21 заседание Верховного суда Северной Осетии по делу Кулаева
9 августа 2005 г.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Продолжаем рассмотрение уголовного дела в отношении Кулаева Нурпаши Абургкашевича, обвиняемого в совершении преступлений предусмотренных статьями 209 ч.2, 205 ч.3, 30 ч.3, 206 ч.3, 105 ч.2 пунктами: а, в, д, е, ж, з; 30 ч.3, 105 ч.2, пунктами: а, в, д, е, ж, з; 317, 223 ч.3 Уголовного кодекса Российской Федерации. Пожалуйста, секретарь, доложите о явке лиц, вызванных в суд потерпевших.
Секретарь:
- На сегодняшнее заседание явились потерпевшие Кочиева, Ногаева, Дзампаева, Дзицоев, Кокоев.
- Объявляется состав суда. Председательствующий Агузаров. Обвинене представлено в лице 1-го заместителя прокурора РСО-Алании, старшего советника юстиции Черчесова Аслана Владимировича, старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе, старшего советника юстиции Семисыновой Марии Степановны. Защитник подсудимого - адвокат Плиев. В суд явились потерпевшие: Кочиева, Ногаева, Дзампаева, Дзицоев, Кокоев. Секретарь судебного заседания Кохова. Потерпевшая Дзампаева, у Вас есть отводы к составу суда?
- Нет.
- Спасибо присаживайтесь. Потерпевшая Кочиева, у Вас есть отводы к составу суда?
- Нет.
- Спасибо присаживайтесь. Потерпевшая Ногаева, у Вас есть отводы к составу суда?
- Нет.
- Спасибо присаживайтесь. Дзицоев, у Вас есть отводы к составу суда?
- Нет.
- Спасибо присаживайтесь. Кокоев, у Вас есть отводы к составу суда?
- Нет.
- Спасибо присаживайтесь. В соответствии со статьей 268 УПК разъясняю явившимся потерпевшим их права. Вы в праве знать о предъявленном обвиняемому обвинений, давать показания, отказываться свидетельствовать против самого себя и своих близких родственников, представлять доказательства, заявлять ходатайства, давать показания на родном языке, иметь представителя, знакомиться с процессуальными документами, получать копии постановлений, участвовать в судебном разбирательстве, в суде 1 и 2 инстанции, надзорной инстанции, выступать в судебных прениях, знакомиться с протоколом судебного заседания, приносить на него свои замечания, обжаловать приговор, постановление суда. Вы не в праве уклоняться от явки по вызову в суд, давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний, разглашать данные предварительного следствия. Дзампаева, Вам ясны ваши права?
- Да.
- Спасибо, присаживайтесь. Кочиева, Вам ясны ваши права?
- Да.
- Спасибо, присаживайтесь. Ногаева, Вам ясны ваши права?
- Да.
- Спасибо, присаживайтесь. Дзицоев, Вам ясны ваши права?
- Да.
- Спасибо, присаживайтесь. Кокоев, Вам ясны ваши права?
- Да.
- Спасибо, присаживайтесь. Продолжаем допрос потерпевших. Дзампаева, подойдите пожалуйста к трибуне. Назовите фамилию, имя, отчество.
- Дзампаева Оксана Эльбрусовна.
- Оксана Эльбрусовна, Вы в состоянии давать показания или вам дать время?
- Дать время.
- Присаживайтесь. Кочиева. Фамилия, имя, отчество.
- Кочиева Фатима Андреевна.
- Число, месяц, год рождения.
- 13 ноября, 1971 года.
- Место жительства.
- Прописана я во Владикавказе, а проживаю в Беслане.
- Адрес.
- По прописке или в Беслане?
- По месту жительства.
- Октябрьская, 30, кв. 6.
- Место работы.
- Не работаю.
- Фатима Андреевна, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.
Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:
- Фатима Андреевна, посмотрите на подсудимого. Где-либо видели его ранее?
- Нет.
- Кто из членов Вашей семьи находился в заложниках в школе?
- Находилась я и мои 2 детей 5-летнего возраста.
- Расскажите пожалуйста, при каких обстоятельствах Вы оказались в школе. И как случилось, что Вы попали в заложники. Что происходило в помещении школы в течение этих 3 дней.
- 1 сентября мы пошли в садик «Березка». Он был закрыт. Не закрыт, но нас предупредили, что газа нет. Газа не было с 20 августа, 20 мы тоже пошли в садик, и нас точно так же отправили. Когда мы возвращались, то со школы играла музыка. И мой мальчик мне говорит: «Мама, пошли в школу. Там сегодня последний звонок.» Я ему говорю: «Сегодня не последний звонок, а первый звонок.» Он смеется, говорит: «Нет, мама, это последний звонок.» Мы зашли домой. Он выбежал на улицу. Он побежал в сторону школы. И мне пришлось идти. Я забрала девочку и думаю, что все равно им в школу надо идти, пусть посмотрят. Когда мы подошли к школе, мы остановились возле котельной. Я стояла, и про себя думаю, зачем я сюда пришла, надо возвращаться. И простояла минут 5, наверное. И вдруг, я слышу выстрелы, смотрю, дети бегут. Я была близко к выходу в сторону дома, но я не могла в эту толпу бежать. Повернулась, и думаю, куда бежать? Я схватила детей за руки и побежала, куда меня несло. Я остановилась и не знаю, что делать, и села на землю. Возле меня остановился террорист. Уже детей повернули, и гнали их в сторону школы, в зал. Я лежала на земле и держала детей. Он стоял возле меня, наставил на меня автомат. Он кричит мне: «Вставай!» Я смотрю ему в глаза и говорю: «Отпусти детей, я пойду, только детей отпусти.» Он кричит: «Аллах Акбар! вставай, а то сейчас бошку пробью тебе.» Я говорю: «Все, все, я иду.» Мы бежали, он вслед за нами, кричит: «Быстрее!» Мы уже дошли, где лезли в окно. Они настолько друг к другу прижимались от страха, дети кричали. Пока они открывали боковую дверь, люди залазили в окно. Потом открыли эту дверь, стали людей туда загонять. Я думала, сейчас детей раздавят. Уже чуть ли не на голову, им надо было быстрее загнать людей в зал, чтобы они не были на улице. Пока они что-то делали в спортзале, они нас туда еще не запускали. Через какое-то время стали уже запускать. Сразу зал заполнился, столько людей, негде было даже присесть, встать. Мы оказались в центре зала. Раздался какой-то взрыв, я не знаю, я не видела. Я дума, они кидают гранаты в людей. Когда они сказали: «Садитесь», - мы сели. Там была скамейка, которые там в спортзале, длинные эти скамейки. И вот я села на эту скамейку, детей попыталась сзади скамейки засунуть. Думала, если будут стрелять, их как-то прикрыть. Когда мы сели, они сказали: «Кидайте все сюда свои телефоны. У кого есть телефоны, камеры, фотоаппараты, кидайте все сюда.» Люди выбрасывали все, что у них есть. Многие, наверное, не хотели расставаться с телефонами. Они стали угрожать: «Если мы найдем у кого-то телефон, мы будем расстреливать 20 человек рядом сидящих.» Мы стали друг друга все подталкивать, чтобы они выбрасывали, никто не оставил у себя, боялись друг за друга. Потом стали шахидки смотреть, у кого есть, кто оставил. Они обходили, проверяли. Нас посадили. Я не помню, через какое-то время. Детей маленьких было очень много, они кричали, люди что-то просили, дети сильно плакали. Их нельзя было успокоить. Кто потерялся, просили, чтобы их соединили с родителями. Искали друг друга. Один из террористов, он вроде соединял детей с родителями, искал детей, которые были в другой части зала. Потом они стали считать детей. Учителям говорят: «Давайте, считайте своих детей. Сколько у вас в классе детей. Сколько дошкольного возраста. Сколько маленьких детей.» Стали считать. Я думала, что они посчитают, и будут выпускать детей маленьких. Надеялась, что моих детей выпустят. Мы их просили, чтобы они выпустили детей маленьких, мы останемся, пусть нас убивают, только не трогают детей. Но когда сказали, что в зале 354 человека, мы почувствовали, что совсем отношение другое стало к нам. Они заходили и говори нам, что мы никому не нужны: «Вас столько много, считают, что вас здесь 300 человек. Нас будут взрывать, они вас всех убьют. Мы в вас стрелять не будем, мы вас убивать не будем, они вас убьют. Но если вы будете тихо и спокойно сидеть, вам ничего не будет.» Через какое-то время они собрали мальчиков и выводили их, бомбы заносить надо было им. Потом я увидела, как дети идут, в руках держат бомбы, и стали развешивать на кольца. У меня был такой страх, я думала, все. Я почему-то сразу поняла, что отсюда никто не выйдет живой. Они сами подтверждали эти слова, говорили: «Все равно вы отсюда не выйдете. Вы трупы, вы умрете.» Они говорят: «Мы в вас стрелятьн7е будем, мы будем отстреливаться. Сколько у нас хватит патронов, до последнего патрона. Только потом вас взорвут. Ваши же вас взорвут.» Все время я вот это слышала. Дети стали просить воду. Стали заносить в ведрах воду, стали эту воду раздавать. Начали со стороны туалета, откуда воду несли. Пока они доходили до середины, дети опять хотели пить. Так получилось, что до нас вода не доходила практически. Мои дети уже не могли, они уже изнывали, они так просили воду. Моя девочка, она все время сзади меня сидела, и мне говорит: «Мама, я не хочу умирать. Я тебя очень прошу, сделай что-нибудь. Они нас убьют.» Я все время успокаивала, говорила: «Тихо, никто нас не убьет. Мы выйдем отсюда живыми.» Мальчик трусил меня, все 3 дня он брал меня вот так и трусил: «Мама, пошли отсюда. Зачем мы здесь сидим.» «Сейчас эти солдаты уйдут, и мы отсюда уйдем. 5 минут осталось, и мы уйдем.» Мы просидели на скамейке целые сутки. Я уже не знала, у меня отказывали ноги, я не могла сидеть. Дети кричали, плакали, был шум. Они поднимали детей, говорили: «Если вы не успокоитесь, мы будем стрелять.» Но никто не мог успокоиться, был такой шум в зале. Маленькие дети, они уже не в состоянии были. Родители уже не могли ничего сделать этим детям. Я видела, как женщина за мной сидела, она уже сползла по стене и говорит: «Я уже ничего не могу сделать. Я умираю, у меня уже сил нет.» А дите стоял и кричал. Потом мы попросились выйти. И они выпустили нас выпить воду и в туалет. Мы зашли в туалет, они закрыли кран, и сказали: «Воду вам больше не даем. Вам отравили воду, сюда идет только отравленная вода. Ваши же вас отравить хотят. Вас 350 и вас можно травить.» Я говорю: «А дайте нам хоть отравленную воду. Чем здесь сидеть, лучше мы отравимся.» Когда ночью мы сидели, я смотрела на детей спящих. Их головы практически лежали на этих бомбах. Дети уже ничего не боялись на второй день. Там было настолько жарко, что мы не знали, что делать. Те окна, которые в первый день выбили, через них даже во время дождя ни грамма воздуха не заходило. Мы уже задыхались, моя девочка лежала без сознания и говорила мне: «Мама, я умираю.» Я взяла ее на руки и вынесла в коридор. Когда детей сложили на кафель, там было прохладно. Она лежала и говорит: «Мама, не уноси меня отсюда.» Все эти 3 дня у нее был температура где-то под 40. Я ее не могла на руках держать, настолько было жарко. И от ее жара, я сама не знала. Я настолько изнывала от всего этого. Что-то внутри разрывалось, хотелось вскочить и бежать куда-то. На второй день к вечеру я попросилась в туалет, дети сильно хотели выйти, воздухом подышать. И мы вышли, уже в туалет они не пускали, нас завели в класс. Там пол был весь разбит, и дети все туда ходили. Когда мы выходили обратно, то я попросила одного из них, чтобы он дал детям воды. Я говорю: «Моя девочка на ногах еле стоит. Дай ей воды.» Он посмотрел на меня, и говорит: «Сейчас» Когда мы уже заходили в зал, он встал, говорит: «Быстро заходите.» Мы зашли, была я, мои дети, еще один ребенок, мальчик. Он говорит: «Быстрее пейте.» Дети попили, сколько они могла. Я их просила, чтобы они пили так, чтобы больше не просили. Он торопил нас, говорил: «Быстрее, быстрее.» Когда они выпили, я говорю: «Можно я тоже выпью?» Я набросилась на эту воду, думала, что я никогда ее не напьюсь. Когда я выпила, хотела себя полностью намочить водой. Он говорит: «Нет. Даже не говори о том, что ты воду пила. Чтобы этого никто не знал.» я поняла, что и он боялся, что ему тоже будет от этого плохо. Мы зашли в зал и сели. Дети немножко успокоились. Но этой воды было мало для нас. Потому что эта жара, в глубине зала было настолько жарко, что эта вода, наверное, за 10 минут вышла из нас. После того, как мы пили воду, хотелось еще сильнее ее пить. Настолько сильно, что мы не знали, что делать. Жажда воды была настолько сильной, что уже что-то происходило с нами такое. На 3 день я сидела и смотрела на людей. Люди лежали, такое чувство было, что уже они так и умерли в зале. Женщина лежала без движения, я ее не могла подвинуть. На 3 день, когда мы вышли в коридор, я вынесла девочку, ей было очень плохо. В коридоре нам Лариса сказала: «Прислонитесь к стене, чтобы ваше тело остыло.» Мы постояли и нас завели обратно. Все время, когда мы возвращались в зал на то же место, где мы сидели, то дети ложились. Мы все уставали сидеть в одном и том же положении. Перед тем, как утром рано они уже были готовы к тому, что нас будут штурмовать. Они очистили тот проход, который там был. Бомбы развесили на окна, детей с окон сняли. Мы уже сидели, и были готовы к тому, что будет штурм. Всем было очень жарко, дети уже не могли. Я видела, как дети берут стаканчики, откуда, не знаю, они ходили и просили мочу: «Дайте мочу, дайте мочу. Мы хотим пить.» Один из террористов проходил, и говорит: «Вы что, мочу пьете? Вы что, свиньи, что ли?» Я говорю: «Тогда дайте воды. Если вы нас убить решили, хотя бы перед смертью воды дайте. Пусть дети хотя бы выпьют.» Он ничего не сказал. На второй день, когда дети сидели, мой мальчик сказал: «Мама, я не могу. Я хочу домой. Папа меня уже наверное ждет. Я сейчас пойду к террористам, скажу им, пусть они меня отпустят. Мама, пойдем со мной.» Я сказала: «Нет, они меня убьют. Если ты хочешь, иди, у меня сил нет.» Он подошел к террористу и стал просить. И террорист ему говорит: «Ты своих президентов знаешь, Путина и Дзасохова?» Он говорит: «Знаю.» «Они хорошие?» «Хорошие.» «Вот пусть они тебе и дадут воду. Иди отсюда!» Ему это стало настолько обидно. Он пришел ко мне, и расплакался. Он мне говорит: «Если бы я ему сказал, что они плохие, он бы мне наверное дал воду.» Мы не понимали, почему они нас держат там. Почему они к нам не идут, почему нас не спасают, почему нас никто не хочет спасать. Он стал меня настолько трясти, я думала, он из меня сейчас все вытрясет. Он меня держал так и трусил. Я уже лежала, у меня голова не поднималась, думала, все. Я подумала, Господи, хоть бы что-нибудь случилось, хоть бы взорвалось уже все, чтобы все это уже закончилось. О том, чтобы выйти, мы уже не мечтали. Все уже были готовы умереть. Я слышала, что моя девочка зовет меня: «Мама, мама, мне плохо.» Я ей говорю: «Лариса, ты хочешь спать или тебе плохо?» «Мне плохо.» А ее опять спрашиваю: «Может, спать хочешь?» «Нет, мама, я ухожу.» Я ей говорю: «Потерпи немного.» Как только я это ей сказала, раздался взрыв. Нас наверное на полтора метра в высоту подняло. Я думала, что все. И про себя думаю, Господи, как хорошо, все это закончилось. Но через какое-то время я прихожу в сознание. Всех пораскидывало. Я смотрю на это на все, и не понимаю, что происходит. Тут раздался второй взрыв. Я опять потеряла сознание, и думаю, все. Когда я пришла в себя, а пришла я от того, что у меня горела вся спина. Я поднялась, я ничего не слышала. Я не слышала, как стреляют. Вокруг меня окружали руки, ноги. Рядом была целая гора трупов. Я смотрела, и видела как люди в конвульсиях лежали. Я посмотрела, девочка на стуле лежит, и у нее из горла кровь фонтаном льется. Моя девочка смотрит на нее, она до сих пор это вспоминает. А девочка смотрит на меня и глазками хлопает. Я подумала, если я сейчас выкину своих детей через окно, ее я заберу с собой. Девочку свою я держала в руках. Я не знаю, как я встала, но такое чувство, что все было в замедленном действии, так медленно я поднималась. Я ее выбросила через окно, и показываю ей, домой, беги домой. А я сейчас Сосика заберу. Смотрю за ней, как она бежит. Я в этот момент не думала, что по ней могут стрелять, я ничего не слышала. Я повернулась, ищу мальчика своего, но не находила. Про себя подумала, если я его не найду, я отсюда не выйду. Какое-то время я стояла и разглядывала. Я смотрела, чем люди занимаются в этом зале. Некоторые что-то говорили, но я ничего не слышала. Я видела, что есть еще живые, но они не в состоянии встать. Они все были в шоковом состоянии. Но некоторые могли еще выжить. Пока я его искала, он сам откуда-то появился. Он смотрит на меня и улыбается. Когда я его увидела, он был весь в крови, пол головы нет, мозги видны. Я побоялась трогать его. Но потом взяла и выкинула тоже из окна. Что произошло, и как он бежал, я уже не видела. Я упала, очнулась через какое-то время. Я забыла все, что я хотела сделать. Я встала и пошла. Люди, которые все это видели, потом мне говорили, что сзади меня бежал террорист и стрелял. Я не слышала ни выстрелов, ничего. Только почувствовала, что пуля пролетела вот здесь, такая боль была. Но она задела только волосы. Я добежала до угла. Мы забежали в подвал. Там гаражи, мы туда забежали. Я смотрю, мои дети сидят в вагончике и смотрят на меня. Я стала их вытирать, они были все в крови. Я повернулась, посмотрела назад, подумала, может мне побежать назад, может я нужна там, может я еще могу кому-то помочь. Но меня солдаты не пустили. Когда я развернулась, то увидела, что мальчика уже рядом нет. Я испугалась, подумала, что кого-то другого выкинула. Опять хотела назад бежать. Но мне сказали, что их уже увезли.
- Вы все рассказали?
- Наверное, да. Да.
- Фатима Андреевна, вот тот террорист, который стоял возле Вас во дворе школы в самые первые минуты, Вы потом его видели в школе, в спортзале?
- Он заходил 2 раза.
- Куда?
- В зал.
- Вот Вы сказали, что, когда людей загнали в спортивный зал, раздался взрыв. Что это был за взрыв, и где он прогремел?
- Я подумала, что это был взрыв. Но потом, когда мы сидели в зале, то оказалось, что это они убили мужчину.
- Где произошло это убийство?
- В зале.
- Вы видели?
- Я не видела.
- А убитого видели? Вам известно, за что убили этого заложника?
- Нет, я была далеко. В другом конце зала.
- А мужчин выводили из спортивного зала группами?
- Да.
- Расскажите, как это было.
- Они поднимали всех, кого видели из мужчин, и выводили. Они несколько раз подняли парня, который был без ноги. Женщины говорили им: «У него нет ноги, оставьте его.» И вот они в строй поставили, и потом вывели. Многие из них не вернулись.
- А что случилось с теми, кто не вернулся. Вам это известно?
- Их расстреляли.
- В какой день их расстреляли?
- В этот же день.
- А Вам известно, за что их расстреляли?
- Я не знаю, но говорят, что они должны были встать на колени и делать то, что от них требовали. А они не подчинились. За это их и расстреляли.
- Известно Вам, сколько человек расстреляли?
- Около 20.
- Вот Вы сказали, что один из террористов соединял детей с родителями. Как это происходило?
- Когда дети от родителей отошли, то они искали, кто братьев, кто сестер. Потерялись. И вот он кричал фамилии и еще говорил: «Какие у вас смешные фамилии.»
- Таким образом соединялись, да?
- Да.
- Вы видели женщин среди террористов?
- Да. 2 террористки, которые там были.
- Как они выглядели?
- Они были в черном, лица закрытые. Только глаза были видны.
- Орудие какое у них было?
- Автоматы у них были. Пистолеты.
- У женщин какое вы видели?
- У женщин были пояса. Они руку вот в таком положении все время держали.
- А в другой руке?
- Не помню. По-моему, не было у них оружия.
- Скажите, а какая была у террористов форма одежды. Я имею ввиду мужчин.
- У них была пятнистая одежда.
- Камуфляжная?
- Камуфляжная и черная. Один из террористов прямо в зале переодевался в спортивный костюм. Это было на третий день.
- А какого цвета был у него спортивный костюм?
- Я не помню.
- Кроме автоматов, Вы видели у них гранаты?
- Висели гранаты, да.
- Где висели?
- Вот здесь вот.
- А кроме этого еще другое, более мощное оружие было?
- В зале, нет. Только бомбы.
- Много бомб было?
- Да.
- Вы их не считали?
- Нет, не считала. Я от детей не могла отвернуться. Даже когда Аушев зашел, я его не заметила. Потому что меня мальчик постоянно трусил.
- Сколько было террористов по вашему мнению.
- Я думаю, что их было больше, чем насчитали.
- С чего Вы пришли к такому выводу?
- Когда мы выходили в коридор, то там стояли террористы. По всем этажам должны были быть террористы.
- Это Ваше предположение?
- Да.
- А вот из Ваших наблюдений, сколько их было в Вашем поле зрения?
- В зале – 6.
- Они менялись?
- Да.
- А в коридоре?
- Они сидели у окон. И там один класс, там были компьютеры. Я видела, что там человек 5 их было. На выходе из зала тоже сидели. На другом выходе из зала тоже сидел один.
- А когда Вас выводили в коридор, вы не видели, чтобы там лежало оружие на полу какое-нибудь.
- Я вот в той комнате видела. Но там были те же автоматы.
- в какой комнате?
- Видно у них там штаб был. Вот когда с зала выходишь, вот в эту комнату они водили детей. А в другой комнате они сидели.
- Отдыхали, да?
- Нет, чем-то там занимались.
- вы знаете, что такое гранатомет?
- Я не помню, я не видела.
- Вот он на трубу похож.
- Знаю, но я его не видела.
- Понятно. Вот Вы сказали, что рано утром на 3 день они готовились к штурму. С чего Вы пришли к такому выводу?
- Они нас сами предупредили.
- Как предупредили?
- Они сказали, что будет наверное штурм. Нас сдвинули в середину зала, и стали бомбы развешивать.
- Скажите, где Вы были, когда прогремел первый взрыв?
- В спортивном зале.
- А взрыв где произошел?
- Я не знаю. Мы думали, что кто-то из окна влезал и задел провод.
- Тот террорист, который все время находился на кнопке, что он делал?
- Лежал все время. Он нам все время говорил: «Сделайте зайчика.» Мы поднимали руки и делали зайчика. А он или сидел, или ложился. Отдыхал, но все время находился на кнопке.
- А как он ложился? У него были руки или ноги на кнопке в то время, когда он ложился?
- Нет. Но он все время был возле кнопки. А другой сидел.
- А что у него было на кнопке, рука или нога?
- Нога. Все время наготове кнопку нажать так стоял.
- Он все время нажимал?
- Не знаю.
- Перед взрывом, скажите, нога террориста была на кнопке?
- Я не обратила внимание.
- Какие повреждения получили вы и ваши дети?
- После взрыва мне на голову сверху упало что-то тяжелое. И я плохо слышу после этого. На один глаз потеряла зрение. Ожоги спины.
- Вы на излечении находились.
- Да, в Москве.
- У деток Ваших тоже были ранения?
- Не было.
- Но Вы сказали, что когда Ваш мальчик подошел, а девочка побежала, то ей в спину стреляли.
- Мне стреляли в спину. Девочке я не слышала.
- Но Вы сказали, ваши слова: «Я даже не думала, что будут стрелять девочке в спину.»
- В этот момент я вообще ни о чем не думала. Я думала, что мне нужно спасти своих детей, и все.
- Так Вы не видели, как стреляли по убегающим детям?
- Нет, не видела.
- А Вам об этом не говорили?
- Я не знаю. У меня было такое состояние шоковое. У меня в голове вертелось только, что надо бежать. Что-то меня толкало, иди, иди.
- За эти 3 дня в спортивный зал Кулаев заходил?
- Я его не видела.
- Вообще не видели?
- Там были молодые ребята.
- Террористы, которые там находились, они маски снимали?
- Да.
- А Вы не видели однорукого бандита?
- Нет.
- Понятно. Нет вопросов.
Сослан Кочиев:
- Вы сказали, что в первый день они подсчитывали детей. Можете поподробнее об этом рассказать. Для чего они это делали?
- Они считали детей и людей вообще, чтобы узнать, какое количество в зале людей.
- А может Вы слышали о том, что кого-то они собирались отпускать.
- Мы были уверены, что они отпустят детей дошкольного возраста. Хотя бы тех, кто пошел в первый класс.
- Вам об этом сами боевики сказали?
- Боевики нам не говорили. Мы об этом сами так думали.
- А как Вы считаете, почему не отпустили?
- Они нам сказали: «Вас здесь 354 человека. Вот такое количество мы вас и оставим. Остальных убьем. Ваши не хотят знать, что вас здесь больше 1000.»
- А какие требования были у боевиков?
- Они хотели, чтобы вывели войска из Чечни. Чтобы пришел Дзасохов и все остальные. Они ждали, когда им позвонят. Но все время, когда он поднимал телефон, никто не звонил. Никто с ними на связь не выходил. И он на все время говорил: «Вы никому не нужны. Вы не надейтесь, что они вас спасут. Вам лучше умереть. Вы даже своим родным и близким не нужны. Если бы нужны были, они бы стояли здесь с плакатами и требовали, чтобы вас отпустили. Наши требования бы все выполнили. Но никто вас спасать не хочет, потому что вас 354 человека. Даже когда мы им говорим, что вас 1000 с лишним, они все равно говорят, что вас меньше.»
- А по поведению боевиков, что Вы можете сказать. Они пытались идти на переговоры?
- Пытались. Они нашли директора, искали завхоза, чтобы подвалы найти. Директор им нужен был, чтобы выйти на связь с кем-то из правительства. А директор всегда нам говорила: «Держитесь, держитесь. Никто с нами на связь не выходит. Нам обязательно помогут. Молитесь.» И террористы нам тоже говорили: «Молитесь Богу. Вам осталось только молиться. Молитесь, чтобы вы отсюда вышли живыми, чтобы вам ваши же помогли.» Нам приходилось молиться. Мы ждали, что к нам придет кто-нибудь из правительства, что придет Дзасохов. Кто-нибудь нас оттуда вытащит. Мы просили, чтобы выпустили всех детей. Мы даже были согласны, чтобы нас расстреливали, только чтобы детей отпустили.
- А когда пришел Аушев помните?
- Я помню, какая-то суматоха была. Зашли несколько молодых террористов и говорили между собой о чем-то. И улыбались. Я смотрела, и не понимала, в чем дело. И когда он зашел, я видела, что кто-то в дверях стоит в черном плаще. Но что он говорил, я не слышала. Когда стали выводить грудных детей, я поняла, что кого-то выводят. Но мне не до этого было. У меня у ребенка температура была. Девочке было очень плохо, и мне приходилось ей помогать. У нее сердце отказывало, ее всю трясло. Приходилось ее растирать.
- А что-нибудь изменилось, когда Аушев ушел?
- Они стаи к нам еще уже относиться. Вообще перестали выпускать.
- А сколько времени прошло.
- Наверное, через час. А может даже и в это время. Я не могу точно сказать.
- Вы пожар помните?
- Да. Я же сказала, у меня горела спина.
- А можно поподробнее?
- Когда прогремел взрыв, я видела, что се было белым. С потолка все сыпалось. Это, когда я в себя пришла. Эта пыль садилась, и в зале был такой туман. Это после второго взрыва. Я видела, как люди горели. Я сама горела. Балки горели, все горело. Дым был. Я одним глазом вообще не видела. Мне было очень трудно все рассматривать. Я только увидела, что вот этот весь ужас.
- Какой ужас?
- Люди горели, дети горели. Они не могли ничего сделать. Еще видимо даже в сознании не были. Вот я могла понять, что они не могут встать. Но откуда-то у людей появлялось второе дыхание. После такого жара, который был в зале, наверное люди сами могли загореться, от той духоты, которая была в зале. А боевики были с противогазами, они были готовы ко всему. Они сидели в зале и примеряли свои противогазы. Они нам в первый день так и сказали: «Если вы устроите панику, мы просто вас будем расстреливать. А паника обязательно будет.» На 3 день мы просто не выдержали. Дети сидеть не могли. Никто не мог сидеть. Все стояли. Вот с горшками от цветов ходили с мочой и всем предлагали эту мочу. Дети из тряпок высасывали грязную мочу. От этого запаха. И там в зале настолько воняло, там невозможно было дышать. И там у кого-то был шампунь. И мы мазали тряпки этим шампунем и обмахивались, чтобы не чувствовать запах.
- Фатима Андреевна, как вы считаете, почему стал возможным захват школы?
- Во всем виноваты люди, которые не смогли помочь детям. Надо было делать все, чтобы помочь детям.
- Кто должен был помочь?
- Те, кто находится у власти. Они должны были сделать все для своих детей. Они сидят на таких постах, и должны отвечать за детей, за людей, которые их избирают. Пусть взрослых они не пожалели. Но для детей надо было сделать все. Но детей просто взяли и сожгли. Нам террористы дали понять, что мы никому не нужны. И мы до сих пор в этом уверены. Я 6 лет живу в Беслане. С тех пор в Беслане я не знаю ни одной детской площадки, ничего для детей не делали. Чтобы дойти до школьного возраста, у этих детей нет ничего, ни одной детской площадки. Нам некуда водить своих детей. Я своих детей все время водила в эту школу, на эти кривые турники. Весь наш отдых был там. Больше нигде ничего не было.
- Нет вопросов.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:
- Задавайте пожалуйста вопросы в соответствии с уголовным делом.
Юрий Ткаченко:
- Вы на каком расстоянии находились от места первого взрыва?
- На большом расстоянии. Они нас отодвинули. Где-то в полутора метрах от нового прохода около стены.
- Вот Вы сказали, что вас подбросило после первого взрыва. В какую сторону Вас отбросило?
- Нас вверх подбросило.
- Нет вопросов.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:
- У потерпевших есть вопросы?
- Нет.
- У подсудимого?
- Нет.
- У адвоката?
- Нет.
- Спасибо, присаживайтесь. Ногаева. Фамилия, имя, отчество.
- Ногаева Анжела Таймуразовна.
- Число, месяц, год рождения.
- 7 мая, 1980 года.
- Место жительства.
- Беслан, Коминтерна, 131
- Место работы.
- Не работаю.
- Анжела Таймуразовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.
Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:
- Анжела Таймуразовна, Вы где-либо ранее видели подсудимого?
- Нет.
- С кем Вы пришли в школу 1 сентября?
- Со своим сыном 6-и летним.
- Он в школу шел или вы просто пришли?
- Нет, мы пошли в 1 класс.
- Как сына зовут?
- Батраз Ногаев.
- Расскажите, как Вы оказались в заложниках. Вы видели как захватывали школу?
- Да.
- Где вы увидели боевиков?
- Я их увидела уже внутри школы.
- Много Вы их видели?
- Во дворе только одного. Когда они забежали, я стояла со своей сестрой. Моя сестра сказала: «Ну, все. Началось.» Я сначала не поняла, что началось. Смотрю, террорист пробегает с автоматом, и нас в угол загоняет. Потом, когда они нас окружили, я увидела других.
- Как он выглядел?
- Он был в камуфляжной форме, в маске.
- Он что-либо говорил? Кричал?
- Да. Я не помню, что, но он кричал.
- Куда загонял?
- В угол, в сторону спортзала.
- Долго загоняли?
- Не знаю. Минут 20, наверное.
- Расскажите, что происходило в спортзале? Как боевики себя вели?
- Нас когда загнали, я сразу что увидела – это лежал мужчина, мертвый уже. Потом, когда всех загнали, то вышли шахидки, стали обходить и проверять, есть ли у кого телефоны. Потом, когда мы расселись…
- А сколько было шахидок?
- 2.
- У них было оружие?
- Да. Возле меня одна проходила, и я у нее видела пистолет. И пояс.
- А у мужчин какое оружие?
- Автоматы были. И на них висели гранаты.
- А еще что Вы видели?
- По-моему, все.
- А Вы знаете такое оружие, как гранатомет?
- Да, как труба.
- Вы видели такое оружие?
- Да, видела. Но не помню, то ли на второй день или когда. Они пронесли его в конец зала и обратно вынесли.
- Как скоро террористы заминировали зал?
- В течение часа, я так думаю.
- Много бомб было?
- Я так не считала, но много.
- Заложников привлекали при минировании зала?
- Старшеклассников только.
- А мужчину, который был убит. Он был убит до Вас, или в Вашем присутствии?
- Нет, до нас.
- Как относились террористы, когда хотели успокоить заложников, чтобы они не шумели?
- Они кричали и стреляли в воздух.
- Как Вам кажется, этой стрельбой они устрашали вас?
- В первые дни, да, устрашали. А в последующие дни они никого уже не пугали этим.
- В первый, второй день они воду пить давали?
- В первый день до вечера. Потом, нет.
- Когда произошел взрыв, где Вы находились?
- Я сидела напротив двери, которая выходит во двор. Метра 3 до нее было.
- Это в спортивном зале?
- Да.
- Что произошло с Вами после первого взрыва?
- Мне ничего не было. Ребенку тоже ничего не было. Я открыла глаза, везде трупы лежат. Сзади меня сидела сестра, я посмотрела, нормально с ней все было. Когда повернулась обратно, прогремел второй взрыв. Тогда меня ранило. У меня было осколочное ранение позвоночника. И за ухом еще осколок был. У меня помутнело в глазах, и плохо слышать я начала. Хотела посмотреть, что там с сестрой и племянником, но я их не видела. Тогда я схватила ребенка, и выбежала через вот эту дверь.
- Таким образом Вам удалось спастись?
- Да.
- За то время, пока вы находились в спортивном зале, Вы видели Кулаева?
- Нет.
- В Вашем присутствии террористы переодевались?
- Нет, я не помню.
- Нет вопросов.
Юрий Ткаченко:
- Вы слышали о том, что они в первый день собирались отпускать детей?
- Ну, слух такой прошел. Но в итоге никого не отпустили.
- А почему не отпустили?
- Не знаю.
- Какие требования были у боевиков?
- Вывести войска из Чечни. И вот, 4 человек из правительства.
- А сами боевики пытались выйти на переговоры?
- Да, пытались. На второй день я сидела посередине, за мной сидели Мамсуровские дети. Они вот их искали, и вызвали к себе. Отвели, я не знаю, что там было.
- Почему у них не получилось выйти на переговоры?
- Не знаю. У них не получалось.
- А как пришел Аушев, не помните?
- Да, я помню. Он был весь в черном. Я не слышала, о чем он там говорил. Единственное, что я видела, он посмотрел на всех, и покивал головой. И ушел.
- А отношение изменилось после его ухода?
- Ничего не изменилось.
- Нет вопросов.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:
- У потерпевших нет вопросов?
- Нет.
- У подсудимого?
- Нет.
- У адвоката?
- Нет
Спасибо, присаживайтесь. Дзампаева. Фамилия, имя, отчество.
- Дзампаева Оксана Эльбрусовна.
- Число, месяц, год рождения.
- 15 декабря, 76 года.
- Место жительства.
- Беслан, переулок Школьный, 37, кв. 31.
- Место работы.
- Не работаю.
- Оксана Эльбрусовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.
Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:
- Оксана Эльбрусовна, Вам знаком подсудимый?
- Я его не могу узнать.
- Вы видели где-либо похожего?
- Был там мальчик один, который на педали сидел.
- Вы были в заложниках, кто из членов Вашей семьи находился с Вами?
- Мама и дочь. Мама, Аликова Анна Урузмаговна.
- А дочь?
- Дзампаева Ирланда Руслановна.
- Как получилось, что вы оказались в заложниках? Ваша дочь туда в школу шла?
- Да, в первый класс.
- Вы вели съемку этого?
- Да. Мы зашли в здание. И когда дети уже вышли, спустились и стояли возле здания. Я подошла, чтобы их там заснять. Поснимала там буквально сколько. Уже мальчик посадил девочку на плечо, уже линейка должна была начаться. И стрельба началась. Я оглянулась, он стоял буквально в 2-3 метрах.
- Он, это кто?
Я так не могу описать. Он был в маске. Сразу как-то на него.
- Он в 2-3 метрах от Вас стоял?
- Да. Он стоял и стрелял, и кричал: «Все ложитесь на землю.» В общем что-то он крикнул. Я посмотрела, оглянулась, а там еще где-то 4 стояли.
- Всего Вы видели 5.
- Ну, да. 5-6, наверное было.
- В момент захвата.
- Да.
- Когда Вы оказались в спортивном зале, что там происходило?
- Мы залезли через окна. Потом уже стояли на входе в спортзал. И как-то пробка образовалась там. И потом мы вошли когда, там еще немного людей было. И я села возле окна, в сторону военного городка. Потом уже зал заполнился быстро. Потом там шум был, все кричали, никого не слышали, друг друга вообще. Все кричали, своих детей звали. Потом они стали вешать вот эти бомбы.
- Прежде чем они заминировали зал, Вы видели, как был убит Бетрозов?
- Нет. Я даже не слышала, что они там кричали. Шум же, и не слышно было, что кричали. Не слышно было. Я видела, что потом что-то потащили мимо тренажерного зала. А как убили, я не видела. Я не знала даже. Что убили.
- Много было бомб развешено?
- Я считала. На кольце была одна, потом одна была вот за этим, на трубе. Потом еще 3 было, а вот на другом кольце, я уже не знаю, я не видела. Я не посчитала.
- Скажите, сколько было боевиков в спортивном зале?
- в спортивном зале постоянно сидели 2 на педали. Они постоянно сидели. Я вот пересела 2 в другое место, там они сменялись. Он сидел а тот, который хотел сменить его держал руками, и вот так они сменивали.
- Скажите пожалуйста, Вы видели женщин?
- Да. Женщин я в первый день видела.
- Сколько женщин Вы видели?
- 2 их было.
- Как они выглядели?
- Они были в черном. Там только глаза видны были, и были пояса на них, и пистолет у них был.
- А оружие было в руке?
- Да, пистолет.
- У мужчин какое оружие Вы видели?
- У мужчин были автоматы.
- А еще, кроме автоматов?
- Я не могу, я не видела. Вот автоматы я видела, потому что они стреляли постоянно.
- Гранаты видели?
- Нет, я не видела гранат. Я не разглядывала их, как-то боялась я поднимать голову.
- Вам доводилось выходить в коридор?
- В коридор я не вышла. Я 2 уже к обеду только смогла встать. Потому что я боялась, что если я встану, места там уже естественно не будет для меня. И 2, где-то ближе уже наверное к часу, я не знаю, попыталась пересесть к маме. И она махнула, что мест нет, и пришлось пройти в конец. И я тогда в конце села, недалеко, где он сидел на педали. Это выход где.
- Расскажите пожалуйста, где Вы были на 3 день, когда произошел взрыв?
- Пожилых 2 ночью перекидывали в тренажерный зал. И я тоже туда попала, в тренажерный зал. А потом, с тренажерного зала нас стали перекидывать в зал. И уже я тогда села между первым и вторым окном, со стороны входа в школу.
- а где взрыв был?
- Я не знаю. Я не слышала взрыв. Потому что я когда пришла в себя, уже было все. Только вертолеты летали. Возле меня лежали стонущие, больше ничего не было. Кричали: «Убегайте», - даже на осетинском один кричал.
- Как пострадали Вы от взрыва?
- Я изначально взрыв не слышала, была тяжесть какая-то в спине. Что-то упало горячее и тяжелое. Когда я пришла в себя, на спине видимо обивка эта, что ли, она вонзилась мне в спину. И вот так вот мы все 3 были пока без сознания. Я первая пришла, маме сказала: «Мам, ты жива?», - она пришла в себя. Уже потом девочка моя.
- Как Вам удалось выбраться из спортивного зала?
- Мы лежали до тех пор. Вот вертолеты стали летать. Потом они ушли, они кричали: «Уходите, бегите!» Но мы не вышли. Потом взрывы уже небольшие были, такие вот. Просто взрывы и все, небольшие. На одном кольце и на другом кольце еще оставались вот эти. А потом мы лежали очень долго, мама говорит: «Потерпи еще чуть-чуть.» А потом я слышу голоса уже. И я думаю, может они вернулись опять. Я открыла глаза, под окном вот сидел уже я не знаю кто, но наши. И кричал, чтобы мы лежали: «Не вставайте, лежите!» А потом он кричал: «Ползите в тренажерный зал!» Мы поползли в тренажерный зал.
- Мама, девочка Ваша ранения не получили?
- Ожоговые, осколочные ранения.
- Понятно, нет вопросов.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Мать допрашивалась?
- Нет.
- А почему?
- Не знаю, наверное еще не присылали.
- Она с Вами живет?
- Нет, она отдельно живет.
Сослан Кочиев:
- Оксана Эльбрусовна, а Вы что-нибудь слышали о том, что будут выпускать детей?
- Нет. Я этого не слыша. Но вот, когда я вот, я же говорю, второго я пересела в другой конец. Я попыталась к маме подсесть, но места не было, и мне пришлось в конце сесть. Потом я увидела, что на подоконнике розы, и попыталась, я говорю: «Мам, сиди, сейчас я приду.» Я перепрыгнула на другую сторону, чтобы взять эти розы, чтоб ребенок поел. И мама не поняла, она пересела ко мне. А потом слух прошелся, мне девочка говорит, что сейчас этот ряд будут выпускать. Но я не поверила, не знаю. Она осталась до конца. Я говорю: «Пойдем в тренажерный зал.» Она не захотела, соседка. Когда возможность была перейти в тренажерный зал, я говорю: «Пойдем.» Мне почему-то казалось, что в тренажерном зале сейчас будут пожилых отпускать.
- А почему не отпустили, не знаете?
- Не знаю. Нет. Просто они, когда перекидывали, они сказали, чтоб отдохнули просто пожилые. А то, что сейчас отпускают, такого не было.
- Боевики что-нибудь говорили об официальных заявлениях властей о том, что в школе 354 заложника.
- ну, вот слух. В смысле, я боевиков так не слышала, но слух шел. Нам не слышно было, я в углу сидела, и нам не слышно было, что они кричали в первый день. Все кричали, что «нас не 300, нас не 300» Все, из-за этого у нас была паника, то, что нас не 300.
- А какие требования были у террористов?
- Вот когда я 2 пересела вот на тот конец. Вот тогда вот он разговаривал, требовал, кричал: «Нам ничего не нужно, только четверых.» И перечислил их. И отключил телефон. Я вот этот разговор только слышала.
- А кого 4?
- Ну, вот Дзасохова, Зязикова, Рошаля и Аслаханова.
- А для чего он их требовал?
- Я не знаю, я не могу сказать.
- а по поведению боевиков что Вы можете сказать. Они пытались выйти на переговоры?
- Я не знаю. Они ждали наверное звонка. Потому что, я ж говорю, вот он тогда прокричал вот это, то, что 4, а потом отключил телефон. И больше я не знаю.
- Пожар в спортзале Вы видели?
- Пожар я видела, когда я пришла в себя, когда мы стали уже ползти в тренажерный зал. Они стали кричать то, что зал горит. Я посмотрела на потолок, и вот со стороны школы, где вход в зал, вот там горел угол.
- а по школе стреляли?
- В школу я один раз только выходила. Это было наверное, я не помню.
- а по спортзалу?
- А, ну по спортзалу стреляли. Они постоянно стреляли. Они в воздух стреляли, утешали так детей. «Успокойтесь, успокойтесь.»
- А на третий день, уже после взрыва.
- Просто когда, я ж говорю, они уходили, вот тогда они еще кричали: «Все уходите в школу.» и потом они еще дали очередь. Я слышала, что они дали очередь по спорт залу.
- Снаружи стреляли по школе?
- Этого я не могу сказать, не знаю. Потому что я выползла, меня сразу оттуда.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- У потерпевших есть вопросы?
- Нет.
- У подсудимого?
- Нет.
- У адвоката?
- Нет.
- Спасибо, присаживайтесь. Дзицоев. Фамилия, имя, отчество.
- Дзицоев Игорь Иванович.
- Число, месяц, год рождения.
- 16 апреля, 69 года.
- Место жительства.
- Ардонский район, село Мичурина, ул. Калинина, 1.
- Место работы.
- город Беслан, РОВД.
- Кем Вы работаете?
- Начальник МО
- Начальник милиции общественной безопасности. Игорь Иванович, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.
Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:
- Какие повреждения вы получили в результате теракта?
- ранение в ногу.
- Расскажите, при каких обстоятельствах это произошло.
- Я ранее работал в УБОПе. На этой должности второй месяц в городе Беслан. В ночь с 31 на 1 я заступил в суточный наряд. И 1 числа вот сменились. Заступила новая смена, которая нас поменяла.
- На момент теракта вы работали в УБОП?
- Да.
- Кем?
- В СОБРе я работал. По тревоге дежурный нас собрал. На момент, когда мы уже прибыли в УБОП, новая смена уже выехала в город Беслан. И по указанию начальника отряда, мы находились в резерве 1, 2 числа. В Беслан я прибыл тоже по указанию начальника отдела 3 числа. Находился там минут 10-15. Заехал я на машине, меня туда не пропустили, я пошел пешком. Дошел до здания училища, и в этот момент прогремели 2 взрыва.
- Что за училище, чтоб потом не возвращаться.
- ПТУ.
- Кто там находился.
- Ну, там стояли многие. И сотрудники. И уже дети побежали, люди окровавленные. И от здания РОВД была кирпичная стена, вот эту стенку повалили. И оттуда образовалась как бы цепь, стали выносить людей. Уже от гаражей до 5-этажек, и от 5-этажек до училища. Мы прошли дальше, дошли до гаражей. И там образовалось большое скопление людей. Что я заметил, был сделан выстрел из РПГ-7 по 5-этажкам. И по гаражам. 2 выстрела из РПГ-7. Вот здание 5-этажки, выстрел пришелся на 5 этаж. От чего загорелись окна. Потом мы спустились ниже. Там вот с правой стороны от спортзала школы находились мастерские. Вот от этого угла уже там и Вымпел, и Альфа стояли, вот на углу. Уже когда перебегали, вот в этот момент я получил ранение в правую ногу.
- Ранение от чего произошло?
- Осколочное ранение. Я не знаю, от чего. Может от ствольного гранатомета, может из автоматического оружия.
- У Вас оружие было с собой?
- Да, автомат.
- Применяли вы его?
- Нет, конечно. Потому что впереди стояли люди, и выносили детей, людей. Там и гражданские с носилками выносили.
- Сами Вы кого-либо из боевиков видели?
- Нет.
- Пожар вы видели?
- Не было видно, потому что впереди здание было 5-этажка, и гаражи. Мы вплотную подошли к гаражам. Практически даже школы не было видно.
- Вот до того момента пока Вас не ранило, боевики вели стрельбу?
- Да. Шла активная беспрерывная стрельба. Часа 3 наверное, беспрерывная стрельба шла.
- Вы сами выносили детей?
- Выносили на носилках детей, да.
- Не помните сколько?
- Я так не считал.
Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:
- Вот Вы сказали, что по 5-этажке и по гаражам стреляли из РПГ. Откуда этот выстрел был?
- Со стороны школы.
- А можете сказать, с какого этажа или с крыши?
- Нет, к сожалению. Потому что это над головами выстрел был.
- РПГ – это гранатомет. Да?
- Гранатомет, да.
- Вы сами были в помещении школы?
- Нет.
- Понятно, нет вопросов.
Сослан Кочиев:
- Первые 2 дня, можете сказать, что вы делали.
- Я в резерве находился.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Он сказал, что в резерве находился.
Потерпевший:
- По указанию начальника отдела.
Сослан Кочиев:
- А о количестве заложников Вы что-нибудь слышали?
- Ну, передавали, постоянно менялось количество заложников.
- То есть, вы ни разу не слышали, сколько заложников?
- Ну, слышал, говорили. Вот там 500-600. говорили 1000.
- Кто говорил?
- Ну, люди говорили.
- На 3 день Вы пожарных видели возле школы?
- нет, меня уже не было. Я пожарников не видел.
- 3 числа вы во сколько пришли?
- Куда?
- К школе.
- Это вот в обед, где-то вот так. Ну, где-то.
- Там вокруг были пожарные машины?
- Я не помню. Пожарных я не заметил.
- Нет вопросов.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- У потерпевших есть вопросы?
- Скажите, когда вы выносили раненых, кто вами руководил?
- Там уже суматоха была, практически никто не руководил. Потому что там и гражданские уже вмешались, и сотрудники.
- С Беслана кто-нибудь был?
- На тот момент я никого не знал из бесланского РОВД. Может и были.
- Их как выносили?
- Вот образовалась цепь, и выносили. В спортзал я сам не заходил. Возле гаражей мы вот выносили детей, людей.
- Из вне стреляли в спортзал?
- Конечно же нет. Там возможности не было стрелять. Потому что мы вплотную возле гаражей стояли.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Порядок соблюдайте. Потерпевшие задают вопросы. У потерпевших есть вопросы?
- Нет.
- У подсудимого?
- Нет.
- У адвоката?
- Нет.
- Присаживайтесь. Кокоев. Фамилия, имя, отчество.
- Кокоев Андрей Григорьевич. Родился…
- Сейчас, подождите. Биографию не надо рассказывать. Число, месяц, год рождения.
- 9 января 1975 год.
- Место жительства.
- Город Владикавказ, ул. Транспортная, 16.
- Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.
Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:
- Андрей Григорьевич, ранее Кулаева видели?
- Да. Познакомились мы на предварительном расследовании данного уголовного дела.
- Где Вы находились по роду своей службы 1-3 сентября?
- Это где-то было примерно в 9 утра. Наше управление…
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Я извиняюсь, я не выяснил, где вы работаете.
- работаю в управлении по борьбе с организованной преступностью РСО-Алания.
- Должность.
- Старший оперуполномоченный по особо тяжким делам.
- Пожалуйста, продолжайте.
- Управление подняли по тревоге. В составе тревожной группы мы выдвинулись в Беслан. Там нам уже объяснили ситуацию с захватом заложников в школе №1. Нас расположили, то есть наше место дислокации было в здании ПТУ. Управление наше занимало 3 класса. С 1 по 3 сентября, то есть непосредственно до взрывов в здании школы, оперативный состав, в том числе и я, занимался выявлением обстоятельств в городе Беслан. То есть, мы выявляли очевидцев, потерпевших, возможных пособников этой преступной банды.
- Что дальше?
- Где-то примерно это было около часа.
- Это 3?
- Да, 3 числа. Я в составе группы находился возле, если мне память не изменяет, возле здания культуры города Беслан. В общем там, где находилась основная масса граждан Беслана, где находились журналисты различных телекомпаний. В общем, занимались своей непосредственной работой. И, в общем, услышали, как прогремели эти взрывы. Моментально на автомашине выдвинулись на пункт дислокации, то есть в здание ПТУ. И по месту, вот именно в тот период, когда мы туда прибыли, появился первый поток детей, женщин, которые были ранены. То есть, которые находились в заложниках, которые были в школе. Естественно на это мы не могли не реагировать. Это помогать им добираться до безопасного места, то есть до здания ПТУ. Затем, по мере того, как мы продвигались в здание школы, в общем, в итоге мы оказались уже непосредственно у гаражей, которые расположены у здания школы. К тому времени уже подоспели спец подразделения Вымпел. И уже непосредственно идя за ними, мы зашли в здании спортзала, где выводили раненых, и в общем, искалеченных людей.
- Сколько вы находились в спортзале?
- ну, в спортзале мы находились от моего непосредственного проникновения туда, до окончания уже, так скажем, операции по спасению, по освобождению заложников. То есть это где-то уже был пятый час.
- Вы кого-то из боевиков видели?
- Лично, нет. Никого не видел.
- Вы вынесли сами непосредственно кого-либо?
- Да. Там было много гражданских ребят. Много было людей из других правоохранительных органов, которые все общими усилиями выносили этих раненых в безопасное место.
- Стрельба еще в это время происходила?
- Да. Шла беспорядочно, активно велась стрельба. То есть, само помещение спортзала со стороны так скажем левого крыла школы простреливалось полностью. Потому что окна были большие, подоконники не высокие.
- А как, при каких обстоятельствах вы выносили, помогали.
- Ну все двигались на четвереньках. В полный рост невозможно было пройти.
- Простреливалась эта территория кем?
- Со стороны школьного крыла. Потому что в школе, было понятно. Находились боевики, они обстреливали.
- Пожарники присутствовали, вы видели их?
- Да. Через определенное время появились пожарники, которые тужили пожар. Так как непосредственно со стороны тренажерного зала выход простреливался, пожарникам приходилось выломать проем в стене, посередине, граничащий с тренажерным залом и основным, большим спортзалом. Чтобы оттуда тушить пожар.
- Кто-нибудь из тех людей, которые находились с Вами, в том числе из сотрудников, пострадал?
- Ну, при мне было 2 случая. Одного спецназовца ранило в бедро, и выстрелом от чего-то. Но скорее всего от подствольного гранатомета. Оглушен был сотрудник пожарной службы МЧС. Но он быстро оклемался, и опять начал тушить пожар.
- Вы говорите, что находились в спортзале практически до завершения операции. Живые люди там еще находились?
- Нет. Потому что постоянно мы общались, курсировали спецназовцы. Мы узнавали, информация есть. Потому что они основную работу проводили внутри по зачистке школы от этих бандитов. То есть, всех кого могли, вынесли.
- Телесные повреждения Вы сами получили?
- Получил незначительные ожоги.
Сослан Кочиев:
- Андрей Григорьевич, вот вы сказали, что пожарные начали тушить. А во сколько начали тушить?
- Исходя из той ситуации, по мере того, как пожарные машины могли вообще вплотную подъехать непосредственно к гаражам, то это, я думаю, где-то в начале третьего, ближе к 3. Они смогли уже подогнать свои машины. Потому что обстрел велся очень такой, плотный.
- В начале 3.
- В начале 3, в 3. Я вот по времени не мог ориентироваться.
- а сколько машин?
- Сперва одну подогнали, потом другую. Вроде бы. Потому что фактически наружу я не выходил.
- а по школе стреляли?
- По школе? Я находился внутри, я знаю то, что происходило внутри. Снаружи не могу ничего пояснить.
- То есть, Вы не слышали, по школе стреляли или нет.
- Нет. Стрельба была беспорядочная. И в какую сторону, я не мог определить. Естественно то, что со школы стреляли. Потому что пули долетали и в спортзал, в тренажерный зал. Понятно, что стреляли со стороны школы.
- А 3 числа вы танки видели возле школы?
- Нет, я не видел.
- Как стреляли танки тоже не слышали?
- Нет. Может это танк был, может не танк. Я не могу точно ответить. В смысле, были взрывы какие-то, была стрельба беспорядочная. От чего, я не могу точно пояснить.
- а по количеству заложников можете пояснить? В первые дни какая версия была официальная по количеству заложников?
- Версиями я не владел, потому что не находился в оперативном штабе. Я ничего не могу сказать. Всю информацию мы почерпывали из телевидения.
- Из средств массовой информации, что вы слышали, сколько было заложников в школе?
- Если честно, ну, первоначальные цифры какие-то звучали. Потом сказали, что значительно больше было. Вот и все.
- А первоначально.
- Я не помню. Не могу сказать. Тем более это было со слов сослуживцев, в основном. Потому что мы находились постоянно на периметре.
- Давно Вы работаете в УБОПе.
- Да.
- Можете расшифровать.
- Управление по борьбе с организованной преступностью.
- Вас не известили о количестве заложников?
- Может кого-то известили. Но, по крайней мере, я занимался другой работой. Поэтому я не могу ясных каких-то этих дать Вам.
- Спасибо. Нет вопросов.
Юрий Ткаченко:
- вы сказали, что с 1 по 3 занимались выявлением пособников.
- Да.
- А была ли получена информация о пособниках. Если да, то о ком.
- Такой 100% информации не было. Но информация поступала, мы ее разрабатывали.
- а что было известно Вам по количеству боевиков?
- Так же хочу добавить, что мной лично опрашивались те ребята, которым удалось освободиться 1 сентября. Они поясняли, что их количество не меньше 20-25.
- После завершения операции у Вас была какая-то информация по количеству боевиков?
- не было.
- Спасибо.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- У потерпевших есть вопросы?
- Бзарова. Скажите, у кого-то из вас были огнеметы?
- Нет, я не видел.
- Когда Вы уже начали выносить заложников, кто вами непосредственно в Беслане руководил?
- Еще раз поясните вопрос.
- Кто вами непосредственно руководил уже в Беслане?
- Я поясняю, что мы делали все возможное, чтобы спасти потерпевших.
- Что, сами по себе просто?
- В первую очередь, да. Я просто спасал детей.
- А кто ваше руководство? Вас же специально направили в Беслан.
- Нас специально направили в Беслан. Но Вы извините, бывают те обстоятельства, когда необходимо спасать жизнь людей. Мы то выдвинулись понятно по приказу.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Что за вопросы?!
- Понятно, что мы находились там. Но поймите, иногда приказы расходятся непосредственно с теми действиями. Мы выполняли одновременный приказ по непосредственно проведению оперативно…
- Чей приказ?
- Розыскных мероприятий. Что мы должны делать по своим функциональным обязанностям. А второе, спасали просто людей.
- Кто вас направлял вообще в Беслан.
- В Беслан нас направили по тревоге, по команде начальника управления.
- И что, в Беслане вами никто не руководил?
- Руководили. Я же Вам говорю, мы чем занимались там. Проводили оперативно-розыскные мероприятия.
- Кто?
- Начальник управления у нас есть. Непосредственно руководитель подразделения.
- А фамилия у него есть?
- Есть. Сохиев Роман Георгиевич.
- Он в Беслане с вами был?
- Конечно, все 3 дня. Все 4 дня.
- И вместе по спасению заложников вы проводили операцию.
- Да.
- Под его руководством.
- Я Вам еще раз объясняю. В данной ситуации получилось спонтанно. Никакого приказа не было. Я исходил просто из тех человеческих соображений и понятий, что я должен защищать людей.
- Прежде чем идти на службу, должны же какую-то подготовку проходить. Чтобы в таком случае быть готовым.
- Да, я проходил. Я бывший собровец.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Бзарова, что Вы хотите услышать?
- Я хочу услышать руководителей. Назвать фамилии, кто руководил операцией.
Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:
- Ну, он сказал.
Свидетель:
- Операцией, я не могу назвать. Там был оперативный штаб. Непосредственно я выполнял указания о проведении оперативно-розыскных мероприятий начальником управления. А непосредственно, когда уже произошли 2 взрыва, когда надо было спасать людей, я инициативно сам бросился, пошел или побежал, как вы хотите услышать?
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Или он должен был пойти и спрашивать, приказ какой ему выдадут?! Или как?
Голоса из зала:
- Не нужно было спрашивать. Они уже должны были быть, эти руководители, заранее стоять, и уже говорить людям, что делать.
- Дзуцева. Скажите пожалуйста, Вы в спортзал зашли с Вымпелом?
- Да, за ними.
- Вот до этого потерпевший, он там сына потерял, он тоже говорил, что он туда забежал 8. Вы его видели?
- Я в лицо его не знаю. Поэтому не могу ничего сказать.
- Он утверждает, что там люди были еще живые, но в шоковом состоянии. Он выносил то ли живую, то ли уже мертвую девочку. А вы утверждали, что там уже не было ни живых, ни раненых.
- Я такие вещи Вам не говорил. Я сказал, что мы занимались спасением тех, кто находился в спортзале.
- Раненых вы видели?
- Да, мы же выносили их. Еще раз объясняю. Я не понимаю вопроса.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Слушайте, если у Вас есть вопросы, это обвинения касается и представителей потерпевших.
- Там были живые люди.
- не надо мне с места выкрикивать и задавать вопросы. Есть порядок ведения судебного процесса. Обратитесь к председательствующему, и спросите разрешения задать вопрос. А не надо мне устраивать базар здесь. Задает потерпевшая вопрос. Дайте ей возможность задать вопрос и выслушать ответ. Если у Вас есть вопросы, пожалуйста, обращайтесь к председательствующему, и задавайте свои вопросы. Никто никому не дает возможности не задавать вопросы. Дзуцева, есть вопросы у Вас еще?
- Я ответ не поняла.
- Я не понял ваш вопрос.
- С того судебного заседания был свидетель, который утверждает, что там были раненые оглушенные, которых можно было спасти спецназу или группе Альфа, не знаю. Но они не успевали. И они остались там гореть. Вот это я хочу выяснить.
- Я объясняю, что велась стрельба, что да, не возможно было ходить в полный рост. Что передвигались на коленках, на карачках, на четвереньках. И вот кого могли, того вытащили. Потому что в спортзале был уже пожар.
- Спасибо.
Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:
- Есть вопросы у потерпевших?
- Нет.
- Подсудимый?
- Нет.
- Адвокат?
- Нет.
- Скажите, если я Вас правильно понял, в тот момент, когда произошли взрывы, это все было неожиданно для всех. Так?
- Да.
- И Вы сказали такую фразу, что когда вы начали продвигаться после взрыва к школе, в это время подоспели сотрудники Вымпела. Они где были? Они что, не рядом со школой были? Откуда они подоспели?
- Я могу объяснить, что я например продвигался через райотдел. Потом я увидел, что там параллельно, там 3 5-пятиэтажки, что параллельно появились они. Вот, с другой 5-этажки.
- Скажите, вот на Ваш взгляд, как сотрудника УБОП, вот особенно 3 сентября вы находились возле школы постоянно. Я Вас правильно понял?
- 3, нет. Мы находились возле здания культуры.
- Вы к школе подходили? Вокруг школы Вы находились?
- Мы проводили мероприятие.
- Скажите, оцепление было?
- Да.
- и в каком оно состоянии?
- Оцепление я видел. А в каком состоянии, я не могу дать оценку.
- Кто входил в это оцепление?
- Как видно по знакам отличия, сотрудники МВД, потом Министерства обороны.
- Вы говорите, что, находясь в школе, и вытаскивая заложников, с левого крыла школы шел огонь в сторону спортзала. Так? Вне школы по школе шла стрельба или нет? Вы можете сказать.
- Ну, наверное, да. Потому что стрельба была беспорядочная.
- Те, кто стрелял по школе, они не знали, что в школе находятся и заложники, и те, кто их спасает?
- Я думаю, если стреляли, то не по заложникам стреляли.
- Потому что наверняка со школы тоже шла стрельба.
- Со школы шла.
- И не только в сторону спортзала.
- И не только, да.
- Присаживайтесь. Все, мы допросили все людей, которые сегодня были вызваны. Объявляется перерыв до 16 августа.