19 заседание Верховного суда Северной Осетии по делу Кулаева

2  августа 2005 г.

 

 

 Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

- Прошу садиться. Продолжаем рассмотрение уголовного дела в отношении Кулаева Нурпаши Абургашевича, обвиняемого в совершении преступлений предусмотренных статьями 209 частью 2, 205 частью 3, 30 частью 3, 206 частью 3, 105 частью 2 пунктами а, б, д, е, ж, з, 30 частью 3 статьи  105 частью 2 пунктами а, б, д, е, ж, з, 317, 222 частью 3 уголовного кодекса РФ. Прошу секретаря доложить о явке вызванных потерпевших.

   Секретарь:

- На судебное заседание явились потерпевшие Гомаева, Бедоева, Агаева-Созиева, Кочиева, Гасинова, Гутиева, Гутнова, Дзуцева, Сасиева-Салбиева, Сабанова. Потерпевшая Цидаева выехала за пределы республики.

  Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

- Объявляю состав суда. Председательствующий - судья Верховного суда Агузаров, обвинение представлено в лице старшего прокурора отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу Семисыновой, заместителя прокурора Республики Черчесова, в суд явились потерпевшие, защитник подсудимого - адвокат Плиев, секретарь судебного заседания - Пухова. Потерпевшая Бедоева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь, Агаева-Созиева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь, Гасинова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь. Гутиева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь, Дзуцева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь, Кочиева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Она вышла.

- Сасиева-Салбиева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь, Гомаева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь, Гутнова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Ее нет.

- Сабанова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь, В соответствии со статьей 268 УПК потерпевшим разъясняются их права. Выв вправе знать о предъявленном обвинении, давать показания, отказаться свидетельствовать против самого себя, участвовать в судебном разбирательстве в суде 1, 2 инстанции, поддерживать обвинение, знакомиться с протоколами судебного заседания, подавать на него свои замечания, приносить жалобы на действие и бездействие суда, обжаловать приговор, постановление, определение суда, знать о принесенных по делу жалобах и представлениях, подавать на них свои замечания. Не вправе отказываться от явки по вызову в суд, давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний. Потерпевшая Бедоева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо присаживайтесь, Агаева-Созиева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо присаживайтесь, Гасинова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо присаживайтесь, Гутиева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо присаживайтесь, Дзуцева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо присаживайтесь, Кочиева, Вам ясны Ваши права?

- Она вышла.

- Сасиева-Салбиева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо присаживайтесь, Гомаева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо присаживайтесь, Гутнова, Вам ясны Ваши права?

- Ее нет.

- Сабанова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо присаживайтесь. Сабанова, встаньте на минуту. По делу признан потерпевши признан Ваш брат, Сабанов Азамат Татарканович, где он?

- Повестка мне пришла, вот я и пришла.

- А он без вас не сможет прийти. Он где?

- В городе.

- Если мы его вызовем, он не сможет прийти?

- Конечно, сможет.

- Если вы без него можете, то я думаю, он без Вас тоже сможет?

- Да, но я думаю, нам двоим надо будет прийти.

- Почему двоим? Погиб ваш отец, потерпевшим признан Ваш брат? Если мы ему направим повестку, он же явится?

- Конечно явится. Просто повестки не было.

- Будет повестка. Тогда присаживайтесь, мы Вас не будем допрашивать. Гутнова. Гутнова Майя это Вы?

- Гутнова Майя погибла, я ее сестра.

- Погибла Гутнова Майя. Выше имя как?

- Татьяна.

- Погибла Ваша сестра. Потерпевшим признан ее муж, Невздоборов Евгений, так?

- Да.

- Он где? Он не может явиться в суд?

- Они не были зарегистрированы.

- Они вместе жили?

- Да.

- Тогда мы Вас не будем допрашивать. Спасибо, присаживайтесь. Мы его вызовем. Переходим к допросу потерпевших. Гомаева. Она сможет стоять? Поставьте ей стул. Мы ее сидя допросим. Она русским языком владеет? Фамилия, имя, отчество.

- Гомаева Заира Александровна.

- Число, месяц, год рождения.

- 42, 17 февраля.

- Место жительства.

- Поселок Цалык.

- Прошу выключит мобильные телефоны. Вы пенсионерка?

- Да?

- Заира Александровна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   Заира Александровна, Вам хорошо видно подсудимого?

-   Я на него даже смотреть не хочу!!!

-   Но Вы скажите, нам это для суда нужно. Вы где-либо его ранее видели?

-   Я поняла. Они без масок ходили.

-   Вы видели его среди боевиков?

-   Да.

-   Как Вы оказались в школе, и как Вы его видели, что он делал?

-   Мы пришли в школу к 9 часам. Я пришла со своими 2-мя дочерьми и с их детьми. У старшей два сына, которые остались сиротами.

-   Сколько всего вас было?

-   8.

-   Что было дальше?

-   Когда мы вошли во двор, не прошло много времени. Обычно к 10 часам им надо было. Почему-то в этот день они им сказали раньше. Я приехала со старшим внуком, который остался сиротой. Он тоже должен был пойти в школу, т.к. мама его с младшим тоже пошла в школу. Когда мы утром встали, Лора говорит: «Почему-то Марина так долго идет» Квартиры близко. Она на Коминтерна 77, а средняя дочка на Плиева 17. Ну, балконы их видно было. Лора говорит: «Мы опоздаем, давай быстрее». Но она задерживалась. Меньший внук температурил, и она должна была лекарство ему дать. Мы опять позвонили, мы опаздываем, давай быстрее.

-   Что произошло в школе?

-   Когда мы вошли в школу, немного времени прошло, мы еще 10 минут не стояли, и вокруг страшные крики. Где-то стреляют вовсю. Нас как овец собрали в одном месте.

-   А кто стрелял?

-   В масках были. Кто-то сказал что это салют. В двери заходили, а кто не успевал, в окна детей забрасывали. Я все равно этого не понимала. Как будто землетрясение было. Я говорю Лоре: «В такое время все во двор выбегают, что мы внутрь бежим?». И вот до меня дошло когда нас в спортзал загнали. Сперва они нас в актовый зал загнали, а потом оттуда выгнали, и загнали в спортзал. В этот узкий проход, детей даже затаптывали, так заходили. Там они нас быстро посадили на корточки, стали эти пропускать, мужчин заставляли лезть на кольца, взрывчатку вешать. Очень прозрачные они были, все было видно. Еще они стали выносить коробки как из-под халвы. Они под мышками их несли, так легко они бегали.

-   Вы постоянно там находились?

-   Да.

-   Скажите, в вашем присутствии в первый день был кто-либо убит?

-   Был.

-   Кто?

-   Не могу фамилию сказать. Мужчина, он оказался прямо у входа в борцовку. Истекал кровью. Женщины просили вытереть кровь.

-   Значит, вначале он был ранен?

-   Да.

-   А Вы не видели, чтобы мужчина успокаивал заложников, а боевик подошел к нему и выстрелил?

-   Нет, не видел. Я что видела, говорю. Они заставали мужчин вынести его.

-   Вынесли его раненого.

-   Да, даже след оставался.

-   Скажите, вам воду пить давали?

-   В первый день да. Во второй день до обеда. Потом нам приносили помойные ведра, все дети бросали туда одежду и потом, Вы извините меня, но сосали эту грязную одежду. Лишь бы немного охладиться.

-   Вы видели среди террористов женщин?

-   Да, двоих.

-   А как были вооружены как женщины, так и мужчины?

-   Женщины, у них были пояса, и постоянно держали пистолеты, и они ходили в проходе, на прицеле держали. А у мужчин были гранаты и автоматы. И ножи.

-   А как одеты они были?

-   Одни были в спортивных, другие были в брюках, другие были в камуфляжных.

-   Расскажите, Вы Кулаева где видели.

-   Я его видела, вот где в борцовку заходят. В тренажерном зале.

-   Как он выглядел?

-   Так же, только с длинными волосами.

-   Оружие было у него?

-   У всех было оружие.

-   А не помните, какое?

-   У всех автоматы.

-   А как он одет был?

-   В простые брюки.

-   Что он там делал?

-   То же, что и другие.

-   Когда заложники шумели, как боевики их успокаивали?

-   Успокаивали, так, что заставляли вставать, сперва одного пацана заставили встать, и сказали: «Если сейчас не успокоитесь, мы при вас его убьем». Но дети же этого не понимали. И опять начиналось.

-   А стреляли, когда успокаивали?

-   Да, к стенке вот так автомат направляли. Я еще думала, там же люди, они же их убить могут.

-   Скажите, третьего числа, когда прогремел взрыв, Вы где находились?

-   Я находилась со своими детьми. От тренажерного зала первое окно. Напортив него мы и сидели.

-   Скажите, от этого взрыва кто и как из Ваших близких пострадал?

-   Когда прогремел первый взрыв, старший внук, и еще двое сбежали.

-   Расскажите сначала, кто из Ваших близких был ранен, но выжил?

-   Ну вот старший внук Казбек, ему 14 лет, он был ранен, но сбежал, и второй внук Махар ему 12, тоже был ранен и сбежал.

-   Вы как пострадали?

-   У меня пальца не стало. Что-то упало мне на голову, сотрясение было у меня.

-   Кто из ваших близких погиб?

-   Старшая дочь.

-   Как ее звали?

-   Лора.

-   Сколько лет ей было?

-   37.

-   Она чья мать была?

-   Казбека и Махара.

-   Остальные Ваши близкие пострадали.

-   Да у них тоже осколочные ранения были.

-   А что взорвалось, можете сказать?

-   Я не могу сказать, но я могу сказать, что между первым и вторым взрывом не больше 2-х 3-х минут прошло. Нас 5-ро осталось в зале. Две дочери, еще да внука, и я. Мы лежали около окна, дым рассеялся. Они стояли около дверей. И этот с перевязанной рукой, Ходов, или как его там. И они нас зовут.

-   Это после взрыва?

-   После 2-го. Мы обрадовались. Но я забыла сказать, что, если вы видели, весь зал был как овцы, как кони, от болезни полегли, вот так весь зал был в трупах. Где дети, где кто.

-   Куда вы последовали?

-   Одна группа уже скучковалась впереди нас, старшая дочь с двумя моими внуками, их погнали наверх.

-   А Вас куда?

-   В столовую. Потом мы слышим, у входа в столовую, что их обратно погнали. Пригнали в столовую. Заставили их залезть на окна. Моя дочь тоже залезла на окно.

-   А для чего?

-   Сказали им махать платками, и кричать что здесь дети. А то они нас убьют.

-   А откуда по вам стреляли?

-   Со двора.

-   А террористы по ним стреляли?

-   Они выбегали, и автоматную очередь пустят и обратно забегали.

-   Долго Вы находились в столовой?

-   Как вам сказать. Не больше получаса.

-   А вы Кулаева там не видели?

-   А там из них никого нельзя было увидеть.

-   Вот вы говорите вы ранение получили? Какое?

-   Ну пальца на ноге не стало у меня.

-   Как Вам удалось выбраться?

-    Я не помню.

-   Вас вынесли?

-   Да.

-   Кто?

-   Я не помню, когда меня в ногу ранило, я ничего не помню.

-   Скажите, в Вашем присутствии за эти 3 дня кого-нибудь из заложников отпускали?

-   Вот когда Аушев приехал.

-   В какой это было день.

-   Не помню. Он приподнял капюшон и посмотрел в зал. Такое радостное лицо было, я хорошо это запомнила. Так кА мы в самом краю находились, мы даже не поняли, как этих детей отпустили.

-   Вы знаете, куда делись женщины-террористки?

-   Ну, они среди нас находились часа 2, а потом их не стало. Не было их там.

-   Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Представители потерпевших?

Сослан Кочиев:

-   Заира Александровна, какие были требования у боевиков?

-   Самое первое. Когда они нас загнали в актовый зал, среди них был один бородатый, молодой. Так он говорил: «Пока войска не выведете из Чечни, мы вас будем по одному убивать». Потом они начали требовать Дзасохова, Зязикова, Аслаханова, и врача из Москвы.

-   А вначале они говорили, что кого-то будут отпускать.

-   Ну списки они составляли, чтобы узнать сколько нас. Они говорили: «Вы бараны продажные, вы не понимаете, почему они так говорят, потому что когда заложников мало, то берут штурмом. А когда заложников много, то идут на переговоры. А они не хотят на переговоры.» Вот так.

-   А вот вы говорили, что ваша другая дочь с внуками вашими осталась в столовой. Что с ними стало?

-   Ну вот когда она один раз слезла с окна, то Ходов на нее автомат направил. Заставил обратно залезть. Я знаю, что ранения у нее было, вот где аппендицит, в то место.

-    В нее снаружи стреляли?

-   Я не знаю, стреляли или нет, но танковые снаряды попадали в школу. Прямо дрожало все. Это же не автоматы.

-   А спортзал горел, когда Вы уходили оттуда?

-   Мы когда выходили, не было еще пожара.

-   Спасибо, нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Нет.

-   Подсудимый?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   Заира Александровна, сколько времени Вы в спортзале находились?

-   Все время.

-   А в столовой?

-   Ну как мы ушли из спортзала, и до того как меня вынесли.

-   Вы боевиков видели в столовой?

-   Боевиков я там не видела, но двери там были…

-   Внутри столовой боевиков не было?

-   Конечно были.

-   Вы Кулаева среди них не видели?

-   Нет.

-   Заира Александровна, у Вас есть вопросы к подсудимому.

-   Я же говорю. Я спрашиваю у него, у дверей в тренажерный зал он стоял или нет.

Нурпаша Кулаев:

-   Нет, там я не был.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

- Спасибо, Заира Александровна, присаживайтесь. Бедоева. Фамилия, имя, отчество.

- Бедоева Элла Борисовна

- Число, месяц, год рождения.

- 310376

- Место жительства.

- Беслан, улица Суворова 5, кв 24

- Место работы.

-   Не работаю

- Элла Борисовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   Элла Борисовна, встречали ранее подсудимого, видели его?

-   Нет.

-   1 сентября 2004 года с кем Вы пришли в первую школу города Беслана?

-   Пришли я с дочерью, она пошла в первый класс, и сыном.

-   А сын в какой класс?

-   Два годика сыну. С нами был мой отец, Бедоев Борис Владимирович.

-   Расскажите, пожалуйста, как произошел захват, как вы оказались в числе заложников?

-   Мы стояли на линейке. Мы немножко опоздали. Было минут 20-25. и вот только мы подошли, как началась стрельба. Окна они сразу разбили. Согнали всех в этот тупик, и там через окна в коридор, по коридору в спортивный зал. Девочку я потеряла. Так я ее не нашла. Оказалось, что она убежала через котельную.

-   Значит в спортивный зал Вы попали с сыном и отцом?

-   Да.

-   Что произошло там?

-   Я не знаю сколько времени прошло, может час, может два, но мужчин подняли и отца в том числе, и вывели.

-   Много мужчин подняли?

-   Может человек 15.

-   И отца тоже?

-   Да.

-   Куда их повели?

-   Я не знаю.

-   Рассказывайте дальше. Он не вернулся?

-   Нет. 

-   А много вернулось?

-   Сначала несколько человек зашли, они убрали труп мужчины, которого убили в зале.

-   А как это произошло?

-   Я не знаю.

-   Вы убитого видели в зале?

-   Да, крупный мужчина в клетчатой рубашке.

-   Вы знаете, кто он, и за что его убили?

-   Нет.

-   Что еще происходило в зале. Минировали зал?

-   Да. Они доставали откуда-то катушки и минировали. Старшеклассников заставляли помогать. Сейф притащили мужчины откуда-то.

-   Для чего?

-   Поставили под корзину.

-   Много было мин развешано?

-   А между рядами?

-   Да. На шведской стенке были мины.

-   А Вы сами не подсчитали, сколько же этих мин было?

-   Их было около 16.

-   Вы постоянно в зале находились?

-   Да, и последнюю ночь мы ночевали в тренажерном зале.

-   Вы имеете в виду с 1 на 2, да?

-   Нет, со 2 на 3.

-   А вас с ребенком не освободили?

-   Нет, мы сидели далеко, и я даже не поняла, что кого-то освободили.

-   Когда Вы находились в тренажерном зале, что там происходило?

-   Ничего, там все спали. Они пожилых завели туда, там окна были разбиты и можно было дышать. Мы когда зашли, то там все спали. Потом утром нас часов в 4-5 подняли и опять в зал.

-   Они применяли оружие, чтобы успокоить заложников?

-   Да они стреляли в потолок.

-   Часто?

-   Да.

-   В последнюю ночь в зале вообще было очень шумно.

-   Когда произошел первый взрыв, Вы где находились?

-   Возле прохода. Вы знаете, проход перенесли, людей от окна убрали, и проход стал возле окна. И мы сидели прям напротив окна.

-   Возле какого окна?

-   Посередине, в сторону двора.

-   Вы видели, что взорвалось?

-   Нет, это было за спиной.

-   А причину не знаете?

-   Нет.

-   После этого первого взрыва были еще взрывы?

-   Был первый взрыв, потом второй. После него я ребенка выбросила за окно и сама тоже выпрыгнула. И уже там за окном я услышала третий взрыв. Может, это орудие стреляло.

-   Какие либо ранения вы получили?

-   Ну у меня перепонка лопнула, ну и так, мелкие ожоги и ссадины.

-   А ребенок?

-   С ним все нормально было.

-   А отца Вы где нашли.

-   Отца я нашла 4-го, в морге. Сама я не была.

-   Какие ранения у него были?

-   Не знаю, но у него практически не было головы.

-   Тот кто с ним был уведен, но остался в живых, вы с ним не разговаривали?

-   Нет.

-   Вы сказали что Кулаева вы не встречали?

-   Может быть видела, но не помню.

-   Какое оружие Вы видели у террористов?

-   Автоматы, пистолеты, жиоеты, гранаты.

-   Я не имею вопросов

Аслан Черчесов , заместитель прокурора РСО-Алания:

-   Вы сами сколько боевиков видели, количество?

-   Не знаю сколько, но их было много. Когда нас загоняли они были практически в каждом классе.

-   А в зале их сколько находилось?

-   Не много, они постоянно менялись.

-   Не много, это сколько?

-   Человек 10.

-   А когда загоняли, сколько Вы видели боевиков?

-   Много.

-   А брата Кулаева не видели, у нег правой руки не было?

-   Нет.

-   А женщин, сколько Вы видели?

-   Двое их было.

-   Какое время они там находились?

-   Недолго. Первые пол дня. Потом был какой-то взрыв, и по залу прошелся слух, что взорвалась одна из женщин.

-   Нет вопросов.

Таймураз Чеджемов:

-   Как Вы считаете, в чем причин того, что боевики так свободно проехали, приехали?

-   В халатности, наверно.

-   В чьей?

-   Через кого они проехали.

Сослан Кочиев:

-   Когда Вы в школу попали, то как вы туда зашли?

-   Через окно?

-   Но там же высоко было?

-   Маленькие дети тоже ведь через окно проходили. Нам помогали.

-   А вот они списки составляли и прошелся слух, что они кого-то будут отпускать, было такое?

-   Было. Учителей попросила Лидия Александровна составить этот список. В этом списке одних дошкольников было около ста человек. Мы надеялись, что детей отпустят. Хотя бы самых маленьких.

-   А по требованиям боевиков, что можете сказать?

-   Ну, они требовали конкретных людей и вывода войск из Чечни. Первое время они на камеру снимали.

-   А про количество заложников они ничего не говорили?

-   Говорили, что объявили только 354 человека. Но тогда мы не верили ни им, ни тем кто говорили.

-   Пожар Вы видели.

-   Нет. Там с потолка падала штукатурка.

-   А примерно, через какое время после захвата Вы оказались в самом здании школы.

-   Я же девочку потеряла, и искала ее еще на улице. Потом я подумала, что она внутри, и тогда залезла внутрь.

-   Спасибо, нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Нет.

-   У подсудимого?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   Вы вспомните все-таки. Посмотрите на подсудимого. Тогда в спортзале он не был таким холеным. Может Вы его вспомните?

-   Нет, не помню.

-   Спасибо, присаживайтесь. Агаева.

-   Ваша честь, я хочу дополнить заявлении по поводу моего супруга.

-   Вы признаны потерпевшей?

-   Да.

-   Вы кого потеряли?

-   Официально младшего.

-   Что значит официально младшего?

-   Ну, я не думаю, что он погиб.

-   Вы признаны потерпевшей?

-   Да.

-   А зачем тогда еще Вашего мужа вызывать?

-   Ну поводу того, что он может прийти, и дать какие-то показания.

- Хорошо, мы его допросим как свидетеля. Фамилию, имя, отчество назовите.

- Созиева-Агаева Земфира Аслановна.

- Число, месяц, год рождения.

- 71 11 июня

- Место жительства.

- Беслан, Первомайская 97.

- Место работы.

-   Поликлиника Беслана.

- Земфира Аслановна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   Земфира Аслановна, Вам знаком подсудимый, вы где либо видели его раньше?

-   Нет.

-   Вы находились в числе заложников?

-   Да.

-   Расскажите, с кем вы пришли туда, как были захвачены, что происходило там, в помещении школы?

-   Я пришла туда со своими двумя сыновьями.

-   Как звать сыновей?

-   Александр и Георгий.

-   В каком они возрасте были?

-   Александру 11 лет, а Георгию 9 лет. Сегодня кстати у нег день рождения.

-   Георгию?

-   Да.

-   Вы пошли туда, потому что дети там учились?

-   Да.

-   Расскажите про захват.

-   Мы пришли в школу около 9, минут через 5 началась линейка. Заиграла музыка, полетели шары. По ним стреляли. Я сначала подумала что это салют, но потом со стороны железной дороги забежали люди в камуфляжной форме, и в масках. Но самый первый был без маски, и он кричал, что это захват.

-   Оружие у них было?

-   Да, было. Кроме оружия ничего я не помню.

-   Какое оружие?

-   Автоматы. Они стреляли наверх. Я выхватила только младшего сына. А старшего я даже не увидела. Потом оказалось, что он спрятался в актовом зале, и где-то через час он спустился. Нас загнали в этот «П»-образный тупик. Кто-то разбил окна. Мой младший очень маленький, и он мне говорит: «Мама, мне страшно». Я его успокаиваю: «Жорик, ты не бойся, это они фильм такой снимают, и это не страшно». Но он мне говорит: «Мама, ты меня обманываешь, это все по честному.» я говорю: «Нет, нет, не бойся». Нас так придавили, и я испугалась за сына, что они его сейчас просто задавят. Премодной стоял мужчина, Дзампаев Артур, он такой крупный мужчина, а я худенькая возле него. Вы не представляете, откуда у меня взялись силы, но я его втолкнула внутрь, чтобы он не задавил моего сына. Я сына закинула в окно. Меня несет эта толпа, а мой сын из окна мне кричит: «Мама, мама, мне страшно, я не вижу твои глаза». Знаете, я не знаю, откуда у меня столько сил появилось, но я запрыгнула, там насыпь какая-то была, и я запрыгнула внутрь. Там стояли люди. Знаете какие они страшные были? Вместо автоматов если им косу дать, то точно смерть. Они были бородатые, у них были длинные волосы. Страшные очень. Их наверное было человек 8-9, они стреляли в потолок, и они побежали в сторону столовой. Нас загнали в кабинет, и когда я увидела что и на этих решетках какие-то странные решетки, то подумала, может спрыгнуть, но потом услышала, что и оттуда тоже стреляют. По окнам стреляли, и мы сели. Там был Цаголов, соседи мои все были. Потом, через какое-то время забежал боевик, и говорит: «Не бойтесь, мы никого убивать не собираемся, ничего плохого с вами не случиться». Нам нужно вывести войска, мы хотим переговоры. Вот это было их требование. Потом нас оттуда в спортзал начали выводить. По направлению в спортзал там есть ступеньки. Кулаев, внимательно меня сейчас слушай, я тебе опишу этого человека. Я знаю, ты сейчас опять скажешь: «Я не знаю, я ничего не видел, я сидел в столовой.» Так вот, я остановилась, к моему малышу, он,  все дети красивые, он, один из боевиков подошел к нему, положил руку на плечо, и говорит, без акцента: «Малыш, не бойся, все будет хорошо. Я тебя выпущу». Он был одет в вельветовую рубашку с железными пуговицами,  такие же штаны, разгрузка, черные волосы, и он не был на вас похож. Он был аккуратный, коротко стриженый, и такое чувство, если бы не все это, как будто он туда на свидание пришел. Потом этого человека я в спортзале больше не видела. Я его караулила, он же обещал, но он не появился. Нас загнали в спортзал, и оказалось, что мы туда последние зашли. Потом еще пригнали с актового зала моего сына. Там мужчина один успокаивал, такого крупного телосложения, потом я узнала, что это был Бетрозов. Он по-осетински просил успокоиться. И, у него были золотые зубы, Кулаев, ты его наверняка знаешь, и он прямо с правой стороны в шею ему выстрелил. Выстрел был глухой, с глушителем. Он упал, и мальчиков заставили забрать тело.

-   Зал минировали?

-   Да, там была такая катушка, и вот они, толкая ее ногой быстро, оперативно все сделали. Я насчитала там 12 мин. Боевиков насчитала 12-15. они менялись постоянно, но этого парня я так и не увидела, он так и не заходил.

-   Как относились к заложникам в первый, во второй день, в третий?

-   В первый день как-то более менее, но мы сели близко к стене и невозможно было как-то попить, или выйти. Пить давали, но лично мне, достался на третий день грязный рукав, вот это я пососала. Я сняла туфли своего сына, выжимала туда воду с мочой, и давала пить. У меня дома девочка осталась семимесячная, и у меня было молоко. И в первый день я стала поить им всех, кто пожелает. Они знаете, как набрасывались на это молоко. Кулаев, тебе приятно это слушать? Когда вместо твоего ребенка молоко сосет 12-13 летний мальчик? Я не знаю я никогда такого не слышала, чтобы заложница кормила чужих детей. Они хватали ложку, и говорили: «Тетенька, дайте еще, как это вкусно». Но у меня столько не было. Я сама не пила. Мой сын не хотел пить молоко. Я ему зажимала нос, чтобы он рот открыл. Потом на 3 день, я не буду говорить, что он пил мочу и говорил: «Мама, не выливай, это же вода», макал свою тряпку и начина себя тереть мочой. Он пил эту мочу. Я попробовала, и говорю ему: «Жорик не пей, это же плохо, лучше молоко попей». Он говорил: «Нет, это Викина». Ему и не достанется больше.

-   В момент взрыва вы где находились?

-   Я поняла, я отвечу на Ваш вопрос. На третий день, когда мой мальчик сопротивлялся пить молоко, я, еще пускали детей выводить. Я была последняя кто вышел. Была такая Ирма Дзагоева, ей боевики сказали детей выводить в класс. Они из этого класса сделали туалет. Ия ей кричу по осетински: «Ирма, выведи меня, мой Жорик раньше времени умрет». Она показывает боевику, она тоже пойдет. Я пошла, и нашла там ложку, с которой потом поила детей молоком. Я спрятала ее под кофту. Когда мы вышли оттуда, то в коридоре была огромная, просто огромная куча оружия. Там были ящики и много-много оружия. Охранял это оружие человек со шрамом от одного уха до другого уха. У него был бинокль. Я не знаю, 32 боевика, и зачем столько оружия? Ящики были длинные и короткие. Зеленого цвета. На третий день было очень шумно в зале. Я на секунду потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то моего сына, Георгия рядом не было. До взрыва его не было со мной. Поэтому, когда я говорю, что я не верю в ДНК, у виска многие покручивают, мол у нее не все в порядке. Я согласна с тем, что те кто там были, они долго еще не придут в себя, но я могу их обрадовать что я совершенно в здравом уме. И поэтому я не верю в ДНК, я видела, как они его делали, я не видела его мертвым. До взрыва Жорик исчез. Две девочки потом мне говорили, что когда я начала чужих детей кормить, он отполз к ним, и сказал: «Вы маме не говорите, а то она будет переживать, я сейчас выйду на минуточку». Я этих девочек спрашивала: «Девочки, ну сколько его не было?» Где-то час его не было. Я не знаю куда он исчез. Потом раздался взрыв. Я сала искать сына. Поэтому наверное у меня перепонки не лопнули, потому что я орала. Я сильно кричала. Я знаю, что со стороны двора был какой-то щелчок, как свист. Потом я ничего не помню, очнулась на окне. Сперва мне передробило все лицо. Я почувствовала, как проглотила зубы. Это было так страшно, что я не знаю. Прошло 1-2 минуты. Я открыла глаза, была тишина. Никто не крича, никто помощи не звал. Перепонки у меня были целые. Сверху что-то сыпалось, и ничего видно не было. Через 3 минуты такая жуткая температура стала. Я подумала что я гою в аду и все. Было очень жарко. Наверно эта волна меня вынесла и я оказалась с стороны дворов. Я не знаю как я доползла до гаражей. У меня кровь текла, и я думала, что у меня вообще ничего от лица не осталось. Про себя думаю, дай я посмотрю. У меня рука вообще куда-то вверх ушла. Я стала там ждать. Наверное меня не видно было, потом ко мне подошел, я сначала подумала, что боевик, потому, что он был так же одет. И вот с южным акцентом он мне говорит: «Не бойся» и так приятно сразу стало. Я обратилась к нему: «Мои дети остались в школе. Пойдем обратно со мной, у тебя же автомат есть? Пойдем, выведем их всех». Он обнял меня и говорит по осетински: «Не бойся, вывели мы всех». Я ему поверила, он меня как пушинку поднял и понес. Вы знаете, возле многоэтажек я увидела наших. Они все были такие парадные, в бронежилетах. Они стояли, они боялись действительно подходить туда. Ближе всех стояли эти, как их называют, ополченцами. Если бы не эти ополченцы погибли бы еще много-много детей. Задают вопрос, из танков стреляли, я этого уже не слышала. Меня увезли в больницу. Зашивали. Когда выпала моя ложка, там в операционной стала гробовая тишина. Когда я сказала, для чего это, то просто… вот к чему приводят халатность и коррупция. А сейчас кого, Кулаева судить, вместо Кулаева, еще должны многие сесть. Но кому это надо? Никому не надо…Я до сих пор не знаю, жив или мертв мой сын. Я устала ждать.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Я прошу вас уяснить одно, мы сегодня судим Кулаева.

Марина Пак:

-   Ну ни Кулаев же за все отвечает!

-   Пак, я вас в последний раз предупреждаю, мое терпение иссякнет, присаживайтесь я сказал, присаживайтесь я сказал, присаживайтесь я сказал.

Аслан Черчесов , заместитель прокурора РСО-Алания:

-   Скольких вы сами видели боевиков?

-   12-15.

-   А загоняло людей сколько?

-   Наверно 8-9. но пока они нас загоняли, в коридоре их уже было очень много. Там стояли эти страшные.

-   А в течении какого времени загоняли боевиков?

-   10-15 минут, может даже быстрее.

-   Вы брата Кулаева не видели?

-   Нет. Вы знаете, я видела там одного плотного телосложения, он явно был не чеченец, рыжий он был. Он все время ухмылялся. Я его два раза видела. Большой размер ноги у него был. Почему-то мне показалось, что именно он был  главарем банды.

-   Оружие какое у них было?

-   Я же сказала, что у них было много оружия.

-   А конкретно?

-   Автоматы.

-   По требованиям, что вы можете прояснить

-   Ну они требовали вывести войска из Чечни, так же, Зязикова, Аслаханова, Дзасохова. Мой сын так ждал Дзасохова, говорил: «Мама, посмотри, это Дзасохов, да».

-   Что взорвалось в первый раз вы не помните.

-   Я же сказала, что я искала сына. Но писк этот со стороны двора я помню.

-   А причиной высокой температуры что было, пожар?

-   Пожара не было. Хотя Шепель уверял, что из огнеметов не стреляли. Я у военных спрашивала, и у специалистов, и все говорят, что так стреляет огнемет. Если бы он сейчас был бы здесь, у меня к нему был бы один вопрос, они какое-то расследование провели. Пусть они 9 раз стрельнут по любому зданию.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   Земфира Аслановна, вот Вы говорили, что при захвате впереди бежал мужчина без маски и кричал: «Захват, захват», Вы потом, в школе видели этого мужчину?

-   Да.

-   Какую он роль играл среди террористов?

-   Он хаотично стрелял, в основном успокаивал. Можно отличить солдата от генерала, и вот он явно выполнял чьи-то приказы. Те, которые посолиднее у них были, они в зал не заходили. Может их Лидия Александровна видела, но тоже вряд ли.

-   Нет вопросов.

Таймураз Чеджемов:

-   Есть вопросы. Скажите, а Вы не заметили, переговоры там вели боевики?

-   Вели, там один был высокого роста, у него был телефон «NOKIA», музыка такая была, и вот он второго вечером разговаривал, и я слышала такой разговор, хотя орали сильно, но я слышала, как он говорил, и говорил явно снаружи с кем-то, он сказал…

-   Нет, я спрашиваю, можно было с ними переговоры вести?

-   Можно было, наверное. Потому, что когда сказали про 354 человека, они просто озверели, сказали: «Хорошо, сейчас сделаем, чтобы вас стало 354 человека». А тот говорил: «Все, клади трубку, про трупы потом поговорим».

-   Они не говорили, что собирались выпустить детей?

-   Да я слышала такое, но подробно ничего не могу сказать?

-   А почему они не выпустили?

-   Наверное злились сильно, что на переговоры к ним не выходили.

-   Вы можете сказать, истязали они кого-то, били?

-   Я не знаю, я ничего не видела. Только во Бетрозова убили.

-   Как вы думаете, почему они его убили?

-   Может они его испугались. Потому что ведь они пришли к женщинам и детям, а не к мужчинам. А он был очень крупного телосложения.

-   Может для устрашения его убили?

-   Может быть. Со мной сидел Карен Динарадзе, вот я его единственного потом встретила в спортзале, я пришла туда, и он пришел.

-   Как Вы считаете, в чем причина того, что боевики так беспрепятственно проехали и захватили школу? Вот сегодня они смогут это сделать?

-   А почему нет, почему тогда именно в Беслан. Халатность всех. Все знали об этом, но проигнорировали.

Сослан Кочиев:

-   Как вы думаете, боевики вместе с вами в школу попали, или они уже были там?

-    Скорее всего, они уже были там. Потому что я не знаю, как они через нас бы лезли.

-   Вы опознавали боевиков?

-   Мне только двоих показали.

-   Спасибо нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Да. Гаглоева. Как вы через окно залезали в школу?

-   Там насыпь была. Потом я ходила и смотрела, там насыпи больше нет.

-   Вы Кулаева не видели?

-   Нет. 

Марина Пак:

-   Можно я прокурору задам вопрос?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Нет.

-   Пожалуйста. Вот если Вы говорите, что сегодня судят только Кулаева, а она его в школе не видела, то почему ее вызвали? Для чего?

-   Что Вы хотите, Пак?

-   Почему ее вызвали?

-   Я Вас в последний раз предупреждаю!!! Я Вас удалю из зала.

-   Я имею право знать правду?

-   Вы имеете право, но Вы не имеете право нарушать порядок судебного заседания. Удалите ее из зала судебного заседания. Я Вам еще раз говорю, прекратите это.

(крики в зале)

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Не надо мне угрожать. Подсудимый есть вопросы?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   Присаживайтесь.

Потерпевшая:

-   У меня вопрос к нему. Можно?

-   Задавайте.

-   Кулаев, во сколько вы выехали из Пседаха в Беслан?

Нурпаша Кулаев:

-   2-2,5 часа.

-   Нет, во сколько?

-   Нас 32 человека было.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Вас спрашивают во сколько?

-   Я не знаю, когда рассвет был, сразу.

Потерпевшая:

-   Вас было 32 человека?

-   Да.

-   А вот кого я описала, помните?

-   Там на русском разговаривало 4 человека. Один осетин был, а троих я не видел.

-   Кулаев, скажи честно, тебе какие-нибудь инъекции делают, чтобы ты не заболел до очередного заседания суда? Витамины допустим?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Вопрос снимается.

-   Мне интересно, витамины ему делают или нет.

-   Вопрос снимается.

-   Он не видел ничего, боевиков было 32 человека, из огнеметов не стреляли, танки стреляли только по террористам (разворачивается и уходит).

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

- Давайте мы договоримся. Я понимаю Ваше состояние, но давайте мы спокойно будем проводить дальше процесс. Гассинова. Фамилия, имя, отчество.

- Гассинова Алета Борисовна.

- Число, месяц, год рождения.

- 15 сентября 57 года.

- Место жительства.

- Беслан, переулок Сослана Батагова 17.

- Место работы.

-   Дом детского творчества, город Беслан.

- Алета Борисовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   Алета Борисовна, ранее подсудимого видели где-либо?

-   Нет.

-   С кем Вы пришли в школу первого сентября?

-   1 сентября я в школу идти не собиралась, потому что у меня еще был отпуск, и я хотела прибрать. Потом позвонили с работы и сказали, что мне надо быть в 6-й школе в качестве приглашенного. Я пыталась отказаться, сказать что никак нет возможности. Но меня заставили, сказали что вплоть до увольнения. Звонили с Министерства образования, и если не пойдешь, пиши заявление об уходе. Я не собиралась доводить все до конфликта. 1-го проводила детей в школу, дед вышел чуть раньше. Он 27 лет проработал директором школы и не любил опаздывать. Дети ждали племянницу с цветами, она им должна была принести. Много раз звонили: «Где же вы, где же вы». Та же племянница должна была принести музыку, гимн, а она опаздывала. Я позвонила ей сказала чтобы она ехала на такси. Ну они ушли, я их проводила, и пошла одеваться. Тут я услышала выстрелы. Поначалу мне казалось, что это фейерверк. Потому что 1-я школа всегда оригинальничала. Потом выстрелы стали настолько частые, настолько тревожные, я выскочила на улицу, и увидела, что в мою сторону бежали дети, 2-3 человека, среди них моя племянница. Я бегу в сторону школы, и по дороге спрашиваю племянницу: «Что случилось?» Она была серая от ужаса. Теперь я понимаю, когда говорят серый человек. Я дальше бегу. Когда подбежала к школе, то у входа в школу стояли два террориста. Я спросила: «Можно туда?», а он меня толкнул автоматом. Когда я зашла туда, то люди все стояли возле стены. Боевики страшно стреляли по окнам. Давка страшная был. Я когда увидела деда, мы даже сказать ничего не могли. Мы просто обнялись и стояли так. Он покачал головой, объяснил что детей с ним нету. Я пошла искать детей. В этот время многие залезали в окна. Детей я сразу не нашла. Мы в спортзал зашли через дверь. Я ходила как ненормальная всех спрашивала, как будто до них кому было дело. Зашли в спортзал, боевики дали команду садиться. Я только сделала движение чтобы сесть, и тут рядом оказалась младшая дочь. Мы сели и через какое-то время я в зале нашла вторую девочку. Не помню сколько времени прошло, зал начали минировать, заносили катушки и огромные сумки в клеточку. Я видела эти трубы, гранатометы или что там было. Видела противогазы висели на боевиках и про себя подумала, что с учетом «Норд-Ост»-а видимо запаслись и противогазами. Потом мы сели. Каждый искал своих детей.  Родители поднимались, и дети шли к своим родителям. Таким образом, родители смогли найти своих детей. Все это время мы сидели вместе в середине зала. Дед был у сейфа, который принесли, чтобы им было легче развешивать взрывчатку. Он все время пытался издалека успокаивать, показывал на мины, и показывал, что ничего страшного не будет. В первый день было страшно душно. Они выбили с одной стороны окно, потом попытались выбить с другой стороны, но потом, когда зашел тот, со шрамом, он посмотрел подозрительно на то второе окно, и приказал срочно его занавесить. Они принесли шторы, и заставили закрыть окно обратно. Было страшно. Они говорили, что требуют к себе Дзасохова, Аслаханова и Зязикова. Они услышали, что по телевизору объявляют 354 заложника, и говорили: «Вы голосовали за своего президента, а он даже точное количество не может назвать. Где тут 354 человека. Вас же почти 1500». Потом, когда они выходили на переговоры, то так издевательски говорили: «Ну, где ваш президент?». Первого числа они шли на просьбы. Выпускали когда их просили. Второго числа сказали, что придет очень важный гость. Когда он зашел, то они спросили: «Вы его узнаете?». Естественно Аушева узнали. Он был в черном одеянии, на голове капюшон. Он скинул капюшон, и наверное от воздуха в спортзале, не был такой радостный взгляд. Он так посмотрел, покачал головой и сказал: «Мне нужно с ними переговорить». Потом он ушел. Я не знаю чем это все кончилось, только после освобождения я узнала, что с ним вышли мамы с грудными детками. После ухода Аушева в них будто бес вселился. Они уже не выпускали никого.  Постоянно стреляли в воздух, просили тишины. Но вы понимаете, что когда в таком тесном помещении столько людей, то даже если они просто дышат, то все равно будет шум. Как-то они сказали: «Если вы не заткнетесь, то мы будем стрелять по плафонам, чтобы стекла вам на головы падали». Все равно было шумно. Они просили не вставать. В первый день, среди них наверное тоже были, не знаю как их назвать, но некоторые боевики сами втихую мочили тряпочки и передавали их деткам. На второй день уже такого не было. Один из них, я его хорошо помню, даже он обозлился, он был самым добрым из них, но он тоже озверел. Страшно было, потому что они уже друг друга не понимали. Была ситуация, когда мы сидели, естественно поднимались, и как то мы привстали, они сразу начали стрелять и велели всем сесть и заткнуться. Помню, зашел тот который со шрамом и сказал: «А ну, всем встать!!!» мы все пытались подняться, и тут из раздевалок выходит другой, и он крикнул: «Всем сесть», и начал стрелять. Они посмотрели друг на друга и начали смеяться.  В общем, нас опять посадили. Когда заходил Ходов, у всех такой истошный крик бывал. Вы знаете что значит ставить руки зайчиком? Вот он заставлял нас ставить руки зайчиком. Ночь я не помню. Деткам было очень плохо. Третьего числа младшая дочь уже умирала. Я попыталась вытащить ее хоть немножечко на воздух, под баскетбольное кольцо ее повела. Ну мы вышли, и естественно каждый за свое место как то боролся, и нам начали говорить: «Зачем вы сюда пришли, здесь и так места нет». Это была бабуля с внуком. Я ей говорю: «Не переживайте, она чуть-чуть подышит, и мы сразу уйдем на место». Действительно было неудобно стоять, боевики обращали на это внимание, и пришлось вернуться обратно. Тогда я просто сказала дочке: «Ты спи, скоро все пройдет». Я думала что нас спасут. Когда мы отползли, прошло примерно пол часа, и я заметила суматоху возле этой педали. Боевики как-то отскочили, что-то пытались сделать, я точно не помню, и тут раздался взрыв. Нас чем-то с потолка засыпала. Мне так спокойно стало, я подумала что умерла. Единственное желание всех 3-го числа, это то, чтобы это все закончилось. Чтобы все взорвалось, потому, что сил уже никаких не было. Я покачала головой, и оказалось, что я еще жива. Сколько времени прошло я не помню, но раздался второй взрыв. После 2-го взрыва девчонки очнулись, схватили меня за руки, я поднялась. Я ближе сидела к окнам, которые выходят на плац. Я думала, может туда их бросать, но потом передумала, и перешла на ту сторону. Когда мы подошли, то начали страшно стрелять. Я накрыла их. Когда я потом подняла старшую выбросить в окно, а внизу лежал наш знакомый, и он мне говорит: «Алета, ни в коем случае не бросай, они стреляют им в спины». Я ее обратно сняла и накрыла собой. Я не помню, сколько я лежала. Мне так казалось, что я лежала вечность. Стреляли с улицы. Прошло какое-то время, и я поняла, что кто-то начинает двигаться. Я подняла голову, и увидела, что около входа стоит Ходов. Я быстро опустила голову. Я боялась, что он меня заметит. Я подняла во второй раз, и он мне автоматом показал, выходи. Нас вывели в столовую. Когда мы шли в столовую то неподалеку толпилось столько людей в черных балахонах, бородатых, человек 15-20. я все пыталась вспомнить, было ли у них оружие. По моему они были без оружия. Они как-то так держались, как бараны, что ли. Я тогда подумала, почему они без оружия? Дети естественно в столовой бросились к воде. Удивительно что бандиты саммит начали нам воду предлагать ведрами. Сами наполняли ведра и выдавали их нам. Потом забежали Ходов, со шрамом и еще один грузный такой. Ходов сказал: «Быстро всех детей на окна». В это время на окна в столовой, которые выходя к железной дороге я видела что стоит женщина. Крайнее окно было забаррикадировано. А другие мне не видны были. Он погнал на те окна, которые выходят на плац. Когда мы зашли туда, с нами было деток 10 и трое взрослых и старшеклассники. Из этого окна отстреливался однорукий. Вот, наверное это и есть брат Кулаева. Когда мы подошли, то я его попросила: «Можно мы детей не будем ставить!!!» Не знаю что на него подействовало, но он разрешил спрятать детей. Мы детей заперли в туалет, а сами стали на окна. Когда стояли, было не то, что страшно, все так содрогалось. Я думала, зачем я оттуда вышла, теперь погибать. Я думала, что сейчас дети умрут здесь под развалинами. Я решила стоять там до тех пор, пока меня никто ни увидит. Периодически приходилось уворачиваться, потому что стреляли все время. Потом я заметила, что горит спортзал. Со стороны котельной мне показывали, чтобы я зашла внутрь. Но я не могла зайти, потому что увидела, что перед школой ходит танк. Поскольку стены содрогались страшно, я подумала, что они сейчас сложатся как карточный домик. Я подумала, что не уйду, пока нас не увидят, чтобы сюда не стреляли. Женщины порывались слезть, их приходилось останавливать. Они были сильно контужены. Потом оказалось, что их сыновья тоже в туалете были заперты. Сколько времени прошло, я не помню со столовой были слышны страшные крики. Одновременно кричали: «Спасите» и «Аллах Акбар». Страшные крики. Когда я стояла в окне то увидела спецназовцев. Я увидела одного и крикнула ему: «Здесь дети, сюда не стреляйте». Он показал рукой, чтобы я зашла. Мне показалось, что он все равно будет стрелять. Но когда я увидел второго, то я подумала, что на втором этаже уже наши и зашла. Но мы не уберегли молодого парня, который был сильно контужен. Он весь был окровавлен. Когда уже увидела спецназовцев и зашла, то раздался страшный взрыв. Это был наверное третий взрыв. После которого туалет наполнился черным страшным дымом. Я разорвала занавеску и раздала ее деткам, сказала чтобы дышали через нее.  Мне почему-то показалось что они бросили гранату. Взрыва не было, но унитаз подлетел унитаз, который ранил очень много детей осколками. Через некоторое время зашел наш спецназовец. Он говорит: «Выходите». Вот они сначала детей, потом нас передали в сторону железной дороги.

-   Алета Борисовна, скажите, по Вашим наблюдениям, сколько боевиков было.

-   Я не считала, но в зале было человек 10-15. те бородатые, их я в зале не видела, их тоже было человек 10-15. их было очень много.

-   Когда перестали давать воду.

-   Ну на первый день они давали, и то говорили: «Увидим что пьет кто либо из взрослых, мы расстреляем старшеклассников, которые воду разносили». На второй день не помню, по моему к обеду прекратили давать воду.

-   Почему отказали детям пить воду?

-   С ними на переговоры не выходили. Они страшно нервничали. Они говорили: «Мы вместе с вами будем голодать». В столовой их было очень много, тех же боевиков. Со шрамом, Полковник, Ходов. Я забыла сказать, что когда я стояла на окне, то под соседним окном сидел, по описаниям, Полковник, и на своем языке по телефону что-то громко и весело кому-то рассказывал. Приговаривал Аллах Акбар.

-   Вот Вы постоянно говорите: «Стреляли, стреляли». Непонятно кто стрелял. Разъясните.

-   С улицы стреляли, потому что в столовой боевики по нам не стреляли.

-   В какой день стреляли с улицы?

-   В третий день.

-   А вот в первый, второй день, до штурма боевики на улицу стреляли?

-   Да.

-   Вы рассказали, что заметили какую-то суматоху в зале. Что это была за суматоха?

-   Я не помню сколько их было. По моему 2. вы знаете, третий день, это был такой день, я не могу сказать. Они начали суетиться. Может его убили, сняли с педали. Я не могу Вам сказать. Я просто увидела суматоху. Они отскакивали от педали.

-   А в третий день до взрыва боевики там дополнительно мины ставил?

-   Они переставляли просто мины. Все провода цепляли, и они их из центра к окну переставили.

-   Алета Борисовна, вы видели среди боевиков женщин?

-   Я видела двух шахидок. Они ходили на первый день только.

-   Оружие видели у них.

-   Да пистолеты, и они держали руки на поясе.

-   В период Вашего нахождения в зале, мужчин выводили группами?

-   Да.

-   Куда, зачем?

-   Они ставили баррикады.

-   Все вернулись.

-   Нет.

-   Вот вы говорили про деда. Это кто?

-   Свекр.

-   Что с ним случилось?

-   Деда мы нашли 6-го.

-   Не имею вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Представители потерпевших?

Таймураз Чеджемов:

-   Есть. Они говорили, что будут выпускать маленьких детей в первый день?

-   Во торой день они говорили до 9 часов что будут выпускать маленьких детей, я хорошо это помню. Было без 5 9, но казалось эти 5 минут никогда не кончаться. Но в 9 никого не выпустили. Я это помню во второй день. Это было рано утром.

-   Вот выговорили, что здание содрогалось. От чего, по вашему мнению?

-   Наверно от взрывов. По школе стреляли. Я не думаю, что от автоматных выстрелов так стены могут содрогаться.

-   С чего-то крупного стреляли?

-   Я думаю да.

-   Для чего, как Вы думаете, они требовали Дзасохова, Зязикова и других?

-   На переговоры.

-   По Вашему мнению, должны были эти люди пойти на это.

-   Должны были. Они должны были на коленях приползти. Ради такого количества детей. Эти переговоры хоть чем-нибудь, да закончились бы.

-   Вы грамотный человек, как вы думаете, в чем причина теракта. Кто в нем виноват?

-   Во всяком случае он виноват тоже, но это самое тоненькое звено, которое было в этом деле. Начиная нашим правительством, и заканчивая нашим РЭУ, все виноваты. Почему они заставляют школы самим делать ремонты. Это же дети, это наше будущее.

-   Кто виноват в том что боевики свободно пересекли границу, кто в этом виноват?

-   Сказать,  что виновата милиция, но в том, что милиция плохо живет, виновато правительство. Директор школы тоже виновата, но Вы знаете, если бы я была бы директором, то тоже, наверное, кричала бы, чтобы спасти детей. Я забыла сказать, что эта машина проехала мимо третьей школы. Там живет родственница, которая видела ее. Если бы им нужна была другая школа, то наверно они бы остановились.

Сослан Кочиев:

-   Вы сказали о суете около кнопки. Как Вам кажется, этот взрыв для них был неожиданным?

-   Да для них самих это было неожиданно. Когда мы уже выходили в столовую, то вдоль раздевалок стояли, и говорили: «Быстрее идите». Боевики сами стояли и ошарашено смотрели на это.

-   Вы слышали команду боевикам подорвать зал?

-   Нет.

-   А какой-то разговор боевиков?

-   Нет.

-   Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Нет.

-   У подсудимого?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   У Вас есть вопрос подсудимому?

-   Нет.

- Спасибо присаживайтесь. Гутиева. Фамилия, имя, отчество.

- Гутиева Фатима Георгиевна

- Число, месяц, год рождения.

- 18 апреля 1961 года

- Место жительства.

- Беслан, переулок Лермонтова 10 квартира 37.

- Место работы.

-   Не работаю.

- Фатима Георгиевна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   Фатима Георгиевна, посмотрите на подсудимого, вы его ранее видели?

-   Нет.

-   Вы в школу зачем пошли?

-   Я пошла в школу со своим 2 сыновьями, 12 и 16 лет.

-   Они учились в этой школе?

-   Да.

-   Расскажите, что произошло.

-   Ну перед 1 сентября я видела завуча школы, она нам сказала что в этом году линейка начнется на час раньше. Я постаралась к 9 подойти. Она мне объяснила причину. В общем, весной у меня выпускался мальчик, и мы очень долго под солнцем простояли и изжарились все. И по этой причине линейка начнется на час раньше.   Раньше времени пришла. Я разговаривала там со знакомой со своей. И так увлеклись разговором, что я пришла в себя только тогда, когда раздались взрывы. Я у меня мысль возникла, что эта фейерверк. В этот момент шеренга детей рассыпалась на две половинки. Я увидела боевика в маске с автоматом, который стрелял в воздух. Я начала кричать, звать детей. Предприняла попытку бежать. Но я пробежала только 2-3 шага,  как нас прижали к стене. Тут же нас развернули и очень организованно погнали в зал. Между входом в спортзал и окном я стояла и искала своих детей. Я удивилась, как старушки с такой легкостью залезали в окно. Там осталось 15 человек, и я увидела, что моих детей там нет. Я тогда зашла в спортзал и села в середине зала. Тут же террористы начали очень оперативно развешивать растяжки. Пять рядов, по-моему, было. Детей я не могла долго найти. Потом оказалось, что они убежали. Но я об этом не знала. Я попросила боевика со шрамом позвать своих детей. Он мне разрешил. Я позвала, но их не оказалось. Я его еще спросила: «Может, вы еще в другом месте держите?» Он мне приставил автомат к голове: «Для чего ты это спрашиваешь?» Я ему ответила: «Только детей своих ищу, больше мне ничего не надо». И вот мы все три дня просидели в зале.

-   Как вели себя боевики по отношению к заложникам?

-   В первый день они разрешали детей выводить. В общем один человек выводит 5-6 детей. Я тоже один раз выводила, повела детей в туалет. И по количеству террористов. Зав все три дня я для себя считала, может, думаю, повезет, и я выйду живой, и чтобы я что-то могла сказать. За три дня я насчитала 18 человек, которые входили и выходили, а когда я вывела детей, то я видела, что в каждом классе был террорист, в столовой были двое, в коридоре, и из кабинета немецкого вышел темный человек. Он в маске был, показался и сразу спрятался. Я подумала, даже в такую жару маску не снимает. В первый день можно было выйти. На второй день они в такой растерянности были. Они как бы не знали, что с нами делать. В первый день, мне говорили, что они требовали отдать боевиков, которые в захвате в Ингушетии участвовали. А потом уже ближе к обеду они объявили свои требования, и суматоха у них прекратилась. Они объявили: «Вы объявляете сухую голодовку в поддержку Чечни, требуете вывод войск, и пускай они забирают своих солдат к своим проституткам. Сейчас к вам придут четверо». Очень сильно их раздражало, что не называли количество заложников.  Они нам все время говорили, что на переговоры никто не выходит. Каждый искал свой канал. Одна женщина сказала, что у нее есть телефон Эрика Бугулова. Вот эта женщина вышла, Мамсуровских детей вывели. Нам говорили что переговоров нету. Потом пришел Аушев. Перед его приходом в зал зашел террорист с такой странной бородой. Он зашел в окружении, впереди двое, и сзади двое. Я сделала вывод, что он главный. Он не зашел, он так с коридора заглянул, поговорил и ушел, и через какое-то время шум затих. Я посмотрела и увидела Аушева. У него в глазах было удивление, ужас. Он, наверное, не ожидал столько людей увидеть. Он нас спросил: «Вы меня узнаете?» Ему сказали: «Да». Он паузу такую выдержал, и сказал: «Я пойду на переговоры». Сколько эти переговоры продолжались, как он ушел, я не поняла. И что детей выпустили, тоже не поняла. В какой-то момент обратила внимание, что детей нет. Увидела Дауровскую, он потом погибла, у нее внук на руках, и подумала, значит, еще никого не выпустили. Ближе к вечеру я заметила, что дети отсаживаются к окнам, и прошел слух, что детей до 7 лет будут отпускать. Я соседского мальчика тоже заставила перейти на ту сторону, хотя ему 9 лет было, но он не большой. Он перешел, часа 2 они там детей держали, потом дети разошлись по своим местам, видимо, наша сторона не пошла на встречу, и детей разогнали по своим местам.

-   Расскажите про третий день.

-   Третий день был очень тяжело всем. Там уже не только о воде, о воздухе речь шла. Многие дети в  бессознательном состоянии лежали. Выходить не разрешали. И в какой-то момент мне стало плохо, и сидевшие рядом дети попросили, мальчик один закричал: «Дядя, пустите тетю, ей плохо». Боевик остановился, посмотрел, и сказал: «Пускай выйдет». Он меня подтолкнул, и я вышла. Подержалась о прохладную стенку, и спросила террориста: «Переговоры еще не начались? Уже сил нету терпеть». Он говорит: «Давай я тебя пристрелю». Я говорю: «Нет, лучше я пойду». И вот, держась за эту прохладную стенку, я зашла обратно в зал. Сидеть в центре я больше не хотела. Вот где дверь в тренажерный зал, там меньше людей было, я перешла туда, и дети тоже перешли со мной. Вот там я разговаривала с боевиком, и спрашивала его: «Как же вы прошли?» Он тогда сказал: «Если бы вы знали как это легко». Лариса Кудзиева, она такая отважная женщина, она с ним разговаривала: «Как же ты попадешь в рай, если убьешь 4-леетнего ребенка, он же невинный». Он говори: «Я попаду в рай, потому что я убил неверного». Потом, дети задыхались, а с тренажерного зала шел прохладный воздух, и я попросила: «Можно, мы будем детей подводить, чтобы они дышали этим воздухом». Он мне разрешил, и мне передавали детей, и они 1-2 минуту дышали воздухом. И я стояла, когда раздался взрыв. Он раздался не внутри зала. Растяжка наверху была чуть выше моей головы. И если бы она взорвалась то я наверное точно без головы осталась.  За мной стоял пластид. Его начали заносить на второй день. Я еще вывод сделала, что боевик который занес пластид, он его в первый раз виде, он так его рассматривал. По-моему, они его в тот момент, на второй день, и нашли. Перед взрывом, часа за 2, со стороны, где была линейка, с той стороны людей отсадили, и начали дополнительно навешивать на окна. Я еще подумала, что у них есть осведомители, и сейчас что-то произойдет. Через 2-3 часа раздался взрыв. Ударной волной меня отбросило в сторону тренажерного зала. Люди через меня кинулись в тренажерный зал. Я не чувствовала как люди по мне шли. Я понимала, что по мне ходят, но не чувствовала. Я решила отползти. Я отползла в маленькую комнатку. Я села там в углу. Боевик, который сидел в тренажерном зале кричал людям: «Пропустите меня, пропустите!!!» Он хотел попасть в зал. Когда раздался второй взрыв, то поток людей прекратился, уже некому было бежать. Он тогда закричал: «Аллах Акбар» и начал стрелять. Он сидел рядом, я могла до него дотянуться. Он людям кричал: «Отползайте к стене». Но и стрельбу не прекращал. Не знаю, по кому он стрелял. Ребенок там один, лет 10-12 он все время пытался выползти из тренажерного зала, просил: «Дядя, можно я выйду, у меня там сестра». Он на него кричал, а ребенок все не успокаивался. Потом тишина установилась, зашел этот, и я слышала, как он говорит: «Выходите, сейчас мы все пойдем в подвал». Я еще удивилась, и меня это ужаснуло. Нас там гранатами закидают. Когда нас погнали, то, там были мои соседи,  и я качала головой: «Не ходите». Хотя варианта другого не было. И он их прогнал, а меня почему-то оставил. Я осталась там одна сидеть. Не знаю, сколько прошло времени, я понимала, что сейчас вернуться боевики. Тишина была. Они меня увидят и убьют. Я тогда вышла в зал. Когда я вышла в зал, то в ногах лежала женщина, он недалеко от меня сидела, и она видимо хотела добежать и ее в этот момент убило. Рядом с ней лежал ребенок лет 10. я на него смотрела, и думала, какой странный ребенок. Он был голый. Я думала, в чем его странность? А потом поняла. Он был без кожи. Я все равно продолжала на него смотреть, и он в этот момент моргнул. И вот когда говорят, надо было переговоры вести или нет, я хочу спросить тех, кто не шел на переговоры, неужели им мучения вот этого ребенка не стоили того чтобы пойти на переговоры. Боже мой. Я не хотела весь этот зал видеть. Около сейфа лежал обрубок женщины. Она была без кожи, без головы, без конечностей. Я доползла до женщины одной и легла рядом с ней, прикинулась будто я убитая. Там лежал мужчина, он завернул ребенка в пиджак и очень громко с ним разговаривал, он, наверное, был контуженный. Он постоянно с ним разговаривал. Он его так отвлекал. Видела соседку свою. Потом пришли боевики, и они поднимали живых. Я видела женщину, она лежала на своих детях. И они подошли и поднимали ее. Она им что-то сказала. И они ее вот так откинули и посмотрели на детей, видимо они тоже были раненые были. И тогда они ее снова положили на детей и одобрительно постучали ей по спине. Начали подходить ко мне. В это время раздался удар по школе. По крыше. Тяжелое орудие было. Я знала, что танки там были, потому что на второй день, когда они не разрешали детям выходить, то сказали: «Ваши подогнали танки, пока они не отгонят эти танки никто за водой не пойдет». Раздался вот этот удар, и боевики убежали. Такая звенящая тишина была, ни стонов ничего. И потом я услышала, что кто-то кричал. Я услышала, что это русский говор. Я повернула в ту сторону голову. Там стоял мужчина в камуфляже и в каске и стрелял из окна. Я понимала, что это наши, но я боялась говорить. И тогда я увидела наших милиционеров. Они стояли около дверей тренажерного зала, и что-то кричали. Я повернула к ним голову, они поняли, что я живая и что-то кричали мне, но я не слышала. Потом начали махать рукой, мол, иди сюда, и я поползла в то сторону. Через тренажерный зал они меня передали и через дворы меня вынесли. 

-   Понятно. Фатима Георгиевна, вот Вы говорили, что когда вышли в коридор, то видели в столовой двоих. Среди этих двух Кулаев был?

-   Нет. Я их близко не видела. Они были в углу. Я и детей спрашивала, которые со мной там были, его никто не мог опознать. Просто женщина, которая до меня давала показания, он говорила, что он там сидел, это похожий был боевик. Он более губастый был.

-   Вы говорите, что когда был взрыв, Вы стояли. Но он был не внутри зала. А где он был.

-   С потолка шла эта ударная волна. А там растяжек не было. И взрыв был сверху. Я когда летела, то думала: «Слава Богу, началось». Взрывная волна прибила. Моя соседка она мне потом говорила, что взрывной волной с нее вот так одежду сорвало. 

-   Ясно. Вы говорите, после второго взрыва боевик стрелял и кричал: «Аллах Акбар». В какую сторону он стрелял?

-   Он сидел в дверях. Я не знаю, куда он стрелял. У него был автомат. Я  его спину только видела.

-   Он стрелял наружу или внутрь?

-   Я не могу сказать. Может, в окна он стрелял.

-   Вот Вы говорите, стоял мужчина и стрелял с окна. Я поняла, что это был кто-то из освободителей.

-   Да.

-   А куда он стрелял.

-   Наверное, по окнам школы. Я боялась как-то особо открывать глаза. Я не верила что это наши.

-   Вы получили ранения?

-   Мне ударной волной, и осколочное ранение.

-   В больнице находились?

-   Нет, я ушла.

-   Нет вопросов.

Алан Черчесов , заместитель прокурора РСО-Алания:

-   Среди террористов женщины были?

-   Я видела, они заходили, обыскивали женщин, сотовые телефоны искали. Лица их были закрыты, даже форму носа нельзя было определить. Потом, к концу первого дня, я помню раздался взрыв, окна были не прозрачные, и почти на все окно пламя. Потом зашел окровавленный мужчина. Говорят, тогда взорвали шахидку.

-   А брата Кулаева с одной рукой тоже не видели?

-   Нет.

-   Нет вопросов.

Таймураз Чеджемов:

-   Вот Вы говорили, что в какой-то день в какое-то время отношение боевиков к заложникам резко изменилось. Не могли бы уточнить?

-   Ну, по отношению к заложникам, они только воду перестали давать, просто само их поведение поменялось. Я для себя сделала вывод, что им поменяли задачу. Вот если в первый день они говорили, что пришли за ингушскими боевиками. По-моему они сами оказались заложниками. Им обещали, что они заберут этих ингушских боевиков и уйдут. А тут задача поменялась, и они растерялись. Они не ожидали, что перед ними поставят задачу вывода войск. Рядом со мной сидела женщина, она еще сказала: «Это конец. Мы отсюда не выйдем. На такое наши не пойдут». И мы уже знали, что наши на переговоры не пойдут. Сперва они сказали, что воду не будут давать, пока танки не уберут, а потом, через час, он пришел и говорит: «Вы объявляете сухую голодовку. И никто не будет выходить».

-   Это они сделали, чтобы повлиять на переговоры? До Вас женщина говорила, что они бесились, что с ними на переговоры никто не выходит.

-   Ну да, я с этим согласно. Они искали каналы. Люди спрашивали Арсена Фадзаева. Разные варианты предлагали.

-   Нет вопросов.

-   Сослан Кочиев:

-   Вот Вы говорили, что второго числа они детей отсаживали, и собирались их выпускать. А первого числа такие разговоры не ходили?

-   Нет, я не слышала. Я видела, что учителя ходили и считали детей по возрастам.

-   Вот Вы говорили, что видели ребенка. Он был обгоревший?

-   Нет, он был белый-белый.

-   Что это значило?

-   Я не знаю.

-   А пожар был?

-   Я когда вышла, то помню, что светло было. Я не обратила внимание, что крыши нет. Там такой ужас под ногами был.  Потом, когда я лежала, то помню, вертолет завис над залом. И я тогда поняла, что крыши нет. Я как-то так легла и я видела, что часть крыши тлела. Но пожара не видела.

-   По Вашему мнению, кто виноват в том, что случился этот теракт?

-   Наши силовики, кому мы деньги платим.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Да. Как Вы думаете, боевики туда умирать пришли?

-   Ну, если бы они пришли туда умирать, то наверное сняли бы маски все. На смертников они не были похожи.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Подсудимый, есть вопросы?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   Фатима Георгиевна, вы хотите его спросить что-нибудь?

-   Нет.

- Спасибо присаживайтесь. Дзуцева. Фамилия, имя, отчество.

- Дзуцева Ирина Муратовна.

- Число, месяц, год рождения.

- 18 сентября 69.

- Место жительства.

- город Беслан, переулок Лермонтова 8, квартира 7.

- Место работы.

-   На данный момент инвалид 2-й группы, до теракта работала в банке в Москве

- Ирина Муратовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

- Ирина Муратовна, Вам знаком подсудимый, Вы видели его ранее?

-   Нет.

-   С кем вы находились в заложниках в школе?

-   Я находилась в школе со своей семьей, сыновьями 15 и 7 лет и супругом.

-   Вы пошли по случаю дня начала занятий, да?

-   Да мы отвели младшего сына в первый класс.

-   Со школы я вышла последняя, потому что первоклассники шли в конце. Класс моего ребенка уже вышел а я еще оставалась в школе. Разговаривала с какой-то женщиной. Когда я вышла во двор, я еще даже не спустилась с лестницы, то услышала крики и плач. Когда я посмотрела на своего ребенка и увидела, что он плачет, я его схватила. Когда я посмотрела в сторону линейки, то я увидела двух людей с автоматами в масках. Я схватила своего ребенка и пыталась выбежать в сторону железной дороги. Но там я увидела бегущих мужчин с автоматами тоже в масках. Я поняла, что что-то не то происходит, и побежала по инерции обратно в школу. Со мной оказался Мурат Бадоев. Мы уже слышали, что стреляют по окнам. Он стал кричать, чтобы мы побежали в актовый зал, т.к. там нету практически окон, и они находятся высоко. Мы побежали туда. Мы в школу забежали самые первые. В коридоре тогда еще никого не было. Мы побежали на второй этаж и забежали в актовый зал. Мы уже слышали звуки бьющегося стекла на втором этаже. Мы забежали в метод кабинет, который находился рядом с актовым залом, закрыли за собой дверь. Мы думали, что наши уже вступили в бой и в скорм времени нас освободят. Но когда мы услышали, что на втором этаже стали выбивать двери и выводить оставшихся в классах, то у нас появились сомнения. До нас они добрались в самую последнюю очередь, потому что этот кабинет находится как-то в стороне, его сразу и не найдешь. Они выбили дверь и начали нас выводить. Они были в масках, и дети и даже не поняли ничего. Мы их спросили: «Вы наши?». Они ответили: «Не дай Бог быть вашими». Начали нам вслед стрелять и кричать, чтобы мы спустились в зал. Все схватили своих детей и стали спускаться вниз. Была стрельба по окнам, поэтому мы быстро стали перебегать от окна к окну. В конце зала я уже увидела убитого мужчину. Он лежал на полу. Я не могла понять, где находятся мой супруг и старший сын, и подумала, что они убежали, и у меня практически началась паника. Но когда я их увидела в зале, то успокоилась. На тот момент зал уже практически был полон. Нас посадили возле двери, которая выходит во двор школы. На тот момент они уже минировали спортзал. Рядом со мной находился мужчина средних лет, он резко сорвался со своего места и выбежал в дверь. Боевик, который в этот момент занимался минированием, оставил свое дело, поднял автомат и выбежал за этим мужчиной. Я услышала выстрел, но что произошло, я не знаю. Он зашел и сказал: «Кто хочет последовать его примеру, пожалуйста». После этого нас стали оттеснять к стене. Стали минировать. Получилось так, что мы оказались возле двери в тренажерный зал и практически до самой последней минуты мы находились там. Нас обыскивали две женщины шахидки. Сначала всех потребовали выбросить сотовые телефоны. Многие начали снимать с себя золото деньги. Но они сказали: «Ваше золото нам не нужно». Потом нас обыскали две шахидки. Через какое-то время я попросила у боевиков разрешения забрать к себе своего старшего сына. Он мне разрешил это сделать, но по дороге, когда я его вела, Ходов попытался остановить меня. Я ему стала объяснять, что у меня там младший. Но его это никак не затронуло, и он направил на меня автомат. Тот, который со шрамом, сказал ему, что это он разрешил мне. Первый день у них отношение было более-менее человеческое. Они разрешали детям выпить воды, водили в туалет, подсчитывали детей до 10 лет. Я уже подготавливала своего младшего ребенка, чтобы он не боялся, когда его будут выводить. Но детей естественно не вывели. Они поменяли свое мнение, т.к. поняли, что дети в их руках, это козырь.  В последующие дни они все сильнее ожесточались. С каждым днем они все жестче становились.

-   В чем проявлялась эта жесткость?

-   В ночь с первого на второе они боялись штурма. Они изначально нм говорили: «Самое главное, чтобы ваши не начали нас штурмовать, потому, что погибнем все». Они даже несогласованные разговоры вели. Один говорил: «Не бойтесь, вы все останетесь живые», другой: «Молитесь, вы все здесь умрете». Даже между собой у них не было согласованности. Они боялись, что как в «Норд-Ост»-е нас будут травить газом. Они собрали ведра, наполнили их водой и раздавали нам тряпки, чтобы мы дышали, если почувствуем какой-то запах. На второй день при мне были телефонные переговоры. Когда один из террористов пытался выйти на контакт, и ему не отвечали, он говорил: «Мне необходимо связаться с Дзасоховым». На что ему наверное отвечали, что с Дзасоховым связаться не получиться, но есть представитель от его лица. Он им говорил: «Я вам еще раз говорю, мне нужен Дзасохов», и закрывал трубку. Опять раздавался звонок, и опять то же самое. Потом он закрыл трубку и говорит: «Кого вы выбрали. Он трус. Он боится подойти к телефону. Он всех вас принесет в жертву. Вы никому не нужны. Если вы не нужны своему правительству, своему президенту, то нам вы тем более не нужны». И один из боевиков, когда мы ему сказали: «Почему дети?», он на это ответил: «Мои дети точно так же погибли, почему я должен ваших детей жалеть?» На второй день после прихода Аушева, они сначала смягчились, разрешили детям попить воды. В массах пошли разговоры, что сначала будут выводить маленьких детей, потом постарше. Один из них зашел и говорит: «Не толпитесь здесь. Все потихонечку выйдете, все будет хорошо. Никто не умрет». Прошло какое-то короткое время, и они вдруг все забеспокоились, стали в панике бегать, и сказали: «Все, никаких больше уступок не будет, мы будем голодать, у вас будет сухая голодовка против войны в Чечне. До тез пор пока войска из Чечни не будут выведены никто из взрослых и детей не получит ни капли воды».

-   Где вы находились в момент взрыва?

-    На 3 день я находилась у входа в тренажерный зал под шведской стенкой.

-   Дети Ваши с Вами находились?

-   Да.

-   А муж?

-   Он тоже был рядом.

-   В момент взрыва. Вы видели сам взрыв?

-   Нет, сам взрыв я не видела. В этот момент люди в самом деле были обессиленные. И взрослые и дети падали в обморок от того что не хватало воздуха. Люди были в таком состоянии, что не могли контролировать, что вокруг них происходит. Это было настолько тяжело переносить. Даже дети уже говорили, что поскорее бы уже что-нибудь произошло. Или пусть нас убьют, или что-то, потому что мы уже не могли там находиться. Дальше находиться там было невозможно. Когда произошел взрыв, я сидела прямо возле шведской стенки.

-   А взрыв где был?

-   Я не знаю. По моим ощущениям, взрыв был снаружи, потому что меня взрывной волной отбросило вперед. Именно от этой волны у меня произошел перелом основания черепа. В первые секунды я подумала, что умерла. И подумала, слава Богу. Не знаю сколько времени прошло, но я пришла в себя с мыслью, что мой ребенок рядом. Когда я попыталась к нему подойти, я видела, что он лежит ничком. Я в ужасе к нему бросилась, и тут прозвучал второй взрыв.

-   Это младший так лежал?

-   Нет, старший.  Младший был рядом с отцом, а старшего пересадили чуть поодаль. Я кинулась к нему. Я не поняла, сколько времени прошло между первым и вторым взрывом, потому что, я на некоторое время потеряла сознание. И когда я бросилась к нему и прозвучал второй взрыв, я опять упала. Каким-то чудом я осталась цела. Я опять поднялась, схватила его, он сказал мне потом, что он второго взрыва не слышал. Я его привела в чувство и стала вытаскивать. Я забежала в тренажерный зал, там было очень много людей и среди них был младший ребенок и мой супруг. Он был ранен и перевязывал шторой себе руку. У него был вырван кусок мяса, артерия была повреждена, и он истекал кровью. Там мы находились продолжительное время. Мы нашли там пакеты со «сникерсами», с печеньем и стали это детям раздавать. Через какое-то время туда зашел террорист и стал всех выводить оттуда. А, я забыла сказать, что когда мы забежали в тренажерный зал, то с нами был Иван Кониди, а они на 3 день дополнительно заминировали и тренажерный зал. И когда мы забежали, то там висели мины. Мы боялись что в любой момент они могут взорваться. И тогда Кониди спросил у моего супруга, так как супруг не мог сам руками работать, он стал его спрашивать, как разминировать. Муж объяснял ему и Кониди обезвреживал эти провода. Он сорвал эту мину и выкинул ее в окно. Мы успокоились, что уже не будет взрыва. Когда зашел террорист то он сказал что крыша сейчас обвалится и там опасно находиться. Я почему-то посмотрела на потолок, и увидела что перекрытия из плит. Первая мысль была, что он хочет нас или расстрелять или вывести живым щитом. Я стала всем говорить, чтобы они не выходили. И он часть людей вывел, а часть людей осталась. Он вернулся второй раз и начал забирать оставшихся. У меня не было выхода, пришлось поднять супруга, ему было очень больно. Он то терял сознание, то приходил в себя. Мы его приподняли. Он нас начал выводить. Я тоже попыталась выйти, и остановилась, и подумала, лучше пусть нас здесь убьют, чем опять в заложники. И я осталась там с соседкой и где-то с 12-13 детьми. Не знаю сколько времени мы там находились, и мы пытались чтобы в нас не стреляли, сначала плакат вывесили, потом начали кричать с окна. Вдруг мы увидели мужчин, которые направлялись в нашу сторону. Среди них был прокурор Алан Батагов, и альфовцы. Они выбили решетку с окна тренажерного зала, и оттуда мы стали выдавать детей и потом сами тоже вышли. И вот так мы были освобождены.

-   Муж был ранен, вы тоже, а у детей тоже были ранения?

-   Да у старшего ранение колена, а у младшего перелом перегородки носа.

-   Вы все находились в больнице на излечении?

-   Да.

-   Как был убит Кониди? Вы видели?

-   Нет, он был убит уже, когда его вывели в зал.

-   Нет вопросов.

Таймураз Чеджемов:

-   Как Вы считаете, должны были Дзасохов, Зязиков, Аслаханов, Рошаль пойти в школу?

-   Я считаю что да. Должно было делаться все, для спасения детей. Все условия которые они требовали, должны были каким либо образом выполняться. Они не имели право жертвовать жизнями детей.

-   А вы представляете вариант что они зашли, их захватили и никого не выпустили. Или другой вариант. Они  могли зайти, а кого-то бы выпустили. Как Вы думаете?

-   В любом случае, даже если бы они зашли и не вышли, это был бы мужской героический поступок.

-   А вот говорят, Дзасохова не пустили на переговоры.

-   Он является президентом, он обязан был пойти!!!

Таймураз Чеджемов:

-   Ваша честь. Я хочу сделать заявление. Здесь уже несколько раз поднимались вопросы, которые я считаю связанными с причинами и условиями, способствующим совершению преступления. Это статья 73 УПК РФ. Эти вопросы мы вправе здесь в суде исследовать, и другого пути, как их исследовать, прежде чем задавать вопросы свидетелям, я, например не вижу. Прокуратура республики расследуя это дело совершенно никаких попыток выяснить эти причины и условия, способствующие совершению теракта не предпринимала. Более того, они «заминали» этот вопрос и «затирали» вину тех, чья вина была очевидна. Я прошу Вас. Мы обязаны в суде и имеем право эти вопросы выяснять. Другой вопрос, кому-то не нравится, что говорят потерпевшие, кто-то не согласен с ними. Это уже вопрос оценки. Я понимаю, многим не нравиться, когда здесь говорят о Дзасохове и о других высоких должностных лицах. Это вопрос оценки, соглашаться с ними или нет. Делать какие-то выводы или нет. Но потерпевшие имеют право высказывать свое мнение по тем вопросам, которые являются предметом доказывания по делу. Я прошу не лишать вас этого права.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Я тоже хочу довести до Вашего сведения, что сегодня мы рассматриваем уголовное дело в отношении Кулаева, которое выделено из общего дела, которое на данный момент расследуется. И в рамках этого дела пусть дается оценка тех лиц, о которых мы сегодня говорим. Сегодня мы рассматриваем единственное уголовное дело в отношении Кулаева, а то о чем Вы говорите, это все расследуется в рамках того основного дела, следствие по которому ведется.

-   Ваша честь. Здесь странный спор идет. Есть статья 73 УПК. И в ней записано, что по каждому уголовному делу, это дело Кулаева, Иванова или Петрова, должны выясняться обстоятельства, способствовавшие совершению преступления. Если хотите, и здесь этот вопрос важен. Если боевики проехали свободно через границу и их никто не останавливал, то это один вариант. Если бы они с боем прорвались к школе, если бы истребляли милиционеров на своем пути, то это другой вариант. Тогда бы мы вопрос об этих причинах и условиях оценивали бы по-другому и говорили бы, что это не просто захватили мирных людей, а истребляли и военных и таких и сяких. Это бы говорил о более повышенной общественной опасности Кулаевых. В каждом деле, и в деле Кулаева, стороны должны исследовать вопросы о причинах и условиях. Что касается Дзасоховых, Дзантиевых, Андреевых, то эти люди были непосредственными участниками тех преступлений, о которых здесь идет речь. Я не понимаю, почему о их делах нельзя допрашивать людей? Я понимаю, они были неприкасаемые до сих пор, и остаются такими. Но мы вправе ставить вопрос о действиях всех людей, которые участвовали в этом теракте.

Потерпевшая:

-   Можно я скажу, раз у меня есть такое право. Вы же меня в самом начале спросили, видела ли я его. Я сказала, нет. Значит я могла спокойно сесть и ничего не говорить? Почему мне надо было все это рассказывать, ворошить душу?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Никто не говорит, что Вам это не надо рассказывать.

-   Но я его не видела.

-   Вы признаны потерпевшей по делу, поэтому мы Вас допрашиваем. Никто не запрещает Вам говорить то, что Вы хотите.

-   Я, например, больной человек. Я пришла сегодня с трудом для тог, чтобы рассказать правду. Этого человека я не видела. А тех которых я видела, и которых я среди убитых не видела, я здесь не вижу. Почему я не имею право говорить о том, что было. И о тех, кто в самом деле виноваты. А человек, который является пешкой, который был просто использован, он в данном случае является крайним, которого мы видим. А те которые находились там, мы почему-то их не видим. И среди убитых я их тоже не видела.

Таймураз Чеджемов:

-   Можно продолжить?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Конечно можно, но это же 252 статья.

-   Я знаю, Ваша честь, спасибо. Значит, Вы считаете, что они должны были пойти на переговоры, независимо от всего?

Потерпевшая:

-   Да.

-   И еще  вопрос. Пожалуйста постарайтесь четче отвечать. Вы считаете нормальным, что после тех событий, которые произошли до 1 сентября, вы помните, взрывы самолетов, нападение на Назрань, Вы считаете нормальным, что банда боевиков спокойно села, проехала и захватила школу? И как Вы это оцениваете?

-   Это коррумпированность наших органов, халатность, безответственность наших служб.

-   Вы не могли бы сказать поконкретнее.

-   МВД, они все взаимосвязаны. И наше ГИБДД, все кто позволили чтобы боевики беспрепятственно прошли на нашу территорию.

-   Понятно. Вы знаете что сгорело свыше 100 человек. Вы не могли бы прояснить ситуацию в этом вопросе. О пожаре, о причинах?

-   Я просто знаю, что школа была старая и в основном была деревянной.

-   Вы видели пожар или нет?

-   Нет.

-   Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

-   Если я правильно понял, то во время первого взрыва Вы находились возле шведской стенки?

-   Да.

-   И взрывом Вас отбросило от стены?

-   Да. Внутрь зала отбросило.

-   Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Есть. Как Вам кажется, боевики туда умирать пришли или нет.

-   Они не хотели умирать. Умирать никто не хочет. Они поэтому нас и держали, что за нас счет хотели добиться своего освобождения.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Подсудимый?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   У Вас есть вопросы к подсудимому?

-   Нет.

-   Спасибо присаживайтесь. Кочиева. Не подошла Кочиева?

-   Нет.

- Сасиева-Салбиева. Фамилия, имя, отчество.

- Сасиева-Салбиева Мадина Казбековна.

- Число, месяц, год рождения.

- 251072.

- Место жительства.

- Беслан, Плиева 14 квартира 21

- Место работы.

-   На данный момент инвалид 2-й группы. До теракта работала в амбулатории селения Фарн.

- Мадина Казбековна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   Мадина Казбековна, вам знаком подсудимый, Вы его видели ранее?

-   Нет.

-   Вы находились в числе заложников в школе?

-   Да.

-   С кем, кто кроме Вас из Ваших близких родственников находился в школе в заложниках?

-   С моим сыном.

-   Назовите его.

-   Сасиев Давид.

-   Сколько ему лет было на тот момент?

-   7 лет.

-   Он в первый класс шел?

-   Во второй.

-   Расскажите, пожалуйста, в момент захвата Вы где находились?

-   Вот-вот должна была начаться линейка.

-   Во дворе школы, да?

-   Да.

-   Боевиков откуда заметили?

-   Со стороны улицы Коминтерна бежал мужчина и стрелял вверх.

-   Один?

-   Да. А за ним другие мужчины забежали в масках и в этот тупик нас загнали, выбили стекла, заставили залезать через окна. В коридоре была ужасная давка. Они никак не могли выбить дверь в спортзал. Наконец они ее выбили и загнали на туда.

-   Скажите, сколько Вы видели бегущих мужчин?

-   Не помню, много. Загнали в зал и в течении 20-30 минут они стали минировать зал. Потом сказали выкинуть вперед все телефоны, камеры, фотоаппараты. Там еще две шахидки были, они с пистолетами. И они искали у людей телефоны и не нашли.

-   К минированию заложников привлекали?

-   Да. Они и подростков и мужчин привлекали. Говорили: «Ты, ты и ты встаньте и минируйте».

-   Вы видели, как убили первого мужчину.

-   Я расстрела не видела, но убитого его я видела.

-   А за что его убили?

-   По-моему, он отказался минировать зал.

-   Как они к вам относились?

-   В первый день они еще более или менее. Но с каждым днем они зверели. В первый день был доступ к воде, а на 3 вообще, даже в туалет не пускали.

-   Во второй день они говорили о том, что кто-то приедет?

-   Ну, Аушева они ждали.

-   Они вам это объявили?

-   Да.

-   Дождались его?

-   Да.

-   Он обращался к заложникам?

-   Он был в черном плаще, зашел в зал, так посмотрел и ушел на переговоры. После этого выпустили мам с грудными детьми.

-   Много человек выпустили?

-   26.

-   Чтобы успокоить заложников, какие они методы применяли?

-   Они стреляли вверх, или уже потом, брали такого-то человека. Он стоял вот так живой мишенью, и они говорили: «Если не успокоитесь, расстреляем его и вокруг сидящих».

-   Где вы находились в момент взрыва?

-   В момент взрыва я находилась напротив двери со стороны входа, около пульта, боевик на нем автомат держал.

-   Вы видели близко боевика на пульте?

-   Да.

-   Какие его действия перед взрывом?

-   Перед взрывом он читал «Коран». Он буквально не замечал шума зала а в зале было очень шумно. Он углубился в чтение.

-   Он его читал?

-   Да, наверное, про себя.

-   Когда он прочитал «Коран», что он сделал дальше?

-   Ну, вот он читал, и где-то за 20-30 минут до взрыва в зале оставалось 2 боевика.

-   Ну, когда он прочитал, что он сделал?

-   Он вот так и остался, его так и убило.

-   А ногу он убрал с пульта, когда закончил читать?

-   Не замечала.

-   А на предварительном следствии Вы такие же показания давали как сегодня? Относительно этого боевика?

-   У меня не брали насчет этого боевика. У меня в Москве брали.

-   Но вы говорили, что он дочитал «Коран», убрал его в сторону, и убрал ногу с пульта?

-   Ну, я не заметила, чтобы он убирал ногу.

-   Что с Вам произошло после взрыва? Вы были ранены?

-   Я во время взрыва упала и лежала лицом вниз, а подомной был мой сын. И слышу голос боевика с акцентом: «Быстрее, быстрее». Это потом я узнала, что он хотел оставшихся в живых загнать в столовую он пнул меня ногой и я поползла. Видимо, его убили наши спецназовцы. Я встала, и через гаражи нас спецназовцы вывели вместе с сыном.

-   Когда Вас спецназовцы спасали, Вы видели там обвалившуюся крышу?

-   Нет, не видела.

-   Вы видели вокруг убитых людей?

-   Я еще про себя думаю лежа в спортзале, не обратить бы мне внимание на этих, на обожженные тела. Я не зацикливалась на них. Я видела только одну убитую девушку. Мы с ней там, в спортзале познакомились, потом я узнала, что это Урманова, в розовом костюме она была.

-   Сколько всего Вы видели боевиков участвовало в захвате школы?

-   В захвате не помню, но в спортзале человек 10. На 3 день я увидела тех, которые не были раньше в спортзале. Мне запомнился один рыжий. Он такой молодой был. Я еще подумала, такой молодой, и что он здесь делает?

-   Какое оружие Вы видели у террористов?

-   Автоматы, пистолеты.

-   А гранаты?

-   Гранаты тоже.

-   А гранатометы?

-   Нет.

-   Пулемет?

-   Нет.

-   По Вашему мнению, был ли у них руководитель?

-   Ну, наверное, был.

-   А Вы не заметили, кто это был?

-   Нет.

-   А куда делись шахидки?

-   Ну, шахидки, они полазили среди толпы в начале захвата, и куда они делись, я не знаю.

-   За эти дни террористы вели стрельбу на улицу?

-   Да, вели.

-   Из какого оружия?

-   Из автоматов. Для устрашения.

-   Нет вопросов.

Таймураз Чеджемов:

-   Скажите, пожалуйста, вы помните тог человека, который на кнопке сидел?

-   Нет, они постоянно менялись.

-   До взрыва, Вы не видели, чтобы они ногу сознательно с пульта убирали?

-   Я не помню.

-   Значит, Вы так не говорили?

-   Помню, что он читал «Коран», но не помню, ногу он убирал или нет.

-   Вы сегодня это не помните, или вообще?

-   Вообще.

-   А вот тут говорят, что Вы показания давали, что он убрал ногу с пульта.

-   Нет.

-   Когда Вас допрашивали?

-   Нет.

-   Вы подписали, что написал следователь?

-   Да.

-   Вы читали, что он там написал?

-   Да.

-   Все правильно там было написано?

-   Да.

-   А там написано, что боевик, который читал «Коран» убрал ногу.

-   Я так не говорила.

-   Как это можно понять. Значит, неправильно записали? Вы не читали то что написал следователь!!!

-   Я читала.

-   Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

-   Какие требования были у боевиков?

-   Вывод войск из Чечни, и вот этих 4 требовали. Дзасохова, Зязикова, Аслаханова и Рошаля.

-   А про количество заложников они что-нибудь говорили?

-   Да, они нам сказали, занесли телевизор, он у них не показывал, и они сказали: «Передают 354 человека».

-   Отношение изменилось после этого?

-   Изменилось.

-   А Вы как это воспринимали?

-   Возмущена была.

-   Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Есть. Скажите, они кроме «Коран»-а что-либо читали?

-   Читали.

-   Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Подсудимый?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   Вы не помните подсудимого?

-   Нет.

-   Спасибо присаживайтесь?

Таймураз Чеджемов:

-   Ваша честь. Можно подсудимому вопрос. Кулаев, вы наркотики употребляли когда-нибудь?

-   Нет. Я даже сигареты не курил никогда.

-   А в вашей группе употребляли?

-   Никто не употреблял.

-   А вот 1, 2, 3, там употребляли наркотики?

-   Нет. Даже когда осетина ранили, у них даже укол чем сделать не было.

-   Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Кочиева не вернулась?

-   Нет.

-   Сабанов. Есть такой.

-   Есть.

- Фамилия, имя, отчество.

- Сабанов Азамат Тарканович.

- Число, месяц, год рождения.

- 1958 16 мая.

- Место жительства.

- Беслан, переулок школьный 15.

- Место работы.

-   Временно не работаю.

- Азамат Тарканович, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Аслан Черчесов , заместитель генпрокурора РСО-Алания:

-   Азамат Тарканович, ране Вы Кулаева видели?

-   Нет.

-   Кто из членов вашей семьи оказался в заложниках?

-   Кроме меня вся семья оказалась. Отец, Сабанов Таркан Габулеевич, он там и остался, супруга, Гасинова Алета Борисовна, две дочери. Самета и Амина.

-   Вам что-нибудь известно о действиях Кулаева?

-   Со слов других все известно. В той мере, в которой публиковалось.

-   Нет вопросов.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   У Вас погиб отец. Жена, дети были ранены?

-   Жена сегодня отвечала уже.

-   Понятно.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У представителей есть вопросы?

Сослан Кочиев:

-   Азамат Тарканович. Во время теракта Вы где находились?

-   В прямой видимости с нашего двора школа, вот там и находились. Наблюдали.

-   А что происходило там эти 3 дня?

-   Ожидание. Надеялись.

-   А взрывы помните.

-   В час дня зашел посмотреть новости, и когда вышел уже по нашей улице, по соседям бежали те, кто спасся. В общем началась эвакуация. Когда поток убегающих иссяк то мы переместились к школе. С центрального входа вошли в школу. При мне там одному человеку в область живота пуля попала. По-моему, его убило. Одиночные выстрелы еще раздавались. Я сам видел, как подогнали танк, и он стрелял по пристройке. В принципе, огонь уже горел, и никого уже не выносили.

-   Это в какое время?

-   Ближе к 4. я своих там не  нашел и пошел в сторону больницы и там их всех обнаружил.

-   Как горел спортзал, Вы не видели?

-   С нашей улицы спортзал не виден. Зелень была. Но я понял что горит та часть, которая ближе к тренажерному залу. Оттуда черный дым шел. Потом, когда весь народ вошел в школу, то в принципе, другая часть тоже горела.

-   Вы пожарных видели?

-   Видел. При мне они заезжали как могли. Одна заехала машина, через 5 минут уехала. Мы спрашиваем: «Что такое?» «Воды у нее нет». Я это не слышал, но так говорили. Но в принципе, ее объемов воды должно было хватить больше чем на 5 минут.

-   А машины скорой помощи, на каком расстоянии от школы находились?

-   При мне первая машина уехала. Скорые помощи я почему-то не запомнил, в основном машины жителей запомнил.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Как Вы думаете, человек который бежал спасать свою семью должен был считать количество скорых?

-   Именно они не бросались в глаза. Помогали в основном жители, у которых там близких не было. А те кто должны, он бездействовали.

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Нет.

-   У подсудимого?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   Азамат Тарканович, вы хотите задать вопрос подсудимому?

-   Нет.

-   Спасибо, присаживайтесь. Кочиева не подошла?

-   Она ушла.

-   Объявляется перерыв до 4 августа.