Значит, с одного конца в другой конец были развешены?

-         Да.

-         Это вот над головами заложников?

-         Да, над головами.

-         А между рядами заложников были разложены?

-         Между рядами нет, но там был ряд, где не сидели, вот там лежали уже большие эти, не знаю, что. Потом мальчишек подняли старшеклассников, они разносили воду, взрослым не разрешали, только детям. Выпили воды и тогда уже сказали, вот все выпили воду, больше воды не будем давать, вы объявляете голодовку за свободу Чечни и чеченского народа.

-         Это в первый день?

-         Да, тогда же, в первый же день. Раза два разнесли воду и сказали, вы объявляете голодовку, не воды, не еды вам давать не будем. Ну, люди умудрялись когда в туалет разрешали. В первый же день они мужчин сразу подняли и увели, вернулись трое или четверо. Какой-то взрыв был там, стрельба и вот ребята которые вернулись, один из них с одним глазом, он возле нас сидел, он говорит, там живых больше нет, только мы говорит еще остались.

-         А другой глаз выбили ему?

-         Выбили ему глаз, он все это время лежал, он живой остался , я потом его видела, один глаз у него затекший и вот мы ему протирали кто чем мог.

-         А фамилию знаете его?

-         Не знаю, он армянин был.

-         Вот когда вывели они говорили что они делали там куда их вывели, для чего?

-         Ничего не говорили. Он говорит там что-то случилось, по-моему говорит штурмовали или что, мы говорит так и не поняли почему началась стрельба и  почему они расстреляли мужчин.

-         Вот этот парень, которому глаз выбили, он сказал, что мужчин расстреляли?

-         Да, он говорит, там живых уже нету. Потом еще вот этот как же его Бзиев тоже вернулся и тоже говорил, что там уже никого нету. Потом их еще уводили и обратно возвращались они. Один их террористов прочитал нам лекцию, мы не террористы, мы борцы за свободу чеченского народа, почему вы никогда не вышли на улицу и не защищали чеченский народ? В общем, такое все.

-         Ну, на второй день кто-либо приезжал к заложникам, приходил в зал?

-         Аушев зашел когда, все ждали с надеждой, нам сказали, сейчас говорит приедет Аушев, что хотите, то ему и говорите. Ну, он буквально на две минутки зашел в зал, на нем была, как ряса одета. Посмотрел на зал, вот так головой помахал, мы далеко сидели, не знаю, может он что-то и сказал и вышел. Ну, конечно мы сидели с надеждой, что сейчас что-то решиться,  директора тоже вызвали, она выходила туда. После того как он уехал, они стали намного жестче. Вообще не в туалет, никаких этих уже не разрешалось хождений.

-         Не разрешали даже в туалет ходить?

-         Нет уже все. Занесли ведра и вот туда.

-         Скажите, вы видели, чтобы в спортзале где-то в углах вскрывали пол?

-         Вскрывали, вскрывали, с двух сторон вскрывали, а что вскрывали не знаю, я в середине сидела.

-         А для чего это делалось, не знаете?

-         Не знаю.

-         Они вот, военрук Михайлов был, как сейчас помню, а других не помню они вскрывали полы.

-         Скажите, вы женщин видели?

-         Шахидок? Да, двоих.

-         Ну, вот вы сказали в самом начале видели?

-         В самом начале видела, потом они в зале тоже стояли какое-то время, два дня или сколько, потом их уже не было. Куда они делись не знаю.

-         Как были вооружены террористы?

-         Вооружены были, гранатометы на них весели, все с автоматами были.

-         Еше какое оружие было?

-         Не знаю, много оружия на них висело.

-         Вам доводилось выходить из зала в коридор?

-         В душевую.

-         Ну, это вы проходили через коридор?

-         Нет, вот как со спортзала, там сразу душевая.

-         Гранатометы видели, автоматы, а еще какое оружие, боеприпасы может быть видели, гранаты видели?

-         Видели, они висели.

-         Скажите, когда вы находились там, вот в первый день, второй день, слышна была стрельба, взрывы?

-         Да, слышны были.

-         А отчего происходили?

-         Не знаю, мы еще думали, куда они стреляют? Может перестрелка, мы не знаем

-         Расскажите, пожалуйста третий где вы были, когда произошел взрыв в спортивном зале первый, потом второй?

-         Сидела там, в зале с дочкой и с племянником. Дочка  с племянником на стол залезли, и в это время раздался взрыв. Дочка упала на меня я ее накрыла, племянник куда делся не знаю, живой остался. Взрывной волной его унесло. Мы не успели убежать с окна, слишком много людей бежало к окнам, все друг друга толкали и мы остались лежать до конца и все ждали вот сейчас наши в зал зайдут и все время чеченский голос кричал, ну, чеченский акцент, не знаю, лежите, а то вас убьют. Мы лежали. Потом они нам кричали, идите в подвал, я говорю в подвал не пойду. Потом через какое-то время уже сказали вставайте, а то будем убивать. Мы тогда встали, пошли, вот как девушка говорит Ходов он или кто с одной рукой раненой был, мы же фамилии не знали. Вот он тоже по осетинский чисто сказал, идите вот туда, там вам воду дадут в столовую. Я когда выходила из зала, там напротив класс был, вот там сидела директриса на стуле раненая, а вокруг нее вот так вот стояли боевики с опущенными головами, автоматы на них еще вот так и она по коленям била себя и кричала: этого не должно было случится! Я еще думаю, что она на них кричит, они ее сейчас убьют. А я думала нам тоже туда заходить, а они говорят, нет, в ту сторону. Когда мы шли по коридору, там у каждого окна и по коридору столько сидело, я не ожидала, что их так много. Потом там когда идешь в столовую, фойе, там тоже их было очень много у каждого окна, у каждой двери можно сказать. Зашли в столовую, в столовой было человек пять, одного ранило другой его поддерживал, они давали воду уже там. Потом мы сели все в углу, печки там были горячие. Мы становились на них когда убегалии я заметила. Уже стали стрелять с улицы, я так поняла, чтобы выбить решетку, когда решетку выбили, больше не стреляли уже. И вот тогда я схватила дочку и через окно убежала.

-         Вот вы сказали, что много было боевиков, а можете сказать сколько их было всего?

-         Когда мы сидели в спортзале, было человек 15. Они менялись, совсем молодые ребята, бородатые, были небритые совсем молодые, а когда я шла по коридору в фойе, я даже удивилась, что их так много.

-         Ну, примерно сколько их?

-         Я не считала. Много.

-         Потому, что они и в спортзале были с одной стороны сидели  с той и в эту сторону, куда мы выходили и уже вот этот Ходов, который по-осетински говорил, их человек четыре вот так сидели прямо. Там  коридорчик, как выйти туда. Вот он по осетинский, потом еще из-за угла кто-то по-осетински, но то лицо  вообще смазано, который тоже по осетинский сказал, куда идти.

-         Скажите, пожалуйста, как они вели себя по отношению к заложникам, если хотели успокоить?

-         Стреляли в потолок, на людей направляли, чтобы они садились и  молчали. Они прислушивались все время к чему-то.

-         На второй день уже воду не давали, а пищу давали?

-         Нет, не давали.

-         Вы получили ранения какие-нибудь?

-         Осколочные.

-         Девочка Ваша?

-         Тоже.

-         Еще желаете что-либо добавить?

-         Ничего.

-         У меня вопросов нет.

-         Скажите, пожалуйста, вот перед линейкой Вы говорили, что заходили в класс, в какой вы заходили класс?

-         У первоклашек отдельное здание.

-         Боевик, который Вас выводил из зала, в какую руку он был ранен?

-         Он не выводил, он просто сказал, туда идите, по-осетински.

-         Второго брата Кулаева Вы не видели?

-         Видела, без руки видела.

-         Ну, опишите его, чем он занимался.

-         Они были очень грубые все, там единственный был такой небритый, когда более жестокие выходили, он разрешал детям и водички попить, остальные все были очень наглые.

-         Ваше мнение насчет второго брата Кулаева. Наш подсудимый сейчас говорит, что его насильно туда загнали. Вот действия другого брата.

-         Ничего не могу сказать. Я видела вот, а вот что?

-         Оружие у него было?

-         Конечно, оружие у всех было. Без оружия там никто не ходил.

-         Когда вы находились в столовой, боевики вели стрельбу?

-         Да.

-         Сколько примерно их было?

-         Сколько там окон было, я же говорю человек пять, наверное. Один выходил, там какая-то дверца маленькая, все время говорил, женщина, ставьте детей в окна, чтобы они не стреляли.

-         А они в кого вели стрельбу?

-         Не знаю, на улицу стреляли. Мы же лежали, мы не видели куда.

-         Вот вы уточняли, что после того, как выбили решетку, стрельба снаружи прекратилась? Стреляли из-за решетки?

-         Я так думаю.

-         А вывел вас кто?

-         Мы сами убежали, а потом уже когда за угол забежали, нас спецназовцы в дом завели и после этого они начали спрашивать, где, что и после этого они туда в столовую.

-         Скажите, пожалуйста, с того момента как вас завели в спортзал, боевики стреляли в заложников?

-         Нет.

-         А гранаты в них бросали?

-         Нет. Они просто в воздух стреляли, не кидали.

-         А из гранатометов стреляли в заложников?

-         Нет.

-         Вы видели как решетку выбило, да?

-         Да, там был Цаголов и еще парень. Они оттащили ее.

-         А до этого как решетку выбило стрельба была?

-         Да, сильная была стрельба. Мы все кричали, чтобы не стреляли.

-         Массированный огонь был?

-         Да, сильный. Там вот школа рушилась, когда они стреляли. Стены.

-         По школе из чего стреляли из автоматов, из гранатометов?

-         Мы думали из танков стреляют. Это мы так думали.

-         Только из танков или в том числе из танков? Вот говорили, лежите, а то вас убьют, к чему это они говорили?

-         Не знаю.

-         Была опасность от чего-то?

-         Не знаю. Перестрелка же шла, и они говорили, не поднимайте головы, лежите.

-         И туда стреляли и оттуда?

-         Да.

-         Вот Вы сказали, как только Аушев ушел к Вам стали относится хуже?

-         Ну не сразу, мы же долго ждали, прошло часа три.

-         Я Вас правильно понял: когда ушел Аушев, то прошло часа три и после этого они стали звереть?

-         Да.

-         А чем вы это объясните?

-         Я не знаю.

-         По поводу требований, что Вы можете сказать?

-         Сначала были такие требования, чтобы с тюрем освободили их осужденных, потом на второй день они говорили, чтобы вывели войска, вот как только, говорит, начнут выводить войска, мы начнем освобождать детей. Убьем, говорит не мы вас, а они вас, это тоже было.

-         А что-нибудь слышали, что будут отпускать детей до 7 лет?

-         В первый день даже так пошло, что детей до 4 класса будут отпускать и делали списки, до 4 класса, спрашивали, а потом ничего, не отпускали.

-         Не отпустили?

-         Нет, никого не отпустили.

-         А кто говорил, кто просил списки собрать?

-         Они просили. Учителя ходили и писали.

-         А вот по поводу, сколько человек находилось в школе, вам что-нибудь говорили?

-         Да, они говорили, вы никому не нужны, средства массовой информации говорят, что вас здесь 300-350 человек, это специально делается, чтобы они штурмовали школу.

-         А третий день уже момент после взрыва вы еще сколько находились?

-         Долго, может мне кажется, что долго, но долго, потому, что нас искали и долго не находили, ну час, не меньше.

-          Пожар вы видели?

-         Не было пожара, я потом еще удивлялась, как сгорели там, мы когда выходили мы практически  по трупам выходили, просто искорежены были трупы и все, а обгоревших не было.

-         А живые были?

-         Были и раненые были. Я выходила там, как же его фамилия была, он певец у нас в Беслане. Вот так из-под обломков поднялся и говорит: Ай дам цы у цы? А потом выяснилось, что он погиб. Наверно был ранен или сгорел даже. Я выходила, дочку вела, глаза ей  закрывала, он был живой, мимо него проходили.

-         Еще момент, вот в столовой, Вы сказали, что боевики требовали ставить детей на окна?

-         Не требовали, он  как бы по дружески говорил: ставьте детей на окна, чтобы не стреляли.

-         А кто говорил?

-         Для нас он это говорил или для себя я не знаю, мы в таком состоянии были. Честно говоря, я хотела, чтобы они стреляли, чтобы решетка упала, чтобы убежать оттуда.

-         Вы ставили детей на окна?

-         Нет, мы не поставили, кто поставит. Они так не заставляли. Они сказали и все.

-         Позвольте один вопрос уточнить еще. Скажите а вы видели, как БТР подъехал и решетку вырвало в столовой в одном из окон?

-         Не видела.

-         У потерпевших есть вопросы?

-         Боевики стреляли в вас?

-         Нет, не стреляли.

-         А кто-нибудь погиб из вас в столовой, когда террористы том были?

-         Все живы были.

-         У подсудимого есть вопросы?

-         Нет.

-         Вот вы сказали, что видели как Цаголов с кем-то поднимал решетку или оттаскивал ее. Не помните, с кем он был?

-         Я его в зале видела, он высокий такой парень, заложник.

-         А вот этот, подсудимый который?

-         Не видела я его там, вот они двое мужчин были Цаголов и этот парень. Его я не видела.

-         Хорошо. Жанна Владимировна, у вас есть вопросы к подсудимому?

-         Нету.

-         Спасибо, присаживайтесь

-         Мидзиева, фамилия, имя, отчество?

-         Мидзиева Ирина Сергеевна.

-         Число, месяц, год рождения?

-         1972 года, 2 ноября.

-         Место жительства?

-         г.Беслан, ул. Димитрова 8.

-         Место работы.

-         "Бесланрайгаз", секретарь.

-         Ирина Сергеевна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказа дачи показаний. Пожалуйста, дайте судье  подписку.

-         Ирина Сергеевна, Вам знаком подсудимый, вы видели его где-либо раньше?

-         Нет.

-         Кто из членов Вашей семьи находился в заложниках?

-         Была я, моя свекровь Мидзиева Тамара Петровна, двое моих детей, сын и дочь.

-         Дети школьники?

-         Да.

-         Назовите их имена.

-         Мидзиева Фариза Артуровна, 9 лет и  Мидзиев  Азамат Артурович, 8лет.

-         Вы пошли по поводу начала учебного года?

-         Да.

-         Ну, расскажите, что произошло, там, как это было.

-         Линейка еще не началась, во дворе школы собрались все дети, взрослые. Мы стояли спиной к железной дороге и сразу не поняли в чем дело. Началась какая-то стрельба, ну мы думали петарды, фейерверк, еще что-то такое. Но когда уже напротив нас дети начали убегать, мы оглянулись и увидели людей с автоматами в камуфляжной форме и даже тогда мы еще не поняли, что происходит.

-         Много их было?

-         Их было около 3 человек.

-         Во дворе школы?

-         Во дворе школы, да. Началась паника, все люди бросились в сторону спортзала. Все туда побежали, потому что, многие потеряли своих детей и может даже в поисках детей, не знаю.

-         И вот вы оказались в спортзале, да?

-         Да, мы оказались в спортзале.

-         Скажите, вот Вы говорите, эти трое мужчин с автоматами в камуфляжной форме, они что-то приказывали, требовали, чтобы вы куда-то шли или бежали?

-         Они нас загнали, можно сказать в сторону спортзала. Все люди побежали туда.

-         Кроме этих троих Вы еще видели?

-         Когда мы подошли уже к коридору школы по всей школе были уже боевики или, как их назвать не знаю. По всей школе раздавались выстрелы и взрывы какие-то. Такое ощущение было, что одни уже находятся везде.

-         Расскажите, когда вы оказались в спортивном зале, что там происходило?

-         Я потеряла своих детей и старалась зайти в зал как можно позже, чтобы увидеть, может мой ребенок будет проходить. Я нашла только девочку. В коридоре возле стены было очень много рюкзаков. Случайно дотронувшись я поняла, что рюкзак был мягкий один из них, может быть в нем находились вещи. Когда нас загнали в зал спортивный, всех людей как-то зажали в угол и внезапно приказали сесть. Естественно началась какая-то паника, давка и тогда осетин мужчина начал людей успокаивать. Рядом с ним стоял один боевик, он вроде бы с ним согласился, дал ему говорить, дал людей успокаивать, в это время заскочил с коридора еще один боевик, приставил к нему автомат и крикнул: если вы сейчас же не заткнетесь, я его застрелю. Не успел он это сказать, как раздался выстрели этот мужчина упал замертво. Это происходило, можно сказать за нами, мы это видели.

-         Вы знаете, кого убили?

-         Я потом узнала. Бетрозов.

-         А вот тот террорист, который убил, как он выглядел?

-         Это был человек со шрамом. Он был в спортивной одежде, насколько я помню футболка была какого-то бардового цвета, он был не в военной одежде.

-         А шрам у него где был?

-         Шрам начинался от уха и до…Большой шрам на шее.

-          Он был без бороды, ну просто, если бы не этот шрам на него бы никто не обращал внимания.

-         Дальше что происходило в спортивном зале?

-         Кое-как детей рассадили и начали минировать зал.

-         Вот как выглядели те, устройства, которыми минировали зал?

-         Которые взрывные устройства, которые они подвешивали они были…

-         Ну, какой формы?

-         Как пластиковую бутылку поделить без горлышка, овальной формы и замотаны скотчем коричневым.

-         А другие?

-         Другие были большие коробки, очень тяжелые, потому, что когда их заносили мужчины, двое мужчин их еле несли. Сколько их было я точно не могу сказать.

-         А коробки тоже подвешивали или просто несли?

-         Коробки лежали сперва на полу, а потом их поставили на стулья.

-         Расставляли между заложниками, да?

-         Там в зале, там был проход, сперва они стояли в проходе.

-         Через сколько времени был зал заминирован, после того как туда загнали людей? Через час, два?

-         Нет, может быть получаса, мне так показалось, во всяком случае. У них все было очень организовано. Они не суетились особенно

-         Значит, примерно через 30 минут зал был заминирован, да?

-         Да, начали минировать.

-         Для минирования зала они привлекали заложников из зала?

-         Да они привлекали мужчин и старшеклассников мальчиков. Они заставляли их носить эти взрывные устройства, натягивать провода и т.д.

-         Скажите, в первый день уводили заложников мужчин куда-либо?

-         Да, сразу же почти.

-         Большие группы? Сколько раз вот таких групп уводили?

-         Я не могу сказать, я уже смутно помню сколько раз, но очень часто уводили. Понимаете, зашли сразу не все мужчины, часть из них возвращалась, но не все. Например, у меня было впечатление, что их держат в каком-то отдельном месте.

-         А вот когда уводили группы мужчин, Вы не слышали выстрелы?

-         Они стреляли постоянно. Я не могу сказать, они стреляли в людей, они постоянно стреляли.

-         Вам не довелось общаться с теми, кто вернулся?

-         Нет, к сожалению.

-         А о судьбе тех, кто не вернулся вы не знаете, да?

-         Сейчас уже знаю, а тогда нет. Честно говоря, может просто не хотелось верить, что их убивают, но когда на второй день один террорист говорил по телефоне с представителями власти и когда он заговорил о трупах, не о трупе, а о трупах, вот тогда мы уже начали задумываться, что там не один человек, которого застрелили в спортзале.

-         Скажите, а как исполняли просьбы заложников, террористы. или не исполняли? Вы воды просили, пить, дети просили?

-         Ну, конечно же, просили пить.

-         Выполняли они просьбы?

-         Знаете, какая-то часть террористов, может быть это исполнители более мелкого масштаба, я не знаю как их назвать, они детям, я видела например, кто-то дал финики, кто-то жвачки,  конфеты, даже на второй день, мы попросили и нам один из террористов выбил окна, но когда зашли старшие он, наверное, об этом очень сильно пожалел. Эго, наверное очень сильно поругали, они разговорили по своему.

-         В первый день давали пить воду?

-         Да, в первый день в ведрах давали пить воду только детям. Нас предупредили, что если увидят, что взрослый пьет, то и дети не получат и расстреляют.

-         А второй день отказывали?

-         Да. Единственное, что людям наверное  удавалось выйти и где-то в душевой глотнуть воды или мочить тряпки.

-         Ну вот, почему они говорили, что нельзя пить воду?

-         Они объясняли это тем, что вода зараженная, отравленная. В первый же вечер они в сторону тренажерного зала занесли очень много противогазов.

-         Скажите, когда прогремел взрыв на 3 день, где находились Вы и Ваши дети?

-         Я находилась в зале.

-         От этого взрыва вы как-то пострадали?

-         Меня оглушило и я упала на пол. Второй взрыв прогремел практически сразу же, я успела только голову поднять.

-         Вы знаете, что взорвалось?

-         Нет. Я даже не знаю, с какой стороны.

-         И кто привел в действие эти взрывные устройства?

-         Взрыв произошел неожиданно, как для нас, так и для боевиков. Потому, что они в это время успокаивали людей, кричали, их в зале было очень много и внезапно взорвалось

-         Вы видели того боевика, который сидел постоянно на пульте?

-         Я увидела, что там был пульт- растяжка, только потом. В зале я такого не видела.

-         А чтобы на этом пульте боевик держал ногу?

-         Нет, не видела.

-         Отчего произошли эти взрывы, Вы можете сказать?

-         Не могу сказать, но помню на 3 день, как сейчас говорят что Ходов, я не уверена, но человек с перевязанной рукой что-то искал среди людей, он что-то потерял, не знаю, что.

-         Это кто Вам говорил, что Ходов Иска?

-         Я видела, но что это Ходов, я узнала потом. Может это и не Ходов, человек с перевязанной рукой.

-         И вы это как связываете его поиски со взрывом?

-         Нет, взрывы были позже.

-         Перед тем, как прогремели взрывы, было ли дополнительное минирование зала?

-         Не было, единственное, они поправляли вот эти взрывные устройства на проводах.

-         А что они поправляли?

-         Скотчем заматывали хорошо.

-         Как Вам удалось выбраться?

-         Когда в зал вошли спецназовцы, тогда, через тренажерный зал.

-         Вы так и оставались в спортивном зале?

-         Да.

-         Вы получили ранения какие-либо?

-         Да, была травма.

-         У Вас. А у Ваших детей?

-         У детей тоже.

-         Находились на лечении в больнице?

-         Да.

-         Скажите, пожалуйста, вот в зале когда Вы находились, Кулаев туда заходил?

-         Я не могу сказать, потому, что часть боевиков оставалась в масках.

-         Вы видели среди террористов женщин?

-         Двух женщин.

-         Как они выглядели?

-         В одеянии шахидок, так сказать. На одной была одежда черного цвета, на другой темно-серого.

-         Еще  вы видели у них в руках?

-         У них были пояса, по телевизору-то видели какие они бывают, поэтому, знаем, что это пояса смертниц. В одной руке был пульт управления и пистолеты.

-         Вы в какой день видели женщин?

-         В первый день. Я видела двух женщин, во второй день я видела только одну.

-         А куда они делись.

-         Вечером первого дня прогремел очень сильный взрыв и такой характерный запах паленого пошел, через какое-то время такой разговор с заложниками начался, что это взорвали шахидку или взорвалась она или взорвали и террористы нам объяснили это тем, что ваши пригнали танки и стреляют по нам их танков.

-         Вот вы сказали, что видели там много рюкзаков, один был мягкий, а вот в других рюкзаках, посмотрев на них можно было сказать, что там находится?

-         Они были примерно одинаковой формы.

-         Но, посмотрев можно было определить по форме, что в них?

-         Тот, до которого я случайно дотронулась рукой, был мягкий, остальные были такие же. Ну, на ощупь  я не знаю.

-         Скажите, пожалуйста, на Ваш взгляд, сколько там было боевиков всего?

-         Это очень сложно сказать, потому, что они находились по всей школе, вместе их никто не видел. В спортзале я запомнила 15 человек.

-         15 человек это одновременно или они менялись?

-         Нет, это вот те, которых мы запомнили, которые заходили в зал.

-         Вот так вот Кулаева с открытым лицом вы не видели в спортзале?

-         Нет, не видела.

-         Скажите, среди тех, кто находился в заложниках среди Ваших знакомых, Вы вот общались между собой, они не видели его там?

-         Видели?

-         Что он там делал, они говорили?

-         Они говорили, что он им помог, в столовой.

-         Чем помогал?

-         Воду дал, печенье, что-то тоакое.

-         Это кто говорил Вам?

-         Я уже не помню.

-         Нет вопросов у меня.

-         Они не говорили, для чего им нужны противогазы?

-         Нет, не говорили.

-         Оружие, которое у них было?

-         Кроме автоматов и гранатометов, я еще видела похожее на гранатомет, большего диаметра.

-         Один экземпляр?

-         Видела один, но несколько раз, но одно и тоже оружие было или несколько их было не знаю.

-         А второго брата Кулаева без правой руки Вы не видели?

-         Я не помню, нет.

-         Боевики расстреливали заложников?

-         В зале кроме одного мужчины они не расстреляли никого, но на второй вечер они подняли трех мужчин или четырех и вывели, сразу же раздались одиночные выстреля и в зал вернулся, забежал, можно сказать, только один мужчина, весь в крови.

-         А вот так вы выдели, чтобы они стреляли в заложников, гранаты бросали.

-         Нет не видела. Угрожали.

-         Из гранатомета не стреляли?

-         Нет, я не видела.

-         А вот Аушев заходи туда?

-         Да.

-         Как они повели себя после ухода Аушева? Все говорят они плохо себя вели.

-         Вот мое мнение такое, что кто их прислал, тот их кинул, и они уже не знали, что им делать естественно и…

-         Я про Аушева спрашиваю. Вы помните, как Аушев ушел?

-         Да, помню.

-         Поведение боевиков изменилось после ухода Аушева и в какую сторону?

-         Сразу, нет. Там в зале временя не ощущалось, сколько времени прошло, для нас минуты тянулись часами и я немого сказать через час, через два или через три. Через какое-то время после его ухода.

-         Через десять минут или через три часа?

-         Я вам говорю еще раз, для нас минуты тянулись часами.

-         Вы сказали, не сразу.

-         Он вышел, через какое-то время в зал вернулись женщины с детьми, каких-то женщин он вывел, какие-то вернулись в зал и вот после этого.

-         Вы не помните там были разговоры, что вроде собираются выпустить детей до 7 лет?

-         Мне кажется это были предположения самих заложников, потому, что от боевиков я такого не слышала. Когда стали составлять списки, кто-то предположи, что детей хотят выпустить, а боевики сами ворили, что отсюда никто не уйдет и обменивать никого не будут.

-         Вот после взрыва боевики вели стрельбу?

-         М ы лежа, стрельба шла постоянно, кто стрелял, куда стрелял я не могу сказать. Что-то  взрывалось, что-то сыпалось, чего стреляли, куда стреляли я не могу сказать.

-         Ну, боевики тоже наверное стреляли?

-         Ну, естественно, отстреливались.

-         У Вас не сложилось впечатление, по школе стреляли?

-         Я не могу сказать, я не знаю. Пока мы лежали в спортзале, кроме этих двух взрывов были взрывы еще, но я не знаю, взрывное устройство или что. Взрыв и что-то сыпется с потолка. Не знаю.

-         Вначале когда вас завели в зал Вы сказали, что Бетрозова убил мужчина в спортивной одежде и со шрамом?

-         Да.

-         Вы тела боевиков потом узнавали?

-         Ну потом я видела эти фотографии, я такого человека, там невозможно не по одежде, ни визуально я не видела.

-         Нас повели звонить в учительскую.

-         На второй день зашли боевики с директором школы и сказали, что мы никому не нужны, что за нас на переговоры  никто не идет, если кто-то может позвонить родственникам каким-нибудь, чтобы кто-нибудь вышел с ними на связь и мы вызвались звонить родственникам.

-         Это у Вас кто-то в Парламенте был?

-         Нет.

-         А куму Вы звонили?

-         Я не позвонила, нам не дали звонить. Как я поняла, нас повели только для того, чтобы записать, чьи родственники, кто такие находятся в зале.

-         Вы сказала, повели на второй этаж, подробней пожалуйста.

-         Поднялась я, поднялась мать прокурора, поднялись дочка Мамсурова и поднялась еще одна девушка и наверно все.

-         А чьи фамилии записали?

-         Записали фамилии Мамсурова, Батагова и Бугулова. Это те, кому хотели звонить.

-         Расскажите пожалуйста, противогазов у них много было?

-         У них было много противогазов, количество я точно не могу сказать, но несколько боевиков занесли не меньше десяти в тренажерный зал.

-         Вот вы сказали, что начали минировать примерно через 30 минут, а закончили? Долго они возились?

-         Как я понимаю, у них было все организованно, они прекрасно все заминировали, знали, что куда вешать.

-         Как они возились?

-         Я не могу сказать точно. Вы знаете мы выкинули свои телефоны, для нас минута длилась часом.

-         За это время могли нас спасти.

-         Знаете, спасти никто не мог.

-         Что, значит, спасти никто не мог?

-         Ну, я знаю просто эти разговоры, что если бы сразу начали штурмовать, то многие бы остались живы. Я не думаю так.

-          Почему?

-         Не надо отвечать, что это значит. Мы сейчас не разговоры обсуждаем, а дело  рассматриваем в отношении Кулаева, а не разговоры, которые  мы на улице слышим.

-         У подсудимого есть вопросы?

-         Нет

-         Ирина Сергеевна, вы хотите спросить у подсудимого что-нибудь?

-         Да, я спрошу его. Видел ли он противогазы в машине в которой ехал.

-         В машине не было противогазов. Они со школы взяли, наверно со второго этажа принесли.

-         Еще есть вопросы?

-         Нету.

-         Спасибо, присаживайтесь.

-         Семихова.

-         Фамилия, имя, отчество?

-         Семихова Галина Александровна.

-         Число, месяц, год рождения?

-         1952 года, 18 января.

-         Место жительства?

-         г.Беслан, ул. Вокзальная 100

-         Место работы.

-         Аэропорт, Владикавказ.

-         Галина Александровна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказа дачи показаний. Пожалуйста, дайте судье  подписку.

-         Галина Александровна, ранее Вы Кулаева видели?

-         Нет.

-         Расскажите, с кем и как Вы оказались в заложниках.

-         У меня внучка пошла в первый класс. Пошла я с внуком старшей дочери, дочь на работе была, внука не с кем было оставить, я с двухлетним мальчиком и дочка с этой девочкой-первоклассницей и двухлетним ребенком и зять был, а потом пришла другая бабушка. 7 человек нас было.

-         Ну расскажите дальше, когда вы пришли в школу, как вас захватили?

-         Пришли мы в школу, попозже подошла бабушка другая, детей завели в школу, дочка пошла отвела в класс девочку, вернулась,  и стояли мы у входа в школу напротив входа в здание. И уже начали выводить детей здания на построение на линейку, девочка подошла, она ей поправила звоночек на фартуке, я что-то повернулась в правую сторону и увидела как начали забегать люди с оружием, бородатые. Я сразу дочку за руку беру и говорю, все Юля, зазватили школу. Тогда они уже начали стрелять, побежали в обход. Люди начали кричать. Мы кинулись в школу бежать. Забежали в коридор, до конца коридора добежали, там был маленький туалет мы туда забились, закрылись, стояли там. Потом они начали уже бегать по всей школе, выгонять со всех классов. Дети, которые были за спортзалом с другой стороны здания школы, оттуда тоже люди начали разбивать стекла в коридор и, дети, взрослые залазили в коридор с улицы. Потом начали кричать, где у Вас спортзал, где учителя. Кто-то показал и начали в спортазал и двери других открыли и со двора школы уже люди были в спортзале. Загнали нас и стали сразу кричать, выбрасывать стали телефоны, камеры, фотоаппараты, сумки, все. Люди как бы на две части разделились, и был как бы был проход и выбрасывали все, потом они стали оружие бить телефоны все разбивали. Потом они заставили  сумки чьи-то взяли и стали все эти телефоны, фотоаппараты собирали и в конце спортзала дверь была забаррикадирована и туда уже побросали. Тут же стали заносить все сооружения, провода, подняли мужчин, старшеклассники помогали, сейф занесли, под кольцом поставили, стали проводить провода, соединять и минировать все. Первый день давали еще воду пить, к вечеру уже не стали. Дети все время поднимались, они кричали, стреляли вверх, кричали назад. Потом посередине зала подняли мальчика лет 10-11 лет, в другом конце зала мужчину и радом с нами зятя подняли, сказали руки за головы положите, если не успокоитесь, будите кричать, мы начнем их по одному стрелять.

-         Вы видели, как расстреляли Бетрозова?

-         Да, мы вот недалеко были. Они его поставили на колени, подвели, если говорит вы сейчас не заткнетесь, мы его… Не успел он, произнести, сказать, что если  не замолчите и он выстрелил ему в голову.

-         Описать можете того, кто выстрелил?

-         Длинный волос по плечи, с бородой.

-         А из чего стрелял?

-         Я не знаю, я в оружии не разбираюсь.

-         А на второй день, что происходило?

-         На второй день уже воду не давали, кое-как мочить, то фартук то, что, мы давали платочек, детям выжимали воду. Потом, я не знаю, где-то уже после время уже после обеда или когда, они сказали, сильно не шумите, сейчас к вам зайдет один человек. Зашел Аушев. Они спрашивают, вы говорит знаете кто это? Ну, люди сказали, это Аушев. Он был в длинном, как плащ, лицо только было у него открыто, а так ни рук не видно, ничего. Он сказал, сейчас мы пойдем, поговорим, договоримся, повернулся и они ушли. Потом через некоторое время, мы сидели, я не видела, со столовой, в столовую они разрешали выходить, там кормить или что не знаю, рядом с нами женщина сидит и говорит, идите, мол, с детьми же маленькими выпускают, у вас же тоже еще двухлетний. Ну, мы с дочкой встали. Он меня спросил, Вы кто? Я говорю, я бабушка. Он говорит, нет. Я тогда этого второго мальчика отдала ей и она со своим и с племянником ушла, иди говорю, может хоть вы выйдите сидеть, а мы уже будем сидеть до победного. Ну вот, она еще успела выйти, а потом уже другая партия женщин с детьми, поднялись, вышли, их уже не пустили, они вернулись назад.

-         На третий день, отчего произошел взрыв, и где вы находились?

-         Свекровь моей дочки ушла в другой конец зала, а я, внучка и зять сидела, такое состояние было, что если говорю ночь останемся еще, то уже без взрыва без ничего не выживем. Я лежала, видно, задремала. Когда взрыв произошел, я вскочила, глаза открыла, сбросила с себя штукатурки или что. У меня такое впечатление было, будто надо мной пленка. Мне хотелось эту пленку разорвать, выйти. Через некоторое время, когда уже второй взрыв произошел, я не знаю, как я на улице очутилась. Опомнилась, когда вот уже где дома, к выходу, к собесу, в ту сторону дома, там сидела кучка людей с автоматами, я очнулась и думаю, вот сейчас начнут стрелять, убьют. Они начали кричать, мол, сюда идите. Еще меня девочка какая-то под руку держала. Вот они нас туда во двор завели, а оттуда уже через дворы, огороды.

-         Повреждения получили?

-         Да, правая грудь ранена была, швы накладывали.

-         А члены Вашей семьи?

-         Ну, дети с которыми дочка вышла, у девочки в руке был осколочек, а зять в плечо тоже был раненый, осколок вытаскивали и у свекрови ее и в плече, в животе, в спине, много, не вытаскивали еще.

-         Сколько вы сами видели боевиков?

-         Как говорят, в спортзале, одни приходили, другие уходили, кто в маске, кто без маски, где-то человек 15.

-         А загоняло сколько?

-         Ну загоняли, я не знаю.

-         А по времени сколько с момента захвата и до того, пока всех загнали в спортзал?

-         Не могу сказать.

-         Сколько женщин террористок видели?

-         В зале было две.

-         А куда впоследствии они делись, не знаете?

-         Нет, когда взрыв был, по залу слух прошел, что одну террористку или взорвали или взорвалась.

-         Вот вы говорите, что когда вас загоняли, один из боевик, спрашивал, где у вас спортзал. Где он в это время находился этот боевик?

-         Вот в здании школы коридор, когда нас оттуда выгнали все в коридоре стояли, оттуда видно с улицы, со двора, вот там двери, как дополнительно, что ли.

-         Кто им сказал, где находится спортзал или уже на месте?

-         Ну, они кричали, где учителя. Кто-то наверно, сказал, потому, что они дверь там открыли и сразу начали нас загонять.

-         Оружие вы можете сказать, какое у них было? Ориентируетесь в оружии?

-         Ну, пистолеты были у них. Ну, вот автоматы были и еще кое-что.

-         Вы наверно знаете, там находился и второй брат Кулаева, Вы его не видели?

-         Нет.

-         Скажите пожалуйста, там не шли в зале разговоры по поводу отпуска детей до 7 лет, маленьких детей?

-         Нет, я не слышала. Списки делали, сказали вроде бы, чтобы посчитать, сколько людей. Переписывали, женщины,  мужчины, дети какого класса.

-         А вот после ухода Аушева изменилось их поведение?

-         Ну, я бы не сказала. Как они себя вели, так и вели. Если дети шумели, они начинали стрелять. Не знаю, или может состояние такое, было, не могу сказать.

-         А вот по школе стреляли извне?

-         Я не могу сказать по школе стреляли или как, но выстрелы были, даже под окнами стреляли и ночью стреляли, но обычно когда перестрелка идет, то чувствуется что одна сторона стреляли. Может они между собой или для устрашения стреляли. Видно у них между собой, что-то было,  потому, что когда зять выходил, они мужчин собирали, выводили в туалет, в коридор, он  оттуда пришел и сказал, что у них там два боевика лежат в коридоре убитые.

-         Вы слышали, Мидзиева говорила, что после двух взрывов были еще?

-         Нет, это я уже не слышала. Везли нас в город в больницу, я уже не слышала.

-         Значит, Вы не можете сказать, была перестрелка, не была?

-         Нет.

-         По поводу требований боевиков.

-         Ну, вообще, они говорили, мы хотим, чтобы Путин ушел, чтобы из Чечни войска вывели и мол пришли Дзасохов, Зязиков, Аслаханов, что мы не хотим вас убивать, если начнется штурм мы будем обороняться, защищаться и будем вас защищать, но если уже безвыходное положение будет, мы тогда всех взорвем.

-         Вы не знаете, боевики пытались вести переговоры.

-         Они искали пути, звонили, говорили, что ни до кого не могу дозвониться, мол, никому вы не нужны, ни вашему президенту, никому.

-         Отношение как-то из-за этого к вам менялось?

-         Вопрос снимается.

-         У подсудимого есть вопросы?

-         Нет.

-         У Вас есть вопросы к подсудимому?

-         Нет.

-         Присаживайтесь.

-         Кудзиева.

-         Фамилия, имя, отчество?

-         Кудзиева Лариса Агубеевна.

-         Число, месяц, год рождения?

-         1964 года, 14 мая.

-         Место жительства?

-         г.Беслан, пер. Кооперативный, 15 кв.48

-         Место работы.

-         На данный момент, я инвалид II группы, я не работаю.

-         Лариса Агубеевна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказа дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку.

-         Лариса Агубеевна, ранее Вы Кулаева видели?

-         Да, видела в столовой, когда нас загнали туда. Он стоял возле стены, потом попытался сесть, потом опять поднялся, вот в этот момент я его и заметила.

-         Ну тогда расскажите…

-         Я прошу не прерывать мое повествование.

-         Как вы там оказались первого сентября.

-         Первого сентября я пошла с детьми, у меня двое детей, сын пошел в первый класс, и с дочерью, дочка на этот момент училась в Мединституте, 3 курс, но попросилась, я полчасика с вами побуду, потом поеду на занятия. постояли мы во дворе школы, потом детей первоклашек завели по классам, там рассадили, и после этого было построение линейки и выводили, значит 1"А" первый вышел, 1"Б" и стал выходить класс моего сына 1"В". Половина класса уже стояли на ступеньках, когда в дверь школы ворвалась девочка с криком: Боже, мой, что твориться! Боевики! Я уже стояла на дверях, при выходе. Я как-то не поверила, думаю, как это так, выглянула из школы и действительно уже шли боевики, они как в окружение загоняли людей, сына я еще успела выхватить из ступенек и дочь за руку и попыталась по коридору пробежать внутрь школы, с тем, чтобы попробовать выбить окно и выпрыгнуть через окно из школы. Это не получилось, потому, что в этот момент возле окон были боевики. И, тогда я попыталась в сторону класса выскочить там на железную дорогу, тоже не получилось, с той стороны тоже были боевики. Тут уже в коридоре, согнаны были туда людей, набитый был коридор, раскидали нас, можно сказать по классам. Заставляли в классах выкидывать телефоны, аппараты и с тем, чтобы никто никуда не звонил и все сидели тихо. Но это не получалось, потому, что была паника, родители искали детей, дети родителей. Через некоторое время, наверное минут двадцать мы там посидели, потом нас из классов стали всех собирать в спортзал. Сели мы в спортзале. Рядом со мной оказался мужчина, он держал себя за руку, он был ранен, вся рубашка была в крови. На вопрос что такое все целые, а что с тобой, он ответил, что на линейке, он схватил сына, хотел убегать, но вспомнил, что у него двое детей здесь и он вернулся обратно. Вернулся обратно и показал на боевика, который хотел поставить его на колени и прострелил руку. Потом еще сказал, что не может найти двух дочек, что если бы они спаслись, то это было бы, ну как, он сильно, переживал, потому, что не мог найти своих детей. На тот момент в зале, я же говорю, паника, крики. В этот момент я стала кричать, рядом со мной вот я сидела, где вход в тренажерный зал и вот этот момент там по периметру весили на кольцах взрывчатки эти и боевики, на этой стороне их было человек пять, наверное. Я пыталась до них докричаться, что человек, ему очень плохо, он ранен и просила бинты, врача и воды. Видимо кого из них я достала своим криком, он подходит в мою сторону, размахнулся прикладом на мое лицо и с тем, что мол, ты здесь самая умная, или самая смелая, сейчас мы это проверим, вставай. Я встала из толпы. Раненый Болоев Вадим пытался поймать меня за край юбки и не пускал меня, чтобы я вышла из зала. Я говорю, сейчас мы разберемся, ничего страшного. Тут он меня, где провода были, вот по этому месту,  выходи, становись в угол. Я говорю, в какой угол? Как раз это был тот угол, где дверь выхода вообще из спортзала на улицу. В этот угол были свалены телефоны, сумки, фотоаппараты, камеры. Он меня в этот угол, я запуталась чуть-чуть в проводах, видимо приостановилась, он мне прикладом в спину, что ты встала, иди. Я повернулась уже к нему лицом, отступая назад, встала в угол и говорю, и что? Они были еще в масках в этот момент. Он говорит, становись на колени. Я сказала, что я не встану. Он еще раз повторил. Я сказала, что я не встану и тут он резко поднимает автомат и  прицелился мне в лоб, приставил его. Что на этот момент получилось я не знаю, но я схватила автомат за дуло, отвела его в сторону, говорю, что ты здесь театр разыгрываешь, здесь женщины и дети и они все напуганы. На что он мне ответил, заткнись. И тут я сказала, что, между прочим, ваши дети отдыхают в наших санаториях, а ваши жены рожают в наших роддомах, на что он ответил, что это не наши женщины и не наши дети, это все Кадыровское отродье, зато ваши осетинские парни, что у нас вытворяют. На что я ему ответила, наши осетинские парни, вы их выхватываете отсюда, между собой продаете, как пучок петрушки, пока не соберут выкуп. На нашу вот эту перепалку идет человек с перевязанной рукой, правой, его звали Абдула, во всяком случае кличка у него такая была, и он подошел, что здесь такое, что за перепалка, на это я отвечаю, что я прошу для раненного воды, бинты и вот за это он меня хочет расстрелять. На что, он мне ответил: иди, сядь на место, для вас ничего не будет, ни воды, ни бинтов. Я говорю, у тебя же рука перебинтована, дай мне тоже бинт. Он говорит: иди, сядь и заткнись, ты что не поняла, что здесь творится? Я пошла села на место. В этот момент уже было все навешано. По диагонали были протянуты провода, где висели, такого размера и на кольцах, развешано было достаточное количество. Те условия, которые они выставляли по телефону, это человек, который сидел на растяжке под кольцом, ну он какое-то время сидел, но в основном он как-то  вел переговоры, кличка его была Али. Он просил 4 человек прийти на переговоры. Условиями он выставлял, то, что все федералы должны выйти из Чечни, а другое условие, то, что я слышала, чтобы всех мусульман выпустили из тюрьмы. Непонятно было на тот момент, что за мусульмане, что за тюрьма и какое это отношение имеет к нам. Со стороны, с  кем он разговаривал, видимо предложили журналистов и врачей, на что он ответил, что кино я здесь снимать не буду и врачи нам не нужны, вы нам представьте этих людей. В течение 1 числа, какое-то время до обеда, после обеда нам разрешалось, выводили нас по 4-5 человек в туалет, носили воду. 2 числа до обеда, тот у которого кличка была Абдула, он опять меня вызвал из толпы с тем, что дай свой паспорт, он усмехнулся, как это нет. Я говорю, я без паспорта. Он опять из толпы подвел к двум другим боевикам и спросил почему я в черной одежде. Я не стала говорить, что я в траур,  я сказала, что просто так одета, на что он спросил: ты ингушка? Я сказала, нет. Тогда он спросил, как моя фамилия, как моя девичья фамилия и тут же спросил сколько у меня здесь детей. Я ответила, что со мной трое детей, сын Вадима Болоева остался со мной. Он мне тогда сказал, что троих детей выведем, если у тебя есть здесь родственники их тоже выведем, ты остаешься с нами, одеваешь пиджак и пояс шахидки. Я спросила, а где ваши шахидки? На что он  ответил: вчера вечером ваши пытались штурмовать, хотели выбить стену в зале, но видимо не получилось и попало в какое-то помещение, где находились шахидки, и, как он сказал, девочки наши погибли. В эту минуту я подумала, что непонятно это было, все это он мог мне надеть и нацепить на меня и без моего согласия и без моего спроса, непонятно было, на что я ответила, боюсь, что, вряд ли у меня это получится и вообще если у меня есть время подумать, то я подумаю. Он  сказал, да, у тебя есть время, иди, сиди, думай, у всех у вас еще есть время. Тогда же еще, когда раненый Болоев лежал, пытаясь как-то забинтовать рубашечками, маечками, остановить кровотечение, это было не возможно, на что он попросил, если есть возможность найти его детей. На мгновение тишина, я пыталась, подняла руку, закричала, что девочки Болоевы Зарина и Мадина, папа ваш здесь и идите сюда. На что, боевик, который пытался меня тогда расстрелять, он подошел и тем же размахнулся автоматом, что если ты еще раз попытаешься что-то подобное сделать посмотришь, что с тобой будет. Вызвал одну из шихидок и я у нее на прицеле около часа была. Второго числа уже когда невозможно была, жара была настолько липкой и противной, что истерики начинались, когда уже не давали и воды, ни возможности выйти в туалет, что было объявлено, что сухая голодовка, мы тогда поняли, что что-то не выполняется или кто-то не идет на их переговоры и не выполняет их условия. В этот момент они были озверевшие и никого и ничего не пускали.  Ближе к обеду, человек, который вел переговоры, у которого кличка была Али, когда он приходил с переговоров, он сидел недалеко и можно было спросить, ну что нас отпускают, ну что, что с нами будет. На что он сказал, что все будете до сих пор, пока последний федерал выйдет из Чечни, на что, что это практически невозможно, здесь такое количество людей.  Он сказал, что вам здесь будут созданы все условия и вода, и еда, опять таки, если будут выполняться условия. Думали, что если вдруг  начнутся переговоры, то людей будут выпускать, оказывается, нет. Тот же человек, который вел переговоры, я подошла к нему и, в один момент он сказал, что, то ли он хотел накалить обстановку, то ли на самом деле, было тогда это было непонятно, но он сказал, что вы здесь никому не нужны, за вас никто не хочет никаких этих предпринимать, ни действий ничего, и вообще, что ему сказали, вот тебе полторы сутки и делай, что хочешь, я не поверила, сказала, что это не может быть. Вечером второго числа этого человека больше не было. Его не было вообще ни ночь, ни третьего числа, его не было и среди убитых. Может у него была возможность уйти, и он ушел. 3 числа, такое впечатление сложилось, что остались только пешки, которые сами не понимали, что и зачем. Самое интересное было, что первые два дня, вот их действия   как-то они по телефону, вот как сказать, то ли продиктовывалось их действия. Даже был такой момент, когда первого числа, тот, который вел переговоры и видимо ему что-то предложили с другой стороны, на что он ответил, что я не знаю, я не могу решить это, я всего лишь прессекретарь, я переговорю со своим кумиром. Кто это был, что это было не понятно, то ли это имя, то ли что. 3 числа, когда ближе к обеду, часов около 11, у меня возможность в тренажерный зал, там было прохладно, там была вода и возможность забрать туда детей, которых мне передавали родители из зала, что там им будет легче. Стоя в проходе из спортзала в тренажерный зал, я взяла очередного ребенка и передала его в тренажерный зал, сказала, пройди туда, в этот момент раздался взрыв, который практически никто не ожидал. Боевик, который сидел там, на входе в тренажерный зал, кличка его была Ибрагим, мы вместе с ним как-то кубарем залетели, упали. Все шумело, страх посмотреть в зал, что там твориться. В течение нескольких секунд туда забежали те люди, которые сидели, видимо, на входе в тренажерный зал. Раздался второй взрыв, мы в зале просидели наверное где-то полчаса. Вот этот боевик, кличка которого была Ибрагим, сказал, чтобы я выводила людей оттуда, потому, что горит крыша. На что я ответила, ничего страшного, нам здесь нормально и какая крыша горит, я думала обманывает, говорю какая крыша горит. Он тогда меня вывел в зал и показал что крыша горела и что если она обрушится, то вы вообще не сможете отсюда выйти. Опять таки на мой отказ, он автоматом, ты что хочешь, чтобы я всех здесь положил? В тренажерном зале были раненные часть, те которые были менее раненные, тех я, давайте говорю, выйдем, раненные остались. Мы вышли из тренажерного зала, пытались идти так, чтобы не наступить на тела убитых. Он нас торопил, быстрей, быстрей, пригнитесь. Завели нас в кабинет физрука, мы стояли там, боевик стоял в проеме двери, физрук попытался выхватить у него автомат, у них такая потасовка, они дергали автомат каждый в свою сторону, буквально какие-то доли секунды, потом этот боевик резко отпустил автомат и физрук не ожидая этого, это, Кониди Иван Константинович, не ожидая этого не удержался на ногах и упал. Он достал тогда свой пистолет и убил его,  забрал свой автомат. В этот момент я кричала, это старик, что бы он тебе сделал, ты старика убил, на что он ответил, чтобы мы быстро выходили из кабинета физрука и когда стали выходить, услышали достаточно громкую и  внятную осетинскую речь: Ацырдæм рацæут, мах ам æстæм. Женщины. которые шли впереди меня, подумали, что это освободители и пошли на голос. В коридоре стоял Абдула и собирал всех туда, там их было человек пять наверно. На мое удивление, что ты осетин, он сказал, заткнись, закрой рот! Я сказала: осетин ли ты или говоришь на осетинском, но ты мразь и всегда ею останешься. В этот момент они нас прогнали по коридору, завели в столовую, я видела Кулаева, который стоял сначала возле стены с автоматом, потом присел.

-         … давали воды и тут же заставляли, чтобы сначала или детей на окна поставить, потом поставили двух женщин, заставляли их махать белыми занавесками, что здесь дети и чтоб они сюда не стреляли. Сами же они вели достаточно, у них была возможность так прицельно стрелять. Стреляли из я не знаю, как это называется, вот на плечо ставят, черная такая труба, вот из этого. Потом, когда все окна были в решетках, одно окно было выбито самое крайнее и вот в это выбитое окно зашли три спецназовца и спросить где сидят боевики, потому, что они, то они вот в дверь выскакивали, стреляли и обратно заскакивали. Спросить где боевики, в этот момент, один из боевиков, это был Ибрагим, и буквально как-то видимо боковым зрением увидел, что они зашли сбоку, попытался стрелять, была такая короткая очередь, видимо, или патроны кончились, или что, выхватывает две гранаты, на нем жилет был с карманчиками, выхватил две гранаты и бросил в них. В этот момент я получила ранение. Когда я очнулась, я лежала в столовой, меня на носилки и в больницу.

-         С детьми что стало?

-         Сына я спрятала под себя, дочь попыталась прятать, но… Они живы, но у дочки было ранение пулевой и разрыв барабанной перепонки.

-         А они как вышли из зала?

-         Они вышли, вот заход этих спецназовцов и, буквально,  через какое-то время они уже всех кого можно было они уже выводили и они вычли через окно.

-         Опишите по подробней действия Кулаева. Насколько Вы это запомнили, во что он был одет, какое оружие.

-         На нем было что-то темное, был автомат. На них в основном был камуфляж, одни их них были, одежда такая черная, Ибрагим который сидел на входе, на нем были черные джинсы, кроссовки, по моему и черная футболка, и вот этот жилет с боеприпасами. У одних были автоматы, приклады у которых, как-то складывались, у  одних были автоматы, у которых деревянный приклад. Вооружены они были достаточно.

-         Вот Вы говорили, гранатометы, Вы знаете, что это за оружие, Вы видели его?

-         Я это оружие видела в первый раз вообще это оружие, я же говорю, это черная труба, которая ложится на плечо и стрелялось,  взрыв был стены дрожали.

-         Боевики производили  выстрелы из этого оружия?

-         Они производили, но они стреляли в окна.

-         Как часто они это делали?

-         У них была возможность довольно прицельно вести огонь. С нашей стороны стреляли в основном, как-то в потолок, в верхнюю часть.

-         Это где?

-         Это в столовой.

-         А боевики интенсивную перестрелку вели?

-         Да, я же говорю, у них была возможность  вести очень прицельно, вот например, выскакивает из-за двери, стреляет и заскакивает обратно. В этот момент другой,  при этом крики Аллах, Акбар.

-         Закончим, все таки, с Кулаевым. Что он делал в столовой.

-         Вот момент, где я его видела, это я то, что я сказала.

-         Он стрелял?

-         Ну, во всяком случае, автомат, вот, так.

-         То есть на за спиной, в боевом состоянии.

-         А Вы сами, сколько видели боевиков?

-         В самом начале в спортзале было 10 человек и 2 женщины - шахидки, это 12 человек. Потом периодически они выходили из зала, то их было больше. В одн момент, когда, то ли 1 числа, то ли 2, но были уже сумерки, вечерело, не пускали уже в туалет, они узнали, что там вода и заложники пьют воду, тогда нас провели по коридору в како-то класс и там, в коридоре, я видела людей, у которых на головах что-то намотанное и черное, как шарфы большие. Они часть сидели, часть стояли. Их было много больше чем, те, которые были в зале, по коридору это видно было.

-         С Вами проводили опознание?

-         Да.

-         Кого-нибудь Вы узнали?

-         Да, я узнала того, у которого кличка была Абдула, того который 1 сентября хотел меня расстрелять, узнала того,  у кого кличка была Ибрагим, узнала еще одного, в смысле тех, которых я видела, но я по кличкам их уже не знала. Но человека у которого кличка была Али, который до этого сказал, что когда я спросила, как тебя зовут, он сказал Али. Я говорю это кличка или имя, он говорит, мне имя не нужно, у меня нет того, кто меня позовет по имени, что сейчас он Али, а в той операции у него кличка была Байсангур, еще какую-то операцию и тоже кличку, но я не запомнила.

-         Вели боевики переговоры или нет?

-         Во всяком случае, у которого кличка была Али, он вел переговоры. Вот от него я слышала, что когда сторона предложила ему журналистов или врачей, он сказал, что кино он здесь снимать не будет и врачи ему тоже не нужны, он здоров. Пытался вызвать на переговоры Дзасохова, Зязикова, Аслаханова и Рошаля.

-         Пришли на переговоры?

-         Нет.

-         На что они потом говорили, что вы здесь никому не нужны. Еще был момент 1 сентября, когда они выбили окна, откуда-то они занесли противогазы со словами: "Норд-Оста" здесь не будет, искали подвалы, боялись, что через подвал будут штурмовать или как?

-         Шли на переговоры с бандитами или нет?

-         Скорее всего, нет. Потому, что в самом начале этот боевик сказал: Как Дзасохов в Москве, что самолеты не летают?

-         Вы о пожаре ничего не можете сказать?

-         Вот пожар я видела, что когда горела крыша, это было минут, ну пока мы сидели в тренажерном зале, кстати, там были те, же рюкзаки, два рюкзака, больших и из одного из них выглядывала коробка конфет "Коркунов", финики, я это раздавала детям. Рюкзаки были в тренажерном зале, они варили себе кофе, кофеварка была.

-         Я про пожар спрашиваю, Вы пожар видели?

-         Когда вот из тренажерного зала он меня вывел, показал, вот горит крыша, я видела, что…

-         Это было после взрывов?

-         После, минут через тридцать, сорок.

-         Ты как …. при опознании Полковника?

-         Понятие, кто такой Полковник, я как-то…

-         Говоря. Али и Полковник, одно и тоже лицо. Нет, это два разных человека, почему, потому, что когда вопрос шел в том, можно ли в туалет или можно воды, что-то на просьбу, на какую-то он сказа, что Полковник сказал, никаких движений.

-         Подсудимый, есть вопросы?

-         Да.

-         Задавай.

-         Скажи, когда ты меня видела в столовой, сколько время уже было после взрыва?

-         После какого взрыва?

-         Ну, первого взрыва, который в спортзале?

-         Еще раз говорю через 30-40 минут после второго взрыва нас вывели из тренажерного зала, завели в кабинет физрука, там мы пробили минут 15, убили этого физрука, сразу нас вывели и завели в столовую.

-         Кулаев, Вам, что поминутно рассказать, что ли?

-         Поминутно,я не говорю.

-         Вопрос задайте, что Вы хотите спросить.

-         Просто я говорю, после этого я 30 минут не был в школе, в столовой. Я сразу, когда это…

-         Тогда спросите видели Вы меня в столовой или не видели.

-         С автоматом 3 день меня не видели.

-         В 3 день, с автоматом?

-         В 3 день, после взрыва с автоматом меня никто не видел там.

-         А интересно, куда ты его дел, потерял, или что?

-         Ну, не потерял…

-         Еще раз, он тебе был не нужен, а зачем ты тогда с автоматом пришел, это один вопрос, и почему ты вообще пришел?

-         Я, во-первых, тогда с автоматом не пришел, а…

-         Лариса Агубеевна, я Вам дам возможность задать ему вопрос. Кулаев есть еще вопрос?

-         Нет.

-         Вот Вы сказали, что видели его, Вы сами видели, как он стрелял?

-         Я сказала, что я его видела, что он стоял возле стены, потом он сел на корточки.

-         То есть Вы не видели, как он стрелял?

-         Нет, но вот в таком движении был автомат. Ни вот так как-то, ни за спиной, не возле ног, вот так.

-         В боевой готовности, да?

-         Да.

-         Лариса Агубеевна, можете задать ему вопрос.

-         Ты говоришь, что ты не был с автоматом, куда же ты его дел тогда в столовой?

-         Автомат я там, рядом  в спортзале оставил.

-         В спортзале оставил автомат?

-         Он мне не надо было уже.

-         Он тебе не нужен был, да?

-         Если бы мне нужен был бы я бы там оставил, как остальные.

-         А почему, ты вообще пришел с автоматом в эту школу?

-         Я с автоматом туда не пришел, я говорю, если я с автоматом пришел, то я там оставил бы, как остальные.

-         Скажи, пожалуйста, с чем ты пришел туда и зачем?

-         Меня из дома из-за забрали и потом из-за того, что я документы готовлю в структуры идти, они меня домой не пустили потом.

-         А может быть ты здесь зря сидишь?

-         Не знаю, зря, не зря, но я там вообще ни, причем был.

-          Может и тебя надо вот сюда посадить? Почему-то вот это движение, вот которое  вахабистское движение, это только вот эти две республики.

-         Ну, это уже не мне надо сказать.

-         А вот кто, Али, Абдула или Ибрагим это настоящие имена?

-         Я там только нас 4 знаю, я даже Ходов, осетин, вот следствие рассказывали, вот первый раз я в жизни видел.

-         Присаживайтесь, Лариса.

-         Семихова.

-          Фамилия, имя, отчество?

-          Семихова Юлия Ивановна.

-         Число, месяц, год рождения?

-         1978 года, 4 ноября.

-         Место жительства?

-         г.Беслан, ул.Маркова 1 кв.17

-         Место работы.

-         Не работаю.

-         Юлия Ивановна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказа дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку.

-         Юлия Ивановна, ранее Вы Кулаева видели?

-         Нет.

-         Расскажите как Вы оказались и с кем в заложниках 1 сентября.

-         Мы 1 сентября пошли в школу, девочка в первый класс у меня пошла. Муж, Камболов Айтек Израилович, дочь Семихова Рузана Айтековна и сын Семихов Азамат, свекровь с нами была, мама и племянник, 2 годика. Мы пошли в школу к девяти, опаздывали, торопились. Детей – первоклашек собирали в классе, я ее отвела, вышла. Мы уже все на линейку стояли, готовые. Первоклашки стали выходить, и класс моей девочки выходил последний и  они только спустились, стали строится и мама мне кричит, смотри, я повернулась и увидела в масках, бородатые с автоматами. Человека три их поначалу было. Я схватила сразу девочку, и мы побежали во внутрь. Спрятались в туалете, потом уже стали нас оттуда выводить, загнали в коридоре и кто-то кричал, где учителя, где у вас спортзал.

-         Это кто кричал?

-         Кто-то из боевиков.

-         Стояли возле двери и сразу стали загонять  во внутрь. Мы зашли, вроде держались все вместе, но мужа я и ребенка потеряла маленького в толпе, а потом они уже в конце завели их. Так мы сидели вместе все. Потом всех посадили, стали выводить мужчин, старшеклассников, заставляли их развешивать, баррикадировать. Развесили они быстро, в течение получаса, наверное, у них было все готово. При нас убили вот одного мужчину, прям напротив нас, стоял, успокаивал, никто не слушался, тогда его застрелили. Потом подняли нескольких старшеклассников, мужа моего, держали на прицеле, говорили, если вы не заткнетесь, мы их расстреляем. На следующий день они зашли и говорили, сейчас к вам кто-то зайдет, зайдет к вам один человек, вы сидите тихо. Ну и зашел Аушев. Мы близко сидели, метра два наверно от него. Вы, говорит, его узнаете? Сказали, да. Он постоял, я говорит, пойду с ними переговорю и вышел. Может через полчаса заходит с перевязанной рукой и спрашивает: еще есть с маленькими детьми? Ну, тогда я встала с ребенком и мама встала с маленьким. Ей не разрешили, я с двумя вышла. 2 сентября.

-         А сколько Вы сами видели боевиков?

-         В заде было человек 12-15, но когда я выходила, их было очень много. Когда я выходила их в коридоре,  вдоль стенки очень много стояло. Тоже наверное столько же было.

-         А одновременно там, сколько там находилось?

-         Не знаю.

-         А оружие какое у них было?

-         Разное.

-         Вы разбираетесь в оружии?

-         Ну, они были все разные и пистолеты и автоматы, вот эти трубы я видела, жилеты на них были.

-         Сколько они потратили на минирование зала?

-         Около получаса, может даже меньше. Быстро они так  все так развесили.

-         А вот Вы говорили, что вашего мужа подняли и угрожали убить, если люди не успокоятся. А приметы вот этого боевиков Вы запомнили?

-         Да. Такой волосатый был, бородатый.

-         Впоследствии Вы не узнали, кто это был?

-         Нет

-         А кто убил Бетрозова, Вы его запомнили?

-         Вот он и поднимал моего мужа.

-         Опишите тогда его.

-         Волосы у него были кучерявые, в фуражке, кучерявый. Он был в черной футболке и камуфлированной жилетке.

-         Шрам у него был?

-         Не, шрам был у другого.

-         Брата Кулаева видели?

-         Нет.

-         А действиях Кулаева Вам, что-нибудь известно, кто-нибудь его опознал?

-         Нет.

-         А вы женщин террористок видели? Сколько их было?

-         Две. В первый день были, на второй их уже не было.

-         А что с ними случилось, Вы не знаете?

-         Нет, но вот как взрыв был один, в первый день мы сразу поняли, что они взорвались, потому что у них были пояса с кнопками.

-         Вы сами видели вот эти пояса, которые были на них.

-         Да.

-         А оружие у них было какое-то?

-         Пистоле был и вот пульт.

-         Скажите, Вы находились во дворе школы или в здании школы, когда появились террористы?

-         Во дворе.

-         Вы видели, откуда они появились?

-         Со стороны железной дороги.

-         Туда они как попали, приехали или как?

-         Я не видела, я спиной стояла.

-         Один вопрос. Сколько Вы в итоге находились в заложниках?

-         На второй день меня, может к обеду, вот когда Аушев был, я вышла тогда.

-         После того как Вас выпустили, где Вы находились?

-         Нас сначала отвезли в штаб какой-то, списки составляли, детей покормили и где-то полчаса нас с одного штаба в другой возили, потом в больницу отвезли.

-         А вот когда Вы находились в школе, Вы знали, что Правительство …

-          Да, они говорили, что вы никому не нужны, они говорят, что вас 350человек, так с насмешкой говорили.

-         А после того, как Вы вышли, Вы ничего не сказали, что вас там не 350 человек, а больше?

-         Говорила, спрашивали.

-          Потерпевшие, есть вопросы.

-         Вот когда Вас выпустили, вы сказали вас отвезли в один штаб, потом в другой штаб. Вам сказали куда Вас ведут?

-         Нет, я помню в два места меня заводили.

-         Слово штаб не говорили?

-         Ну, уж понятно было, там стояли. ОМОН стоял и списки составляли и в одном месте и в другом месте.

-         А Вас о чем спрашивали, об одном и том же?

-         Да, записывали только фамилии детей.

-         Подсудимый есть вопросы?

-         Нет.

-         У Вас есть к подсудимому вопросы?

-         Нет.

-         Присаживайтесь.

-         Гулдаева.

-         Фамилия, имя, отчество?

-          Гулдаева Кира Исламовна.

-         Число, месяц, год рождения?

-         1941 года, 2 мая.

-         Место жительства?

-         г.Беслан, ул. Железнодорожная , д.31

-         Вы пенсионерка?

-         Пенсионерка.

-         Кира Исламовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказа дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку.

-         Кира Исламовна, ранее Кулаева видели?

-         Нет.

-         Вы сами находились в заложниках, да?

-         Находилась.

-         С кем вы находились в заложниках, как Вы там оказались?

-         Внук пошел в первые класс, я не хотела вообще идти в школу. но внук так привязан сильно, что говорит, я не хочу с мамой фотографироваться, я хочу с тобой.  Тогда я кое-какие документы взяла с собой и пошла с ними, Я говорю, там, как их будут выводить я сфотографируюсь и пойду по своим делам. И стояли мы, в класс зашли, к какому учителю он относился, мы в этот класс зашли, пока там они сделали список, или там что-то, там стояло много людей в коридоре и потом я им говорю, давай я выйду, чтобы я не мешала, встану на выходе, там где люди, пожилые женщины сидели, там, пришли како-то наш оркестр или там я не знаю, этот Худалова, Аликова вот, я их так знаю и мы пошли в сторону милиции там на выходе, я говорю как только сфотографируюсь, выйду. И там стояли мы и через некоторое время выходит директор школы и как будто, не знаю, как сказать, это мое мнение, ну не знаю. Она какая-то расстроенная и говорит, я так переживаю, и говорит каждый год уже сил моих нету, но в этот год, говорит, особенно. А я, вот старшеклассники уже вот так окружили, люди сидят и я говорю, а что, говорю переживаешь, посмотри я говорю, какие красивые они, ангелочки, как никогда они одетые, все пришли, как никогда. И она вот всех прям буквально обходит и как-то за руку, как будто, чего она от этого хотела, я не знаю и мы стоим там и ждем, вот сейчас их будут выводить и в этот момент открывается ворота с железной дороги школы и заскакивает серая, ну, без окон, вот так вот типа решетчатой и маленькие машины за ним. Он до того залетел, что задние колеса наверх подпрыгнули. Я говорю, вот Боже мой, рядом стояла женщина, я говорю, кто-то так спешит, может я говорю с райкома или что-то, я не знала. И вот стоим и выпрыгивает  в маске и один за другим выпрыгнули, ного их было, где-то человек, шесть, семь, вот пока я увидела и они нас вот так вот между, там одноэтажное здание было и другое главное здание и вот так нас как-то вот оттетовали, а я  еще ничего не понимаю, а рядом со мной идет директор школы. Я говорю, Лидия, Александровна, что это говорю такое, в чем дело, шутят или играют, что такое?  Ну она вот так обворачивается, а потом я думаю, может я говорю, давайте, бегомте, и там как-то школа как П-образно и вот в этот угол нас загнали и вот которые там стояли, стреляют. Я говорю растеряться не растеряться, не знаю, что делать. Вот женщина вперед меня запрыгнула, а я потом уже  не могу подняться до окна. Там сзади помогли мне и в это время, когда я уже поднималась, стрельнули в окно наверх и стекла полетели и вся я уже была раненная и сейчас даже бывает, что я выковыриваю эти мелкие стекла. И я уже ничего и не растерялась и бегом, бегом забежала в коридор, спрыгнула в коридор, уже во внутрь школы и забежала в тот класс, где внук находился, я уже и за маму не переживала, только бы говорю схватить его, я говорю и убежать, откуда-нибудь выпрыгнуть. Я побежала, его там не было, я говоря, может они наверху где-то, я бегом, бегом на второй этаж и туда я поднимаюсь и вперед меня бежала девушка или женщина не знаю, в форме милиционера и видимо она уже знала или что, быстро они вытащила сотовый телефон и звонит и сразу нас уже окружили боевики, а ну-ка, говорит, стерва, бросай свой сотовый телефон и прям под ногой вот так поломал. Я там стоять не стала и бегом опять вниз, найти внука, где он. Когда я уже спускаюсь весь коридор уже полный, их много было, они уже стоят в коридоре и не выпускают никуда. Тогда я зашла уже в зал и на самом краю, я говорю, куда они делись, наверное, их убили или все такое, вот какие думы должны быть в такое время. Я их не видела даже со страх, как они их загнали много. А потом там один боевик с раненной рукой, я ему говорю, всех я, говорю, взяли вы в заложники, куда наши дети делись? Здесь они, здесь, садись, убью тебя. Тогда я уже ничего не сказала и сижу и рассматриваю, когда приведут детей я смотрела, мне уже сказать стыдно, на я уже за своего внука, меня уже другие не интересовали. И вот сидели и где-то много посидели. Дети там соседи наши, много их там было, тоже растерялись друг от друга и кричали потом: Такая-то, такая-то, здесь? А потом сноха меня увидела с того края зала, и кричит: мама, мама. Ну, тогда, когда я увидела, я говорю, ребенок где? И тогда он бедный привстал и говорит, бабуля, я здесь. Помахал рукой. Я говорю сюда идите, а то слишком полный зал и мы как-то, как-то забрались между окнами с левой стороны  при заходе с коридора там присели и сидели и там пока кричали, друг друга искали и кто-то со страху, то воды хотели, то на двор хотели, и после этого заходит директор школы и говорит, я говорит не знаю как мне связаться с нашими представителями, никто не не отвечает и опять вышли в коридор. Рядом с нами сидела два мальчика и один мальчик, то ли испугался, то ли, что, кричит: Не говорит, маме, ей делают операцию, что меня в заложники взяли  и кричит, мы его успокаиваем, дети вообще слабые. Это было первый день, они чуть-чуть воду давали, а второй день и воде не давали и ничего. Взрослые тоже уже начали, соседка моя с двумя детьми,  вода до нас не доходила. Я даже сняла свой подюбник, говорю намочите нам хоть вот этот ребенок глоток сделает. Там уже не было видно кто чья моча пила. Я тоже ребенку говорю, давай я говорю, пописай и выпей свою мочу. Нашла там полстаканчика и говорю, чтобы ты говорю не умер, мы говорю не умрем, не бойся я говорю, ничего не будет.  Сидели, сидели, сидели  и все равно все хуже и хуже, состояние уже все хуже и хуже становилось. Вода до нас не доходила, вот он выпел свою мочу, я ему говорю вот видишь, ты не умрешь, нет, говорит, бабуля это нехороший, это говорит, какой-то кисленький, не хочу. Вот так досидели до второй ночи, а потом они вечером нам говорят: пожилые говорит, проходите, там какая-то комната дальше от зала была и мы туда перешли, я спрашиваю боевика, если я туда зайду и сделаю место, вы мне ребенка разрешите туда привести, он говорит хорошо. Я зашла там старенькие сидят, я говорю я сейчас приведу своих и некого не пускайте, пожалуйста. Я вышла и сказала, можно привести детей? А к этому времени сноха меня увидела я ей помахала и мы зашли туда в этот. И вот первый раз нам по глотку дали воду, по глотку. Наутро они как это: суки, говорит, встаньте разлеглись, вы говорит всяких наркоманов понорожали и вас говорит убивать надо, и по всячески, чем только могли оскорбляли. Мы встали по четверо и нас этот, найдите говорит себе места. К этому времени, дети уже обезвоженные, какие-то белые, без силы, их как ни этот все равно. Сидели, опять сидели, и тут опять  Лидия зашла и опять кричит, мне за вас стыдно, мне за вас стыдно, что такое, почему вы кричите, ваша судьба в ваших руках. А к этому времени мне боевик говори, я говорю, оставьте нас в покое, что вы о нас хотите, мы простые люди, кто вам виноват, тот говорю, делайте, убейте, что хотите, эти дети, посмотрите они уже ничего и они тогда этот, убирать говорит, хочешь, и вот сюда поставил свой автомат и пацан, внук, как бросился на меня и говорит, не убивай мою бабулю, не убивай и он отошел. в первый день, когда зашли и смотрели, Бетрозов, быб или не он, но вот когда его убили, точно так ему поставили и прямо вот так застрелили его и он бедный упал. Затащили в ту сторону и  уже второй день утром, видимо им не этот, и они вытащили, опять, заставили мужиков, выводили старшеклассников. Один раз вывели, вот этот с перевязанной рукой и полустриженный, высокий, такой, бородатый, какой он был коварный и он этих девчат вывели, куда вывели, это я не знаю, ничего. Потом третий день уже когда все уже победу, так я вот смотрели в окно и второй ночью они поломали с левой стороны одно окошко и вот, Ходов или, вот этот бородатый зашли и вот так показывает, автомат держит, выгляни, говорит, куда они там смотрели и быстро они заставили какой-то занавес и закрыли с той стороны окно.

За это мы вас будем пропускать воду пить, соседка моя Дзахова Залина все время сидела и говорит:«Бабуля я вот сейчас пропустят нас, я больше ни этот». И их поставили прям вот где стояли в середине бомбы, вот так по четверо их целый зал стало и я смотрю, сидела где то метра два, что занесли сейф какой-то когда подвешивали бомбы, вот от  этого сейфа я сидела   заходит с внуком и смотрю и возле пульта сидела в серой шапке вырезанные глаза и в сером свитере,  и вот он уже их не успокаивал, и вот стоит там ещё стоял вот этот жестокий бородатый, и снохе говорю, Господи, я говорю сейчас что-то будет, не может быть, я говорю, чего то не быть и вот так я сказала я говорю, внук сидит с левой стороны от меня, сноха возле внука, своего сына и я ей говорю, если что давай, сохраним его, я уже прожила  мне уже жить не надо, пусть я умру , но я его должна сохранить. И когда он стоял возле пульта. Я точно  не видела он нажал или не нажал. Вот как дети стояли по 4  это минут 20 не больше и после этого взрыв, потом второй и после 2-го  я уже ничего не поняла. Чем - то закрыло рот и не могла дышать, но успела повернуться и внук подомною лежит. А сноху видимо волной подбросило в сторону,  а потом когда уже это началось, после этого там было два боевика, они не снимали, за все время я не видела их лица, длинные маски у них как форма. Они стояли  входа  в зал и стали стрелять. Если бы они стреляли наверх ничего бы не было, я так думала, а стреляли вниз, по 4 раза они пускали и у меня рука, как то я боком внука и рука, вот так я наверх подняла и говорю, гады еще они так, и вот как наверх подняла чуть чуть и видимо я как оглянулась как стрельнули прям ранило насквозь одну руку два раза. И я им кричу не шевелитесь они в нас стреляют, кто еще живы. Потом в третий раз , я потихоньку, кровь шла, обо что то ударена была, мне безразлично, у меня ничего не болело. Я опять хотела поднять руку и смотрю их там нету, тогда надо было выбраться и привстала потихоньку и первым долгом  увидела, там у нас Бзиев, после аварии он у нас умер, бедный, и его жена сидела возле сейфа, прям облокачивалась. Голова  пробитая, прям как будто дождь промывает кровь с головы идет и держит сейф, и сил уже нету. Потом повернулась, где сноха я разглядываю и вижу между окнами там с той стороны зала стоит директор школы, вот так руки сделала и вот так делает. Ну что делать, потом развернулась и Зифа Урусова, уже мертвый ребенок у неё на руках, и смотрю, наверху уже балки горят, крыша то у нас уже упала на нас и мне внук говорит: «Бабуля у тебя обожжен рукав, я тебе сниму его, что за обожжен, наверно дневной свет, что то я не знаю. И вот им говорю, сноха лежит я по волосам узнала, и я говорю, Кристина, дай узнать живая  ты или нет, Кристина, и потом у неё одна рука была под ней, а по другой вижу , что она раненая и держит. Еле,  еле  подняли и зашли, там еще маленькая комнатка была, вот туда. Говорю давай зайдем, наверху горит, крыша сухая, если горящая балка упадет… Давай как - нибудь зайдем я тебе помогу, и зайдем в эту комнату, это с главного корпуса школы, видимо крыша не упадет. И мы туда заходи. Когда заходим там маленький мальчик, прям видно было, все на него свалено и он там: «пить, пить», и говорю, что делать, рука такая , нога такая, что делать, сама не в силах, я его костюм , у него был, я его вот так держала. Я его еле еле вытащила, я говорю, я унести тебя не смогу и посадила к стене, а потом мы туда зашли. Я еще не успела туда зайти, сноха  и этот уже  стали там и оттудова выглядывал,  сказали физрук. Кем он там работал я не знаю, очень часто его просили то сделай, то сделай. И вот он оттудова выглядывал, и это время после взрыва один бандит, вот в этой серой шапке и в этом веером свитере еще обстреливал у входа со двора. Туда в кого он стрелял я не знаю, а потом он за нами как запрыгнул, схватил этого физрука, а он очень сильно упорно схватил его автомат, очень сильно он держался за этот автомат,  вот этот физрук. И он ему говорит: « Ах ты падла, сука, ты нас обманул». Почему он ему так сказал?  Они там боролись, он очень сильно, упорно держался за этот автомат. Но там мертвых уже очень много было, уже в этой раздевалке, или что не знаю. И он там его свалил и прижал одной рукой, и он кричит: «Помогите». Кто же помог бы? Я одна там . накрыла, полхалата у меня осталось, я накрыла внука и мы лежим, а сноху я уже когда встала, я не застала. Потом она рассказала, что увели её в столовую. Потом мы оттудова, я говорю ну теперь раз уже зал такой этот. Посмотришь там разорванное…  Этот зал посмотреть было…  И мы, я говорю, давай  я держу внука и выходим. И те ребята, которые  первое время рядом с нами сидели, вот эти два парня лежали  один уже на выходе в коридор, и чуть дальше другой, уже они бедные, как лягушки лежали, вот этот бандит, который убил Конидии, которого я посадила к стенке, пацана маленького, с них говорит толку мало и вот сюда им приставил свой автомат. А он бедный своими маленькими ручонками как схватил автомат, а он его убил. Мы выходим с внуком, а он в это время этих двух пацанов . они бы  и не умерли, они еще в себе были, и он одному вот сюда поставил автомат и тоже убил, а внук мой кричит: « Бабуля, убили, убили, говорит». Закрой свой рот , не надо кричать, я говорю, обоих тоже убил, и когда он вышел я думала там бандитов не будет уже. Когда я вышла, и он их убил, увидела, до того страшно стало. Я говорю, Боже из одного ада пришли к другому аду. И он на меня, вот этот боевик, такой полубритый: «Вот сюда садись в середине коридора». Внук со мной, сноху я уже не видела. И тогда я присела и к этому времени я оглядываюсь и смотрю уже с коридора входную дверь тарабанят и стрельбы идут. Кто стрелял, я не знаю, я ничего не видела. И я присела, и раненая нога, у меня пятку снесло, 5мм осколок разорвался, и в пятке застрял в кости. Месяц лежала в Электроцинковской больнице, до 24 лежала в Москве. И очень большие ожоги были. И я тогда  сидела, и там бедные люди, как бараны. Я  подтолкнула той ногой  и доэтывала до стены, и внука за собой поставила, я говорю если кто будет стрелять. Может если ни этот. И смотрю, к этому времени, уже выходят с зала не раненые, они просто грязные были, поцарапанные немножко, потому что та сторона, правая сторона, угол, там очень много живых детей, очень много. Они просто обезвоженные, не могли встать, ничего не могли, они испуганные и там они лежали. И я вышла тогда в коридор, и вот там сидели, и вот когда они вышли раненные в коридор выходили, выходили человек 20-25 вот так их было они их погнали уже  двери поломали входные и они уже испугались. Там 2 класса рядом было и я смотря на них, они когда уже  на нас не смотрели я внука подтолкнула и спряталась в классе а рядом с нами в классе стреляли. Это было что-то у меня уши уже ничего не слышали, я уже ничего не понимала, голова какая то пустая стала . нашли како-то кусочек фанеры я мы за ним спрятались, вдруг я говорю, заглянут и застрелят нас. В этом классе было где мы сидели напротив 6-7 автоматов к стене стояли. И как письменный стол сумки, где они такие взяли не знаю. Вот застегнутые 2 сумки большие в этом классе, вещей очень много было и мы там сидели долго, долго уже стемнело и внуку я говорю, ты посиди  спокойно, может  уже никого нету, как - нибудь выйдем и я выползла и выглянула на подъеме на второй этаж, не знаю спецназ, был, они были, вот и так вот с автоматом стоит и  я когда увидела как отдала себя к стенке, а внук кричит: «Бабуля что с тобой? Что с тобой?». Я говорю, молчи и через минут несколько и в этот миг он видимо хотел к нам забежать и такая стрельба и у него в висок попали и он как схватился за голову и упал.  Его быстро затащили на 2 этаж и мы опять испугались и продолжаем сидеть и через некоторое время другой заскочил и я подумала, наверное, они пришли за своими вещами   и я как заору а он я не слышала а внук мне говорит: «Бабуля не бойся он свой, свой». Ну, тогда я посмотрела на него  и прямо за ним,  вот как средний мяч черный такой круглый кто за ним забросил в класс я не знаю,  и он мигом закричал нам: «Ложитесь, ложитесь». Ну я внука по себя очень сильно он закричал и я с внуком прям в угол. И после этого я опять ничего не слышала и внук говорит, вставай он сказал вставай и когда я глянула  кроме пыли ничего не было видно в классе. И он один и  то что закатили он его ударил  прямо под ногу сзади у нег текла кровь и он взял веревку и сильно перевязал ногу и начал говорить, говорить. Что говорил не знаю и к этому времени минут через  20-30 окна закрыты были досками половина друга партами и как они опустили эту доску я это увидела   схватила внука говорю все ну теперь нас точно убьют.  Они кричат, были они в форме, без формы их было много заскочили они в класс  и нас вынесли пацана отдельно меня отдельно. Я помню мне в руку укол сделали и еще помню меня в скорой спрашивали, но так как у меня документы были с собой , я их положила , извините,  в  лифчик положили и видимо от этой стрельбы или я не знаю меня, очень сильно спасли мои документы, вот так залетела пуля задела и трудовую и какие то еще документы субсидии и вот так вот пробило бумаги наполовину, и  застряли. Ну грудь у меня 4 месяца была как камень, но я удивляюсь то что я говорю, Боже мой, вот этим гадам почему такого ничего нету. Когда заходил Аушев, они сказали, раненая рука это Ходов я не знаю, кто был он прямо с фотоаппаратом и камерой забежал вперед и говорит: « Сейчас вы говорит своим не нужны, вы никому не нужны падлы, сейчас зайдет нами всеми любимый, уважаемый». Как я эти слова запомнила, и снохе говорю сволочи, неужели есть такой человек, точно я говорю наверно будет как они сами . и вот он заходит, длинное платье, вот как у судей четырехугольник какой то наверху и какая то накидка и мне показалось первое время, он не думал что в этом зале столько много детей. У него лицо было черное как смола потом покраснел он слова не сказал только сказал : «Все будет хорошо». Посмотрел, посмотрел еще и три раза руку вот так вот сделал  вот так вот, покачал головой, как обычно по их бандитскому обряду, Кулаев как Вам не стыдно. Вас кто родил? Не матери , а звери, звери. На этих детей святых как вы руку подняли, сволочь.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Кира Исламовна, Кира Исламовна , Вы слышите меня?

 

Кира Исламовна:

- Да.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Вот  вы сказали, что два боевика зашли и стреляли. Это, в каком помещении? Где они стреляли?

 

Кира Исламовна:

- Вот когда уже взрывы произошли, то в зале.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- А в кого они стреляли?

 

Кира Исламовна:

-А я откуда знаю, если бы они стреляли наверх..

 

 Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

 - Понятно. А где они стояли?

 

Кира Исламовна:

- Они стояли вот дверь. Один с одной стороны, другой с другой стороны.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Стреляли вниз?

 

Кира Исламовна:

-Вниз стреляли, поэтому…

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Скажите. После взрыва люди были внизу?

Кира Исламовна:

- Конечно. Я же там находилась. Я два раза от них…

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Как Вы считаете они в этих людей стреляли?

 

Кира Исламовна:

- Без сомнения.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Нет вопросов к ней.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Кира Исламовна все подробно рассказала.

 

Голос из зала:

- А Баликоеву  Свету Вы видели? Когда боевики расстреляли, Вы видели её?

 

Кира Исламовна:

- Нет. Баликоева Света и Роза Тимофеевна и там еще учителя  знакомые, потому что мои дети закончили там. И учителя там сидели. Роза Тимофеевна вообще свой облик пока сидела там не поменяла. Вот так сидела и все время вот так сидела на этих. Но у Розы Тимофеевны не было  этих. Когда я выходила я смотрела на неё. У неё выстрелы сзади были.

 

Голос из зала:

- Когда боевики их убивали вы видели?

 

Кира Исламовна:

-Видели своими глазами.

 

Голос из зала:

-Ну а Баликоеву там не видели?

 

Кира Исламовна:

-Нет не видели. Там была вот Залинина мама мертвая была, и вот больше я никого там не видела.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Подсудимый у Вас есть вопросы?

 

 

Подсудимый:

- Нет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Кира Исламовна  Вы видели подсудимого в школе или нет?

 

Кира Исламовна:

- Может и видела. Я их видела… Они менялись. Я их видела всех . но они потом переоделись. Кто то сбрил бороду. То в бородах заходили. Один такой немытый грязный. Поломал в раздевалке шкаф и  оттудова даже вылезти не мог.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Не помните?

 

Кира Исламовна:

-Не помню.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Хорошо. Присаживайтесь. Дзестелова. Фамилия, имя, отчество?

 

-Дзестелова Альбина  Борисовна.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Число, месяц, год рождения?

 

Дзестелова:

- 11 января 1970 г.р.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-Место жительства?

 

Дзестелова:

- Первомайская 124.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Город Беслан?

 

Дзестелова:

- Да, город Беслан.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Место работы?

 

 

Дзестелова:

- Я не работаю.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

 

- Альбина Борисовна, ранее Кулаева видели?

 

Дзестелова:

-Нет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-А с кем Вы оказались в заложниках?

 

Дзестелова:

- С двумя сыновьями.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Назовите их данные.

 

Дзестелова:

- Козырев Ахсар Игоревич, 1992 г.р. и

             Козырев Борис Игоревич, 1993 г.р.

Когда я вела детей в школу заметила, что ворота школы были закрыты. И в двери мне встретился  молодой человек высокого роста, худощавый в голубой рубашке с коротким рукавом и серые брюки. Я его почему заметила, я хотела зайти в школу, а он приставными шагами ходил то в одну сторону, то в другую сторону. Нервно поглядывал во двор школы и поглядывал на часы. Потом его моя соседка заметила. Мы с ней разговаривали и она сказала, что заметила его возле воды. Я говорит еще подумала, куда он в такой праздник торопится, что поглядывает  на часы. Среди заложников я его потом не видела. Он был славянской национальности. Я встретила там свою родственницу, и мы с ней зашли в здание школы. Я зашла с ней и  смотрю что директор школы, Лидия  Александровна, она выводит всех детей на улицу, говорит: «Быстрей, быстрей линейка уже началась». Я вывела детей, поставила на линейку, а сама отошла в сторону. В это время моя знакомая Цогоева Залина бежала прям в школу, с ней было четверо детей и еще ребенок  годиков 3  девочка на руках она  мне сказала: « подержи девочку, я поставлю детей на линейку и вернусь к тебе». Я стояла с этой девочкой, и тут играла музыка и взлетели шары. Все дети обратили внимание на шары, я тоже естественно подняла голову и смотрели. И тут видно что-то детей напугало, они в нашу сторону кинулись. Мы стали их успокаивать. Что такое?  Что такое? Но все было бесполезно. Толпа лежала прямо к нам. Я поняла  в чем дело и хотела девочку запрятать где - нибудь и кинулась там, в один класс, сбоку там у них есть еще подсобные классы. Стала дверь открывать и он стал по ногам стрелять. Одной женщине в ногу попало. И я тогда пробежала, всех оббежала и остановилась возле окна. К окну была подсыпана щебень. Вот директор школы сказала , что там не щебень был, а что то другое, но я могу ответить что там щебень был под мусором. И окно было открыто и боевик мне машет рукой сюда, сюда. И тут женщина, она была в стороне и она кричит по - осетински, мол не ходи туда он тебя убьет. И мне деваться некуда было и я девочку передала боевику, он подал мне руку и я зашла. Когда запрыгнула в здание школы там стояла шахидка в двух шагах от боевика. На ней была вуаль, она была накрыта вуалью. И он мне говорит: « Иди вперед с ребенком». В коридоре никого не было. Единственное мой сын увидел как я запрыгнула и запрыгнул за мной в другое окно и прибежал навстречу мне. Я хотела их перекинуть в другую сторону здания. Уже с другой стороны я видела трех человек. детей туда нельзя было перекинуть. Мы были окружены. И мы тогда побежали в сторону столовой, там есть кабинет домоводства, мы забежали туда. Кабинет был уже полон людьми и тут по окнам началась стрельба. Мы все присели. Боевик пришел один в маске и сказал: « Мы вас убивать не хотим,  у нас такие и такие требования». Когда я вышла с этого кабинета то увидела, что другой кабинет открывали два боевика, рядом кабинет находится, там подсобные помещения, там тоже два человека открывали прикладом и ногой. Это в таком маленьком коридорчике было 5 человек. Нас  погнали в спортзал, так случайно оказалось, что у этой девочки там оказался отец. и я её передала . когда нас загоняли в спортзал на 2 этаже стоял боевик и мне сын говорит: «Давай мама зайдем в эту маленькую дверцу». Там под лестницей была маленькая дверь, если её закрыть снаружи не видно, что там дверь. Мы забежали в эту сторону, но там стоял уже боевик. Мы стали забегать в зал, там было уже много детей. Я заметила мужчину он по осетински говорил успокойтесь, успокойтесь. Я побежала мимо, и дети закричали, и я обернулась и мне мой мальчик говорит: «Мама это вот Бетрозовых папа». Я этого мужчину не знала никогда  и детей тоже я потом узнала. И тут боевик стоял напротив меня и я говорю, что вы хотите, мы все сделаем, только не  стреляйте. Я хочу чтоб вы сели, заорал он. Он начал стрелять и мы все сели. Первый день где то в 7 часов вечера я встала со своим старшим сыном в туалет, младшего я тоже нашла. В коридорчике  я увидела столько оружия. Я не знаю огнеметы это или что, но они были в зеленных чехлах, пулеметы там были и автоматы тоже. На второй день вечером уже были переговоры. И вот он зашел в зал и говорит: « Вот сейчас я им дам 2 часа вот если ничего не изменится. Они мне пообещали..» Я еще подумала, почему именно 2 часа?  Сколько говорю время, мне сказали без 20, 7. я подумала, что они ждут новостей. Потом в 9 ровно и Лидия Александровна и все боевики вышли из зала,  только находились 2 боевика которые сидели на кнопке. Потом  Лидия Александровна зашла и со мной рядом сидела завхоз, и я её попросила Света спроси что там нового. Света ей крикнула, а она сказала, что ничего нового, ничего хорошего. Потом зашел боевик и прошел в сторону боксерского зала и крикнул нам всем: «Встать». Мы естественно все встали и другой, какой-то он у них был нервный забежал в зал и начал стрелять, и мы все сели. Он кричал: «Сидеть», а другой смеется и говорит, что это он нам сказал что мы все встали. В общем они друг друга не поняли. Вот тогда они стали жестокие очень. Когда кто то из детей задел нечаянно бомбу, она зашаталась и боевик подошел к ней, остановил рукой и говорит: « Не бойтесь они  не подключена ещё». Сказал так спокойно, что только мы слышали, которые рядом сидели. Ещё я один момент пропустила, когда нас загнали в спортзал я взглядом нашла директора школы, она спокойно сидела и когда начали развешивать взрывчатку, то взрывчатка упала на пол и дети закричали. И она ему говорит: «Зачем вы это делаете». Он оглянулся и говорит: « Вот когда вас спросят вот тогда вы и ответите».  И вот он потом говорит, а где директор школы. Она спокойно сидела и ждала пока на неё обратят внимание. И я сразу поняла, что между ними что-то было, она передала связку ключей ему в руку. Заставили завхоза встать и принести карту всей школы. Я не знаю принесла она или нет, но у каждого в кармане была какая то бумажка. На третий день, когда прозвучали взрывы, я сидела со своими детьми один боевик прошел и я детям  говорю, чтоб они закрыли уши, сейчас он будет стрелять. Я точно помню он повернул автомат и стал стрелять в потолок. Прозвучал первый взрыв и я почему то упала в ту сторону где были взрывы. Когда поднимала голову резко второй взрыв и тогда меня оглушило. Когда после первого взрыва я упала я видела, что боевик начало стрелять наверх, всем сидеть, он сам не ожидал. И тут второй взрыв, меня оглушило. Я почувствовала что меня кто-то толи толкал, толи на меня наступил. Я вскочила и стала искать своих детей. Там где сидели мои дети  лежала кисть руки и кровь. Я обращала внимание только на светлое больше ни на что. Я смотрю метра три от меня упал потолок, ну белый потолок, и обернулась вокруг и смотрю глыба огня, я не знаю почему это другие не заметили, почему я заметила это шириной 5 метров она летела на горящих детей. Вот я взрослый человек я вскочила. Но они  видно были ранены. Вот они кишели в этой массе огня, я не могла им помочь. Я сейчас понимаю, что я вышла, что я не могла ни одного вынести.  Что то мелькнула возле меня и я обратила внимание на окно, и смотрю младший сын выпрыгивает из окна. Я побежала за ним. Я перелезла именно в ту дырку , где пролез он и застряла в окне, потому что неправильно пролезла. У меня ноги были впереди, потом я голову просунула и застряла, а передо мной  выпрыгнул мужчина, он выбросил сначала ребенка, потом сам. Его застрелили. Я выпрыгнула и поняла, что старшего сына там нет и остановилась во дворе школы есть столб, я остановилась у столба и хотела вернуться в зал. Я не успела повернуться как прозвучал третий мощный взрыв и меня так отшвырнуло, я бежала, и вперед меня еще летели. Забежала  в медпункт. Когда я туда забегала я увидела там пластмассовые бутылки я одну схватила. Забежала под столб и стала пить воду. И тут по мне начали стрелять. Я минут 10 там просидела потом услышал шаги , что то в медпункт забросили, что там начало гореть. Я услышала мужскую речь. Стала кричать не убивайте меня я раненая. Один к двери подполз и говорит: « Что ты здесь делаешь? Дети побежали в другую сторону, а ты почему здесь?» Я говорю, я не успела за ними. Он не мог ко мне подойти и по рации передает, что в медпункте находится женщина, но из-за снайпера я не могу к ней подойти, и вот они подползли к окну и узнали что на крыше находился снайпер, он поднимал шифер и отстреливался. Вертолетом видно они его сняли, тогда он подбежал ко мне, схватил и посадил меня в подсобку, где находятся документы и говорит: «Сиди здесь не кричи, потому что за стеной …», А потом он мне говорит: « А что случилось, мы ведь не стреляли? А где главный вход мы думали это главный вход? А как можно пройти в спортзал? А если мы эту стену поломаем мы куда попадем? Я говорю в библиотеку. А если вот эту? Это стена тоже ведет в библиотеку. Сиди здесь, мы за тобой придем». Они вышли, и началась такая стрельба. Видно танками стреляли я не знаю. Потом они зашевелились, и  я говорю: « Мальчики вы здесь?». Они: « Да мы не можем выйти».  Через какое то время они вышли. Дверь была закрыта и в проеме я видела, стреляли что то. Огонь был. Пол задрожал. Я прижалась к стене и сидела там. Я боялась, потому что за стеной в библиотеке тоже был бой.  Что то подъехало к зданию, я поняла что это был БТР или что то машина какая то, услышала осетинскую речь и стала кричать по - осетински: «Помоги мне». Он меня вынес.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Дети получили ранения?

 

Дзестелова:

- Да. У меня старший сын погиб, а другой в голову получил ранение, но убежал.

 

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Оружие вы можете описать, которое было?

 

Дзестелова:

- Когда нас загоняли, у них только были автоматы и воздушки.

 

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- А в последствии?

 

Дзестелова:

- Впоследствии  в 7 часов, когда я выходила, в коридоре очень много оружия лежало.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Какое оружие?

Дзестелова:

- Вот в чехлах, трубами вот. Трубы, автоматы и пулеметы.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Вы гранатометы говорили.

 

Дзестелова:

- Ну наверно, я никогда не видела гранатометы.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- А от его произошел первый взрыв?

 

Дзестелова:

- Первый взрыв был такой туманный, а вот второй взрыв был огненный.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Причина взрыва?

 

Дзестелова:

-Я не знаю.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Вы говорили, что боевик перед взрывом стрелял в потолок.

 

Дзестелова:

- Да он нас успокаивал.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Ни это спровоцировало взрыв?

 

Дзестелова:

- Нет. Он наверх стреляя, я видела. А взрывчатки висели так низко, что если бы я сели на корточки, то задела бы головой, так они висели. Он никак не мог задействовать их.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Можете назвать количество боевиков, которые вас загоняли в спортзал, и которые были в самом спортзале?

 

Дзестелова:

- Во дворе где – то человек 7 было.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- А в спортзале?

 

Дзестелова:

- В спортзале было 7 человек и 2 шахидки, я в начале сосчитала. Взрывчатку считала. И вот шахидки были в спортзале я их осмотрела внимательно. У них были открыты глаза, на них  были кроссовки где-то 45 размера, серого цвета, но видно было, что это молодые девушки, лет 14-15. по фигуре можно было определить, что они очень молодые.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- А кроссовки 45 размера?

 

Дзестелова:

- Да очень большие кроссовки на них были серого цвета.

                                           

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Брата Кулаева вы не видели без правой руки?

 

Дзестелова:

- Я не могу сказать, что я видела, я просто то, что видела, может и забыла уже. Но то что они говорили на осетинском языке это ни о чем не говорит. Я за ними следила. Они говорили какие- то фразы, но у них был страшный акцент. Тоже могу на чеченском сказать несколько слов. Они наверно учились, специально, чтобы подумали, что они осетины.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Вот вы сказали, что в зал залетела глыба огня…

 

Дзестелова:

- Она ни в зал залетела, она с крыши летела, на детей, где-то в середине зала.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Можете подробно описать третий взрыв?

 

Дзестелова:

- Ну я была на улице, была оглушена. Слышала этот взрыв. Слышала, что он отличался от второго взрыва, он был очень мощный взрыв. Там было очень много взрывчатки, я не знаю от чего, но вот то что с крыши летело – это точно не взрывчатка была потому что я встала. Я лежала некоторое время, пока меня кто-то не толкнул или наступил, я встала взрослый человек, а они не могли. Они были ранены.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Вы , что потом вернулись?

 

 

Дзестелова:

- Нет, почему вернулась?

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- А про какой медпункт вы говорили?

 

Дзестелова:

- Там находится медпункт. Во дворе школы находится медпункт, была открыта дверь и я забежала туда.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

 - Вот вы оттуда слышали, что стреляли по школе сильно, здание дрожало?

 

Дзестелова:

-Да, я слыша. Во дворе школы тоже была стрельба.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- А по школе тоже стреляли?

 

Дзестелова:

-Какие-то взрывы я слышала. Я когда сидела в медпункте я закрыла уши, потом открыла и поняла, что стала слышать и слышала, как он гнал куда-то, туда и сюда и стрелял.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Кто гнал?

 

Дзестелова:

-Блоевик. И вот еще меня спрашивают, Альфа был или Вымпел я не знаю точно, они меня еще спрашивали,  сколько голосов я слышу, я сказала, что два голоса точно.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Нет вопросов.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

 - Альбина Борисовна, что вы можете сказать по поводу переговоров?

 

 

Дзестелова:

- У них явно были с первой минуты требования, они не просто так пришли туда. Они с первой минуты сказали, когда я была в кабинете, они сразу же сказали, какие у них требования. Они выходили и говорили, мол, вас 354 вы понимаете…

 

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- А по поводу переговоров, еще. Боевики пытались, выходили на переговоры?

 

Дзестелова:

Да они пытались. Они на второй день еще где-то в 12 часов вышли, и вот нам  говорят вас 354. директор встала, со своего места подошла и стала кричать: «Лариса, Лариса». Это оказывается жена Мамсурова, я не знала. Потом встали дети Мамсурова и женщины какие-то. И она их повела наверх. Потом  уже какие-то продвижения было. Я еще слышала разговор такой (когда они между собой разговаривали, я подслушивала, на каком языке он разговаривают), с одним они разговаривали на русском, но один другому говорит: «Когда?», а тот говорит: «В 7 часов». Я думала в 7 часов взрывать будут. Я сидела все это время, дрожала, даже время не спрашивала. Это было второго числа.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

-Приход Аушева вы помните?

 

Дзестелова:

- Да директор зашла и сказала, что придет какой-то важный человек, вы лишнее не болтайте и села. И он зашел, что то там говорил, я не слышала. Мы очень испугались, он зашел такой страшный, мы его испугались, честно говоря.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Он был в одежде боевиков?

 

Дзестелова:

- Да он был непонятно во что одет, мы вообще его не ждали.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- А после ухода его как - то изменилось отношение к вам, или осталось то же?

Дзестелова:

- После переговоров уже изменилось. Как с Аушевым или с кем они там, после этого уже они стали нервными . Т.е. после того как Аушев ушел.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Подсудимый есть вопросы?

 

 

Подсудимый:

-Нет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Спасибо.

Гуриева.

Фамилия, имя, отчество.

 

Гуриева:

-Гуриева Надежда Ильинична.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Число, месяц, год рождения.

 

Гуриева:

- 1 марта 1960 года.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Место жительства?

 

Гуриева:

- г.Беслан , ул.Мира д.20 кв.49.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Место работы?

 

Гуриева:

- Средняя школа №1, преподаватель.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Надежда Ильинична, Вам знаком Кулаев?

 

Гуриева:

-Нет. Я не видела его ни в зале, ни в столовой, а брата видела.

 

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Вы находились в числе заложников, расскажите, пожалуйста, как произошел захват школы и с кем Вы туда пришли?

 

Гуриева:

-  Я работаю в этой школе уже 28 лет, там учились трое моих детей и племянница. Все мы были в заложниках.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Кто из детей?

 

Гуриева:

-Гуриев Борис  Станиславович, 1990г.р.

  Гуриева Вера Станиславовна, 1992 г.р.

  Гуриева Ирина  Станиславовна, 1996 г.р.

 Цалоева Анна Петровна, племянница ,1994 г.р.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Расскажите, пожалуйста, этот момент.

 

Гуриева:

- Я обычно прихожу не позднее чем за 40 минут, потому, что мой кабине самый первый в школе. Как заходишь с главного входа первый кабинет самый. Оттуда выносили столы, стулья для пожилых и чтобы поставить аппаратуру. Как обычно я пришла где – то в 8.30 с детьми. Сын  у меня болен был с температурой, но они с дочерью танцуют и должны были для первоклассников исполнять номер. Договорено было, что они станцуют и сразу уйдут. Т. е. я пришла, мы вынесли все, что нужно было для проведения праздника, потом переодела дочь и пошла на второй  этаж, посмотреть, что там с аппаратурой. В актовом зале в это время  Лена Касумова – организатор проверяла аппаратуру. Несколько учеников были  и Эльбрус Худалов вместе с ней. После этого я вернулась опять во двор  и стала ждать своих одиннадцатиклассников, я классный руководитель 11 класса, дети опаздывали, все нервничали, потому что 11 класс один из главных персонажей на этом празднике. Когда стало понятно, что мы в 9 не начнем, потому, что было, очень много опоздавших в 9.40 из 26 моих учеников было только 7 . только мой  «В» класс.  У меня были часы на руках, и я смотрела на руках.  В 9.40 подошла Лена  Косумова ко мне и говорит, ну что где твой Цереков, он должен был давать звонок, я говорю, нет и вообще моих только 7 человек. Она говорит, мы ждать уже не будем, будем начинать. И только она от меня отошла и в этот момент я увидела за спиной моих детей боевиков, буквально было это где –то 9.40.  Мои одиннадцатиклассники стояли у котельной, а стояла спиной поэтому я не видела момент того как ворота были пробиты. Но я видела боевика. На нем был комуфляж, черная шапочка небольшого роста, в бронежилете, гранаты были подвешены. Он  показал мне автомат и сказал: « В спортзал». Я назад повернулась, там были крики страшные, оглянулась и увидела эту зеленую машину у входа. Смотрю, все бегут мимо меня в спортзал. Какое-то время я стояла пока мимо меня проходили дети и я боялась, что он будет стрелять по детям и когда уже последние стали уходить  открылась дверь котельной и оттуда выскочил наш рабочий Карлов. Он видимо хотел еще кого-то туда спрятать, я ему рукой махнула, но видимо боевик увидел, и тоже туда к этой котельной бросился, уже готов был стрелять. Я говорю , не стреляй. Там дети стояли на открытом месте. У нас котельная была когда то только для школы, а потом пристроили, когда пятиэтажки рядом построили , там еще пристроили и она так в глубину продолжалась. И он в общем знал, что там кто- то есть иначе бы они только на пятачке не стояли. Я говорю не стреляй я выведу, только не стреляй по детям. Я не помню кто был из детей, только помню что последним вышел из-за котла сын Лены Косумовой третьеклассник Тимур. Вот видишь, говорю это последний ребенок, больше никого нет, и он тогда туда шаг сделал, вверх выстрелил, дверь захлопнул и пошел за нами следом. Так получилось, что я попала в здание школы одна из самых последних, и у меня все время был страх, что будут стрелять по детям. И меня тот боевик который нас загонял спрашивает, ты что директор что – ли, я говорю не директор, я учитель, но стрелять по детям я тебе не дам. И он стрелял под ноги и у меня посеченные были ноги сильно. В общем когда уже все туда поднялись я стала подходить к окну, подняться конечно на такую высоту я не могу и мне помогла наш Александр Михайлович Михайлов и отец моих учеников Бетрозовых они мне помогли через эту кучу подняться туда в здание.  Когда я зашла в коридор боевиков было немного в коридоре школы с центрального входа, а здесь была такая плотная, но  не очень большая толпа у входа в спортзал. Я туда вошла и  все  сбились в один угол. Это огромное количество людей в одном углу зала. Я остановилась и   увидела в какой то момент свою старшую дочь, она висела, она стояла на одной ноге и упиралась рукой в стену, потому что даже ногу негде было поставить, она была в этом ярком костюме, поэтому сразу видно было  её. И тут ко мне подошла сначала племянница, потом второклассница дочь. Я взяла их и повела искать место, где сесть. Ну так подальше, чтобы люди могли разместиться. И попали прямо под щит между входом в тренажерный зал и входом с улицы. Потом постепенно людей рассадили. Как Беторзова убили я не видела, но его протащили через весь зал и положили прям возле нас. В этой луже крови он лежал. И вот то, что рассказывала перед этим Лариса о том, что происходило с Баллоевым я под каждым словом могу подписаться там все правда. Моя дочка маленькая мне сказала, что вот там Боря сидит возле Джульетты Георгиевны своего классного руководителя, а  Вера вот там. В общем мы сидели , первое время было практически невозможно ни собраться, ничего, потом Вера стала пробираться ко мне потому, что там негде было даже присесть, очень плотно было. Первое время нам разрешали , даже был случай когда кто-то из боевиков  шел и кричал, вот такой-то ребенок ни у вас, там маленьких особенно искали которых, в суматохе потерявшихся, вот первое время было еще что-то .минировали нас довольно долго. Где-то минут через 30-40 после того как нас рассадили начали минировать. У них действительно все было налажено. Притащили быстро катушки. Наших учеников заставили. Притащили взрывные устройства. Два из них у меня почти двое суток стояли под ногами размером чуть больше портфеля, толстое, чем - то скотчем обмотано и видно было, что там внутри.  Мой ученик Азам Тотиев мне говорит: «Смотрите Надежда Ильинична там даже стекла есть внутри». Вот в  этих взрывных устройствах которые были другие и цилиндрической формы, многие были с прозрачной оболочкой, некоторые с непрозрачной, и везде были практически не только металлические шарики, но и  стекло точно было, потому, что видно было по форме что это стекло. Минировали  довольно долго. У меня часы были на руке. Они отбирали все, что издавало какой либо звук, часы были повернуты наверно они подумали, что это браслет, а так все отбиралось. По времени я посмотрела, нас где-то   часа минировали, и то, что они говорят , что они не были подключены,  были подключены прямо под моими ногами возле этой бомбы были батарейки обмотанные синей изолентой, и три толстых провода туда подходило. Эта штука лежала прямо под моими ногами. Рядом еще небольшие цилиндрические бомбы, и наверху тоже висели  на щите и в корзине, были и в корзине, и так подвешены бомбы. Бомбы были еще на шведских стенках и с одной, и с другой стороны, и приклеена была бомба  скотчем у  выхода из здания школы в спортзал к стене . она у них срывалась насколько раз, они её подклеивали. Вот эта бомба. Один  сидел возле меня на кнопке, через три человека от меня. То, что там еще есть такое же я узнала позже когда мы оказались в середине зала.  Когда мы сидели в зале, тот которого называли Али, я не знаю кто он там, пресс-секретарь или пресс-атташе, он так и так себя называл, он проводил переговоры. И почему-то я все время слышу разговоры, что он Рошаля вызвал, он совершенно четко и ясно сказал, что вызывают трех президентов и Рушайло, и что Рушайло должен ему сказать, что он выводит войска из Чечни.  И только в том случае мы начнем отпускать детей, это то, что было сказано при мне по телефону.  Ему что-то ответили и он тут же, в достаточно грубой форме повторил свои требования, иначе разговаривать с вами не будем. Потом еще несколько раз он пытался вести переговоры отсюда же из зала, но в зале было шумно, и он выходи. Но вот эту первую часть разговора я слыша, это возле меня прям было. Относительно Рошаля у меня есть еще одно замечание. Вот этот же Али шел по коридору, по моему в день когда  уже приехал Рошаль, он шел по коридору  со стороны школы в ту сторону, где я сидела и смеялся  и говорил: «Зачем мне доктор, доктора прислали, я мужик здоровый». Т. Е. стало понятно, что это было достаточно неожиданно для них. Теперь  после того как у нас отобрали все что можно было и нельзя они сказали, что если у кого - нибудь зазвонит телефон или что то подобное на телефон, то 20 человек, которые сидят вокруг будут расстреляны. За каждого раненого он говорил, 25 человек расстреляет, это Ходов говорил, я тогда не знала, что это Ходов был,  мы потом уже узнали. Он заявил, что мне вас надолго хватит. Это тоже была его фраза. После того как кто-то из мужчин пытался убежать и зашел в зал раненый в руку. Я не знаю кто был этот мужчина, всех родителей я не знаю, к сожалению, но вот такую фразу он высказал.  Теперь  ребята пытались как-то с ними общаться, попросить там воду как обратиться.  Они сначала быстренько уловили, кого как зовут и вот к этому Али обращаются, дядя Али можно воды, можно в туалет, он разворачивается м малышу говорит: «Я тебе какой дядя, я бандит и террорист, я тебя пришел убивать». Т. Е. открытым текстом, никаких разговоров ни про какую свободу. И было в общем то понятно, что никто договариваться из них не собирается. У них все-таки была какая-то иная цель, а не только это. Во всяком случае у меня сложилось такое мнение об этом. Через некоторое время уже к вечеру первого дня ко мне перебрался сын, ему было все время плохо, он лежал, у него температура высокая была. Рядом со мной еще сидела Ольга Николаевна наша погибшая учительница и Заурбек Харитонович. Потом мы его уже пересадили туда где скамеечка, потому, что  на полу тяжело было старику сидеть возле нас. И дети упавшей передо мной женщины тоже девочка и мальчик сидели. Ну это уже мелочи. Аушев зашел на второй день к вечеру, действительно достаточно жутко выглядел. На нем была темно синяя маскировочная сетка, где только лицо было открыто. Я такого ни видела никогда, довольно жутко. То он говорил, я не знаю, но потом я спросила у людей, и он пообещал, что все будет хорошо. Что там говорилось, действительно я не знаю, но «испорченный  телефон» через зал донес эта, там уже я вы сами понимаете, я не слышала.  Относительно количества , постоянно они над нами  издевались, что мол вы никому не нужны, что вас 350 человек, мы вас можем всех убить. И вообще мы думали вы такие, осетины, мол, а вы хуже ингушей. Вот такие вот высказывания, я не знаю зачем это было нужно, и тем не менее это было. И когда Лариса им довольно жестко отвечала они говорили, да ты не можешь быть осетинкой, ты чеченка наверное, она говорит- нет я осетинка. Просто человек вселил в нас своим поступком такие человеческие чувства и так немножко этим подстегнул нас. Ну и для того чтобы заставить замолчать нас в зале они проделывали разные мерзости, типа игры в зайчиков. Наверное уже кто-то рассказывал.  Это тех, кто старше 10 лет заставляли поднимать руки над головой и так стоять пока они не разрешат. Или они поднимали Сусаныного сына, до сих пор у меня перед глазами эта картина, как он стоит, потом старика, Аиды Сидаковой дедушку поднимали, и мужчину которого я не знаю. Руки за голову, если не замолчите мы их сейчас расстреляем. Конечно, мы тоже кричали, да перестаньте, да закройте рты и Александр Михайлович, царство небесное, и все потому, что никто из нас не хотел, чтобы кого - то убивали в зале там. Это ясно и понятно. В первый день был момент к вечеру, когда нас уже заминировали, я попросила разрешения вывести детей в туалет, и вот группа детей, моих были три девочки еще другие девочки, и мне разрешил боевик, иди говорит женщинам скажи , там женщины есть. Я выхожу, там действительно стоят две шахидки, одетые как уже описывали, только глаза открытые. В одной руке у каждой был пистолет в другой руке два провода и еще что-то толи телефон, толи рация не знаю какой-то приборчик маленький. И я им сказала, что нам разрешили выйти, и они говорят, откуда мы знаем, где туалет. Пойдемте. Я говорю, я вам покажу, вам же тоже надо будет. И вот  мы вышли в коридор первого этажа. Естественно я посмотрела к выходу. Там ф это время дверь моего кабинета высаживал ногой боевик. Она, в общем, то слабенькая, но на вид… они не сразу стали её выламывать. Он выламывал эту дверь. У каждого окна в коридоре стояли наши мужчины, с руками за голову. А на противоположной стороне на корточках у стены сидели другие наши мужчины. Я не могу сказать, сколько их было, потому что это был один взгляд. Явно вот это я увидела. Боевики прятались, или стоя в проемах между окон или чуть в стороне, и держали всех под прицелом. Я загнула с этими боевичками в туалет, и мы зашли в помещение туалета, а они две остались у стены в столовую. И одна из них другой сказала, вот посмотри, говорит, сколько малолеток, так же не должно быть. Недовольные были. Вот этот момент я слышала. Но честно говоря я не предала значения потому, что все остальное пошло не по русски и я уже понять не могла. И оттуда мы вернулись в зал на свои места и больше два дня зал не покидали. Когда мы сидели  уже второй день, к вечеру  когда я поняла, что это под нами с проводами, я девочкам говорю, Ольге Николаевне и вот сидевшей рядом со мной Оле Цидаевой , у неё мальчик такой же ровесник, как моя дочь, младшая, второклассник. Я говорю, Оля если что буде то каждая по проводу, ну если застрелит то может, не взорвется, и Ольга Николаевна мне кивнула, хорошо. И тут буквально через несколько минут боевики сказали, всем пожилым в тренажерный зал и этот вот Али посмотрел на нас в упор и говорит, вы тоже вставайте, со всеми. В общем подняли нас всех, кто сидел здесь и вывели в тренажерный зал.  В тренажерном зале мы оказались фактически первыми, там было пусто все вынесено и никаких следов что там что-то было, окна заложены кусками фанеры, столешницы, еще  что – то и я оказалась там, в первый раз за все существование этого зала. Я вообще не знала, что там что-то есть. И в какое то мы зашли помиещеннице, там душевая и я попросила. Завел нас Хучбаров сам, это теперь я знаю, что это был Хучбаров, тогда его называл «полковник» Али. Я его спросила, можно детям сходить в туалет,  он говорит, ну давай и я  значит все встали и моих девочек всех запустили в этот туалет, а там с крана капала вода и вот пока они писали с крана понемножку пили. Он на меня так смотрит, ну что детей напоила и сама хочешь? Нет то что я хочу вы можете понаблюдать. И он тогда скромненько отошел в сторону. Потому, что вел он себя очень жестко, один из самых жестоких людей был. Он и потом с длинными волосами был молодой человек, еще с бородой, вьющиеся такие волосы, грубый такой был и человек с широким шрамом на шее. Он меду прочим не как все был одет вначале. Он был одет в синий джинсовый костюм, джинсовая рубашка и брюки одного тона, а потом  переоделся во что-то другое. Вот я его видела несколько раз у нас в зале, а потом  в столовой он появился еще раз буквально на мгновение. По поводу того кто минировал. Минировал человек, скорее всего араб наверное. Почему, во-первых он необычно для нас, жителей Кавказа антропологически сложен, очень худеньких такой, очень тонкие пальцы, тонкий нос, цвет кожи, ну не наш человек. И видно, что недавно здесь находится. Потом у него были очень крупные или родинки, или болячки вокруг глаза, их видно было сквозь прорезь. И ним разговаривали на смеси, и арабские слова, и русские слова, и чеченские наверно, я не разбираюсь чеченский или ингушский язык. Еще заходил в зал человек одетый совершено экзотически для наших мест, одетый в какую-то шелковую черную одежду с белыми надписями, типичный  моджахед афганский. С длинным кинжалом с витой ручкой, большим ножом. В общем необычно одетый для нас. Из оружия я видела у двоих снайперские винтовки, у всех были автоматы, пулеметы были у троих и подствольники. Я  так объяснила мужчинам в доме это оружие, и они сказали, что это специальные приставки для стрельбы гранатами, не знаю, как называется, гранатомет может. У одного видела действительно вот эту трубу, один раз только я видела. За время нашего сидения, пока нас еще не завели в тренажерный зал тогда заходит в пристроечку, оттуда выстрел сильный, громкий, и  заходит и говорит, видите, говорит, как по вас стреляют. Если бы по нас стреляли , то наверное попали бы. И все это время они вот так отстреливались, заходили и говорили, что это по нам стреляют, а они нас защищают. И даже в столовой продолжались эти разговоры. Утром третьего числа нас подняли очень рано, где в пятом часу утра с дикими криками и хамством, выгоняли с такой скоростью и таким темпом, что мы думали, что нас сейчас постреляют. Мы вышли в зал, на том месте, где мы сидели прежде, там сидели дети. Только две женщины смогли пристроиться с ними и одна раненая женщина еще. Остальные были вынуждены искать себе место. Поскольку  со мной была очень большая группа мы вынуждены, женщины и Оля Цидаева с ребенком, она от меня не отходила буквально, мы вынуждены были ходить по залу и было относительно свободно прямо под центральной бомбой, которая висела, её даже техничка несколько раз задевала головой, когда выходили и входили. Утром того же дня мне сын сказал: «Если мне сейчас воду не дадут, я умру», т.е. у него уже силы были на исходе. Ощущение было такое, что над людьми  в зале  стали терять контроль, потому, что люди за пределами возможностей были. Одна из мам, боевик кричит: « сидеть на месте». Она берет  свои… под мышку и идет прямо на него. Он ей кричит, куда ты идешь, сядь. И так с размаха бац. Неважно на кого, на Анечку племянницу она приземлилась. Я говорю ты посмотри, ты куда села,  закричала, там женщина с двумя детьми, а она на меня посмотрела, а у неё в глазах.. Она не понимала, что делала. Ситуация была очень накалена в силу того, что люди все свои внутренние резервы исчерпали. Все что угодно, даже иногда была мысль, скорее бы вот то, что висело у меня над головой взорвались и все, даже такая мысль была. Конечно мы ждали помощи, конечно мы считали минутки, секунды.

 

 

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Где вы находились когда прогремел первый взрыв?

 

Гуриева:

-  в момент взрыва мы сидели вот под этой бомбой. Сначала, я вот услышала подтверждение, мне все говори , что было только два взрыва. Но действительно, сначала был очень негромкий хлопок, небольшой взрыв, я даже не сразу поняла, что это такое. Я оглянулась  и в это мгновение произошел второй взрыв. Все, дальше я ничего не помню.  Я в себя пришла, никто никуда не убегал, никто не шевелился. Груда тел и садится пыль, серебряная вот эта пыль. Потом через некоторое время Иришка сидевшая у меня возле ног говорит, что мама, все убегают, я говорю, Ириша если есть куда беги, потому, что племянница, я не знала, что с её ногами. Она завалена была наполовину, старшая дочь была уже мертва. Видно было уже, что она… 

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- А это младшая сказала, что все бегут?

 

Гуриева:

- Да . Маленькая мне сказала. Сидела где там, видимо крупные люди сидели вокруг неё и приняли основной удар.

 

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Старшая дочка где была?

 

Гуриева:

-Она сразу от взрыва умерла.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- От первого взрыва?

 

Гуриева:

-Я не могу сказать. Потому что первый взрыв, я подняла голову, я ничего не поняла,  я даже на неё не взглянула. Не успела охватить все взглядом, настолько стремительно произошел второй. Тогда я почувствовала, что у меня с головы кровь течет и капает на сына, и он начал шевелиться.  Я Иришке сказала, если есть куда идти, иди. Какая то девочка, или девушка молодая, я не помню, взяла её за руку и повела к выходу. И вдруг там появился боевик. Автомат на них наставил и вот возле кучи разбросанной вещей они легли вместе. И потом мне Иришка сказала, что он снял с себя бороду и спрятал в мусор.  Перед этим я тоже слышала от детей, но я подумала, что это галлюцинации,  но чтобы практически одинаковая галлюцинация была у нескольких детей это маловероятно. После этого они стали нас заставлять подниматься и выходить. Тех кто живой, и тех кто отказывался, тех стреляли. Но девочек, Аню я вытащила из под этого завала, и они вдвоем пошли. Я говорю идите куда вам говорят, потому что остаться без движения, как полагается в такой ситуации. Нужно остаться на месте и никуда не двигаться, они двигались и нас уже видели и могла нас просто добить.  Я была вынуждена им сказать, чтобы они шли туда, а сама пыталась поднять мальчика. Поднять я его не могла, вот пока я стояла и думала, я видела как лезла в окно опять Аида Сидакова   назад в здание школы, и мимо меня пошел строй из тренажерного зала, то что вам рассказывали. Друг за другом они шли в сторону кабинета учителей физкультуры, и я повернулась к ним и кричу, помогите мне мальчика поднять. Никто даже голову не повернул, я поняла что все никакие. Тогда я стала смотреть думаю протащу его, а там живые лежат. Рутаева вот эта лежит с девочками, они живые были. Дальше пустое место, Эльбрус Худалов с мальчиком лежит своим, начальной школы ученик. Оба были живые и смотрят на меня, но я же ничего не могу. И тащить тоже было нельзя. Я оставила сына на месте сама пошла за девочками. Я увидела, что они идут не в двери коридора, а в кабинет физрука откуда выгоняют опять людей. Я зашла туда за ними, забрала и отвела в столовую. Там была группа боевиков,  наверное человек пять. Они меня отправляли в столовую, я им говорю помогите мне у меня сын раненый лежит, помогите. Он мне говори, что сейчас там стреляют сильно идите туда а потом попозже мы поможем. Я привела девочек в столовую, сняла противень, положила на пол. Там стекло, кругом лужа. Там грязную воду из чана попили. Посадила детей сказала сидите, без меня никуда, сама пошла назад. Мне же пообещали поднять. В общем вместо того, чтобы мне помочь они меня ударили автоматом, выбили мне зубы. Я вернулась обратно в столовую и мы сидели у плит электрических  в кухонке непосредственно,, там где готовят.   Был еще такой момент, я обратила внимание  не знаю почему. Там кругом поразливали же воду  и вот эти плиты электрические стоят и один из боевиков заглянул и посмотрел выключен на щите ток или нет.  Я не знаю почему он это сделал, но он это сделал. Потом раздался такой хлопок и решетка в столовой она чуть,  чуть отскочила . Сима наш повар кричит, а там в проеме между окон стоял учитель физкультуры наш другой Алик,  так смотрит на всех стоит, как маска такая у него улыбка на лице, и Симя ему кричит Алик что ты стоишь, убери решетку. Он её вот так вот сдвинул, я не видела второго, говорят еще второй был. А боевики они не сидели непосредственно на месте, они из подсобных помещений стреляли.  И выглядывает оттуда и кричит, мол, вы не видите, стреляют в вас. Я обратила внимание на стену на противоположной стороне, а стена целая, а все пули которые вылетели из помещения, все наверху окон.  Т.е. такой пули, которая так летает, я еще не знаю.   Сима говорит, тогда говорит я первая прыгаю, если меня убьют вы сидите.  Она тапочки выбросила и следом сама. Вот когда она  выпрыгнула каску мы увидели, мелькнувшую там, нашего солдатика.  И тогда, давайте скорее. И все кто мог, кто был ближе быстрее,  быстрее пошли. Я свою дочку поставила на печку электрическую и пошла рядом с ней, а племянница обходила с другой стороны к этому окну., чтобы выйти. И Иришку я выбросила в окно и нагнулась за племянницей и в это время заскочил Ходов с пулеметом, стал стрелять и кричать, чтобы не выпускали заложников.  Я упала тоже в окно а Анюта осталась там в зале. Еще был момент, когда мы зашли в столовую там было мало людей и появился  вот этот однорукий бандит. То что он бандит это ясно и понятно. Хоть я  и не помню было ли у него оружие в руках. Но то что он себя вел как хозяин положения. Он когда шел левой рукой сорвал занавеску, кому то там её вручил и говорит, становись на окно и маши и кричи погромче чтобы не стреляли, потому что здесь заложники. Т.е. практически все чем он там себя проявил. Еще кому- то грубо сказал что-то они особо не ментальничали с нами.  Потом из этого окна спецназовцы занесли нас в первый дом по соседству и уже оттуда по больницам. Но то что детей нашли четвертого числа…

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Сын Ваш…

 

Гуриева:

-Погиб.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-Погиб тоже, да? Дочь и сын.  Скажите пожалуйста. Вот вы сказали, что когда вы оказались в коридоре, там было немного боевиков. Примерно сколько?

 

Гуриева:

-Человек шесть не больше.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Вы пришли в школу рано, поднимались на второй этаж…

 

Гуриева:

- Яне видела ни одного чужого человека.  Во время  ремонта я тоже была в школе. Там вот тот участок пола, который меняли он прямо над моим кабинетом находится. Вот фойе школы, первый этаж. Мои двери и двери библиотеки они находятся напротив друг друга. И вот когда, мы то в начале еще, в конце мая я сделала ремонт в кабинете, у меня уже все было чистенько и готово к учебному году. А вот эту замену проводили буквально перед началом учебного года. Не было средств и вот это все обвалилось тогда, гряз была у меня в классе снова и я несколько дней подряд приходила, это все вычищала и убирала опять снова. 31 я ушла в пять часов вечера, в начале шестого, когда занавески повесила и тоже я никого чужих не видела.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Скажите,  а тех, кто ремонтировал школу вы знали?

 

Гуриева:

-Ну это  наш учитель Александр Михайлович,  Света – завхоз, её племянник, его сын и его племянник. Люди, которые там помогали балки ставить имена я не могу назвать, всех поименно в Беслане я не знаю, но все были местные, чужих я не видела. Единственное я не знаю, когда мы два дня были на совещаниях на августовских, но ни 31 числа, ни раньше я там не видела чужих.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Вопросов не имею я.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Скажите пожалуйста, вы вот выразили сомнение, это ваше мнение было насколько я помню, что переговоры вести не собирались.

 

Гуриева:

- Я так поняла, что когда у них по их плану не пошло все с самого начала, и дальше сложилась такая ситуация, когда нет ничего и вести переговоры на тех условиях они не хотели. У меня сложилось впечатление, что они дальше говорить не хотели.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- В первый день, второй день они хотели вести переговоры?

 

Гуриева:

- В первый день они пытались вести переговоры, те требования о которых я сказала, они выдвигали.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Но они вели переговоры?

Гуриева:

- Но он же выходил. Он выходил из зала, говорил что очень шумно, что мы ему мешаем, и он выходил из зала с телефоном.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Вы говорили, что они сказали, что вы никому не нужны, мы никого не можем найти..

 

Гуриева:

-Это то же было, такие разговоры тоже возникали, что в самом начале связаться они ни с кем не могли, дозвониться никак не могут, поэтому подтянули директора. Директор пошла искать возможности, потому, что они никому дозвониться не могли.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Они требовали трех президентов. Это вы слышали от них?

 

Гуриева:

-Конкретные фамилии он называл.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Какие?

 

Гуриева:

- Президент Чечни, Ингушетии и наш и Рушайло с ними.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- А вот говорят что искали и Рошаля.

 

Гуриева:

-Рошаля там не было. Там был Рушайло. Если Рошаль может сказать, что он выводит войска, то конечно. Если у нас доктор войсками командует, то так мы недалеко пойдем. Вы меня извините за такие слова. Если бы он не говорил на таком расстоянии от меня как Вы сейчас, то я бы ничего подобного не сказала. Так, что вы меня простите, то что я слышала, то я и говорю.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Вот вы говорили, что вы ждали помощи. Какой помощи вы ждали, первый день, второй?

 

Гуриева:

-Господи! Спасать же нас должны были  кто-то, мне было все равно, кто будет нас спасать в принципе. Но есть же у нас в нашей стране люди которые за это отвечают.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-За что отвечают?

 

Гуриева:

-За спасение людей, которых захватили террористы. Или нет? А меня не надо было спасать? Я не захваченная была? Я не поняла.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Ну вы от кого ждали помощи?

 

Гуриева:

 

-От силовых структур я ждала помощи.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

Как вы считаете почему боевикам так легко удалось проехать спокойно и захватить?

 

Гуриева:

-Потому, что у нас не все на своем месте свою работу выполняют как надо.  Потому что очень часто рубль в нашей жизни самое главное.  И теплые кресла.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Вы сказали однорукий заставлял женщину тряпкой махать.

 

Гуриева:

- Это чтоб не стреляли. Они нам говорили, что снаружи стреляют. Но сначала не стреляли снаружи по столовой, вот до того момента как я там находилась и вот ну наверно минуты за 3-4 до того как с решеткой это произошло ни одного выстрела снаружи не было. Они потом пошли, когда решетка эта отпала и потом.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Вы видели отчего упала решетка?

 

Гуриева:

-Был выстрел. Но это не автоматный выстрел был. И взрыва в помещении не было.  Как я могу сказать?

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- Были ли боевики заинтересованы  в том чтобы выбить решетку.

Гуриева:

-Я не знаю может быть для того, чтобы попытаться скрыться, вполне возможно. Потому., что многие из них свою комуфляжную  форму переодели.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

 

- А потом выстрелы пошли?

 

Гуриева:

- Потом началась стрельба. Когда мы выскакивали, Ходов начал, и потом естественно снаружи пошли выстрелы.  Но я не видела, опять же хочу сказать, что какая то мощная техника подошла. Я такого не видела и не могу сказать.  Ни звуков мощных. Автоматную и пулеметную стрельбу я слышала.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы рассказывали, что пытались вынести сына. В этот момент школа горела?

 

Гуриева:

- Нет . когда я выходила из зала, очень небольшое что-то горело с правой стороны  у выхода в школу. Мне показалось, что это тряпье горело, потом сказали что это боевик горел который сидел на кнопке этой. На том месте, где он сидел вот это что- то горело там. Что это было,  я не знаю.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- А от чего погиб ваш сын?

 

Гуриева:

- Осколочное ранения у него были, несовместимые с жизнью. Во всяком случае патологоанатом мне сказал так. Дети были обгоревшие мы их не открывали.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-А во сколько примерно вы выходили из зала?

 

Гуриева:

-Я не могу сказать. После взрыва я на часы не смотрела.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Подсудимый у вас есть вопросы?

 

Подсудимый:

-Нет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Скажите пожалуйста, вы подсудимого видели в школе?

 

Гуриева:

- Там очень многие были с закрытыми лицами и я не могу сказать, видела я его или нет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- В столовой вы находились?

 

Гуриева:

-Да.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-Вы его там не видели?

 

Гуриева:

-Я была там очень недолго. Я его не видела.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-Спасибо. Присаживайтесь.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

 

- Кулаев, вы третьего числа с автоматом были в школе?

 

Кулаев:

- Нет. Третьего не было.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Не было автомата? А почему?

 

Кулаев:

- До взрыва я был в столовой. Минут за 15 до взрыва я шел в сторону спортзала, там стояли мой брат и еще другие, что-то говорили.

 

 

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Вы что третьего числа выбросили свой автомат?

 

Кулаев:

- Да я его там выбросил.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

 

- А первого и второго вы с автоматом были.

 

Кулаев:

- Первого и второго я в столовой был с автоматом.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

-А почему вы его второго не выбросили?

 

Кулаев:

- Как я выброшу, там же боевики стояли. Они нам давали, чтоб никто из заложников не взял автомат.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

-Он вам третьего не нужен был, а второго, он нужен был?

 

Кулаев:

-Второго не нужен был, просто они сказали чтоб эти автоматы  здесь оставьте с охранниками.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Кусов. Фамилия, имя, отчество.

 

-Кусов Асланбек Зарахметович.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- число, месяц, год рождения.

 

Кусов:

- 22 июля 1931 года.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Место жительства?

 

Кусов:

-г.Беслан. ул. Сигова 13, кв.1.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы пенсионер? Не работаете?

 

Кусов:

-Инвалид 2-ой группы.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Асланбек Зарахметович, с Кулаевым ранее не доводилось встречаться?

 

Кусов:

Нет.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-Кто  из вашей семьи находился в заложниках?

 

Кусов:

- Трое детей.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-  Ваших детей? Назовите их.

 

Кусов:

 - Мадина, её 12 лет- погибла, Дзерасса 14 лет, и Фатима 13 лет.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- В какой  день она погибла Вам известно?

 

Кусов:

- Погибла на третий день. С пояса до головы  была полностью обгоревшая, и пулевое ранение ноги. Она сгорела там.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- А у других девочек никаких ранений не было?

Кусов:

- Средняя Фатима 3 месяца пролежала в Москве, ей электромагнитом вытащили 13 осколков, она их с собой привезла. Старшая дочь, Дзерасса с пояса до конца ног была изречена осколками. Но она более  выдержанная, и вынесла эти тяжелые ранения.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Скажите, на следствии была ваша жена до этого?

 

Кусов:

-Да.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-  Она не могла прийти?

 

Кусов:

- Я хочу случай рассказать, поэтому сам пришел.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Он имеет отношение к делу Кулаева, этот случай?

 

Кусов:

- Да имеет.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Расскажите пожалуйста.

 

Кусов:

-Я в это время был работником водоканала, выполнял работу контролера по всему Беслану и школы, организации, это относилось ко мне, а жилплощадь- это другие. И я должен был 25 числа сделать отчет по всем школам города. И 25 числа 1, 2 и 7 школы не представили кубатуру воды которую использовали. Тогда первая школа была рядом и я после работы по дороге домой зашел в первую школу. Зашел, у них счетчики были в подвале школы. Я это знал, иногда сам контроль проводил. Зашел , а там закрыто, рядом дверь в столовую тоже была закрыта. Я хотел зайти с основного входа, там тоже закрыто. И уже повернул домой и как то случайно повернул налево смотрю в коридоре небритый  человек, очень обросший там что-то возится. Или провод или что у него в руках. Я повернул обратно и спрашиваю, есть там кто - нибудь или нет. Он мне машет, что никого нет. Это было в шестом часу, от водоканала туда самое большее 15 минут ходьбы. Я не знал что такое случится.  Это было 26 числа. Пошел домой не придал значения, а потом если бы я знал я бы детей в школу не пустил. Вот, что я видел своими глазами.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- вы сказали, что после работы зашли туда. В какое это время было приблизительно?

 

Кусов:

- Где то в шесть часов вечера.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Вы сказали, что дверь  в подвал была закрыта, у Вас что ключи от подвала имеются?

 

Кусов:

- Нет. У них ключи у завхоза.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Вы сказали про бородатого человека. Это был работник школы или кто?

 

Кусов:

-Никакой работник школы это не был. Когда было собрание потерпевших …
Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-Почему Вы считаете, что это был не работник школы?

 

Кусов:

- Когда  я был на собрании рядом со мной сидел в гражданской форме работник ФСБ,  возмущался что директор школы тоже правду не говорит и кто выступал тоже. Я вышел на трибуну, там  тоже Ходов вел собрание. Я говорю Володя вот так то так то я рассказал как было. Потом сел обратно.  Кто сидел со мной рядом, он на следующий день в 5 часов утра ко мне приехал и говорит, поехали со мной в ФСБ  к начальнику. Я поехал, рассказал как было. Он меня спрашивает, а вдруг это был сторож школы. Сторож школы у нас женщина, я говорю, я часто там бывал. Женщина среднего роста. Он говорит, посмотрим, проверим. До сих пор проверяют.

 

 Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Скажите ваши дочери они может быть говорили что-то может быть видели Кулаева?

Кусов:

- Они мне ничего не говорили. Только сказали, что когда говорит Аушев пришел то через 30 мин. Боевики стали жёстче. Кулаева не видели.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Вопросов не имею.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вот вы говорите , что еще в двух школах были проблемы с водой.  Туда вы тоже ходили?

 

Кусов:

-Обязательно.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- решили свой вопрос?

 

Кусов:

- Сняли показания счетчика, с завхозами. Без них я не имею право снимать показания.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- А здесь вы не могли позвонить, завхоза во дворе живет.

 

Кусов:

-Так нельзя в нашей работе.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Можно же было предварительно позвонить.

 

-Уже поздний час был. Звонить уже нельзя было.  А там под боком, там недалеко. Вот столько примерно у него была борода, он был черный, борода была черная.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Асланбек Зарахметович, три дня эти вы где были?

 

Кусов:

- Около дворца.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- А по количеству заложников вам что-нибудь говорили?

 

 

Кусов:

- Я стоял возле нашего президента, и он все время говори, что 340-350  человек.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Вы видели пожарных?

И во сколько.

 

Кусов.

- Видел. Не помню во сколько.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- У подсудимого есть вопросы?

 

Подсудимый:

- Нет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Скажите Асланбек Зарахметович, Ваши дети смогут дать показания?

 

Кусов:

- Да нет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Хорошо, спасибо, присядьте.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-  Фамилия, имя, отчество?

 

-Дзгоев Олег Саломонович.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Число,месяц, год рождения?

 

Дзгоев :

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Место жительства?

 

 

Дзгоев :

- г.Беслан, ул.Первомайская 14.

 

 

 Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Место работы?

 

Дзгоев :

-Бесланрайгаз.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-  Феликс Саломонович, встречались лм вы ораньше с Кулаевым?

 

Дзгоев :

- Нет.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-  На момент нападения на школу, где и кем вы работали?

 

Дзгоев :

- 26 августа я начал работать в Бесланрайгаз. Водителем.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Где вы находились 1-го сентября в момент захвата школы?

 

Дзгоев :

-  По работе я развозил контроллеров Горгаза по населенным пунктам. В тот день должен был отвезти их в с.Зильги. возле школы есть магазин «Арктика», меня попросили остановиться, чтобы купить карточку на телефон. Они зашли в магазин, а я сидел в машине. Потом  выстрел, потом второй, потом все сильнее и сильнее. Я сперва не понят , шум как будто шел со стороны вокзала. Вышел с машины, были интересно, что это такое. Смотрю дети бегу. Я хотел остановить девочку спросить, что такое, но она была испугана, потом мальчика спросил, что же такое, и он сказал, что в школе стреляют. Я забежал в магазин, говорю все таки так, все там в школе, соседи тоже. Постойте, говорю здесь, завел машину, хотел заехать в сторону школы, но там проехать уже нельзя было. Там люди высыпали с домов. Мы живем с другой стороны школы, через дорогу.  Про себя думаю если дети убегают, может из наших тоже кто-то бежит  и поехал навстречу, думал может кого-то надо вывезти , повернул к школе, но в эту сторону уже никого не пустили. Подъехал к школе хотел вылезти , как на тормоза нажал почувствовал такую боль в ноге. В общем машину обстреляли и в ногу мне попали.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- На какой улице вы остановились возле школы?

 

Дзгоев :

- На ул.Коминтерна, напротив школы.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Сколько было примерно время?

 

Дзгоев :

- Я в 9 часов выехал с Горгаза, значит это было где то 9.15.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Вы видели кто вел стрельбу?

 

Дзгоев :

-Нет это я не видел.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

-Вы были ранены в ногу и находились в больнице на излечении?

 

Дзгоев :

- Нет, я отказался, я ждал возле дворца, сидел в машине, мне просто перевязали ногу.  Меня 10-го только прооперировали.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- А от госпитализации вы отказались?

 

Дзгоев :

-Не до этого было.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- это все что вы можете нам рассказать? Вы видели вообще их?

 

 

Дзгоев :

 -Ну вот то что сын рассказывает.  Он говорит, когда говорит взрыв был я говорит наверх быстро летел, а упал говорит…

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Ваш сын находился в заложниках? Сколько ему лет?

 

Дзгоев :

- В седьмой класс перешел, 13 лет.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Он может прийти сюда дать показания?

 

Дзгоев :

-Он боится.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Что рассказал вам сын?

 

Дзгоев :

- То что говорят не было огня… у него были точечные ожоги, вот как горела пластика, его прижало столом, видимо кто-то из мертвых упал на стол. Он даже сейчас боится столов. И вот точечные ожоги на голове, на шее, когда пластик тает такие ожоги. Это говорит о том, что огонь был.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- А сын ничего не говорил относительно Кулаева?

 

Дзгоев :

- Конкретно про него ничего. Там говорит один добрый был, который мне дал воды попить, но контрено кто он не сказал, он был в шоковом состоянии.

 

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Нет вопросов.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-У пострадавших нет вопросов?

- Подсудимый?

 

Подсудимый:

- Нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы не хотите чтоб ваш сын пришел в суд?

 

Дзгоев :

-Но он толком ничего не скажет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Хорошо, спасибо, присаживайтесь.

- Хубецова.

 - Фамилия, имя, отчество

 

-Хубецова Аида Юрьевна

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

Число, месяц, год рождения

 

Хубецова:

-5 июля 1965 года.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-Место жительства

 

Хубецова:

- г.Беслан, пер.Кооперативный 15, кв.51.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Место работы

 

Хубецова:

-  Аптека

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

 

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Аида Юрьевна, ранее Кулаева видели?

 

Хубецова:

-Нет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Кто у вас был в заложниках.

 

Хубецова:

-Моя дочь, Хубецова Алина.

 

  Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

-Расскажите как она оказалась среди заложников,  если вам это известно.

 

Хубецова:

-Первого сентября я работала с утра и она пошла одна.  Она вышла 8.30 и ждала еще соседей.  Подождала и ушла. В начале десятого я услышала единичные выстрелы, портом их стало все больше и больше и тут пришла моя свекровь и сказала, что захватили школу. Сын у меня одиннадцатиклассник, не хотел идти в школу. Я буквально перед этим позвонила ему и говорю, чтобы пошел тоже в школу.  И он тоже пошел. Когда начались сильные выстрелы, взрывы я побежала туда, и там уже закрыли, дальше не пускали. Потом около 10 прибежал наш сосед и сказал, что нас сын находится где то со стороны Коминтерна. Мы с братом побежали туда, и где то в этот момент вынесла записку  Мамитова.  Была записка и кассета. Милиционер нес их, мы его окружили стали спрашивать, что там в записке. Он сказал, что требуют Дзасохова, Аслаханова, Зязикова и Рошаля. И требование еще вывести войска из Чечни и освободить бандитов. Третьего числа, я живу около дворца и к обеду видно было, что там военные засели. Когда произошли взрывы, мы поехали в больницу, там нам сказали, что раненые есть и в инфекции. Мы побежали туда, но нас не пустили, там говорит стреляют.  Еще я помню там же мы стояли на входе в больницу, в один момент пробежали ОМОНовцы, женщину говорит пронесли, куда её пронесли, это говорит шахидка.  Больше ничего не помню.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Что либо о Кулаеве вам известно со слов сына?

 

Хубецова:

- Нет, сын не был в школе. Девочку я нашла третьего числа. Девочка была в столовой, когда все случилось.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Скажите, третьего числа вы были в периметре школы?

 

Хубецова:

- Нет. Я живу около дворца, и была около него.

 

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- А вот выстрелы из танка вы в это время не слышали.

 

 

Хубецова:

- Я не разбираю выстрелы из танка. Там были какие-то выстрелы. Но сначала взрывы были. После взрывов я сразу в больницу побежала.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Потерпевшие есть вопросы?

-Подсудимый?

-Что вы хотели спросить?

 

Хубецова?

- Кто взрывал, что в этой столовой?

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вопрос понятен?

 

Подсудимый:

-Да.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Отвечайте.

 

Подсудимый:

- В столовой обрушился потолок когда стреляли с танков. Внутри стреляли патронами. Я не знаю что там делали. Потом мне показывали фотографии там все разрушено было.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Есть вопросы у вас еще?

 

Хубецова:

-Нет.

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Спасибо большое, присаживайтесь.

 - Объявляется перерыв до 28 числа.