22 заседание Верховного суда Северной Осетии по делу Кулаева

16  августа 2005 г.

 

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Тишину прошу в зале. Продолжаем рассмотрение уголовного дела в отношении Кулаева Нурпаши Абургкашевича, обвиняемого в совершении преступлений предусмотренных статьями 209 ч.2, 205 ч.3, 30 ч.3, 206 ч.3, 105 ч.2 пунктами: а, в, д, е, ж, з; 30 ч.3, 105 ч.2, пунктами: а, в, д, е, ж, з; 317, 223 ч.3 Уголовного кодекса Российской Федерации. Пожалуйста, секретарь, доложите о явке лиц, вызванных на судебное заседание.

Секретарь:

- На судебное заседание явились потерпевшие: Озиев, Кравченко, Албегова, Адаев, Царахова, Токаева, Харебова, Корчагин, Гасиев Пхалагова, Кочишвили, Дзандарова, Налдикоева, Албегова, Смирнова, Гадиев. Потерпевших Савлохова, Дзгоевой, Туганова, Ваниевой, Ганиевой, Тотиевой, Дзампаровой, Дзандарова, Сидакова, Тотиева, Лолаева, Кцоев, Березова, Газаховой, Дзгоевой, Мисиковой, Дзгоева, Циноева, Сапронова, Шотаева, Кудзиева, Батагова, Дигурова, Аликова, Ходовой, Сокаевой, Аликовой, Шавлохова, Шавлохова Б.Г., Аликовой поступили заявления рассмотрения дела в их отсутствии. Потерпевшие Бульдаев, Сагараев, Шевцова, Рудик, Дзгоев, Тохтиев находятся…

- Объявляется состав суда. Председательствующий Агузаров. Обвинене представлено в лице заместителя 1-го заместителя прокурора РСО-Алании, старшего советника юстиции Черчесова Аслана Владимировича, старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе, старшего советника юстиции Семисыновой Марии Степановны. Защитник подсудимого - адвокат Плиев. В суд явились потерпевшие вышеперечисленные. Секретарь судебного заседания Кохова. Озиев, встаньте пожалуйста. У Вас есть отвод к составу суда?

- Нет.

- Доверяете рассмотреть это дело в таком составе?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь. Кравченко, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Албегова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Адаев, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Царахова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Токаева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Токаева А.Э.

- Да.

- Кто это?

- Я.

- У Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Харебова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Корчагин, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Гасиев, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Пхалагова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Кочишвили, у Вас есть отводы к составу суда?

- Есть.

- Что есть?

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Объясните ей, что значит, отвод к составу суда.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Дзандарова.

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Налдикоева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Албегова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Смирнова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Гадиев, у Вас есть отводы к составу суда? Я перечислил состав суда. Вы слышали, когда я причислял состав суда?

- Нет отводов.

- Спасибо, присаживайтесь. В соответствии со статьей 268 УПК разъясняю явившимся потерпевшим их права. Вы в праве знать о предъявленном обвиняемому обвинений, давать показания, отказываться свидетельствовать против самого себя и своих близких родственников, представлять доказательства, заявлять ходатайства, давать показания на родном языке, иметь представителя, знакомиться с процессуальными документами, получать копии постановлений, участвовать в судебном разбирательстве, в суде 1 и 2 инстанции, надзорной инстанции, выступать в судебных прениях, знакомиться с протоколом судебного заседания, приносить на него свои замечания, обжаловать приговор, постановление суда. Вы не в праве уклоняться от явки по вызову в суд, давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний, разглашать данные предварительного следствия. Потерпевший Озиев, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Кравченко, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Албегова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Адаев, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Царахова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Токаева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Харебов, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Корчагин, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Гасиев, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Пхалагова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Кочишвили, Вам ясны Ваши права?

- Да. Я плохо говорю по-русски.

- Вы прекрасно говорили по-русски 5 минут назад. Дзандарова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Налдикоева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Албегова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Смирнова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Присаживайтесь. Гадиев, Вам ясны Ваши права?

- Всегда буду да говорить, больше мне нечего говорить.

- Переходим к допросу потерпевших. Тебиева, инициалы пожалуйста назовите.

- Ксения Хусейновна.

- Потерпевшая Тебиева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Вам Ваши права ясны?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь. Озиев, пожалуйста, подойдите к трибуне. Фамилия, имя, отчество.

- Озиев Сергей Владимирович.

- Число, месяц, год рождения.

- 1 октября 1965 года.

- Место жительства.

- Город Беслан.

- Улица.

- Маркова.

- Дом.

- Маркова, 27, кв. 32.

- Место работы.

- Правобережный узел-связь.

- Сергей Владимирович, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Сергей Владимирович, посмотрите на подсудимого. Скажите, Вам доводилось раньше с ним встречаться где-либо?

- Нет.

- Расскажите пожалуйста, кто из Ваших близких родственников находился в заложниках?

- Жена и 2 детей.

- Жена, назовите пожалуйста фамилию, имя, отчество.

- Озиева Марина Анзоровна.

- Жена?

- Жена, да.

- Она какого года рождения?

- 1975.

- 2 детей, сыновья Ваши?

- Да.

- Назовите их.

- Озиев Вадим Сергеевич, 1995 года. Озиев Владимир Сергеевич, 1996 года.

- Они оба были ученики этой школы?

- Да.

- Кто из них выжил, кто из них погиб?

- Погибли Марина Анзоровна, жена, и старший сын Вадим.

- Сын Владимир был ранен?

- Да. Тяжело ранен осколками.

- Находился на излечении?

- Да, в Германии ему делали операцию.

- Скажите, какие у него были ранения?

- В голову, над бровью.

- Это осколочные ранения?

- Да. И в ногу. Простреляна правая нога. И ушная перепонка, или как она, тоже.

- Барабанная перепонка.

- Да, барабанная перепонка. Ожирение 1 степени.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Гадиев, не разговаривайте.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Скажите пожалуйста, Вы когда обнаружили погибших своих близких родственников?

- По ДНК только.

- Что Вы еще желаете дополнить суду? Еще что-либо желаете сказать?

- Почему нас обманывали вот эти дни, с 1 по 3?

- Это Вы вопросы задаете. Вы дополнение сделаете какое-то?

- Дополнить нечего.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Ну, о действиях допустим Кулаева, если Вам что-то известно.

- Ну, что мне известно?

- Сейчас мы рассматриваем дело в отношении Кулаева. Со слов сына в частности.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Сын Ваш видел его?

- Сын ничего не говорил мне. Он маленький, ему 8 лет. То, что он рассказывал…

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Что случилось?! Что происходит в зале?

Потерпевший:

- Не давали воды. И кинули тряпку. Вот он говорит: «Я помню, как высасывал воду из этой тряпки.»

- А где он находился, он говорил, в момент взрыва?

- Они находились все вместе, втроем.

- В зале?

- Да, в зале. В спортивном зале. 2 раза меняли место.

- Говорил ли оно том, какое оружие было у террористов?

- Нет, он маленький. Нет, он вообще-то говорил, я вспомнил. Он говорит: «Когда я бегал, - ну, баловался видать, - и меня поймал бандит,  над моей головой, - говорит, гранату приставил, говорит, если будешь баловаться, я тебя этот самое.»

- О действиях Кулаева, Вы по поводу этому, не разговаривали с ним?

- Он маленький, 8 лет.

- Ну, ясно. Я не имею вопросов.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Скажите пожалуйста, со слов других заложников, Вам что-либо известно, и свидетелей, о действиях Кулаева?

- Не знаю.

- А состояние сына сейчас какое?

- Ну, сейчас уже более менее, так. Но просто у него ожирение в связи вот с этим.

- Нарушен обмен веществ.

- Да. И психика у него тоже нарушена. Он боится.

- То есть, необходимости и возможности обеспечить его в суд нет, да?

- Нет.

Сослан Кочиев:

- Сергей Владимирович, Вас обманывали в чем?

- Нас обманывали, начиная с 1 числа, когда мы находились возле Дворца. Нам говорили, что будут информировать через каждый час. Во-первых, интервал был более длительный, чем час. Это раз. Во-вторых, количество заложников. Нам говорили, от 100 до 354 человек. И, находящихся в зале, и боевиков, это разозлило. И они уже не стали. Мой сын говорит: «Сначала нам давали воду и пускали в туалет. » На второй день уже не стали воду давать, и вообще никуда не пускали. То есть, у них там был телевизор, как это очевидно было, и они от такой лжи решили уже, как сказать, уже мстить тем, кто находиться в зале, заложникам.

- Жестче стали?

- Ну, как жестче. Вообще стали.

- Сергей Владимирович, а кто именно вам говорил, что количество заложников от 100 до 354 человек?

- Дзугаев. Они же информировали через каждый час. Выходили, мы все подбегали. Потом в зале актовом нам говорили: «Вот уже, вот, ведутся переговоры. Рошаль приехал.» я домой прихожу на короткое время там, посмотреть, там у матери были приступы через каждые 2 часа. По телевизору говорят, что вообще Рошаль не приезжал. Там одно говорят, по телевизору другое говорят.

- А вот все эти 3 дня Вы где находились?

- Я находился возле дворца. Возле Дворца, возле школы вот так вот мы 3 дня вообще и не спали, и не ели.

- Вы можете сказать, вокруг школы было оцепление?

- Вокруг школы, вот в первый день мы побежали туда, сначала не было. Люди были. А потом вот привезли спецназ. А оцепления как такового я не видел. Там стояли ополченцы вот.

- А что Вы можете сказать про 3 день. Можете поподробнее рассказать.

- На 3 день мы находились возле дворца. И Дзасохов в актовом зале разговаривал с нами. Потом его отозвали. Вышли, все разошлись из зала на улицу, начали ждать. И где-то наверное около часа, через час раздались взрывы. Сначала один, потом через несколько секунд другой. Пауза, и потом пошла уже перестрелка. Там творилось, я не знаю. Вертолеты начали кружить. Люди в панике начали бегать.

- Вы подходили к школе в это время?

- Сразу мне сообщили, что моя мать, она же в доме была, в обморок упала. Я побежал туда. А потом прибежал, и говорят, уже позвонили из больницы, что нашли младшего. Я сразу побежал в больницу.

- Пожар Вы видели?

- Я так, мельком.

- А вокруг школы Вы танки видели?

- БТРы видел. В первый же день были 2 взрыва, из гранатометов они. Сразу, через час или 2, со школы выстрелили гранатометом. Один раз в рельсы попали, другой раз напротив.

- А во время штурма Вы видели, как по школе стреляли?

- Я в больнице уже был, искал.

- После вы не ходили в школу.

- Ходил.

- Это какого числа?

- Уже через день, по-моему.

- Спасибо. Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- У подсудимого?

- Нет.

- Громче.

- Нет.

- У адвоката?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь. Кравченко. Вы в состоянии давать показания или Вам дать время?

- Скажу лучше.

- Фамилия, имя, отчество.

- Кравченко Ольга Марковна.

- Число, месяц, год рождения.

- 1932 года, 6 сентября.

- Место жительства.

- Беслан, Маркова 17, кв. 25

- Вы работаете?

- Да.

- Где?

- В доме электротоваров.

- Города Беслан?

- Да.

- Ольга Марковна, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Ольга Марковна, посмотрите на подсудимого. Скажите, доводилось раньше с ним где-либо видеться?

- Я в заложниках не была. Мой муж погиб там.

- Понятно. Подсудимого не видели раньше.

- Я не видела. Я не была там.

- Вы сказали, что муж Ваш находился в заложниках.

- Да, муж. Муж мой пошел в котельную, включить воду горячую.

- Ольга Марковна, он работал в школе?

- Работал. Он работал в электротепловых сетях. А котельная относилась к электротепловым сетям, котельные все.

- Как звали мужа?

- Карлов Иван Ильич.

- Сколько лет ему было?

- Он тоже 32 года, 17 октября.

- Для чего он пошел в школу, Вы говорите?

- Насос включить, чтобы была горячая вода в столовой. На второй день. И когда он там подключал вот это, то там звонят и говорят: «Школу захватили.» Я бегом, выключила газ, и побежала. Добежала до переулка, а там милиция не пускает, уже стрельба идет. Милиция говорит: «Куда бежите, Вы видите, пули стреляют.» Я назад вернулась. Потом пришли 2 работников и говорят, что они выскочили, а он остался там с детьми. Ну и все, бегали, бегали, нигде ничего. Когда уже 3 числа стали увозить в больницу, мы в больницу побежали. Я там стою, сын по городу ездит, нигде не находим. Потом, 4 числа, пришла женщина, там 3 женщины. А 3 женщины, когда бежали, они забежали в котельную. Это Шаутенкина, Ижикевич и Цораева со своими детьми забежали в котельную. Они ему говорят: «Как нам выбежать?» Он говорит: «Пусть дети выбегут, потом вы выбежите.» И тут пришли бандиты и забрали этих женщин, и его, и повели. Они так сказали, что его повели на второй этаж, а их оставили на первом этаже. Уже мы потом нашли его в мешке, он в червях. В первый же день. Уже дети говорят, потом вышли дети, мы хоронили 6, а там хоронили 5-го. Дети большие уже. В 10 классе, говорят: «Мы видели, как он стал заступаться за детей, они стали стрелять, детей пугать. А он стал за них заступаться. Они говорят, ну давай мы тебя.» И застрелили они его там же. Звери эти, и застрелили его там. И выбросили его, видимо в окно, потому что у него в середке нет ничего, одно ребро было, и в голове у него пуль было много, никак его не узнать, черви. Только у него целы руки были, и только черви на руки полезли.

- Ольга Марковна, скажите, прежде всего на такой вопрос ответьте. Во вы говорили, что когда Вы подбежали к школе, то там стреляли.

- Уже стреляли.

- Кто стрелял?

- Я не видела. Нас же не пускали, милиция. Мы хотели в школу идти, уже милиция не пускала. Наши не пускали.

- Стреляли со школы?

- Со школы, да, стреляли.

- Вот по тем людям, которые там поблизости.

- Которые там стояли, которые люди бежали, вот по ним же со школы и стреляли.

- Понятно. Скажите, пожалуйста, кто Вам сказал, что Ваш муж был в первый день расстрелян?

- Там дети сказали. Потому что, его черви съели, и днем, и ночью дождь же шел, а днем жара. И вот черви. У него внутри ничего не было. У него только одно ребро было. Бок, а это ничего не было. Его черви съели.

- Когда обнаружен был труп Вашего мужа?

- 4-го обнаружили в МОРГе.

- Скажите пожалуйста, что-либо Вам известно о том, какие действия, преступные имеется ввиду, противоправные, совершал Кулаев в отношении заложников.

- Я же не видела его, я не знаю. Конечно. Он приехал. Он же убивать приехал наших детей.

- Вот от тех, кто был в заложниках.

- Я не спрашивала. Но он приехал не смотреть вот в Осетию, разбили, сожгли детей. Зачем он приезжал, посмотреть?

- Понятно. Я не имею вопросов к ней.

- Пусть расскажет, зачем старика расстреляли. 72 года, они его расстреляли.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Успокойтесь.

Сослан Кочиев:

- Ольга Марковна, вот эти 3 дня Вы где были?

- Возле Дворца культуры. Сын, я. Сноха, внук, деверь. Где я еще могла находиться?

- А можете поподробнее рассказать, что там происходило, возле Дворца?

- Все бегали возле Дворца. Каждый своего искал, каждый плакал. Что возле Дворца было?

- А о количестве заложников что-то?

- Ничего. Не спрашивала. Каждый со своим горем, каждый со своей проблемой.

- Спасибо. Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- Кулаев?

- Нет.

- У адвоката?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Кулаеву вопрос можно?

- Да, пожалуйста.

- Кулаев. Вы слышали показания потерпевшей сейчас?

Нурпаша Кулаев:

- Да.

- Что ее муж был расстрелян в первый же день, старик. Помните этого старика?

- Я не видел это.

- Вы громче говорите, чтобы было слышно.

- Я не помню, я не видел расстрел. Как подняли, как расстреливали, не видел. Только мне в ФСБ показывали кассеты, тогда я видел эти трупы.

- Кулаев, не видели, как расстреливали?

- не видел я.

- И не можете сказать, кто расстреливал?

- Если я не видел, я как скажу?

- Ясно, нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Если он не видел, как он может сказать? Албегова. Фамилия, имя, отчество.

- Албегова Мэри Алихановна.

- Число, месяц, год рождения.

- 25 августа 1945 года.

- Место жительства.

- Город Владикавказ, ул. Цоколаева, 12, кв. 37.

- Мэри Алихановна, Вы предупреждаетесь об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Кто из членов вашей семьи пострадал в теракте?

- Албегова Алана Артуровна, 4-5 лет ей было. Дзуцева Виктория Эльбрусовна.

- В каком возрасте?

- В 10 классе она училась. И Налдикоева, мама вот Албеговых. Ирина, отчество не помню.

- она кто Вам, вот эта Ирина?

- Это сноха моего деверя.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Албегова, Вы потерпевшей признаны по поводу вот этих племянников?

- Нет, я потерпевшей признана по поводу гибели сына моего.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Надо рассказать о том, как погиб Ваш сын.

- Мой сын приехал в Беслан сразу 1 числа, как только услышал о захвате заложников.

- Кто Ваш сын?

- Албегов Тимур Михайлович.

- В каком он возрасте был?

- 68 года рождения, 9 июня.

- Откуда он приехал?

- Он приехал из Владикавказа. Приехал, когда услышал о захвате школы. Он со своими друзьями подъехал к школе со стороны школы. И его сверху стали обстреливать. Снайпера со школы. Близко не подпустили. Он тогда развернулся, и подъехал с другой стороны, где все люди стояли, туда поехал. Там были все родственники наши, из-за кого он приехал, племянники наши. Деверь, дедушка, бабушка, все наши родственники.

- Понятно. При каких обстоятельствах погиб Ваш сын?

- Все трое суток он пробыл там. Поддерживал родственников. А погиб он 3 числа. Когда начался штурм, он забегал туда и выносил детей. При спасении детей. Он несколько раз забегал, выносил детей. И в очередной раз, последний раз, когда выносил ребенка, взрывной волной ранило его осколком в голову.

- Скажите, у сына Вашего была семья?

- Да, жена и 2 детей.

- Он проживал во Владикавказе, да?

- Да.

- Где работал ваш сын?

- Директором ООО «Яна».

- Как Вы назвали предприятие?

- ООО «Яна».

- Значит, 3 сентября он погиб.

- Да.

- Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Потерпевшие, есть вопросы к Албеговой?

- нет.

- Подсудимый?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Вы хотите его спросить о чем-нибудь?

Потерпевшая:

- Я бы хотела знать, с какой совестью они вообще вероломно пришли к нам. На каком основании наших детей они губили?! Мне бы очень хотелось, чтобы его родители оказались на нашем месте.

- К сожалению, ответ на свой вопрос Вы не получите. Спасибо, присаживайтесь. Кокоева. Фамилия, имя, отчество.

- Кокоева Заира Казбековна.

- Число, месяц, год рождения.

- 11 октября, 1972 года.

- Место жительства.

- Город Беслан, Коминтерна, 77, кв. 22.

- Место работы.

- Не работаю.

- Заира Казбековна, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Заира Казбековна, Вам знаком подсудимый, видели его ранее?

- Нет.

- Вы находились в заложниках.

- Да.

- Расскажите, с кем. Кто еще из ваших близких находился в заложниках, и как это случилось, и что происходило там в зале, в здании школы все эти 3 дня. Коротко и ясно.

- Я и 2 детей.

- Кто, назовите детей.

- Кокоева Кристина Казбековна.

- Дочь, да?

- Да.

- Сколько лет ей было?

- 93, 5 июля. И 95…

- Кто?

- Кокоева Ляна Казбековна.

- Другая дочь, да?

- Да.

- вы пошли в школу по поводу начала занятий.

- Да, на линейку.

- Расскажите, как произошел захват?

- Пошли мы в школу в 9 часу. Постояли мы во дворе школы. Дети пообщались, потом стали по классам. Мы тоже встали, вот где родители, там. Потом начались выстрелы. Сперва одиночный, потом много. Смотрю, бородатые бегут. И кричали: «Всем в школу!» Мы тоже с толпой. Потом, смотрю, все через окно лезли. Пока до нас доходило, там двери открыли. Мы зашли через дверь.

- Там, это где? В спортивном зале?

- Ну, да. Там еще двери есть. Одни через окно лезли, а мы через двери зашли. Потом открыли этот, дверь в спортзал, и туда. Ну, потом всех тоже туда.

- Много людей было в спортивном зале?

- Да.

- какое оружие вы у них видели?

- Автоматы и гранаты.

- А гранатометы видели? Вот труба такая.

- Да, по-моему я видела.

- Много оружия было у них?

- Ну, автоматы у всех были.

- какая форма была надета на них.

- В черном. Черная футболка, черные брюки были. Камуфляжные были.

- маски были на них?

- Да. У одних, да, у других, нет. Не у всех.

- скажите пожалуйста, вы видели у них противогазы?

- Да. На второй день они их вынесли.

- В первый день минировали зал?

- Да.

- Что собой представляли вот эти бомбы, которые они там раскладывали, подвешивали. Расскажите, Вы видели?

- Там у них вот пластиковые вот эти.

- Бутылки?

- Да. И вот примерно вот такого, не знаю, что это было. Они на этих были, на щитах.

- вы имеете ввиду, вот эти кольца, да?

- Да. На кольцах были, и вот посередине еще. Там этот.

- А раскладывали между людьми, между заложниками?

- Да.

- Скажите пожалуйста, в Вашем присутствии был кто-либо из заложников убит?

- Да.

- Кто был убит?

- Мужчину выносили вот с другого конца.

- Это в какой день?

- В первый.

- Вам известно, за что его убили?

- Нет.

- а Вы видели, как он успокаивал людей.

- Нет, он от нас далеко был. Так что.

- скажите, в вашем присутствии кого-либо из заложников мужчин выводили из зала?

- Да. Кисиева выводили и еще один такой мужчина.

- Много выводили мужчин?

- Да.

- они возвращались потом в зал?

- Сперва вернулись, а потом нет. Вот Кисиев, Кудзаев. Вот кого я знала.

- Кисиев не вернулся?

- Нет.

- А что случилось с ним? 

- я не знала тогда.

- а сейчас вы знаете, что с ним случилось?

- Да.

- Что с ним случилось?

- Кисиева убили. Кудзаев выпрыгнул со второго этажа.

- а кто его убил?

- не знаю.

- Заложники его убили?

- У заложников не было оружия.

- Так кто его убил можете сказать?

- террористы.

- Террористы. Вот так, смелее надо говорить. Террористы убили. А Кудзаев, говорите, убежал, да?

- Да.

- А Вы знаете, куда их выводили?

- не знаю.

- Скажите, Вы видели женщин среди террористов?

- Да, 2.

- В какой день Вы видели 2 женщин?

- В первый.

- как они были одеты?

- Все черное, только глаза видны.

- У них было какое-либо оружие?

- Да, пистолеты и в руках что-то держали.

- А что держали в руках?

- Ну, не знаю.

- А на них вы не видели вот здесь пояса?

- Да, по-моему были.

- Вы в первый день видели женщин. А потом что с ними случилось?

- не знаю. До обеда их уже не видно было. До обеда они были, а потом нет.

- А что с ними случилось Вы не знаете?

- Нет.

- Скажите пожалуйста, вот 3 числа когда произошел взрыв, где находились Вы?

- Я и дети тоже возле меня вот сидели. Они сделали коридор себе. Вот там возле второго окна.

- В спортивном зале, да?

- Да.

- В момент взрыва что произошло с Вами?

- Взрыв был, а потом не помню что было. Второй взрыв был, не был, я не помню. Я без сознания была. Потом смотрю, все бегут. Я тоже встала и вышла.

- И куда вы вышли?

- Я не знаю, через окно вышла я. От взрыва, и вышла через двор и пошла в сторону гаражей.

- А дети ваши?

- Я их потеряла. Я их уже не видела.

- Вы были ранены?

- Да.

- какие ранения получили?

- В печени осколок. Легкие, печень и диафрагму задело осколком.

- Что случилось с детьми?

- Кристина дома, а вот Ляна погибла.

- а Кристина была ранена?

- Да. Нижние конечности.

- Скажите пожалуйста, вот за то время, что вы находились в здании школы. Вы там видели Кулаева?

- Я его не помню.

- Вот в спортивный зал он заходил, нет?

- Не помню.

- А с дочерью общались с Кристиной? Она его видела, помнит?

- Тоже не помнит.

- Ваша дочь может прийти, дать показания?

- Не знаю, она боится.

- Так придет она или нет?

- Наверное, нет.

- Ясно. Нет вопросов у меня.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- скажите, Заира Казбековна, много террористов загоняли людей в спортзал?

- Я видела человек 15-16.

- На улице, да?

- На улице нет, вот в зале. Ходова я помню хорошо.

- А вот брата Кулаева не помните. У него не было правой руки.

- Нет. Не видела, это точно.

- Не можете вы сказать, причину первого взрыва. В каком состоянии вы на тот момент находились?

- Нет. Я вот сидела.

- Что взорвалось, где взорвалось Вы не видели.

- Нет. Я сидела спиной. Я не знаю.

- нет вопросов.

Сослан Кочиев:

- Заира Казбековна, Вы в первый день что-либо слышали о том, то будут отпускать детей.

- нет.

- Вы сказали, Ходов стал стрелять, кричать: «Вас всего 354 человека.» Можете поподробнее, когда это было.

- Это было в первый день. Он говорит: «Вы никому не нужны. Они, - говорит, - не выходят на переговоры.»

- А какие требования у боевиков были, Вы можете сказать?

- Нет.

- А по поведению боевиков что вы можете сказать. Они хотели переговоров?

- Да. Даже на 3 день они одних, правых, по-моему, выводили позвонить.

- То есть, все таки пытались.

- Да.

- Как пришел Аушев вы помните?

- Да. В черном.

- Вы сказали, что после этого воды не давали, да?

- Да.

- Можете тоже рассказать подробнее. Почему не давали воду, как вы считаете?

- Ну, в общем, когда он пришел, постоял и ушел на второй этаж. И директор говорит: «Замолчите, - говорит, - сейчас решается наша судьба. Наше начальство не идет на переговоры. И сейчас, что он скажет, то и будет.»

- Их отношение к вам ухудшилось?

- Да.

- Сразу?

- Сразу же.

- Пожар вы видели?

- Нет.

- Спасибо. У меня нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- Что-нибудь слышала о том, что оружие там уже было?

- Там, нет. Потом уже слышала.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Подсудимый, есть вопросы?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Спасибо. Присаживайтесь. Адаев. Фамилия, имя, отчество.

- Адаев Эдуард Сулейманович.

- Число, месяц, год рождения.

- 31 марта 1966 года.

- Место жительства.

- Город Владикавказ.

- Улица.

- Гикало, 31.

- Эдуард Сулейманович, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Эдуард Сулейманович, Вам ранее доводилось встречаться где-либо с Кулаевым?

- Нет.

- Вы в заложниках не находились.

- Нет.

- Расскажите пожалуйста, где Вы находились, когда вам стало известно о нападении на школу?

- Я был в городе Владикавказ, в Иристонской префектуре. И когда узнал, через минут 20, мы сразу поехали туда.

- От кого вы узнали?

- Мы узнали от то ли охрана, то ли кто, там внизу, на первом этаже. Мы только вот пришли, и сказали, что захватили школу №1 города Беслан. У меня супруга из Беслана тоже. Она училась в этой школе. И ее племянник находился там. Торчинов Георгий Эльбрусович находился в заложниках. Был еще старший брат его, но он убежал. Он 10-классник, он убежал. А Георгий, он меньше. И их загнали в спортзал. Они были заложниками. И когда мы услышали, я сразу сел в машину и поехал туда. С первых минут, через час где-то как только захватили, и мы услышали, я услышал, через минут 15-20 я уже был там, в Беслане. Не пропускали, я помощник депутата гос думы Норманова Петра Васильевича, я показал удостоверение,. Меня пропустили. Проехали туда.

- это вы были у школы?

- Да, у школы. Я улицу не помню. Улица, вот где новый спорт комплекс построили, Коминтерна. С той стороны была красная «десятка», машина. И возле красной «10» лежал человек.

- Это по улиц Коминтерна. Да?

- Да. Коминтерна. И постоянно шла стрельба. Через каждые несколько секунд стреляли со школы в сторону строй комплекса. И люди еще видать не поняли, что произошло. И одна девушка мимо нас прошла, и уходит туда, в сторону школы. И мы ей все кричим: «Куда? Остановись!», она все равно идет, не слушала никого. Я не понял, почему она пошла в ту сторону. И когда в нее начали стрелять, в нее выстрелили, не попали. Мы думали попали, она упала. И где-то через час, через полтора ребята через забор, через огороды запрыгнули туда, открыли ей ворота, и она заползла туда. Это было первого, в первые часы. Потом народ убрали оттуда, всех. Я имею ввиду тех, кто был безоружен, их убрали, сказали, что там опасно стоять. По этой же улице Коминтерна метров 5 наверное, стали, там были спецназовцы, спецназ ГАИ, ОМОНовцы наши оцепили школу полностью. Просто так не пропускали никого. Это было 1 сентября. А, я извиняюсь, я забыл. Когда девушка пошла, с места двинулся бронетранспортер. Она стояла, и видать, решили ей помочь. Она легла уже, решили ей помочь и выдвинулись вперед. И по бронетранспортеру был открыт огонь из гранатомета. Первый снаряд не долетел до бронетранспортера. То есть, дали понять, чтобы отогнали бронетранспортеры. И то ли заклинило, там было 2, я имею ввиду, у второго бронетранспортера, скорость, передний начал сдавать назад и столкнул его. Второй снаряд полетел, и посыпались стекла. Там здание какое-то было. Сейчас его снесли. Интернат, да. Это было в первый день. В первый же день говорили, что в школе находится 354 человека. Те же ребята, которые там учились, у меня много друзей в Беслане, они говорили, что невозможно. Тем более 1 сентября, что там 300 человек. И мы начали выходить на людей, в смысле, как 354 человека, откуда берут эти сведения. И нам сказали, что вот человек вот здесь сел, столик, стул ему предоставили, чтобы он записывал всех потерпевших. В смысле, приходили люди и записывались. Вот таким образом они насчитали 354 человека. В первый же день ночью пошел ливень. Мы остались, мы все 3 суток были там. Второй день, Лев Дзугаев выходил и постоянно твердил одно и то же. Ничего ясного никто не говорил. То есть, говорили, что требуют Дзасохова, Рошаля, врача, Зязикова, и депутата гос думы, по-моему, чечеца. Как фамилия, я забыл его.

- Аслаханова.

- Аслаханова, да. Вот их требуют. Мол, их нет. Народ беспокоился, почему Дзасохов не заходит к ним. К нам пришли, и что он, почему он не выходит. Вот такие вот, суета там была одним словом. Вторые сутки народ собрался возле вот этого Дворца культуры что ли. И люди начали, что давайте, пусть к нам Дзасохов выйдет, они не могли найти никого, пусть выйдет, объяснит, в чем дело. Уже вторые сутки стоим. И мы подошли к штабу, и просили выйти Дзасохова. Он не вышел, а вышел Мамсуров. Таймураз Дзанбекович Мамсуров. И он объяснил людям, что грудью встанем, но штурмовать не дадим. Все  боялись, что будет штурм. И как-то мы все успокоились. Тем более раз Мамсуров сказал, его же дети были там. Но об этом говорили среди людей, он сам не сказал об этом. Но мы все знали, что его дети там. И раз он сказал, что штурма не будет, то мы все поверили, все, развернулись и ушли. На третий день я был в городе по партийным, я член КПРФ. И вызвали меня туда, какой-то вопрос. И вот по радио, в машине я еду, и по радио услышал, что что-то взорвалось в школе. И я сразу же бросился,. Поехал туда. На Архонском кругу меня останавливают, там было скопление машин выставили вот эти «ежи», или как их называют. Гаишники не пропускали машины. Я опять удостоверение показал, и меня пропустили. Я приезжаю туда, возле дворца, оттуда вылетали машины с включенными фарами, вывозили раненых. Я заехал, возле Дворца поставил машину, и побежал в ту сторону, откуда выносили на носилках раненых. Там были какие-то гаражи. Один гараж пробили, стенку пробили гаража. И через эту стенку я пробрался до тренажерного зала. Там были кольца, какие-то эти, ну, тренажерный зал. Залез через окно туда. Там были наши ребята все, гражданские. И там был какой-то подкоп. В стенке была дырка. Спортзал горел. И пожарные машины засунули шланги, и дальше они не могли засунуть вот эти шланги, и не могли тушить, почему. Потому что, не то что воды, вода была там. А шланги не доставали, сами не доставали. И вот через эту проемину тушили. Пар поднимался, дым. Ничего там не видно было. Полы горели спортзала. И я прошел, там дверь маленькая, небольшая дверь такая. Прошел, встал возле двери, посмотрел вперед. И правая стена, от меня правый потолок, вот примерно вот такая же пластиковая крыша, правый потолок, он обрушился. Но я не видел, там же дым, там все горело. И не видно, что там внутри твориться. И услышал крик ребенка маленького, и я не знаю, нормальный человек зашел бы туда. Ну, что-то вот после взрыва. А, я еще видел, как из гранатомета выстрелили в 5-этажку, вот когда я туда бежал, 5-этажка наверху горела. Шла стрельба бесперебойная, аж уши закладывало. Из пулеметов, из автоматов стреляли. Я еще видел танки. По улице Коминтерна, это было вечером, на второй день, их пригнали вечером, их днем не было, несколько танков. Я не видел, с танков стреляли или не стреляли, это я не видел. Не буду врать. Но скажу, что по школе со стороны, вокруг школы стреляли по школе, и внутри, я имею ввиду боевики. Я подошел к дверям, и с правой стороны 3 окна. Я увидел, как подъехал бронетранспортер, и начал палить наверх. А те, сверху, вниз по ним. И воспользовался вот этим моментом, что не в спортзал стреляют, я пробежался. Не то воспользовался, по инерции пробежался через окно. У меня штанина загорелась. Пробежал вперед, и я увидел, что штабелями лежат люди, дети, друг на друге, по 5, по 4, 6 человек. Вот так кучками лежат с левой стороны. С правой стороны посмотрел, они уже сгорели. Там схватил ребенка, увидел девочку, схватил и выбежал с ребенком. Я видел 2, не мог 2 вынести сразу. Выбежал, передал ребенка по цепочке. С города были ребята, и бесланские тоже. Передал ребенка. И второй раз я облился вот этим, водой из шланга и забежал второй раз. Увидел пацаненка, маленький пацаненок смотрит. Они плакать не могли уже. Вот девчонка, которую я выносил, она говорила, но голоса уже не было, и слез даже не было. Были все обугленные, видимо от сажи. И полураздетые. Второй раз когда забежал туда, и паненка увидел, и смотрю, рядом сидит маленькая девочка, и думаю. Я хотел пацаненка забрать, но девчонку схватил, и выбежал. Думаю, сейчас третий раз заберу пацаненка. Передал опять. И потом возвращаюсь, там же дым был, там невозможно было видеть все. И третий раз что-то взорвалось, и меня отбросило. Был вход в школу, и был еще какой-то вход, я не знаю, что это. Раздевалка была, или что-то типа этого. И меня отнесло прямо туда, к этой раздевалке. Я упал после взрыва. Вскочил, сгоряча не понял, думаю, что такое, я не понял. И лежат рядом со мной 2 боевики лицом вниз, это было в раздевалке, убитые. Пацаненка я не нашел. И так как стреляли по школе, я сначала хотел выпрыгнуть через окно, а там было 2 парты, на них стулья в раздевалке. Я хотел столкнуть эти парты, разбить стекло. А вот именно это стекло, оно не разбитое было в раздевалке. И думаю, сейчас  разобью, и через эти выпрыгну. И как-то до своих добегу. Я когда встал, я посмотрел на себя, вот здесь у меня была дырка, и шла кровь. Я присел и все труднее и труднее было дышать, больно не было. И потом собрался с последними силами и выбежал оттуда. Пацаны меня подобрали у порога, на носилки и понесли до больницы. На носилках, там Ахшар Кульчиев, глав врач этой больницы, а я его знаю. Он футболку мне порвал, перебинтовали, потом Мусульбес по-моему, борец, они меня загрузили в «Ниву» и в ЦКБ, в город повезли меня. Прооперировали, и в себя пришел уже в палате.

- Ясно. Я вам чем-то смог помочь, Ваша Честь? Задавайте вопросы. Я Вам буду отвечать.

- Ответьте пожалуйста на такие вопросы. Вы сказали, что когда на улице Коминтерна вы находились, то возле какой-то красной машины лежал человек.

- Да.

- Что за человек лежал, и почему он лежал?

- Этот человек был убит, потом я узнал.

- кем он был убит? Сразу говорите.

- Это был брат этого борца, Фраева. Брат его, родной.

- кем он был убит?

- Мне не известно, кем он был убит. Сказали, что это со школы.

- Террористами. Понятно. Теперь скажите пожалуйста, вот Вы сказали, что когда там 2 бронетранспортера хотели подъехать к школе то по ним…

- Не к школе.

- А куда?

- Когда девушка пошла, мы ей кричали. Она пошла в сторону школы по периметру улицы. И она через рельсы шла. И ей кричат: «Остановись!». Потом выстрелили в нее, и она упала. И бронетранспортеры хотели ее прикрыть от стрельбы, подъехать к ней.

- на какой улице все это происходило?

- Коминтерна.

- вы говорите, по бронетранспортеру начали стрелять. 2 выстрела было?

- Да.

- Откуда стреляли по бронетранспортерам?

- Со школы.

- Потом, Вы говорите, что была стрельба из пулеметов крупнокалиберных. Это все стрельба со школы шла?

- Я не понял вопроса. Повторите еще раз.

- вы рассказывали, что шла стрельба из крупнокалиберных пулеметов, из гранатометов выстрелили в 5-этажку. Это тоже со школы было?

- Да.

- Потом Вы говорите, что из пулемета крупнокалиберного стреляли. Тоже со школы стреляли?

- Я не знаю. Там все загорелось и пошел хаос. Со школы стреляли или нет, я не знаю. Я слышал выстрелы.

- Вы различаете из какого оружия идет стрельба. Значит, то, что в 5-этажку попали из гранатомета это Вы сами видели.

- Да.

- Со школы стреляли. Значит, это террористы. А что из крупнокалиберного пулемета кто стрелял и куда, в какую сторону, это Вы не видели.

- Да. Стреляли и оттуда, и оттуда. Я не знаю. Я знаю, что стреляли из крупнокалиберного пулемета, а куда, не знаю.

- как долго Вы находились на излечении в больнице?

- мне сделали операцию. И где-то как только я выздоровел, еще у меня кровоточило все это, я не дождался, я вышел.

- Сколько времени?

- Дней 8-10.

- 10 дней в больнице, и амбулаторно потом долечивались, да?

- Да.

- Скажите пожалуйста, вот кто-либо из Ваших близких, знакомых говорил о действиях Кулаева там в отношении заложников. В спортивном зале, или в помещении столовой.

-   Нет, я не слышал. Не могу врать.

-   Врать не надо. Правду Вы должны говорить. Нет вопросов.

Аслан Черчесов , заместитель генпрокурора РСО-Алания:

-   Скажите пожалуйста, вот Вы проясняли как-то природу появления цифры 354. Поподробнее, пожалуйста.

-   Мы сами там спрашивали. Мы ходили вокруг школы, лазили везде. Хотели как-то помочь, что-то сделать. И когда озвучили вот эту цифру, 354 человека, мы начали спрашивать, откуда эти слова вообще? Некоторые поясняли так, мол хотят штурмовать, и поэтому говорят 354 человека. Простой народ так думал, что если 354 человека, то будет штурм, а полторы тысячи, естественно штурмовать никто не будет. Это мы так думали, а когда мы начали спрашивать у Дзугаева, у второго, у третьего, то они говорили: «Вот мы человека посадили, и он начал писать потерпевших». Они записывали родственников тех, кто там находился.  С этого это число и возникло.

-   А кто этот человек был, Вам не известно? Вы его сами видели. Того, который составлял эти списки?

-   Ну, там посадили милиционера какого-то. Я не знаю, кто это был.

-   То есть изначально это цифра была выведена по обращению родственников. Кто обращался, того и записывали?

-   Ну вот он фамилию человека записывал, и набрали 354 человека.

-   Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

-   Можно, да? Значит цифра 354 человека, сколько дней она звучала?

-   354 человека звучала до тех пор, пока не были освобождены, после всего вот этого. Постоянно звучала одна и та же цифра. Мы даже плакат огромный написали, я не знаю кто это написал, но его поднимали. Там же было много журналистов с камерами. И вот показывали, что там не менее 900 человек. Везде показывали. Я подходил, «Аль-Джазира» по-моему, телеканал, там выступил, и выступил немецкой телекомпании, что там не может быть 354 человека, потому что, там люди учились, и они знают, сколько там. Если даже там посчитать от 1 до 10 классов, это престижная школа считалась в Беслане, то та не выходит никак 354 человека. Тем более с учителями, с родителями.

-   Вот вы сказали, что подходили к «Аль-Джазира», к немецкому телевидению, а к кому-нибудь из наших органов Вы подходили или Ваши товарищи?

-   А к кому Вы имеете в виду из наших органов? Я Вам разъясню. Они точно так же как и мы ничего не знали. Они стояли с автоматами, и все. То что нам говорил Лев Дзугаев от имени президента, вот это мы слышали. И они слышали и мы. Никто ничего не знал по большому счету.

-   А с представителями штаба?

-   Мы к штабу не подходили. Мы думали, что решат вопрос. Я единственное что еще могу сказать. Вот вы насчет штаба задали вопрос. У Мамсурова были дети там. Я даже себя на его место хотел поставить. Как Вам сказать?

Голос из зала:

- Да он баллы себе зарабатывает!!!

-   Я говорю свое мнение, как я думаю, так я и говорю. Я баллы никогда ни перед кем не зарабатывал. У меня там детей не было, но для меня это были все мои дети, чтоб Вы знали.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Адаев, Вам задали конкретный вопрос, на него и отвечайте.

-   Я ответил.

-   Все. Есть еще вопросы?

Сослан Кочиев:

-   Есть. На 3 день Вы примерно, в какое время приехали к школе?

-   На 3 день через пол часа после взрыва я был там. Но я приблизительно говорю.

-   Точно не можете сказать.

-   Через пол часа, максимум минут через 40.

-   А на протяжении того времени, что Вы там находились, Вы пожарных вообще видели?

-   Были пожарные, но они близко не подъехали. Они шланги, вот где подкоп был типа амбразуры, вот именно до этого подкопа шланги просовывали, пытались тушить пожар. Вместо этого там еще и пар и видимости там не было.

-   То есть шлангов не хватило?

-   Да, не хватило. До дверей их не могли донести, а вот где этот подкоп только до туда доставали шланги.

-   А как Вы считаете, за эти 3 дня можно было предусмотреть шланги?

-   Ну это не ко мне вопрос.

-   Ваше мнение?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Он не специалист. Когда здесь будут стоять пожарники, им пожалуйста задавайте этот вопрос.

-   Нет вопросов.

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Есть. Дзуцева. Скажите, пожалуйста, чье это упущение, что не объявили народу точную цифру?

-   Мое личное мнение, что народ здесь ни в чем не виноват. Я думаю, что кто-то что-то хотел скрыть. Вот вы мне задаете вопрос, а я знаю столько же, сколько и Вы. Там никто ничего не знал по большому счету. Переговаривались там, я потом в газетах читал, что Александр Сергеевич Дзасохов звонил этому, ну убили которого, Масхадову. Мы не знали ничего. Мы просто хотели помочь. Вынести детей оттуда, вот это наша главная задача была. Я не знаю.

-   Царахова. Я по поводу списков. Вы стояли на Коминтерна?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Царахова, вы еще не допрошены в качестве потерпевшей?

-   Нет.

-   Присаживайтесь.

-   Бадтиев. Вы сказали, что не общались с штабом. А кто возглавлял этот штаб?

-   Дзасохов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Ну что за вопросы. Откуда он может знать, кто возглавлял штаб?

Потерпевший:

-   Я слышал.

-   Тогда в микрофон отвечайте.

-   Александр Сергеевич Дзасохов. В первый день. Я так слышал.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Вы были членом штаба?

-   Нет. Я не могу ответить на этот вопрос. Я что слышал, то и говорю.

Голос из зала.

-   Почему Вы оказываете давление?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   С чьей стороны?

-   С Вашей стороны.

-   На кого давление? На потерпевшего?

-   Да.

-   Вам ответили, кто был руководителем штаба, как он слышал? Какое давление.

Потерпевший:

-   Я извиняюсь. Я отвечаю на вопросы так, как я знаю. Если я не знаю, я не могу отвечать на вопрос. Зачем мне придумывать.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Есть вопросы у потерпевших?

-   Как вы считаете, почему стал возможным захват школы?

Я понял вопрос. Почему стал возможным захват школы, я отвечу на этот вопрос так, безалаберность наших правоохранительных органах, коррупция в правоохранительных органах, вот что явилось этому причиной.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У подсудимого есть вопросы?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   Вы можете задать вопрос подсудимому.

-   У меня один вопрос к нему. Нурпаша, у меня к тебе один вопрос. Вот вы нас, извините здесь женщины, называете наркоманами, проститутками, а скажите мне, пожалуйста, детоубийца это лучше чем наркоман или проститутка?

-   Я никогда никого не убивал. Наркотики не принимал. Я в жизни сигарету не курил. Я не знаю, наркоманы, не наркоманы, какие они бывают. Ну, убийца, любой человек знает это, намного хуже наркомана. Наркоман, что может сделать, я не знаю.

-   Спасибо. Если можно, я еще хочу сказать. После этого, после таких негодяев, гадов, мы, осетины, должны в один кулак объединиться, и… Не то что наше правительство. Это тоже осетины, но. Я единственное, что хочу сказать, я же с вами голосовал тогда в Беслане против Дзасохова. Вы прекрасно это знаете. Я хочу, чтобы осетинский народ после такого теракта, в мире еще не было такого, чтобы мы объединились в одно целое и прекратились разговоры, кударец, дигорец, иронец. Мы одна нация. Мы должны объединится. Я думаю, нам будет намного легче так, потому что сейчас со всех сторон окружают нас вот такие гады. Я больше ничего не хочу сказать.

-   Присаживайтесь. Как ваша фамилия?

-   Хамицева. Я знаю точно, что мою семью не сожгли боевики.

-   Хамицева, соблюдайте порядок.

-   А что, я замолчать должна?

- Давайте тогда, говорите, продолжайте. Царахова. Фамилия, имя, отчество.

- Царахова Зинаида Хасановна.

- Число, месяц, год рождения.

- 26 июля 54 года.

- Место жительства.

- Город Беслан, Первомайская 5.

- Место работы.

-   Не работаю.

- Зинаида Хасановна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   Зинаида Хасановна, вам знаком подсудимый Кулаев. Видели вы его где либо раньше?

-   Нет. Не знаком.

-   Скажите, в заложниках ваши дети находились?

-   Да.

-   Кто из детей?

-   Мои двое детей, Царахов Эльбрус Таймуразович, 92 года рождения, в 7 класс пошел, погиб, и Царахова Виктория Таймуразовна, 94 года рождения, в 3 класс пошла, он выжила с ранениями.

-   Они находились в заложниках?

-   Ну, наверное, если сын погиб.

-   Вы находились дома в тот момент?

-   Да.

-   Что Вам стало известно о захвате школы? Когда вы узнали о захвате?

-   Где-то минут через 30. мне сообщили что школу захватили, я побежала туда. Это не важно где я находилась. Но я была возле школы. Вот молодой человек говорит, что на улице Коминтерна составлялись списки,  я это помню. Они стояли также возле магазина «Ацамаз» стояли и записывали. Четверо их было, и они не успевали всех записывать. Но уже говорили, в первые же часы, что там было не менее 1000 человек.

-   Скажите, куда Вы потом эти списки передавали?

-   Не мы. Милиционер стоял и записывал фамилии родственников.

-   Вы тоже своих детей туда вписали?

-   Да.

-   Вы вписали в каком месте?

-   Со стороны «Ацамаза».

-   Ваши дети все 3 дня находились там?

-   Да.

-   У Вас девочка выжила, по материалам следствия, а сын погиб, так?

-   Да.

-   Вам известно, при каких обстоятельствах погиб Ваш сын?

-   У меня тоже есть кое-какие сведения, но я не знаю к кому обращаться, Шепеля ведь сегодня нет. Я не знаю, имеют ли они какое либо значение. Здесь живые, вышедшие из школы свидетели все в один голос говорят, а господин Шепель все равно свое твердит. Ему все равно, что здесь есть свидетели или нету. Ему что запрограмированно, то он и говорит. Да мой сын до 1 сентября приходил домой и говорил: «Мама, мы будем учиться с 1 октября». Я спрашивала: «Почему?» Он говорил: «Там в школе ремонт идет, мы с мальчиками туда ходили, катались на велосипедах». Я говорю: «А с чего ты взял?» Он отвечал: «Они сказали, что с 1 октября начнутся занятия». Я говорю: «А кто они такие?» «Я – говорит – не знаю». Он доказывает, что там Иван Константинович Кониди делал ремонт, но мой сын там с первого класса, он его хорошо знает. Если бы он его узнал, он пришел и мне бы сказал: «Мама, там Иван Константинович делает ремонт», потому что с 1 класса я им твердила, что это мой учитель. Михайлов тоже был его учитель, и он его бы тоже узнал. Но он сказал, что там работают незнакомые дядьки. Это во-первых. Во-вторых, мне потом его одноклассники рассказывали, что он подходил к боевику. Не может быть. Мой ребенок бы к незнакомому человеку не подошел. Он ему сказал: «Дядя, отпустите меня, вы же меня знаете. Меня мама дома ждет. Я у нее единственный». Незнакомому человеку он бы такое не сказал. Я своего сына знаю. Значит, он их там видел. И друзья моего сына, один в 3 или 4 класс ходит. Но Вы знаете, родители многие своих детей не хотят сюда пускать, потому что они и так уже запуганы. Он тоже сказал: «Я этих дядек там видел, они ремонт там делали». Но для нашего суда это тоже никакого значения не имеет. Почему Шепель продолжает утверждать, что не было там ни оружия, ни боевиков заранее. Дальше. Вот другой мой сосед говорит про вот этого одуванчика. Почему-то он из себя заложника сделал.  Оружия у него не было, насильно его туда привели. Уважаемый прокурор. Я не знаю Ваше имя отчество. Вы, наверное, не местная, а все местные прекрасно знают, что в Ингушетии и птичка не пролетит незамеченная и мышка не пробежит. А у них целое бандформирование было в лесу и никто об этом не знал. У вас все, даже дети, все знают. И неправда, что ты не знал, куда тебя повезли. К вам приедет человек, вы пока дословно не узнаете, что он из себя представляет, вы даже не покажете того, кого он ищет. Мой брат ездил в Назрань. Я про село не говорю. А Назрань, вроде бы, большой город. Он искал родственников. Они его по всему городу гоняли, а сами пошли к родственникам и узнали, кто это их ищет. Только тогда им их показали. А он будет мне доказывать, что он не знает никого из них и не знал, куда его везут. Бандит есть бандит. Но ты мелкая сошка. Тебе заплатили, и ты поехал. Одуванчик.

-   Зинаида Хасановна, Вы не ответили на мой вопрос. При каких обстоятельствах погиб Ваш сын?

-   Моему сыну с самого первого дня было плохо. Он сознание терял. Рвал. Потом 3 числа незадолго до взрыва, он одноклассника, который всю ночь проплакал, пожалел и положил на свое место, а сам стоял возле него. И произошел взрыв. Соответственно, так как он стоял недалеко от взрыва, то он погиб.

-   При взрыве?

-   Да.

-   А девочка Ваша была ранена?

-   Да, у нее легкие осколочные ранения были.

-   В больнице находилась?

-   Да.

-   Долго лечилась?

-   Не, мы ее сразу под расписку забрали.

-   Лечилась амбулаторно, да?

-   Да. А она сможет прийти в суд, дать показания?

-   Ну, она ничего не может сказать. Она такая девочка, как говориться, замкнутая. Она закопалась, между людьми залезла. Это сын мой там ходил много.

-   Я не имею вопросов.

Аслан Черчесов , заместитель генпрокурора РСО-Алания:

-   Со слов дочери Вам что либо известно о противоправных действиях Кулаева?

-   Нет, она сидела в углу. Но вот соседский мальчик, я его спрашивала: «Ты его знаешь?» Он говорит: «Да». Я говорю: «И что, как ты его знаешь?» Он видимо пошел воду пить: «И он -говорит- на меня накричал и прогнал».

-   Ну это Алан, отец его здесь был, и сказал что у него свидетельства с собой нет. Но дети напуганы, они не хотят на суд ходить.

-   Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

-   Вы пожарные машины видели?

-   Не видела. Мой сын сгорел. Я его только 1 сентября похоронила. Я его в морге не могла опознать. Мой племянник, пожарный. И его машина единственная, которая смогла туда подъехать. Они по своей инициативе туда проехали. А другие пожарные, как объясняли, у них не было приказа.

-   А сам пожар Вы видели?

-   Не видела. Мне сказали, что детей в больницу повезли, и я туда поехала. Даже и здесь, как сказать, паршиво поработали. Я искала своего сына, и мне сказали, что его отвезли в Москву. Я полетела в Москву, обыскала там все больницы, но его там не нашла. И много таких мелочей, что все бездарно отнеслись к этому.

-   Зинаида Хасановна, как Вы считаете, почему стал возможным захват школы?

-   Я хочу так сказать. Я в 36 лет родила 1-го ребенка, и у меня его убили по вине правоохранительных органов, во первых. Как недавно выяснилось, была телефонограмма, что готовиться теракт. Я езжу и в Ставропольском крае, и в Кабарде, и я вижу, как там работают правоохранительные органы. Наверное им другие деньги платя. Если бы у нас тогда пост ГАИ стоял на Коминтерна, как, он стоял всегда с 1 сентября по 31 мая. Они хотя бы пистолетами своими их отвлекли бы. Вытащили бы и начали стрелять. Пусть бы не попадали, но дети бы услышали и разбежались. Да если бы на них эта массивная толпа пошла бы, их бы там раздавили. Но у нас там не было Гаи, у нас не было на границах никакой охраны, хотя мы знаем, соседи у нас бандиты. Это во вторых. В третьих, я себя до сих пор, не до сих пор, а всю жизнь буду ненавидеть за то, что я не пошла туда в школу. Я по наивности своей понадеялась на наше правительство, которое нас продало. Наших детей. Какие-то Дзасохову оправдания. Аушев же пошел к ним, и его не убили. С чего Дзасохов взял, что его убьют. Вот это мне так интересно. Он нам так и сказал: «Меня бы убили, и что бы вы с этого получили». Ну Аушева же не убили. Он кто такой. На штаб мы надеялись, которые не могли свои должности поделить. Я всех обвиняю начиная с милиционера и заканчивая президентом. Все виноваты в смерти моего сына. Я сына не для того родила в 36 лет и шла впереди болезней, лишь бы он у меня не простыл, чтобы у меня его взяли и сожгли. Никому не прощу. Ни тем же пожарникам, которые говорили, что приказа нет. А что, когда дом горит, тогда в министерство звонят, тушить или нет огонь. Ни тем же танкистам и кто им приказ давал. Ни тем, кто со «Шмелей» стрелял. Вот я хотела задать вопрос Адаеву, когда он в зал зашел, он видел, как там живые люди горели?

-   Видел.

-   А с чего они интересно горели?  С того что их не потушили вовремя, или с того что в них «Шмелями» стреляли, которые мы придумали. И почему, вот один Кулаев у нас виновный. Объясните мне. Может я дура какая. Мне следователь допрос устраивал. «А где Вы были в это время?» «Дома» «А что Вы делали?». И если бы здесь не было осетинских мужчин, я бы сказала ему, что я там делала. Это какое-нибудь отношение к теракту имеет?

Аслан Черчесов , заместитель генпрокурора РСО-Алания:

-   Сейчас мы рассматриваем дело в отношении Кулаева. Основное дело пока в производстве.

-   Какое основное дело?

-   По теракту.

-   Нет у вас следующим номером идут Муртазов и Айларов. А почему это все делается отдельно. Это был теракт, и все кто там был виноват, должны отвечать.

-   Они ответят.

-   Да что Вы говорите? Вы здесь вопросы свидетелям задавать боитесь, вдруг нечаянно не тот вопрос зададите. И что-нибудь скажут.

-   Сейчас кроме Кулаева нам некого привлекать.

-   Как некого? У нас всегда никто не виноват. И в «Норд-Осте» у нас никто не виноват. И что подводная лодка утонула тоже никто не виноват, и в Дербенте, и в Волгодонске. У нас нету виновных. Потому что наши олигархи в этом виновны, наши правители. А кто же их накажет? Сами они себя не накажут.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У нас не политический процесс.

-   Почему не политический? Я спокойно дома жила, воспитывала детей. Меня не интересовало, кто кого убивает, кто на чем деньги делает. А теперь мой сын за это поплатился, что я не вмешивалась никуда. Вернее мне интересно было, но я всегда думала, а что я могу. А надо было зубами всем горло перегрызть и спасти своего сына. А теперь они себе спокойно награды получают, а мы мучаемся, что не смогли своих детей спасти. Это же надо такое. Я мучаюсь, что я не полезла под огонь и не спасла своего ребенка. Что я не прыгнула в этот огонь. А они ордена получают и высокие чины. Еще как политический.

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Дзуцева. Скажи свое мнение, Кулаев с 17 мая нам доказывает что у него оружия не было и он никого не убивал. Каждый день кто-то что-то новое говорит. Говорят, что возле окна в столовой сидел снайпер. И он тоже был там. Зина, как твое мнение, он пришел туда как инспектор РАЙОНО, или праздничный торт нарезал? И почему он оказался живой с Цаголовым? Откуда он пришел? Может с чердака?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Кому вопрос?

-   Зине.

-   Я тоже хочу кое-что выяснить у него.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Сейчас я Вам дам возможность. У подсудимого есть вопросы?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

-   Задавайте вопрос подсудимому.

-   Скажи, пожалуйста. Вы когда ехали в машине, ты рассказываешь, что машина остановилась и стояла минут 20. Когда ты выпрыгнул, в каком месте это было? На улице, во дворе школы?

Нурпаша Кулаев:

-   На улице, далеко от ворот.

-   Без оружия за воротами. Мог убежать.

-   Это просто сказать. Я понимаю Вас.

-   Вот он говорит, что он чуть ли не заложник был. Все время сидел в столовой, однако же почему-то Полковник тебе все время отчитывался. Ты в курсе всех дел был.

-   Полковник не именно мне отчитывался.

-   Нет, но вот тебя спросишь что-нибудь, и ты отвечаешь, мне Полковник вот так сказал. Полковник перед каждым из вас отчитывался? Почему именно перед тобой отчитывался?

-   Полковник ни разу именно мне ничего не сказал, он постоянно говорил всем, которые там стояли боевикам.

-   Я ничего не поняла, что он сказал.

-   Именно мне Полковник ничего не говорил. Он всем боевикам говорил.  10 лет не могут поймать Басаева. Не думаю, что у него в моей помощи нужда была. Если бы в моей помощи нужда была бы, он не бегал бы 10 лет. Любой человек знает это. 10 лет вся Российская Армия не может поймать его. Не может или не хочет.

-   Знаешь, я слушаю тебя и по разговору твоему я не думаю, что ты наивный. Но ты и нас за дураков считаешь, или как.

-   О, я вас за дураков не считаю. Мне никогда в жизни это даже в голову не пришло. Я говорю, что они в моей помощи не нуждались. Ни полковник, ни Басаев.

-   Еще такой вопрос. Вот как я поняла, вокруг школы была круговая оборона. Он сидел в столовой. Ты просто так в столовой сидел. Да? Тебе не сказали, чтобы с той стороны никто не подошел?

-   Мне сказали, что если кого-то увидишь, то скажи.

-   А вдруг кто-то появится, стрелял бы ты из чего?

-   Нет, стрелять не должен был. Они сказали, просто скажите нам.

-   Это пока ты побежал, искал Полковника, пока бежали бы обратно. Да там бы целый полк зашел бы. Кому ты сказки рассказываешь?

-   Сказки я не рассказываю. То что там было, то я и рассказываю. Верите или не верите, я не знаю. Полковник по одному никому ничего не говорил. Там не один я сидел.  4 нас в столовой было. И там под каждым окном были боевики. На 2-ом этаже, я не знаю, что там было, но Полковник оттуда спускался, и говорил всем.

-   Что ты мусолишь это. Посмотри на меня. Ты знаешь, что мой сын для меня был моя жизнь. Его у меня больше нету. Посмотри сюда.

-   Ну я понимаю Вас. Я всех вас понимаю.

-   На меня смотри!!! Вот запомни меня хорошо. Я никому не собираюсь прощать того, что моей жизни у меня больше нету. Ты меня понял. Вот делай теперь выводы, какой смертью умрут твои дети, легкой или тяжелой.

-   Я знаю, что с ними будет. Если умрут они, я знаю, они в раю будут. И ваши дети тоже я знаю, кто погибли, они все в раю.

-   Аллах тебя что, учит убивать, да?

-   Аллах никого не учит убивать. Я никогда в жизни никого не убивал.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

- Кулаев, ты успокоил потерпевших, что их дети в раю. Присаживайтесь. Успокаивает он мне потерпевших. Токаева. Фамилия, имя, отчество.

- Токаева Альма Эльмурзаевна.

- Число, месяц, год рождения.

- 21 января, 53 года.

- Место жительства.

- Беслан, улица Первомайская, 112.

- Место работы.

-   ОАО «Салют».

- Альма Эльмурзаевна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Мария Семисынова, старший прокурор отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ по Северному Кавказу:

-   Альма Эльмурзаевна, Вам где-либо доводилось ранее встречаться с подсудимым?

-   Нет.

-   Вы находились на территории школы в момент захвата?

-   Да.

-   Почему Вы туда пошли.

-   Утром мои племянницы собрались в школу, и попросили мою девочку, чтобы она пошла с ними. Она закончила эту школу, и они ее попросили, и она пошла. А мне надо было в магазин, и я тоже пошла с ними, мне надо было идти через 1-ю школу. Когда мы уже пришли в школу, то во дворе столько народу было. Я даже удивилась, что здесь происходит. И мне интересно стало. Дети до того красивые были, прямо не могли нарадоваться на этих детей. Я осталась. Думала, я тоже посмотрю, а потом пойду. Я в этой школе проработала 8 лет. И я встретила там сотрудницу, с кем я там работала там. Я встретила ее возле котельной.  Линейка вот-вот должна была начаться. Я подошла к ней. Обняла ее. Минуты 3 мы постояли, и вдруг слышу стрельбу. Я ей говорю: «Что это, салют, что ли? Вот нашли время». Повернула голову, и смотрю, первоклашки стоят. И возле них стоит мужчина. Такой невысокого роста, в черной футболке, в штанах. Упитанный такой. Стоит с автоматом. Ну, он как бы не направил, а вниз держал. Я про себя думаю, наверное какой-нибудь бандит убежал, и они хотят его словить, и вот он охраняет этих детей. Смотрю, со стороны рельсов бегут люди. В масках, и без масок тоже были. И крик шум. Дети кричат. Меня толпа понесла, и я не поняла, как оказалась в котельной. Мы туда забежали. Дети тоже забежали. Потом, дети которые возле двери стояли, их учительница вывела, она испугалась, что их расстреляют. Потом мы остались там. Они нас не заметили. Нас там было 17 человек. Дети с нами были и несколько взрослых. Мы притихли. А они так быстро их завели в школу. Мы даже не поняли, что их в спортзал завели. Когда их завели, то они еще топали, бегали вокруг школы. Наверное ноги у них 45 размер был. Мы думали, кто они такие. Потом я услышала чеченскую, ингушскую речь. И вот тогда только я поняла, что это захват школы. У меня в мыслях даже никогда такого не было, что к нам когда-нибудь, да еще и в 1 школу придут. Когда шли мы в школу. 18 лет я хожу по этой дороге, и 18 лет 1 сентября  всегда, вот где переход, стояли работники ГАИ. Всегда. 3 или 4 стояли. А в 18-й год не было. И вот когда я шла, вот даже дети на это обратили внимание. Я этот вопрос задавала и следователям, и в ФСБ. Никто мне не ответил на этот вопрос. Только в милиции, когда я пришла туда, они мне так сказали: «Дзасохов уезжал в Кабарду и всех работников ГАИ перекинули на трассу». А, если они были на трассе, то каким образом эти бандиты попали сюда. Потом я узнала, что он никуда не ездил, и не хотел ехать. Он просто был на открытии школы. Когда нас оттуда спасли, то я побежала домой, я думала, может они спаслись, может убежали. Ну я узнала что их нету. Включила телевизор. Люди на улице собрались. И слышу цифру 354 человека. Я чуть с ума не сошла. Какой 354, когда пол Беслана там. И женщины с улицы все побежали во дворец. Там тоже сказали 354. Я же их видела. Какой 354 человек. Потом вечером, я все время прибегала домой, чтобы телевизор послушать. Там я ничего не могла узнать. И вот вечером звонок. Наша родственница уехала в Кисловодск, у нее сын туда поступил, и она повезла его учиться. Дочка ее в заложницы попала. И вот она спрашивает: «Что происходит?» Я говорю: «Вот так, захват школы». Она плачет в трубку: «Я же их видела, я же их видела». Я говорю: «Где ты их видела?» Она говорит: «Утром, в 5 часов когда мы выехали, недалеко от заправочной станции на Коминтерна стояла машина, и в ней были люди в камуфляжной форме. Это было в 20 минут 6-го. А на машине написано: «Прокуратура России». Мне сразу не по себе стало». И вот она плачет и кричит. Ужас, ужас. Эти 3 дня я и дома бывала, и туда бегала. Потом 3-го числа, у нас на улице есть дом, где люди не проживают.  И смотрим, даже ворота поломали, танк заехал. А эта улица параллельно улице Коминтерна, где находиться школа. И вот этот танк. Вот говорят, что не стреляли. Он оттуда стрелял. Это напротив нас было. И мы это слышали.

-   Альма Эльмурзаевна, скажите, сколько бегущих человек в масках Вы видели?

-   Ну, когда я посмотрела, туда, то много их было.

-   Больше 10?

-   Намного больше.

-   Вы их видели бегущими по территории двора, или за пределами школы?

-   За пределами. Во двор забегали.

-   Откуда они бежали?

-   Со стороны рельсов.

-   А вот на рельсах они появились?

-   Когда мы идем в школу, то мы переходим железную дорогу. Я машину эту там не видела.

-   Вы какую машину имеете в виду?

-   Вообще никакой машины не видела.

-   Военную машину тоже не видели, покрытую тентом?

-   Нет.

-   Ни возле школы?

-   Нет.

-   А какое оружие Вы видели у этих бегущих людей?

-   Автоматы.

-   Они кричали что либо?

-   Да, кричали, но я не расслышала. Но когда я была в котельной, то слышала их «Аллах Акбар», какому Аллаху они молятся, я не знаю.

-   Вы в первый день ушли из котельной?

-   Да.

-   В какое время?

-   Около 3-х.

-   Сколько вас там было человек.

-   17 человек.

-   А ваши родственники не говорили ничего о том, видели ли они Кулаева в спортзале?

-   Нет, они его не видели.

-   А в других местах они не были, я имею в виду в столовой, в коридоре?

-   Нет.  Когда взрыв был, то дочку ранило. У нее локтевая кость сломана была. Одна племянница убежала, а другая была ранена в голову. Они, когда уже взрыв был, то со стороны раздевалок им кричали: «Идите сюда», даже по осетински. Дочка хотела пойти, а племянница не разрешила. И они остались в зале. Они мне сказали, что там было очень много живых, но они раненые были, не могли не встать, ни убежать. Обессиленные были.

-   А ваша дочь может прийти, дать показания?

-   Она уже давала.

-   Как ее фамилия?

-   Токаева Зарина Батразовна.

-   Понятно. А племянницы Ваши в аком возрасте?

-   Одна в 11 класс перешла, а другая в 9.

-   Вы с ними общаетесь?

-   Конечно.

-   Они смогут прийти?

-   Нет. Им если сказать чеченец или ингуш, то их уже бросает. Они даже слышать не хотят.

-   Вы сказали, что 3 сентября в какой-то дом заехал танк и стрелял. Куда стрелял танк?

-   Стрелял в сторону школы.

-   Вы сами видели это или Вам кто-то сказал.

-   Сами слышали.

-   По каким этажам он стрелял?

-   Я не знаю. Я не видела.

-   Сколько выстрелов Вы слышали?

-   Много. Потом вертолет начал летать. Нас мужчины выгнали, и в какой-то подвал загнали, что бы мы не орали.

-   А вы где находились в это время?

-   В какое?

-   Когда танк стрелял.

-   На улице. Мы видели, как он стрелял.

-   Сколько времени в поле Вашего зрения был танк стреляющий.

-   Минут 30.

-   И все эти 30 минут он стрелял?

-   Не все время, но несколько раз стрельнул.

-   А в какие места он попадал, Вы не видели?

-   Нет.

-   Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

-   Альма Эльмурзаевна, вот Вы высказали свое возмущение того, что 1 числа пришли домой и по телевизору услышали 354 человека. И сразу с женщинами Вы побежали куда-то?

-   Я на улицу выбежала и начала плакать: «Послушайте, что они говорят. Там пол Беслана, а они говорят 354 человека».

-   Но Вы возмущение свое официальным лицам, каким-нибудь, высказали?

-   Нет.

-   А вот Вы сказали, что Ваша родственница видела боевиков в 20 минут 6. А как ее фамилия?

-   Ее фамилия тоже Токаева Светлана Солтановна.

-   Уточните, пожалуйста, в какое время танк стрелял?

-   Когда взрыв был, после взрыва начал сразу стрелять.

-   Скажите пожалуйста, среди людей бегущих со сторону железнодорожного полотна, Вы бородатых видели?

-   Конечно.

-   А примерно, больше бородатых или меньше бородатых?

-   Ну там были бородатые, но они были в масках. Но вот этот, которого я первым увидела, я никогда его не забуду, он был без маски и без бороды.

-   Скажите, а во что были одеты боевики?

-   В камуфляжную форму. И ботинки.

-   А среди них вы видели людей в балахонах или в халатах?

-   Нет.

-   И уточните, Вы сказали, танк сделал несколько выстрелов. Уточните примерно, 5 или 10?

-   Если бы я знала, что я буду показания давать, я бы сосчитала.

-   Ну примерно?

-   Не знаю.

-   Спасибо, нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У потерпевших нет вопросов?

-   Нет.

-   У подсудимого?

-   Нет.

-   У адвоката?

-   Нет.

-   Уточните еще раз, пожалуйста, ваша родственница, которая Вам звонила, что она Вам сказала? Во-сколько она видела эту машину?

-   В 20 минут 6.

-   Где видела?

-   По улице Коминтерна есть заправочная станция. Там она их видела.

-   И что за надпись была?

-   «Прокуратура России».

-   У этой Токаевой дочь была в школе?

-   Да.

-   Что с ней стало?

-   Она жива.

-   А Токаева не признана потерпевшей, Вы не в курсе. Не вызывалась ли она в суд?

-   Не знаю.

-   Кулаев, вы слышали показания потерпевшей?

Нурпаша Кулаев:

-   Да.

-   Вы можете вспомнить, была какая-нибудь надпись или нет?

-   На 66-ом не было никакой надписи.

Потерпевшая:

-   А на какой машине была надпись?

-   Я не знаю.

-   Подними пожалуйста глаза и смотри сюда. Ты не понимаешь что говоришь. Когда ты за спинами детей с автоматом стоял, то глаза не опущены были, да? Героем себя тогда считал. Кавказец, который носит на голове фуражку, он никогда на ребенка автомат или пистолет не поднимет. Кавказец называется. Какому Аллаху вы молитесь. Ни в какой Библии, ни  в каком Коране не написано, что можно убивать детей. Самый справедливый суд, это божий суд, а самое тяжелое, это людское проклятье. И тебя все это постигнет, негодяй. Еще отрицает. В аду будешь гореть. Ты искупи свою вину перед теми, кто потерял самое дорогое, скажи правду.

Голос из зала:

-   Нет, его все равно расстреляют.

-   Пускай расстреляют. Героем будешь тогда. Ни один ребенок не встал перед вами на колени и пощады не просил. Когда вы в спины им стреляли. Вы прямо не можете стрелять. Вы только в спины стреляете.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

- Присаживайтесь. Харебова. Фамилия, имя, отчество.

- Харебова Инга Хазбиевна.

- Число, месяц, год рождения.

- 15 сентября 74.

- Место жительства.

- Беслан, Подгорная 51.

- Место работы.

-   Не работаю.

- Инга Хазбиевна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте суду подписку. Пожалуйста, обвинение.

Аслан Черчесов , заместитель генпрокурора РСО-Алания:

-   Инга Хазбиевна, вы ранее Кулаева видели?

-   Нет.

-   Вы сами находились в заложниках?

-   Да, с сыном.

-   Расскажите, об обстоятельствах захвата.

-   Перед тем как линейка началась, кто-то из родителей сказал, что со стороны переезда стоят машины и в них какие-то подозрительные лица, в камуфляжах, бородатые. Я запаниковала. Вышла к железной дороге. Я думала, там будет стоять, как обычно, машина гаишников. Но ее не было. Тогда я решила зайти в здание школы, чтобы сказать кому-то из учителей, чтобы позвонили в отдел. И как раз мне навстречу вышла какая-то женщина, по всей вероятности, он работала там учителем. Я ей сказала о своих подозрениях, на что она мне ответила, что не надо паниковать, что сейчас вызовут участкового, и он все проверит. Хотя тут ясно, что участковый ничего не мог сделать. Надо было вызывать отряд. Я еще с несколькими поделилась. В то же время, я их сама не видела, поэтому не могла оценить ситуацию. Никто никак не отреагировал. Тогда я стала в толпе искать сына своего. И вот женщина одна заметила тревогу у меня на лице, и она спросила: «В чем дело, что случилось». Я ей говорю: «Сейчас, наверное, что-то будет. Там чеченцы». Вот только я произнесла эти слова, как передо мной девушка запустила шары в воздух. Буквально через несколько секунд я посмотрела, и увидела бегущих боевиков. Они стреляли, но 1-е выстрелы были приглушенные, и дети смотрели верх, и думали, что это шары лопаются. Я говорю: «Какие шары, это теракт». И вот тогда уже это началось. Окружили и стали загонять всех в спортзал. Сначала разбили стекла и заставляли забираться в школу через окно. Потом выбили дверь, и уже так зашла в зал. И там я еще удивилась, что немало боевиков были внутри школы. Какое-то время нас пытались рассадить, когда расселись, то начали минировать, что делали очень быстро и ловко, видно было, что неоднократно они это делали. После того как заминировали, заставили выбросить телефоны, камеры. Я видела как один из боевиков разговаривал с кем-то по телефону. Ближе к обеду был такой момент, когда у него зазвонил сотовый, и он громко крикнул, я не знаю, что ему сказали: «Вы что, надо мной издеваетесь. Я уже сказал, что мне надо». В зале пытались задать им вопросы, узнать, чего они хотят.  Один из них ответил, что у них условия, чтоб вывели войска из Чечни, и вот этих 4-ых, ранее уже названных. в первый день они принесли телевизор и пытались его в зале настроить, но у них не получилось. Потом они его вынесли, и наверное в классе где-то настроили. Когда, я так и не разобрала, кто из них Ходов, а кто Полковник, но видно, что один из них имел вес. Он спустился и стал нас оскорблять. Сказал, что мы дешевки, что мы никому не нужны, в первую очередь, своему правительству: «Это можно судить хотя бы по тому, что объявляли сначала в новостях 354 человек, вот сейчас бы действительно всех перестрелять и оставить 354 человека». Потом они взяли камеру, и стали снимать. Они снимали буквально все и всех. Весь спортзал. Я помню, кто-то из женщин спросил их, для чего они снимают, они ответили: «Может быть теперь скажут правду, сколько вас здесь. Почему они обманывают весь мир. Пусть покажут кассету». 

-   Так как происходило минирование, и дальше, события первого дня?

-   От одного кольца до другого протянули эти растяжки, я не знаю, что там как называется. Повесили на них бомбы размером может в 2 кирпича обмотанные скотчем. Потом вдоль прохода, который они оставили для себя, протянули какие-то провода с минами. Поставили вот эти книжки, на которых они стояли. На второй день, после визита Аушева они стали как звери, действительно. На первый день они хоть воду давали, в туалет выводили. На второй день они это все запретили. Единственное, что, так это они выносили в каких-то помойных ведрах воду и смачивали детские рубашки, вещи и бросали их в зал. Когда до Аушева, они тоже моментами выпускали, то начинали кричать, чтобы все сели. В один момент, мы втроем вышли в учительскую, возле столовой. Я сразу открыла кран, чтобы выпить воду. Но тут я почувствовала что-то холодное на шее. Я повернулась, смотрю, он на меня автомат наставил и говорит: «Я же предупредил!!! Тебя прямо здесь пристрелить?» Самое интересное, что он говорил абсолютно без акцента, чеченского или ингушского. Но, тем не менее, он понимал их язык. Потому что тот, кто с ним рядом стоял, он ему что-то сказал на ингушском, и он тогда меня так отпихнул и сказал: «Иди, но только чтобы я тебя больше здесь не видел». И вот когда я проходила по коридору, то я видела, что там было несколько вот этих, гранатометов.  И только тогда я увидела, сколько их там много, потому что, первая оценка была, что их там ну максимум 10 человек, которые непосредственно в зале находились. Я даже не  ожидала, что их там внутри столько. На второй день, ближе к вечеру, видно было, что у них что-то идет не по плану, потому что они стали все нервные, агрессивные. Они даже столько внимания не обращали на шум в зале. Многие даже спорили между собой. На 3 день они даже были, не все но многие, переодеты в гражданскую одежду. И почему-то многие из них оказались без бород. Они у них то ли приклеены были, то ли они их сбрили. Мы поняли, что что-то должно произойти. Из тренажерного зала они выносили сумки пятнистые, камуфляжные. Не знаю, что в них было, но судя по тому, как они их несли, было видно, что они тяжелые. Таких они 3-4 сумки вынесли. Хотя мы не видели, как они их туда заносили. На 3 день уже даже тряпочки водой мочить не давали. И сыну моему было плохо совсем.. Когда я заходила в туалет, а уже воду не давали пить, но я его попросила выпить воды. Он мне сказал: «Быстро, пока тебя другой не видит». И он мне разрешил. Я его попросила вынести ребенку хоть глоточек. Он мне сказал: «Я тебя пущу, но другой тебя все равно не выпустит, может даже пристрелить». Он мне посоветовал во рту набрать воду и так вынести, что я и сделала.  И вот на 3 день я подошла к этому боевику, который сидел у прохода, возле тренажерного зала.  Но он уже не разрешил. Я там стояла минут 20, и одна женщина его спросила, даже как-то с укором сказала ему: «Удивительно, как же вы могли такое сделать, это же дети?» Он ответил с ухмылкой: «Вы еще сильнее бы удивились, если бы узнали, кто вас продал. Но к сожаленью вы этого не узнает». Он, наверное, хотел сказать, что оттуда мы живыми не выйдем, и поэтому не узнаем. Мы стали его выпрашивать, ну кто, может руководство, может кто. Но он так и не сказал. После этого я вернулась на свое место, и буквально минут через 10 произошел 1-й взрыв. Я сразу не поняла, что это. Накрыла ребенка и лежала. Но когда подняла голову, то все уже бежали, перепрыгивали через окна. Я подняла сына и хотела его выбросить, но как раз произошел 2-ой взрыв. Мы пригнулись. И только после 2-го взрыва я его подняла и перебросила через окно. А меня оттолкнула нечаянно женщина, я упала и не могла сообразить, что мне делать. Какое то шоковое состояние. Вот я смотрела, что все сыпется, но лежала так до тех пор пока не почувствовала на себе что-то горячее. Вот о этого я пришла в себя. Посмотрела по сторонам. Как такового, огня не было. Но воздух сам был накален. Вот тогда я тоже выпрыгнула в окно и убежала. Тут еще момент один, мы попали в больницу, нас посадили в машину и отвезли в больницу. Там я уже нашла маму. После того как мы встретились, в больнице во дворе тоже стали очень сильно стрелять. Я услышала разговор мужчин, что вроде бы боевики прорвались, и наши отстреливаются. И тут я запаниковала. У меня единственное желание было, попасть домой. Мы вышли на улицу,  и кто-то нам предложил отвезти нас. Какой-то парень ну там уже не разбирались, кто в какую машину садиться. Мы сели в эту машину. За рулем сидел мужчина в милицейской форме. Но пагонов не было. Рядом сел парень в черных вещах, не то, чтобы бородатый, но не бритый, щетина у него была. Когда мы уже сели в машину, то к нам подсел еще один парень в точно таких же вещах. И выглядел он точно так же. Вот когда он уже завел машину, я сказала, что нам надо на «Кирпичные планы». Он завернул в противоположную сторону. Я повторила, подумала, может он меня не расслышал. Там все были в таком состоянии, что возможно было, что он не расслышал меня. Водитель вообще сидел как зомби, никаких эмоций, ничего абсолютно не было. А тот который рядом, он мне просто ответил: «А мы не знаем, где это». Спросил, как туда проехать, где это. Он продолжал ехать по Коминтерна в сторону 1-й школы. Я ему тогда сказала, что нам в другую сторону надо. Меня опять проигнорировали. Когда мы доехали до «Росхозторга», это недалеко от 1-й школы, то там гаишники дорогу перекрыли, и они нас остановили. Сказали, что туда ехать нельзя, там стреляют. Опять таки, тот, кто сидел рядом с водителем, и сзади, они так настойчиво просили, якобы они везут заложников, и что они быстро проедут. Гаишник ответил: «Тем более заложников, не надо туда ехать. Там стреляют». И тогда мы поняли что-то неладное, и мама говорит: «Мы здесь выйдем». Тогда он завернул в сторону воскресного рынка. Тут я уже можно сказать, на ходу открыла дверь, когда он понял, что мы не собираемся с ним дальше ехать, он остановил. И тут уже эти двое вышли из машин, и так, будто они сильно обрадовались ребенку, начали его за руку пожимать, что ты молодец, ты герой. Но это было все сделано на публику, потому что всю дорогу они его даже не замечали. Я считаю, что у них были пособники. И не мало.

-   Но вас же останавливали сотрудники милиции, если у Вас были какие-то подозрения, вы предупредили их?

-   Сначала подозрений не было. Сначала была паника. Потом, через час, два, когда я стала в себя приходить, появились подозрения.

-   Понятно. Вернемся к Вашим показаниям, которые Вы ранее давали. Вот Вы говорили, что кто-то из родителей говорил о подозрительной автомашине. Кто это был?

-   Чеджемова Инга. Ее сын учился с моим сыном. По ее словам, он тоже подходила к кому то из учителей и говорила об этом. Но никаких мер абсолютно не приняли.

-   Через какое время, после того, как она вам это говорила, произошел захват?

-   Может быть через 15-20 минут.

-   А с чего Вы взяли, что в машинах сидят чеченцы?

-   По их внешнему виду, наверное.

-   Это она сказала, Чеджемова Инга, что они подозрительные?

-   Я спросила ее : «Какие они?» Она говорит: «В камуфляжах, бородатые». У меня этот вид ассоциируется только с террористами.

-   Вы говорили что в зале Вы видели 10 террористов, а впоследствии, когда Вас выводили в учительскую, их оказалось больше.

-   Там их было много. В коридоре они сидели на окнах. Их там наверное еще человек 10 было. И еще я видела, что в столовой тоже были. В общей сложности по моим подсчетам, их было человек 15-18. Вне зала.

-   А женщин-террористок видели?

-   Видела в первый день. Две шахидки. Но потом произошел какой-то взрыв, мы не поняли, что это был за взрыв, он был не в спортзале, и оттуда вышел мужчина, и он был весь в крови. Мы поняли, что он не ранен, что это чужая кровь. И после этого прошелся слух, что это взорвали шахидок.

-   А убийство Бетрозова Вы видели?

-   Да.

-   За что, при каких обстоятельствах, кто убивал?

-   Я не знаю, за что, но та слухи ходили по залу, что когда заставили телефоны выбросить, вроде он не выбросил, и пытался связаться с улицей. Об этом узнали террористы, и узнали не так, что они его видели, их проинформировали об этом с улицы.

-   Брата Кулаева, у него не было правой руки, вы не видели?

-   Нет я не видела. Я видела с перевязанной рукой.

-   Про оружие, что вы можете пояснить? Гранатометы Вы видели?

-   Были. Они их в руках носили. Ну автоматы у всех. Были гранаты и вот эти гранатометы.

-   Причину взрыва Вы можете назвать?

-   Нет не могу, но точно знаю. Что они сами не были готовы к нему.

-   Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

-   Инга Хазбиевна, Вы что-нибудь слышали в первый день, что детей до 6 лет будут отпускать?

-   Да. Прошелся такой слух. Но потом, я не знаю, не выводили. Я даже подумала, что кто-то неправильно понял. Многие просто обрадовались этому.

-   А списки составляли?

-   Да, в первый день учителя составляли списки.

-   Вы говорили, что боевики возмущались, что по телевизору объявили 354 человека в заложниках. На Вас это как-нибудь отразилось?

-   Каждое их слово на нас отражалось, потому что дети им в рот смотрели. Они начинали стрелять. И кричать. На психику это сильно отражалось.

-   Агрессия возросла?

-   Да.

-   Вы сказали, что они начали снимать на камеру.  А для каких целей?

-   Ну он сказал: «Может быть теперь они посмотрят, сколько вас здесь».

-   У них было намерение передать эту кассету?

-   Да. Я уверена в этом. Не так просто же они снимали.

-   По поводу прихода Аушева можете поподробнее рассказать.

-   Аушева самого я не видела. Я сидела далеко. Но я видела, что зашел какой-то человек в черном. После чего директор вышла из зала. Я не знаю, о чем они говорили, но факт то, что после его ухода они вообще с ума посходили. Такое ощущение, что у них нарушились какие-то планы.

-   Боевики пытались на протяжении этих 3-х дней вести переговоры.

-   Я думаю да. Я видела как один по телефону говорил. Естественно он какие-то условия выдвигал, и они не выполнялись. Он так и сказал: «Вы что, издеваетесь надо мной, я сказал, что мне нужно».

-   Вы пожар не наблюдали?

-   Нет.

-   Слышали, как по школе стреляют?

-   Конечно.

-   Какие были выстрелы?

-   Были и автоматные очереди, и как будто пушкой стреляют. Из танка наверное, я не знаю. Одиночные такие выстрелы. И взрывы.

-   Инга Хазбиевна, как Вы считаете, почему стал возможным захват школы?

-   Потому что наши власти очень любят деньги. Они не приехали бы в Беслан, не подкупая людей, ГАИ, ФСБ, МВД и всех.

-   Вы сказали что воздух в спортзале был сильно накален, а огня не было. Откуда был этот жар?

-   Я не знаю. Я просто почувствовала этот накаленный воздух. Я посмотрела в ту сторону, откуда шел этот горячий воздух, но огня я не видела. Пламени не было.

-   А там, откуда шел этот воздух, в крыше пролом вы не заметили?

-   Нет.

-   Спасибо, нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У потерпевших есть вопросы?

-   Дзарахова. Вы знаете, кто запускал шары?

-   Не знаю, это была молодая девушка. По моему мнению, это одна из пособников, которая просто дала знак. Я так думаю. Просто такое совпадение, линейка еще не началась, запускают шары, и буквально через несколько секунд начинается захват. И шары были запущены после моих слов: «Сейчас что-то будет, там чеченцы».

-   Если помните, скажите, где произошел первый взрыв?

-   Я не могу ответить на это.

-   Вы видели как они ломали полы, и что они оттуда доставали?

-   В одно время, у меня вообще эти все три дня слились в один большой, они стали детей выводить. Сидела девушка одна, она погибла потом, и она выходила в это время. Когда она зашла, я ее спрашиваю: «Куда этих мужчин выводят?» На что она ответила, что их заставляют ломать полы. Для чего, она тоже не поняла. А конкретно, что за оружие, я сказать не могу, я не видела. Но так просто они полы не ломали, наверное.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   Подсудимый?

-   Нет.

-   Адвокат?

-   Нет.

Аслан Черчесов , заместитель генпрокурора РСО-Алания:

-   Один уточняющий вопрос. Инга Хазбиевна, сколько лет Вашему сыну?

-   Он 95 года рождения.

-   Данные его назовите.

-   Харебов Арсен Казбекович.

-   Повреждения какие у него были?

-   У него ранений не было. Так, незначительные.

-   Есть ли смысл на го допрашивать? Он может что-то новое сказать?

-   Даже если мог бы, я бы ему этого не разрешила.

-   Ясно. Все.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного Суда РСО-Алания:

-   У Вас есть вопросы к подсудимому?

-   Я хотела бы узнать. Вот они выдвигали требования. Если бы эти требования выполнили, заложников бы отпустили? Как у них в плана было? Полковник ему об этом ничего не говорил?

-   Ну, они говорили, что если войска на равнину выведут, и зайдут эти 4 человека, то на автобусе заберем заложников, остальных отпустим. До границы заберем, и там оставим.

-   Значит во всем виноваты эти 4-ро, что они не зашли?

Еще один вопрос. Пособники среди тех, кто собрался у Дворца были?

Нурпаша Кулаев:

- Ну, если бы даже были, я не знаю. Нет.

- Они все знали. Они нам сказали, что собираются штурмовать. И прекрасно знали, что уже Альфа прилетела. И все, что на улице происходит, они знали.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Присаживайтесь. Есть вопросы еще?

Голоса из зала:

- Можно, Ваша Честь. Здесь есть и Эльхотовские. Но нас никто не спрашивал о Ходове. А мы знаем вот подругу его. Эта девушка, она наркоманка, она в тюрьме сидела. И, наверное, после бесланских событий ее загнали. Так что обвинению я заявляю, почему до сих пор она на свободе?

- Сейчас объявляю перерыв до 15 часов. А Вы, пожалуйста, подойдите вот к прокуратуре, и дайте эти данные. И пусть разбираются.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Прошу садиться. Гадиев. Фамилия, имя, отчество.

- Таймураз Георгиевич.

- Сейчас, подождите. Число, месяц, год рождения.

- 35, 15 февраля.

- Место жительства.

- Беслан, Комсомольская, 70.

- Пенсионер?

- Пенсионер нет.

- Работаете?

- Инвалид, 2 группа.

- Таймураз Георгиевич, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Таймураз Георгиевич, ранее Кулаева видели?

- Во сне видел. Кто их видел? Они в масках. Маски снимают, говорят: «Аллах, помоги»

- Вы сами были в заложниках?

- Нет.

- Кто был?

- Дети, внуки.

- Расскажите, кто из членов Вашей семьи оказался в заложниках, и при каких обстоятельствах. Что Вам известно.

- Дочка моя, Хузмиева Залина привела своих детей. Сын учился в третьем классе. А дочка пошла в первый класс.

- Данные назовите сразу, детей. Вот внуков своих.

- Георгий внук.

- Тоже Хузмиев?

- Хузмиев. И Стела Алановна.

- Возраст.

- Я возраст не знаю. Учились в 3 классе. А сестра пошла в 1 класс. А вторая дочь, Фатима, дет сад не работал. Я говорю: «Фатик, не ходи. Сегодня дет сад не работает. Не ходи.» Но они же рядом. Стела будет стихотворение читать, а Фатика маленькая Кристина будет слушать и расскажет, повторит тоже. И вот они попали там на повторение. Вот поэтому попали четверо на тот свет, а Залина, когда крикнула: «Моих детей не убивайте», и вот так прикрыла. У нее сразу 2 осколка в голову. И без памяти увезли в Москву. И там 3 месяца в коме лежала. 1 осколок вытащили, другой осколок еще в голове. И 1 группа. Иногда забывает, кто, кого, как звали. Тогда она говорит: «Подскажите хоть первую букву, чтобы я, - говорит, - вспомнила.» Вот когда первую букву, тогда: «А! Это Мишурик.» Тогда вспоминает, а то тоже, калека уже. 5 мой. Что я могу сказать. Северная Осетия была спокойная, и нас погубил самый спокойный учитель, директор, Лида, или как ее там. Зам директора была. Потом, когда Сабанов ушел на пенсию, бывший директор, Татаркан, тогда она стала директором. Вот стала директором, и пословица такова: «В тихом болоте черти растут.» И у нее эти черти выросли, и нас она продала за какие-то бумажки. И не зря говорили бандиты: «Вы никому не нужны, вас продали.» Она даже, говорят, не знала, что так получиться, и говорит: «Если меня будут судить, за мной пойдет много начальства.» Вот ее слова. Ну, как теперь. Похоронили мы их. А теперь я жду, когда Залина выздоровеет, уже скоро год подходит.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Таймураз Георгиевич, кто у Вас погиб в школе?

- Дочь младшая, вместе со своей маленькой Кристиной. Фатиму нашли на 3 день. А Кристину искали, искали, зятьям говорили: «Найдите. В больницу не ходите пока. Пока ходите по моргам, и найдите этого малыша» Не находим, не находим. Потом, через 2 недели, они мне звонят с Владикавказа, этот Товарный двор. Там не разбирали их, человек или нет, они все жарили, парили, как сказать. Они мне позвонили: «Мы, - говорит, - нашли малыша. Ты знаешь, когда выходили из дома, во что она была одета.» Я говорю: «Джинсы, штанишки и желто-красная кофточка.» Вот она была, Кристина, одета так. «Поехали, - говорит. – Если ты ее сам не узнаешь, тогда мы опять не узнаем и чужой труп заберем.» Ну, приехали, открыли дверь. Но когда поднимали, этот, в вагоне, который охраняет, я говорю: «Неужели на эту доску нельзя прибить, чтобы человек приходил и не упал.» Подняли, зашли. Сюда посмотришь, не узнаешь, и просто страшно. Подходят они ко мне, говорят: «Вот этот малыш.» У нее вот эта рука, левая, осталась вот так, сжатой. Это вот так. Когда они приезжали, в Батакаюрте они жили, ко мне, к деду, к бабушке, тогда говорит: «Дед, не бойся, не больно.» И вот эта рука вот так, эта рука вот так. А голова совсем, только кожа осталась. А ножки поджарены. Как же терпеть. Молодой человек, можно Вам простить, зверски убитых. Нет, говорят, так жестко не убивали. Вот теперь, больше там я ничего не буду говорить. Теперь мне скажи, я к тебе вопрос задаю. Как его фамилия?

Голоса из зала:

- Кулаев.

- Кулаев, молодой человек. У нас учились ваши дети, маленькими. Когда были у нас огороды, там одна речка у нас. И оттуда маленькие дети говорят плохими словами: «Мы вырастим, вас будем убивать. Если я не убил 5 человек, 5 осетин, какой, - говорит, - я ингуш?» а старики слушали и говорят: «Цыц! Сволочи! Такие вещи нельзя говорить.» И вот оттуда, змея начинается с маленького, и когда вырастит, надо ему голову открутить, чтоб он дальше не рос. Теперь мне скажи, маршрут ты мне расскажешь теперь. Как вы добрались до Беслана. Вот это мне скажи, тогда я тебе поверю.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Кулаев, вопрос понятен?

Нурпаша Кулаев:

- Да.

- Только громко отвечайте.

- Ну, я помню, когда они рядом с Сагопши были, на базе. Они оттуда выехали на машине. Через Инарки ехали, я знаю, там плохая дорога была. Потом, где-то в лесу рядом остановили машину и ночевали там. После этого, я не знаю, какой дорогой они ехали.

- А в село Балых как они попали? Это старый Батакаюрт.

- Я не знаю это село. Я никогда не был там.

- Там еще есть село Хурыкъау. Вот как раз там остановился, говорит: «Что за машины?» И командир какой-то выходит, говорит: «Это специально, едем, ищем что-то» Ну, обманули его. Этот участковый поверил, и пропустил их. И они через Малгобек, через Малгобек в Хурыкъау, через Хурыкъау добрались до Старого Батакаюрта. Там уже потом они подъехали со стороны железнодорожного полотна. Там дорога вниз же, а школа выше. И тут звонит. У них у всех рации, эти телефоны сотовые. Говорят: «Лида, мы уже здесь, начинай.» Час раньше, час. А ей задали вопрос во Дворце, и даже не постеснялась, чуб такой, как у верблюда, и красный жакет надела и ходит. Я говорю: «Неужели она еще позволит себе вот так подойти. – я говорю – Женщины, я на вашем месте был бы, ни одного волоса я на голове не оставил бы, все бы растерзал.» Вот такие дела. Но она не считает себя виновной. Потому что, если она признает виновной, что действительно она против осетинского народа, притом в Беслане самый спокойный народ. И поэтому она спокойна. Чемодан себе собрала. Ей говорят: «Когда ты зеленые эти, рубли, или как там они называются, клала в чемодан»

Голоса из зала:

- Доллары.

- «Тогда, - говорит, - не знала, куда ты идешь?» И вот поэтому заставила на час раньше выступать. И вот когда все начали выступать, тогда боевики оттуда, оттуда зашли. И где стреляют. Мы недалеко были от школы. И кто-то говорит: «Уже школу захватили.» А мы не верили. А потом стрельба, стрельба, стрельба. И их загнали как овец в этот спортзал. Дальше ничего не знаю. Аушев. Ты скажи мне, когда Аушев, Кулаев, когда Аушев зашел в зал, то что он говорил?

- В зале он ничего не говорил.

- Он говорил так по-ингушски: «О, о, о.» 3 раза. Командир их выходит, строй стоит, строй. Это мне дочка рассказывает, которые там были, вышли живыми, говорили. Почему о, о говорил? Что им в раю будет жизнь, когда умрете. И Аушев сказал: «Молодцы, хорошо поработали. Вы, - говорит, - будете в раю. Бог вашу душу туда принесет.» Он тогда, когда видел дети, грудные, матери, они с грудными. А что сделал наш директор? Спокойно объявил, что приезжайте на праздник. О! праздник первый день сентября. Приезжайте хоть с бабушками, хоть с дедушками. Из-за этих слов они все и погибли. Зачем там бабушки, дедушки нужны. Каждый своего внука, свою внучку повел туда, и они там на тот свет уехали.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Таймураз Георгиевич, кто погиб в школе? Дочь и внучка?

- Моя младшая дочь вместе со своей Кристиной. Внук и внучка. Это Хузмиев Георгий Аланович. Хузмиева Стелла Алановна. Это моя младшая дочь, Фатима вместе с малышом.

- А Фатимы как фамилия?

- Гадиева. А ее дочь Боллоева Кристина Джабраиловна.

- ваша дочь была в суде?

- Какой была в суде. Когда она мертвая?!

- Другая.

- Мы ее охраняем. Еле-еле ходит. Ей группу дали. Ей лекарства пить, пить больше 2 лет, чтобы восстановить мозговой этот, чтобы она хоть ходить могла. Даже ходить, плохо ходит. Больше мне нечего сказать. С моей стороны, я бы так сказал что мои дети сгорели в огне по вашей вине. Я говорю, теперь давай попробуем. Ваших тоже подожжем немножко. И пусть, как шашлыки горят, или человек горит? Это понюхайте, и тогда будет хорошо. Ну, а что делать теперь. Хоть махай ,хоть не махай. Когда уже ничего не получиться, только оправдания. И все равно надо найти, кто, чего начал, откуда начали, цепочка. Кто его заставлял. Он не хочет ничего говорить, «Я, - говорит, не виноват»

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Есть вопросы у потерпевших?

- Нет.

- Подсудимый.

- нет.

- Адвокат?

- Нет.

Потерпевший:

- И все равно Вы мне не сказали, какой маршрут. Там же кого-то еще обвиняют в Хурыкъау.

- Назовите маршрут.

Нурпаша Кулаев:

- Ну. Я говорю, через Инарки,  я знаю, проехали. Но дальше я дорогу не знаю. Инарки я знаю где,  село. После этого я знаю, когда участкового мента они задержали по дороге, там село было. Но я не знаю, что за село это было.

- Я вам рассказал. Малгобек, с Малгобека Хурыкъау, потом оттуда на Старый Батакаюрт, вышли  в Цалык, и цалыкские дорожки переехали. Там железнодорожная полоса есть, и оттуда они заправку делали. А остальные шли пешком. И звонят: «Лида, начинай. Мы, - говорит, - уже здесь. Как договаривались,  выполняй наши условия. Или тебя расстреляем.»

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Хорошо, Таймураз, садитесь. Спасибо.

- Спасибо за то, что послушали.

- Корчагин. Фамилия, имя, отчество.

- Корчагин Сергей Владимирович.

- Число, месяц, год рождения.

- 22 января 1963 года.

- Место жительства.

- Город Беслан, переулок Школьный, 39, кв. 47.

- Место работы.

- Правобережный узел связи.

- Сергей Владимирович, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Сергей Владимирович, ранее Кулаева видели?

- Нет.

- Вас в связи с чем признали потерпевшим?

- У меня квартира сгорела, в связи с этим. Дома никого не было. Хозяйка успела спастись, вывели людей. А я на работе находился в это время.

- Ни Вы сами, ни члены Вашей семьи в заложниках не были?

- Нет. Не были.

- а о действиях Кулаева и других террористов Вам что-либо известно?

- Нет. Меня вызывали в прокуратуру. Я чисто там по этим делам.

- И какого рода ущерб Вам был причинен?

- Квартира сгорела полностью.

- как, при каких обстоятельствах?

- 2 числа где-то горела квартира. Я на работе был, 1 числа на работу ушел. Я не знал, что такое дело будет. И стрельба началась. Ну, как, наши побежали уда все ребята. Хорошо, но наши спаслись, вывели семью полностью. Я как раз на работе был. И возле ДК я нашел свою семью. К родителям отвел, они у родителей жили. Там полностью квартира сгорела, из гранатомета туда попали.

- В какую сумму оценили размер ущерба.

- 300 тысяч.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- На каком этаже ваша квартира была?

- На 4 этаже.

- А откуда стреляли?

- Со стороны школы.

- Вы согласны с тем иском, с той суммой, в которую оценен ущерб.

- Но мне государство сделало ремонт. А вот имущество, да, я с этим согласен. А ремонт сделали, там государство нам делало ремонт.

- То есть, вам восполнили.

- От государства, что ремонт сделали.  Дальше я ничего пока не видал от государства. Мне с работы помогают там, с работы помощь оказывают небольшую.

- Материальную?

- Да. Материальную оказывают с работы.

- Понятно. Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

Сослан Кочиев:

- Можно я задам? Сергей Владимирович, вот эти 3 дня где вы находились.

- не доходя до дома, там рядом. И возле Дворца культуры.

- Можете поподробнее рассказать, что там происходило?

- Так туда не пускали. Сейчас я уже, это уже все позабывалось, не до этого мне. Вспоминать тяжело это все.

- пожар видели?

- Пожар видел. Но квартиру тушили, меня не пустили, рядом, из соседской квартиры.

- А пожар в школе не видели?

- Дым видел, а так не подпускали еще тогда.

- все таки, пожар в Вашей квартире от чего произошел?

- Когда гранатометом шлепнули. От гранатомета была дырка. Там окно пробили, стену.

- и от этого возгорелась квартира.

- Да. Потому что, когда приехала комиссия, они сразу же зашли. После этого теракта комиссия пришла к нам.

- Это комиссия заключила,  эксперты?

- Да,  да. Эксперты, все было. Там в стене еще дырочка была большая.

- От гранатомета загорелась?

- Ну, я не знаю. Загорелась от чего, не могу я сказать от чего.

- Спасибо. Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- Подсудимый?

- Нет.

- У адвоката?

- Нет.

- Спасибо присаживайтесь. Гасиев. Фамилия, имя, отчество.

- Гасиев Таймураз Тамерланович.

- Число, месяц, год рождения.

- 1.01.75

- Место жительства.

- Город Беслан, Коминтерна, 134.

- Место работы.

- Сейчас нигде не работаю.

- Таймураз Тамерланович, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Таймураз Тамерланович, вы ранее Кулаева видели?

- Нет.

- В связи с чем вас признали потерпевшим?

- У меня там сгорела машина. Вот одна единственная машина, которую взорвали. Это была моя машина. Я находился, в общем, у меня сосед, мы вместе выросли, он отравился и умер. Живет на Первомайской улице, за нами. Я живу на Коминтерна, а он живет за нами. И оттуда рано утром нас послали за мясом, чтобы мы привезли мясо. Вот как я выехал, я доехал до переезда, и увидел,  как пошли в воздух шары. В этот момент, я не знаю, максимум секунд 10 наверное прошло, и выстрелы. Я от переезда нашего до школы доехал за считанные, может даже за секунды. Я долетел. Я не знал, что там случилось, я стрельбу услышал. А потом, с нами ехал сосед наш Томаев Костя,  он мне еще даже говорил: «Может салютуют. По поводу того, что дети в школу пошли» Я говорю: «И так люди боятся всего этого, еще детям из оружия салютовать начали.» Доехал до школы, вернее, напротив школы находится спорт комплекс. Вот я еще не остановился, уже начали по мне стрелять, по моей машине. Я еще хотел развернуть машину, отъехать. Но уже не успел. В машину попала первая пуля. Сзади меня сидел отец, спереди сидел вот этот Томаев Костя, который он рассказывал еще, показывали по телевизору, он посадил свою девочку в белый «шевролет-нива», и после этого ее нашли сгоревшей, привезли из Ростова, опознали по ДНК. Вот они находились, 3 мы были в машине. Я успел повернуть машину в сторону спорт комплекса, и уже дальше некуда было ехать, потому что передо мной взорвался подствольник. Я выскочил из машины, я еще могу бегать, но отец, у него ноги не так работают. Я еще им кричал: «Отбегайте!» Я с отцом отбежал в сторону, но Костя сел спереди моей машины, под передним крылом. И в этот момент передо мной взорвался подствольник. Я через дорогу перебегал, и прям передо мной взорвался подствольник. И он мне кричит, там белая Волга проехала как раз перед нами, и он мне кричит: «Вот из этой Волги стреляли» Оказывается это было со стороны школы, выстрел произошел. Я добежал до перекрестка, там недалеко от школы находиться перекресток, метров 300 наверное от школы. И уже к этому времени подбегали уже наши другие соседи. Там с кем я побежал, вот с самых первых минут, я же говорю, мы находились 2 с оружием. Это был вот, его сейчас уже нет, его убили там, в этой школе, это был Гаппоев Руслан, у которого я взял одно из его оружия. У него были, как законное оружие, помповые, и одно, и второе. Он был охотник, или кто, я не знаю. У него был охотничий билет. И мы вместе с ним прошли через огороды, потому что я вырос в этой школе. Я учился в этой школе 11 лет, я знаю эту школу, как свои 5 пальцев. Я не знаю, даже дом, наверное. Я так хорошо не знаю, как эту школу знал. И мы пошли вместе с ним через огороды. Я ему сказал: «Вот за мной беги, я тебе покажу, как можно залезть в эту школу.» И добежали уже до огорода Кадиевых, первый дом от школы находиться, и он мне кричит: «Ни в коем случае не стреляй в школу» Я говорю: «Почему?» «Посмотри, - говорит, - на окна.» я голову поднял и смотрю, и спереди на окнах стояли маленькие дети в камуфляже, они поставили живой щит,  типа стреляйте. Но человек же в таком состоянии не различает,  дети там или кто, может он стрелять хаотично и все. И после этого я вместе с ним вышел через дом соседей наших. Дзгоевых. Они так же живут от школы второй дом, в сторону 3 километра. И через их дом и огород мы вышли на улицу. И пошли к первому дому Кадиевых, к углу,  посмотреть, что там находиться. Я видел боевиков, которые были со стороны центрального входа. Выбежал один и сделал, я не знаю, как это сказать, вот, контрольный выстрел, или как. Они, короче, обстреливали территорию, чтобы близко никто не подходил к школе. Мы вот с моим соседом, которого убили, Гаппоевым Русиком, были около первого дома, около палисадника. Там лежало бревно,  до сих пор оно там лежит. И за этим бревном. И он мне кричит: «Я не могу здесь лежать.» Я говорю: «Почему?» «Потому что, - говорит, - мои дети там находятся.» Я ему сказал: «Всех дети там находятся, - я  говорю, - подожди чуть-чуть. Сейчас соберутся люди и мы пойдем туда.» Он говорит: «Нет», вскочил и побежал. Я его еще схватил за ногу, и кроссовка его осталась в моих руках. Он побежал, мимо школы пробежал и лег около столба. И обратно вскочил, и перебежал опять ко мне. В это время уже никто не стрелял. Он мне говорит: «Дай мне мои кроссовки. Что не бывает. – говорит, - сколько я еще здесь пролежу никто не знает. Дай мне кроссовки, потому что может быть холодно будет.» Я ему отдам кроссовки, начал сам стрелять в сторону школы. Он мне, когда лег, он мне показывал пальцами 2. Но я не понял,  что он мне показывал. Я думал, что он мне показывал, что 2боевика идут из угла. Я в сторону угла высовывался, и в этот момент пуля пролетела прям над моей головой. Рикошетом задела угольник ограды. Я обратно заполз. И в этот момент он мне крикнул: «Поотвлекай их чуть-чуть, я выстрелю» И я вот так начал стрелять по крыше. Во-первых не видно было, откуда они стреляли. После этого я уже вот это все видел, как они, откуда и что стреляли. Но он мне кричит: «Постреляй, чтобы я побежал» Вот в окне один стоит, но слышно было его, мы на расстоянии не таком большом были. Я начал стрелять, со мной рядом лег еще один милиционер. После этого он встал, отошел от меня. Но я остался также лежать там. И он один раз выстрелил, и изнутри раздался сильны крик такой какой-то, как будто кого-то зарезали. Вот он один раз только выстрелил вот туда, в школу. И после этого пулемет сработал, и начали автоматом стрелять в его сторону. Я видел, как от столба отлетают куски, от бетонного столба отлетали куски. Я ему еще кричал: «Не шевелись», но он уже был раненый. Я так уже не обращал внимание на него. Потому что я знал, что его оттуда уже живым не вытащить. В этот момент мимо нас пробежали 2 наших соседа еще, Пухов, у него тоже дочка там осталась. И еще, я его фамилию не помню, так я его знаю, но фамилию не помню, Сикоев или как-то его фамилия была. И они пробежали мимо нас, я им кричу: «Остановитесь!» В этот момент оттуда начинается стрельба. Я вижу боевика,  как он бежит. У меня пуль уже нет. В это время уже подоспели наши сотрудники райотдела, я им кричу: «Дайте мне патроны» Они мне говорят, что нет. Они стали в дверном проеме, и с автоматами стоят, дрожат. Вместе с автоматами они стояли, дрожали. Я им кричу: «Дай автомат хотя бы, шакал. Дай автомат, чтоб я выстрелил.» Он говорит: «Нет.» Я говорю: «Хорошо, если я живой вылезу, я тебе устрою.» Вот так я пролежал, я не мог уже вылезти, потому что когда они обратно убегали оттуда, вот соседи мои, то по ним начали стрелять. Пули  само собой, они в мою сторону бежали, и пули летели в мою сторону точно так же. Я лег под бревно  и не высовывался, потому что нельзя было высунуться, они обстреливали все. И Пухов кое как перекантовался, и там пенек, прям под окнами школы, перед оградой палисадника школы. Вот там находился пенек, вот он под этот пенек лег. И вот даже вот сейчас зайти, и там видно, как пули вскопали, они его хотели достать оттуда, он не шевелился. Во-первых, он сам из Цхинвали, когда военные действия там были. Он тоже там участвовал, или что, я не знаю. И он знал, как там действовать в таких ситуациях. А другой, вот этот Сикоев, он чуть, я не знаю, больной он человек, я не знаю, как он парализованный. И в это время он доходил до угла школы, и начали по нему стрелять. Я видел сам, как попали в ногу один раз, попали в голову один раз, остальное я уже не видел. Он упал, его вытащили ребята. В этот момент, я не знаю, что мне повезло, или что, как, я только встал, и в мою сторону полетели пули. Ну, я выскочил, успел выпрыгнуть. И сел за углом, у первого дома школы. И как раз вот эти милиционеры оказались передо мной. Я вышел, говорю: «Почему ты не стрелял?» «У нас, - говорит, - приказа не было.» Я говорю: «Почему не было. Я не понял, - я говорю, - здесь кто-то чужой, или кто. Там находятся дети.» он говорит: «нельзя стрелять. Они могут разозлиться.» Я уже не в том состоянии был, чтобы я его выслушивал. Я у него хотел выхватить автомат, и в этот момент у меня в руках оказался его магазин. В этом магазине находились холостые патроны. Я имею ввиду, здесь пуль нет, у меня  было 2 патрона, я их передал, из Москвы приехала комиссия вот насчет вот этого теракта. Они меня спрашивали, танк стрелял или нет. Я им передал вот эти 2 патрона, из которых стреляли из нашего райотдела сотрудники. Наконечники у них были холостые, пластмассовые. Я говорю: «Вы что здесь, с детьми в пукалки пришли играть?! Я не понял. Здесь, - говорю, - война идет, а вы с чем пришли сюда?» Они тогда мне сказали: «Наш оружейник поехал в город,  ключи с собой забрал. Ключи, - говорит, - от оружейки у него в кармане.» я говорю: «Я не понял. Когда, - говорю, - кто-то уезжает, он же должен от оружейки оставить ключи в дежурке. Почему он их с собой забрал?» И вот на этот меня оттащили в сторону, говорят: «Успокойся, не буянь.» в тот же день мы хотели сделать дымовую завесу, чтобы вытащить этих раненых вот говорили, что там огнеметов нет. Очень хорошо там были и огнеметы, я сам видел, как стреляли из этого огнемета. Я могу даже показать место, куда попал вот этот огнемет, как все выгорело, в сторону огорода. И могу с уверенностью сказать, что у них были те же гранатометы. Вот как сказал здесь один, что они стреляли по БТРам. Да, это было. Прям над моей головой пролетела вот эта базурка, или как там ее называют. В то время, я хотел сказать, там пожарники подъехали, я же не знал, что у них гранатометы будут, или что-то еще такое. Я думал, что только автоматы и пулеметы. Ну, и вот эти подствольники. Но подствольник пожарную машину не может перевернуть. От этого пожарка не сгорит. Я им кричал: «Подгоните пожарную машину, я сам подъеду, заберу своего соседа.» Мне сказали6 «Ты что! Так нельзя делать. Как ты, за эту машину мы отвечаем.» Я говорю: «За что вы отвечаете. Там столько людей, как вы можете отвечать за свои железки.» И в этот момент подъехали 2 вот эти БТРа. Вот что девчонка заходила, это была тоже моя соседка, между нами вот интернат был бывший, а сейчас школу поставили там. Там она жила. В нее попала тоже пуля, она была ранена. Но такое, легкое ранение. В ногу, куда-то попали. Там нормально с ней все. Тогда 2 БТР подъехали, они хотели спереди поставить их. Я не знаю, напротив школы, но как только первый БТР подъехал, сразу выстрел, такой глухой звук, бам. Я говорю: «Гранатомет выстрелил.» И он прям попал в землю. Там вот овраг такой идет перед рельсами. Вот до сих пор эта железка там. Ее никто не высунул, она воткнулась в бетон. Бетон и земля, и вот между ними она залезла. Второй когда выстрел произошел, он пошел вот по земле касательно рикошетом, и попал в БТР, тоже мимолетом пролетел,  задел БТР и вошел в интернат. Там разлетелись и окна, и там посыпалась перегородка. Все посыпалось там. Это был учебный корпус вот этого интерната. И в этот момент БТР передний завел, и задом начал выезжать, другой БТР оттаскивать. Вроде БТР, я не знаю, что с ним случилось, заглох. Или от испуга или от чего. К вечеру уже того же дня, 1 числа, мы сидели и между собой разговаривали. И в этот момент, не вечером, а уже темно было, дождь пошел. И видим, что человек идет со стороны школы. Спокойно. Я думаю, как в него пуля не попала. Я говорю, что здесь не просто снайпера, здесь профессионалы снайпера. Он говорит: «С Прибалтики девчонки кто они там?» Я говорю: «Вот заберите его.» Человек не думал, что оттуда можно так просто выйти. Может даже он из их был, из боевиков. Факт тот, что сперва он слышал нас хорошо и нормально понимал наш разговор. Потом, когда мы его завели, там милиционер сидел, он уже перестал слышать, не мог разговаривать: «Я, - говорит, - вас не слышу», руками что-то показывал. Вот я не знаю, куда его дели. Второго числа, когда пригнали танки, и все это поставили, то говорили так, я сам лично там находился, и они говорили так: «Они понимают каждое наше слово, что мы передаем по рации, они все понимают.» Потому что в здании досафа сидел наш казачий отряд и они разговаривали с милиционерами по-осетински. И они сказали, что в окне стоят с автоматами и с пулеметом. Стоит открыто. Как только они это передали, сразу и пулеметчик, и пулемет, и автомат, все исчезло. Потом начали по-грузински разговаривать. Они нашли грузина или кударца, чтоб по-грузински разговаривал. Но они точно так же эти слова поняли.  Я сидел около рации и слушал каждое их слово. Танки когда пригнали, то был разговор такой, что они хотят тех, которые в Назрани на МВД напали к себе забрать. И они говорили: «Выпустите их.» Сперва это было их первое требование. Потом уже сказали Зязикова, Дзасохова, Рошаля и Аслаханова.  Моя младшая дочь вместе со своей Кристиной. м ал: "и, говорили. почему л? рода, притом в Беслане самый спокойный народ.  «И если, - говорит, - они будут по одному приходить, мы их по одному будем убивать. А если они все 4 придут, тогда мы выпустим заложников.» Соседи наши собрались и пошли к Дзасохову. Он им так сказал: «Мне одному там делать нечего.» Я говорю: «Конечно ему там делать нечего. Не его же дети там находятся. Если бы его дети там были, он бы конечно туда пошел.» Когда Аушев зашел, я сидел рядом с Дзантиевым и  перед тем как Аушев пришел мою машину взорвали там. Пацаны мне говорят, что твою машину взорвали. Я им говорю: «Да гори она синим пламенем. На фиг она мне нужна. Главное, чтобы эти дети живые остались. Мне больше ничего не надо.» В этот момент смотрю, Аушев идет. Дзантиев, Аушев и еще из ФСБ один, начальник. Я гражданский был, у меня оружие было. И они мне говорят: «У тебя сейчас проблемы будут.» Я не видел, что меня снимают на камеру. Вот они зашли в первый дом, потом вышли, зашли в другой. Мы сидели между этими 2 домами, там угол такой, на скамейке. Мы там сели. Дзантиев спрашивает: «Чья это машина?» Я промолчал. Какая, думаю, разница, чья это машина, если там столько детей. А пацаны ему говорят: «Вот, рядом с тобой он сидит.» Он говорит: «Все нормально будет, сейчас Аушев зашел, все будет нормально. За все будет выплачено. Он внутри договориться и всех выпустят.» Я посмотрел так, и говорю: «Вы уверены, что он выпустит их?» Он говорит: «Да, уверен. Я, - говорит, - за это головой отвечаю.» Я говорю: «Посмотрим.» Он зашел и вынес оттуда 2 детей. Одного взял спецназовец, другого он сам понес. Вышла женщина с ребенком, она сильно плакала, и пошла дальше. Мы их завели за угол, и они ушли. Куда их забрали, я не видел. Я вернулся обратно, в дом Кадиевых. Я все 3 дня там просидел. Потом приехали альфовцы. «Вымпел», «Альфа». Где-то после обеда. Они начали искать местного, который учился в этой школе. Я говорю: «Я здесь учился. Я знаю эту школу.» Они меня спрашивают: «Как пройти к подвалу? Откуда к нему можно выйти?» я говорю: «Вот здесь находится проход со стороны огорода. Там дверь есть, калитка. Оттуда можно выйти прямо на двери столовой, откуда продукты заносили. Метрах в 5 там находиться вход в здание, и вход в подвал.» Они мне говорят: «А дальше?» Я говорю: «Вот так вниз спускаешься, и там находится длинный коридор. С правой стороны находиться тир и классы. Я там, - говорю, - учился,  и это бомбоубежище.» Он говорит: «Какое бомбоубежище?» Я говорю: «Простое бомбоубежище.» А он мне говорит: «А ну, нарисуй, как это все расположено.» Я нарисовал. Они достали другой план и говорят: «А вот, что нам дали в администрации.» Я посмотрел. Там просто открытое помещение подвала, и все. Я говорю: «Нет, вот здесь сквозной выход есть во двор школы. С другой стороны можно выйти к спортзалу.» Там был еще один выход из подвала. Они мне говорят: «Тогда ты сейчас с нами пойдешь в сторону райотдела. И там расскажешь как и куда нужно пройти.» Я говорю: «Я вас могу сам провести, потому что я на уроки столько не ходил, сколько лазил по подвалу.» Они меня туда повели. Там был Дзантиев, потом еще кто-то из начальства. Они говорят: «Вот он знает, как нужно пройти в подвал и откуда можно выйти.» Они говорят: «Мы без него это все знаем.» Я говорю: «Ну, если знаете, то знайте дальше.» И развернулся, и ухожу обратно. Альфовец меня позвал и говорит: «Мы сейчас вернемся, подождешь нас, мы пообщаемся.» Я говорю: «Хорошо.» Когда загнали танки, это было  уже 3 сентября, я видел, как они проехали через нас. Я недалеко от этого живу. Они загнали их между досафом и интернатом. Не интернатом, а спорткомплексом. И поставили их прям напротив школы. Один вот так поставили, другой поставили в сторону рельс. Второй танк загнали в овраг. Третий танк пригнали уже после штурма. Когда прогремел первый взрыв, я побежал в сторону школы. Меня остановили альфовцы: «Куда, - говорит, - ты бежишь? Сейчас они начнут палить в эту сторону.» Я говорю: «Если мы сейчас не побежим, они наших детей расстреляют.» Они говорят: «Нет, не бойся. Мы же здесь.» И я вот с ними на углу так и простоял. В этот момент прогремел второй взрыв. Я им кричу: «Здесь что-то не то. Они школу взорвали. Полностью.» в это время начали стрелять из пулеметов, со всех этих. Я знал, где пулеметы стояли с нашей стороны. Вот там стоял 1 БТР, они его в речку загнали, и он по школе стрелял. Я сам видел, как дети махали тряпками своими, майками, или кусками занавесок. И в этот момент выстрелил танк. Я от неожиданности, я ж не думал, что танк выстрелит, я в воздух подлетел. Я им крикнул еще: «Там же дети!» Они мне кричат: «Он проход делает.» Я говорю: «Какой проход?! Там дети живые!» И после этого выстрела я побежал в сторону школы. Со мной побежали еще пацаны. Альфовцы побежали. Я хотел запрыгнуть на подоконник с внутренней стороны, но там раздался взрыв, граната взорвалась или что, и я обратно спрыгнул. Я вот так присел в этот момент, и кажется Алексеем звали этого альфовца, или Андрей, он мне говорит: «Посиди так, я на плечи тебе запрыгну.» И он на плечи мне встал, приподнялся, и сразу обратно назад упал. Я смотрю, у него голова разорвана. Я кричал другим альфовцам: «На втором этаже в актовом зале находиться кинобудка. Будьте осторожны, они там могут спрятаться.» Они меня спрашивают: «Как ее обойти?» Я говорю: «Там 2 выхода. 1 со стороны старого здания, другой со стороны нового.» И они пошли, и наверное забыли, или что, и смотрю, уже выносят тела, их поубивало человек 5. Это я сам видел. После этого я запрыгнул в столовую, когда альфовцы уже начали расчищать. Я смотрю, боевик лежит, он уже мертвый был. Но не знаю, от уколов или от чего, но автомат его еще стрелял. Его рука вот как-то так ходила хаотично. Вот он выстреливал пока магазин не закончился. Я поднял ребенка, я этого никогда не рассказывал. Он 3-летний был. Он был живой. Я его выносить начал, и как-то с подоконника. И вот выстрел я услышал, но я не понял, куда стреляли, кто стрелял. Но факт тот, что по мне теплое потекло. Я подумал, в меня попали, ну и черт с ним. Но мне кто-то крикнул из толпы: «Что ты его еще несешь. Его же убили у тебя на руках.» Я его так опустил на землю, встал на колени, и начал плакать. После этого второй раз выстрелил танк. И осколок кирпича полетел в мою ногу. Я промолчал, про это я тоже никому ничего не говорил. Потом, вместе с альфовцами опять в школу зашел. И уже до самого конца вместе с ними там ходил. Я видел, что они там делали. Как боевик отстреливался, но альфовец ему выстрелил в голову. Он мне говорит: «Мне интересно, что на нем надето.» Мы с него сняли спортивную куртку, на нем было 2 облегченных бронежилета. Он говорит: «Они у нас сейчас только, только вышли на вооружение. У нас, - говорит, - их только начали выдавать. Откуда они у этих боевиков, у этих шакалов?» Я видел там, как ребенка зарезали. Но это уже не надо. Я видел, что там на самом деле творилось. Мне, когда сейчас время прошло уже, я не мог пройти ни в администрацию, никуда. Мне стыдно было туда заходить, потому что там столько детей было. Но мне пацаны говорят: «Зайди. Если ты их не возьмешь, эти чиновники наши твои деньги прожрут.» Я зашел и прямо столкнулся с Гусиевым, это был наш первый зам главы администрации. Я ему говорю, вот так и так, у меня машину взорвали, что мне делать? Он мне говорит: «Если бы тебя убили, мы бы тебе выплатили компенсацию. А сейчас, что ты от меня хочешь?» Я клянусь, меня задержало от того, что я его не ударил, что там женщины в черном были, и там же был мой друг Тохтиев, мы вместе с ним проработали. Сейчас он не в состоянии, жена и он сам лечатся после потери своего сына. И мне просто стыдно было при них что-то ему говорить. Я ему говорю: «Время придет, я с тобой поговорю.» И недавно я его видел и говорю ему: «Ты со своего сына героя сделал. Где он так отличился? Если бы мой папа был тоже зам главы администрации. Может я бы тоже стал героем. Я лично сам видел, как твоего сына выносили на носилках. С какого он стал героем?» И до сих пор они меня за нос водят, то в один суд, то в другой суд отправляют. Почему вот до этого я заходил в школу, 4 сентября, и мы поднялись на чердак. Там находились кирпичами выложенные типа таких амбразур, и из песка выложенные, чтоб по ним не попали. Это же не во время захвата школы занесли, это же было занесено раньше. Лично я не видел, чтобы заносили, а мы наблюдали из с ночным прицелом бинокля. Мы не видели, чтоб кто-то в мешках заносил песок в эту школу. Почему сожгли актовый зал? Потому что там находились ящики. Там были люди, и они прекрасно все знают, но сейчас молчат. Но я сам с ними заходил, это были наши правоохранительные органы. И вот они видели, там ящик стоял. Везде пыл, а где ящик, там пыли нет. Сейчас этот актовый зал сожгли дотла, там ничего не осталось, водой залили все. Сейчас никто ничего не определит. Почему все это сделали? Почему не говорят, что танки стреляли по школе? Я сам, когда ребенка выносил, вот в этот момент в меня попал осколок от танка. Танк выстрелил, и не один раз он стрелял. И вот эта болванка сейчас лежит в актовом зале, которую танк туда закинул. Я знаю, что завтра не будет, но до сих пор они там. Сейчас уже ни песка, ни кирпичей там уже нет. Все почистили. Уничтожили все улики. Вот все, что я видел, все это я и сказал.

- Уточните пожалуйста, какое оружие боевики применяли?

- Гранатометы, это 100%. Не только подствольники, но и «мухи». Подствольник БТРу даже колесо не повредит. Я же говорил, когда «шмелем» выстрелили в сторону огорода, мы хотели туда пойти, но нас туда не пустили. Там все выгорело. Я знаю, что такое «муха», я в армии служил. Вот 50 метров квадратных, все выгорает.

- То есть, они «мухи» применяли тоже?

- У них все было.

- Что все?

- Ну, автоматы, гранатометы, пулеметы.

- Вы говорите, они обстреливали территорию из пулеметных точек. Сколько их там было?

- Я не могу сказать. До сих пор вот этот шифер, его там практически нет. Снайпер оттуда обстреливал территорию. Ночью, 2 сентября, с 1 на 2, мы сидели в засаде, я видел этого боевика, но у нас приказ был такой, не стрелять ни в одного боевика, а то они убьют детей. Мы сидели и ждали. Боевик вышел спокойно. Я подумал, сейчас он что-то сделает. Он достал автомат, и вот так обстрелял территорию. Опустил автомат и обратно спокойно зашел. И он, уходя, крикнул: «Аллах Акбар!» И зашел внутрь.

- А сколько снайперов было?

- Я не могу сказать. Я могу сказать, что они там были, и на 99,9% попадали метко. Если кто-нибудь из вас был на этом месте, пока не построили первую школу, там находилась подстанция для наших домов. Мимо этой подстанции пробегал щенок, третьего. И вот они его оттуда, с крыши, достали.

- А какое расстояние примерно там было?

- Вот крыша школы, и центральный вход интерната. Вот посмотрите, какое это расстояние. Вот они обстреливали такую территорию, и щенка убили. Я еще думал, это наш щенок, Шарика жалко было.

- А сами Вы получили телесные повреждения?

- Нет, я ничего не получил. Я все скрыл, мне стыдно было.

- А чего там стыдиться.

- Мне стыдно было, что там столько детей поубивало, а я зайду со своей царапиной. Мне хватило того, что мне сказали: «Если бы тебя убило, мы б тебе заплатили.» Когда я к ним подошел сейчас, и спросил, мне будут выплачивать за мою машину, они мне сказали: «Обратись к Путину.» Я записал их слова на диктофон, и когда Путин приедет, я ему предоставлю и скажу, вот мне сказали обратиться к Вам, пожалуйста, возместите мне ущерб.

- А во сколько был оценен материальный ущерб?

- 140. Но они мне его сбросили до 120.

- Вы говорили, что по рации слышали, что если Дзасохов, Зязиков, Рошаль, Аслаханов придут по одному, то их убьют.

- Я этот разговор слышал между сотрудниками правоохранительных органов. Это было ночью, 2, они стояли возле БТРа, ну и они говорили о том, что по одному нельзя, чтобы все 4 зашли, они требовали. Потому что возле нас стояла вот эта подслушивающая машина. И вот эти сотрудники между собой разговаривали. И почему вот это не говорят. Я сам во время штурма, вот когда я ребенка вынес, и его убили, мы вывели 2 осетин, куда они делись?

- Откуда вывели?

- Со школы. В шортиках. Я одного лицо его мне казалось подозрительно знакомым. По-моему, Бесланский человек. А второго я не знаю. Он мне говорит: «Здесь в первом доме Дзгоевы живут?» Я говорю: «Нет, Кадиевы.» Я говорю: «Ты откуда?» «Я, - говорит, - с Батакаюрта.»  С какого? «Со старого.» «А что ты здесь делаешь?» «Я, - говорит, - линейку пришел посмотреть.» Я его прикладом автомата ударил, и говорю: «Со стороны Батакаюрта столько школ. Почему ты до сюда дошел?» И когда альфовцы увидели, что я его ударил, то они его тоже начали бить, потом подогнали БТР и загрузили его туда. Вот где эти люди? Почему здесь сидит один Кулаев?

- Но почему же Вы думаете, что он террорист. Про того же Дзиова думали, что он боевик, а он оказался своим.

- Нет, они с пакетами на головах были. Куда они делись?

- А кому их передавали, известно?

- Ну, я ж не милиционер.

- А почему Вы этого никому не заявляли?

- А меня никто не спрашивал.

- Нет вопросов.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Таймураз Тамерланович, вы сказали, что доехали до переезда и услышали выстрелы. Откуда вы слышали выстрелы, и кто стрелял?

- Со стороны школы. Сперва одиночные. А потом пошла очередь.

- А кто стрелял?

- Боевики, само собой.

- Вот Вы не договариваете. Они стреляли, а кто они, не понятно. Альфовцы или боевики. Давайте уточним. Значит, выстрелы Вы слышали те, которые стреляли боевики.

- Да.

- Вы говорите, перед Вами взорвался подствольник.

- Да.

- Кто выстрелил из гранатомета?

- Тоже со стороны школы боевик.

- Вот теперь понятно. Вот Вы говорите, что хорошо знаете школу. Очень хорошо. Скажите, Вы видели, что стрельба велась со стороны школы. Из каких окон, из каких помещений стреляли?

- Во время того, как я учился…

- Нет, ни когда Вы учились, а когда наблюдали.

- Нет, но когда я учился, в этом кабинете находился кабинет музыки. Вот я не знаю, но по-моему 22 был. Это был предпоследний кабинет.

- На первом этаже?

- На втором. Первый этаж был весь забит.

- А с первого этажа Вы видели, чтобы велась стрельба?

- С первого этажа, нет. Я видел, как боевики бежали по палисаднику в сторону моего соседа, и как они его хотели застрелить.

- Вы знаете, где расположена столовая?

- Да.

- Скажите, со стороны окон столовой стрельба велась.

- Когда?

- Не знаю, когда.

- Во время штурма?

- Нет, не во время штурма. До штурма.

- До штурма, нет.

- Во время штурма велась стрельба из окон столовой?

- Да.

- Вы сами видели?

- Да.

- Вы сказали, оружие хорошо знаете. Из какого оружия они стреляли?

- Из автоматов, калибр я не могу определить. Если бы попали, я сказал бы.

- В какое время загнали танки?

- Я Вам так скажу, в то время, когда загнали танки, нам сказали разогнать людей. Потому что они собирались открывать коридор, чтобы выводить людей. Мы разогнали всех жителей, которые там стояли. Поставили танки, поставили БТРы, чтобы они спокойно вышли.

- Они, это кто?

- Боевики.

- То есть, готовили коридор, по которому они должны были выйти.

- Да. Но потом у них все сорвалось.

- А кто Вам об этом сказал, что собирались открыть коридор для выхода боевиков?

- Я же не с каждым знакомился. Ну, сотрудники были.

- Из какого рода войск?

- ОМОН.

- Вы говорите, начали стрелять из пулемета. Откуда стреляли?

- С чердака. В сторону мельницы. Там находилось слуховое окно.

- Вы говорите, что видели детей, которые сняли свои маячки и махали ими.

- Я не видел, как они их снимали. Я видел, как они махали ими.

- А на каких окнах они стояли?

- Они не на окнах стояли. Это внутри было, во время штурма, внутри столовой.

- Вы сказали, что ночью видели снайперов на крыше.

- Там нельзя это было увидеть. Мы их не видели, просто чуть что, они сразу по этому били. По улице разбили все фонари, чтобы нас не видно было. Хотя они, это у нас ничего такого не было, ни приборов, ничего. Привезли приборы ночного видения, а у них аккумуляторы не годились. Зачем они их тогда привезли? И с нашей стороны был один прибор на всех. А они все видели. Конечно, не всегда попадали.

- А Вы считаете, что у них были такие приборы?

- Да. 4 сентября я видел, как их оружие все было вот так собрано.

- Какие приборы Вы видели 4 сентября? И оружие какое видели?

- Автоматы, пустые «мухи», пулеметы. Я один только видел пулемет, но там куча большая была, может под ними еще были пулеметы.

- Вы говорите, что видели сами прибор ночного видения.

- Да.

- Скажите пожалуйста, а Вы видели трупы убитых боевиков.

- Да.

- Сколько Вы таких трупов видели?

- Я их не считал. Я даже не смотрел. Не то что страшно, я вообще, плевать хотел на них. Я сразу сказал нашим тогда: «Как они наших детей сожгли, давайте их вот так в кучу соберем, обольем бензином и сожжем тоже.»

- В помещении столовой Вы были.

- Да.

- Там Вы хотели ребеночка спасти, вот который был убит на Ваших руках.

- Да.

- Скажите, от там, в столовой Вы не видели Кулаева?

- Нет, не видел. Мне не до этого было, я не рассматривал там никого.

- Вы ставили задачу сейчас спасти людей.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Если бы он его видел, Кулаев бы сейчас живой не был.

Потерпевший:

- Это правда. Если бы я его видел, я бы его не оставил в живых.

- Нет у меня вопросов к нему.

Сослан Кочиев:

- Можете что-нибудь пояснить по количеству заложников? Вы все таки находились там, в окружении школы. Что говорили, о количестве заложников?

- В первые минуты, вот когда захват произошел, то сказали, что 120 или 110 человек. Потом сказали 350 человек. Но я же говорю, 11 лет я проходил в эту школу, там не было никогда, даже без учителей и родителей 350 детей, там больше всегда было. Я не знаю, на 1 звонок и последний звонок там собирались родственники, кто в 1 класс пришел, они собирались всей семьей, можно сказать, там. А там оказалось, что садик не работал, кто в садик зашел, они обратно возвращались через эту школу. Потому что они одних детей завели в школу, пошли дальше детей заводить в садик, потом вернулись через школу. Садик не работал, и они вернулись все обратно в школу. Мне конечно это тоже показалось, я еще удивился, я говорю: «Как можно сказать 350 человек, если в этой школе не меньше 1000 человек. В данный момент, - говорю, - там не меньше 1000 человек.» А потом, после этого, меня, вот до сих пор у меня находится эта бумажка, меня по Интернету показали, как будто я один из боевиков, захвативших первую бесланскую школу. Я тогда выезжал на Украину, и это хорошо, что к нам приехали журналисты из Германии и из Греции. Тогда мой отец им вот эту бумагу показал, говорит, так и так, про него написали, что он боевик. Да, я небритый был, я 3 дня не брился. Я вот до сих пор, вот сейчас отец даже ругает меня всегда. Я первые 3 недели стараюсь не бриться. Потому что, если бы у меня на руках ребенка не убили, тогда бы еще да. Я ж говорю. И он мне всегда говорит: «Если я умру, по мне траур не держи.» Я же ему не говорил. Как у меня было дело, и что было. Я стараюсь не говорить ему вот это все.

- Таймураз Тамерланович, а кто-нибудь из окружения вот этого штаба, который был там создан, протестовал против этих официальных заявлений.

- Конечно. Вот наши соседи все, вот наша улица там, собрались много людей. Я ж говорю, там не только бесланские были, все приехали. Все люди пошли в сторону Дворца, и их обратно развернули. И кто-то еще сказал из толпы: «Нас даже близко не подпустили к Дзасохову.» Я говорю: «Почему? Надо было там кому-нибудь в челюсть дать, сразу бы пропустили.»

- А Вы пожар видели в спортзале?

- Нет, я не доходил до туда. Я видел, когда они еще дымились, дети, вот тогда я только зашел, когда мы их носили.

- Это примерно в какое время было?

- Я даже не знаю. Где-то после обеда, где-то часа в 4, может 5. Там до часу ночи стрельба шла еще. Даже позже часа ночи. Потому что 3 танк с угла выбивал дверь в подвал. Потому что там невозможно было его выбить. Он в углу вот так находится. Сейчас там конечно нет этой двери. Там пол здания снесено.

- А после этих 2 взрывов снаружи по школе стрельба была.

- Конечно.

- Интенсивная?

- Да. Не просто интенсивная,  там пули рикошетами отлетали. По крыше били. Я ж говорю, я находился прям на углу первого дома Кадиевых.

- То  есть, именно по школе.

- по школе, по школе. Потому что, пули отлетали, вот осколки. Попадали, они отскакивали. Вот эта вся, по крыше били. Короче, я не знаю, все сыпалось. Не до этого же мне было, я не смотрел на это все. Я хотел побыстрее запрыгнуть в школу. Вот альфовцы меня держали. Хотя он меня спас, а сам погиб. Я так же могу сказать с уверенностью, если бы не эти альфовцы,  может наших трупов было бы больше. Я сам видел, как вот альфовец 3 детей вот так за собой поставил, и вот так отводил их назад, и сам отстреливался. Он детей  спас, а сам погиб. Я сам вот это тоже видел. Как это все было, я вот это все видел.

- Таймураз Тамерланович, как Вы считаете, почему стал возможным захват школы.

- Потому что, когда поменяли начальника райотдела в нашем городе, так скажем, в Беслане. То почему-то он зарыл отдел со всех сторон. Мимо этого отдела проехать нельзя было. Я говорю: «От кого он прячется, от нас. Я не понимаю.» 1 сентября я еще удивился. Сегодня, говорю, гаишников нет. Вообще, говорю, что-то пусто в Беслане. Ни одного сотрудника. Я еще удивился, почему их нет. Оказывается, может говорю, он сам был замешан. Потому что он себя охранял, а детей нет. Это так понимается. Потому что как только он начал работать в нашем отделе, вот сразу, в тот же день перекрыли проезд через отдел. Я говорю, я вот сюда, во двор еду. Нет, нельзя. Почему нельзя? Ну, нельзя, вот начальник приказал, нельзя въезжать, и все. Я говорю, мы что, боевики, от кого он прячется? В тот же день, вот когда захват произошел, мы пошли в сторону, вернее когда уже после штурма, мы пошли в отдел, вытаскивать его, начальника нашего, милиции. Он спрятался, всех наших сотрудников он загнал в отдел. Почему он согнал? Все сотрудники были там,  почти. Я не говорю поголовно, но большинство все находились в отделе. Что он их туда согнал? Он их прятал что ли? Или себя охранял от нас.

- Спасибо. У меня нет вопросов.

Юрий Ткаченко:

- Таймураз Тамерланович, в каком месте актового зала были ящики с оружием?

- Под сценой.

- Спасибо.

- Я даже могу сейчас, вот сейчас поехать, и даже вот сейчас показать, в каком месте это находилось. Там сейчас уже ничего не видно. Я могу даже на чердак вас поднять, там даже сейчас лестницу срезали, чтоб на чердак не подниматься. Даже лестниц срезали. Вот это все убрали. Понимаете. Для чего?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Маргиев. Скажите пожалуйста, где штаб находился.

- Какой штаб?

- Оперативный штаб, который руководил, контролировал.

- Если честно сказать, я не знаю, но сказали, что он находиться во Дворце. Я туда не заходил. Я все 3 дня, с первых минут. Находился в первом доме Кадиевых, до самого последнего выстрела. Пока мне альфовцы не сказали: «Уходи, сейчас будет зачистка.»

- Вы сказали, что Дзантиев сидел.

- Он сидел около меня. Мы сидели на нашей улице, около дома. По улице Коминтерна.

- 2 числа, да?

- Да, это было 2 числа.

- Значит что выходит, оперативный штаб…

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы рассуждаете, или вопрос задаете, Маргиев?

Потерпевший:

- Я так понял, что они пошли сопровождать Аушева. Аушев заходил, вместе с ним наши вот эти Дзантиев, вот эти все. Начальство наше, ФСБ. Наши ОМОНовцы, вот до сих пор,  кто даже меня вот сейчас видит, они мне сразу говорят: «Братан, как ты? Нормально все  тебя?» «Да, - говорю, - нормально. Лучше бы меня, - говорю, - убили там, чем бы я вот этого всего не слышал.»

- Я хочу задать вопрос насчет кассеты. Ты помнишь тот момент, когда кассет выкинули?

- Да, в первый день это было.

- Она была с записью?

- Да.

- А почему по телевизору сказали, что она пустая?

- Яне знаю. Мы у корреспондента засунули ее, я не помню, чей это корреспондент был, то ли украинский, то ли кто 1+1, кажется это было телевидение. Я не помню уже точно. Мы засунули кассету. Успели засунуть. И вот там видно было, как боевики в заминированном спортзале. Видно было как они показывали мины вот эти. И сразу выключили, потому что начали кричать, побежали, там начальство какое-то, полковники, я не знаю, кто они были, я не обращал на них внимание. Я сразу ушел оттуда. После этого ко мне приехали фсбешники и сказали, что на меня настучали наши же менты, что я там с оружием ходил. И они мне сказали: «Если честно сказать, то нам без разницы было, что у тебя было оружие, что не было. Просто факт тот, что на тебя ваши же сотрудники, из-за которых это все произошло, на тебя, - говорит, - настучали. И вот сейчас, пожалуйста.»

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Подсудимый, есть вопросы?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Таймураз, у тебя есть вопросы к подсудимому?

- Есть. Скажи пожалуйста, когда ты сюда ехал, в Беслан, ты не думал о том, как ты зайдешь к этим детям, и как ты посмотришь им в глаза. Как можно на ребенка вообще руку поднять?

Нурпаша Кулаев:

- Я сразу сказал, что я не знал, куда мы едем. Мне оружия не дали, ничего не дали. Думал, что домой отпустят они.

- Хорошо. Вот ты не знал этого, пусть бы и так. Пусть даже тебя заставили, угрожали. Вот лично бы я на твоем месте, если бы меня так просто как овцу привезли бы в школу, и оставили с закрытыми глазами, если бы я вышел и услышал плач детей, я бы что-то предпринял. Если ты себя считаешь таким, не знаю я. У тебя ни оружия не было, ничего у тебя не было. Ты просто приехал туда. Еще один вопрос у меня такой. А вот как ты познакомился вот с Аликом Цаголовым. Кто он для тебя был? Может, он тоже с вами вместе был?

- Я его не знал. Я когда там сидел,  рядом он сказал: «Выпрыгни и скажи.»

- До этого ты на суде, я просто слышал по телевизору, меня здесь не было, я когда приехал, вот в этот момент я телевизор слышал. И вот ты тогда сказал, что тебе Алик Цаголов что-то говорил, или ты с ним разговаривал, я не помню. Что может быть общего между учителем физкультуры и таким человеком, как ты?

- Я его там первый раз видел. Я его никогда не видел. На этом месте я его первый раз видел. Когда решетку убрали с окна. Вот он тогда, он рассказывал, но я не знаю, кому он рассказывал, какой-то спортсмен он рассказывал. Чечен у меня друг был, или со мной учился я не знаю. Потом альфовцы приехали, на окно они решетку сняли. Он говорил: «Выпрыгнуть можешь.» Я сразу выпрыгнул.

- дети говорили, и сейчас кто-то говорил, что ваш Полковник, или кто-то сказал, что вас свои же продали. Может он нас тоже продал? Наших детей может он тоже продал. Потому что что-то он стремиться к славе. Понимаешь. Когда вот только этот теракт закончился, он сразу заявил, громогласно, он уверенно сказал, что оружия там в этой школе не было. Хотя он прекрасно знал, что там было, он за детьми прятался. И когда я на Украину поехал, мне там сказали, мне в глаза, мне стыдно было, я глаза вот так вниз опустил, и заплакал. И сказал: «Я клянусь, я бы все отдал, главное, чтоб вернуть этих детей.» «Но, - говорит, - по телевизору показывали, как ваши мужики прятались за детьми. И как можно, - говорит, - кавказец как может поднять на ребенка руку?» Ты себя ставишь кавказцем или ты кто?

- Я знаю, там ни один человек из этих боевиков на ребенка ни оружием не стреляли, и руку не поднимали. Это я знаю. Сам я не видел, потому что я сам там не был.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- В спину тоже не стреляли, да?

- А зачем тогда пришел сюда? Почему ты вот сейчас находишься в этой клетке?

- Почему они туда пришли, это не ко мне вопрос.

- Ты почему сейчас здесь находишься, если ты сам не виноват, если ты просто заложник был, то почему ты сейчас там находишься?

- это я сам не знаю, почему я здесь.

- Пусть тебя выдадут людям, тогда ты узнаешь, почему ты там находишься.

- Отдали бы людям, и это сразу решило бы все проблемы.

- Почему-то вот этот Цаголов Алик очень сильно стремиться к славе. Я говорит: «Орден получить должен.» За какие боевые заслуги он должен получить орден? А?

- Я это не знаю.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Присаживайтесь.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Ваша Честь, в связи с его допросом, у меня вопрос к Кулаеву.

- Пожалуйста.

- Кулаев, можно, чтобы я его видела. Кулаев, вот потерпевший в ходе допроса сказал, что из окон столовой постоянно велась стрельба. Во время судебного заседания Вы сами признались, что Вы находились все эти 3 дня в столовой. Кто стрелял из окон столовой.

Нурпаша Кулаев:

- Из столовой 3 дня не стреляли. Я не знаю, что было,  после моего задержания. До этого, 3 дня из столовой никто не стрелял, я знаю.  Они не давали вообще стрелять никому, которые там были. Они со второго этажа постоянно обстреливали.

- Ну, вот во время штурма была стрельба, сказал потерпевший. Кто стрелял?

- В то время один там боевик был, там больше никого не было.

- Там не из одного окна была стрельба.

- Что дальше было, я не знаю. Я ушел оттуда.

- А из окон столовой велась стрельба. Из одного – 1 боевик. Из другого окна стреляли?

- В сторону столовой он не отстреливался. Сзади, он там стоял. Эта дверь.

- Вы за себя говорите. Кто он, Вы не говорите. Даже кто он, не называете фамилию. Вы, что делали там, в столовой, когда началась, когда Ваши там эти, соплеменники стреляли на улицу, обстреливали людей? Что вы делали в это время?

- Я говорю, я там сидел, там никто не отстреливался.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Разговаривал с Цаголовым. Что он делал.

- Где Вы сидели?

- в столовой сидел. Я говорю, 3 дня там никто не стрелял. А когда начался штурм, я …

- Значит, я правильно поняла Вас, что Ваши соплеменники стреляли, а Вы в это время сидели, отсиживались.

- Я не видел, говорю. Боевики оттуда отстреливались. Меня сразу задержали.

- Вы все время говорите, боевики. Вы себя к кому причисляете. К боевикам или к заложникам?

- Я если бы боевик был бы,  я бы здесь не сидел бы. В этой клетке я не сидел бы.

- Ну, тогда ответьте прямо на вопрос. Вы себя к кому, к заложникам, или к боевикам?

- К заложникам, я не знаю. Меня забрали за то, что я документы готовил. Из-за этого меня домой не пустили.

- Мой вопрос понятен Вам, Кулаев? Вы себя считаете кем?

- Я себя не считаю боевиком. Если бы я был бы, по другому было б.

- И кто стрелял из окон столовой, Вы можете сказать?

- Я не могу. Там со мной сидел старик…

- Нет вопросов. Понятно.

- я не знаю.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Пхалагова. Фамилия, имя, отчество.

- Пхалагова Ирина Николаевна.

- Число, месяц, год рождения.

- 20 августа, 1968.

- Место жительства.

- Беслан, переулок Сослана Батагова, 35.

- Место работы.

- Администрация Правобережного района.

- кем Вы работаете?

- Экономистом.

- Ирина Николаевна, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Ирина Николаевна, ранее Кулаева видели?

- Нет.

-  Сами Вы не были в заложниках, да?

- Сама в заложниках не была, но была свидетелем захвата. Как захватывали школу.

- Расскажите, при каких обстоятельствах.

- 1 сентября, начало уже 10 было.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Я извиняюсь. Вы потерпевшей признаны?

- Да, я потерпевшей признана, как материальный ущерб.

- Ее саму чуть не захватили.

- Да. 1 сентября, начало 10, когда вот собиралась линейка в школе, приезжали родители, оставляли машины возле школы там. Заходили с детьми. Я случайно выглянула в окно. Я в этот день была дома, у меня первый день отпуска, на работу не пошла. Выглянула в окно, увидела как женщина, почему я обратила на нее внимание, потому что она была без ребенка, но несла большое количество шаров. И когда вот началась стрельба, я выглянула в окно, и увидела,  как взлетают шары. И в вооруженной форме мужчины, они как обходят вот эту линейку, и стрельба в воздух. Я вначале, как все наверное это поняли, что это инсценировка какая-то. Но дети,  ближе которые стояли к воротам, там стояли старшеклассники, они выбегали как раз на этот крик. Я увидела, что там дети выбегают с визгом, и непонятная ситуация вот эта. Напротив нашего дома, между нашим домом и школой гараж частный, лежит мужчина. Он был ранен в живот, он пытается привстать,  и не может. И не понятно, дети бегут, он не может встать, тут мужчины стреляют вооруженные. Если это инсценировка, то почему вот. Может, ранили как бы случайно. Я выбежала на улицу,  хотела подойти к этому раненому, кок только поняла, что он раненый оказывается был. Мне не дали, меня окликнули: «Иди сюда.», и я посмотрела. Увидела, что за ворота вышел вооруженный этот мужчина. Он был бородатый, или он был в маске, это я точно сейчас не вспомню. Он мне машет рукой и кричит: «Сюда иди, тоже в школу.» и в этот момент бежала соседка, у нее рано ушли туда дети, 2 девочки Сабановы. Они зашли с дедом, а она уже, когда вот началась стрельба, она сама побежала в школу, сама за детьми. И он обернулся на нее, в этот момент я успела забежать обратно в дом. Забежала в дом, не понимая, что случилось. Выглядываю в окно. И тогда уже по окнам стали стрелять. По окнам стреляют, я поняла, что это не шутка, а что-то серьезное,. Стала звонить в администрацию. Позвонила в приемную, там мне сказали, что да, вот захватили школу. Я не пойму, почему какая-т о стрельба, и что-то твориться. Мне сказали, что захватили школу. Я тогда позвонила в ФСБ, это у нас тоже на первом этаже. По-моему начальник, наверное был, я не знаю, мужчина поднял и меня спросил: «Что ты видела?» Я говорю: «Я видела,  как вооруженные люди загоняли детей в сторону спортзала.» «Сколько их было?» Я говорю: «Я видела 5, но их по-моему, больше. Судя по тому, какая там была паника.» Потом вроде как бы стрельба в одно время прекратилась, вроде стало чуть-чуть тише. Я хотела опять выглянуть в окно. Тогда опять стали стрелять по окнам. Я поняла что в окна выглядывать смысла нет. И вот хаотичная перестрелка продолжалась где-то до обеда, может быть после обеда. Потом как-то стихло все. Я спустилась на 1 этаж, у нас 2-этажный дом, я спустилась, и сидела там в коридоре. В дальней комнате. Так как мне объяснили. Я слышала, у нас все окна были побиты, где-то перестреляны, простреляны. И одни осколки. Я слышу, что кто-то снимает осколки с окон. И я думаю, аккуратно посмотреть, и вижу, стоит мужчина, и снимает осколки с рам. Он залезает в дом и пытается открыть там у нас как бы двойная дверь, вторую прихожую. У него не получается. Окно пытается подергать, тоже закрыто все. И в это время открывает на улицу дверь, и взрыв произошел. Потом как выяснилось, это снаряд попал в дом. Кто он был, я не знаю. Он в штатской форме был. Я не знаю, подойти и спросить его, ты который, тоже как-то побоялась. Когда взрыв произошел, я уже перебежала у нас между, 2 дома рядом, и между нами калитка во дворе. И перебежала уже тогда к соседям. И до вечера уже просидела у соседей. В доме был сосед наш и его внук. Шотаев Сара и внук его Георгий. И вот мы с ним до вечера просидели, перезванивались. Я позвонила знакомым, то они нам звонили. Как, что, что там происходит. В окно выглянуть невозможно было, потому что малейшее там движение, и начиналась стрельба. Ближе к вечеру уже за нами пришли альфовцы, они нас вывели наружу. Вот все.

- Какое оружие видели Вы у боевика?

- Автомат.

- Это Вы так со второго этажа наблюдали.

- Первый раз я выглянула со второго этажа. Там как бы обзор лучше. Весь двор, он открыт. И в один момент, когда прекратилась как бы стрельба, я выглянула в окно. И увидела такую картину. Возле котельной, под деревом собрались вот эти 5 боевиков, их было где-то человек 5. Они сняли с себя камуфляжные куртки, и под ними была черная одежда.

- Во дворе?

- Во дворе школы, да. Где-то 5 боевиков во дворе, они спокойно стояли дру к другу лицом, скинули. И в это время началась стрельба. Они меня видеть не могли, потому что они друг к другу лицом стояли. Значит, откуда-то со своих мест уже снайперы осматривали территорию.

- понятно. 1 вечером Вас вывели и из дома соседей тоже. И где вы эти 3 дня находились?

- Я находилась у сестры. То во Дворце.

- Что-нибудь Вам еще известно о действиях боевиков. Сами что-либо видели?

- Нет. Единственно вот еще один момент. Я не знаю, подозрительно, а может быть чисто случайно. Мы, когда стояли возле Дворца, с женщинами стоим, разговариваем, это где-то в 12 по времени. И люди подошли ближе к входу Дворца. А мы остались как-то вот позади. И мы стояли 3, и я обратила внимание, что за моей спиной встал мужчина. Он стоял, как бы с нами с одной стороны, и он не с нами. Я как-то посмотрела, он мне показался подозрительным. Я, кто со мной рядом стоял, говорю: «Посмотри, не подозрительный?» А потом я обернулась, я его уже не видела. Значит, постоял как-то за мной, видимо понял, что о нем речь, и быстро ушел в толпу. И я его больше не видела. Это может быть, не может быть, а были осведомители, какую-то информацию передавали.

- Вас тоже признали потерпевшей.

- Да.

- Размер какой ущерба?

- 50 тысяч.

- Нет вопросов.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- У меня вопрос есть. Вот относительно этих боевиков, которые вы говорите 5 человек стояли, сняли с себя камуфляж. В какое время вы их видели, до того,  как школа была захвачена?

- Нет, это было после захвата. Когда уже прекратилась как бы перестрелка. Они в одно время успокоились. Еще передавали по рупору там, за каждого убитого мы будем расстреливать заложников. Это я тоже слышала. И за каждого раненого тоже будем, там количество называлось, точно не вспомню.

- Через какое время после захвата школы вы видели этих боевиков?

- Вот их загнали, где-то наверное, ну, самое большее, час.

- Вот когда они сняли, они полностью сняли с себя камуфляж?

- Нет. Они сняли только куртки. Скинули куртки, а под ними было вот черное одеяние.

- Футболки или что было?

- я сейчас не могу точно сказать, футболка это была или рубашка. Это значение если что-то имеет.

- Скажите, потом вот эти 5, куда они делись?

- я не могу сказать, куда они делись. Потому что, меня видимо заметили, и стали стрелять по комнате, в то окно, откуда я выглядывала. Близко к занавеске я тоже не подходила. Просто вот с окна так посмотреть, и это все замечалось, и все простреливалось. Невозможно было даже выглянуть.

- Вы же со своего окна наблюдали за ними?

- Да.

- Скажите, потом, когда Вас уже альфовцы от соседей вывели, вы вернулись в дом? Вы смотрели в ту сторону, где были эти 5?

- Это после штурма?

- Нет, до штурма.

- Нет, нас вывели совсем из дома. Выводили нас огородами.  Потому что со стороны входа невозможно было. С Октябрьской стороны нельзя было уже зайти. Потому что это все простреливалось.

- понятно, спасибо. Вопросов нет.

- \после штурма, еще один момент, когда я уже домой попала, я нашла там план, схему. Это после альфовцев. Они оставили чертеж там от руки, где указано, там во дворе первой школы маленькое одноэтажное здание, где занимались первоклассники начальная школа. И там вот указано, что снайпер боевиков вот в этом месте, в этой школе сидел. Это было удобное место, потому что двор весь открыт, и все пространство просматривается.

- Маргиев. Скажите…

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Подождите пока, Маргиев. Сейчас представители потерпевших пока зададут.

Сослан Кочиев:

- Ирина Николаевна, возле Дворца Вы слышали о количестве заложников?

- Вот эти 300 человек. Я ранее работала в районо в бухгалтерии, и вела отчеты, где фиксируют количество поступивших, на 1 сентября, на начало года школы делают отчеты. И вот в этой школе меньше чем 700 детей никогда не было. Это было удивительно, почему 300 человек, если в этой школе одних учеников  бывает где-то за 700. это большая школа. Но единственно, я надеялась, может быть не все дошли. Хотя, когда линейку построили, там было людей очень много. Я уже не работаю в этой структуре.

- Спасибо.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Маргиев. Боевики стреляли, когда захватывали школу?

- стрельба шла. Я когда выглянула, со стороны Коминтерна боевики шли, и обходили всю линейку.

- Со школы стрельба шла?

- Со школы нет. В то время еще не было стрельбы.

- Вы когда выглянули, стрельба откуда шла?

- я не могу сказать, откуда. Я знаю, что боевики стреляли в воздух,  и загоняли детей в сторону спортзала. Они вот ее туда выводили, толпу. А вот из вне стрельба еще была, я не могу сказать.

- У кого еще есть вопросы?

- Пак. Скажите пожалуйста, Вы говорите, что видели, как женщина с шарами стояла на линейке. Вы еще кому-то говорили об этом?

- Я говорила, но как-то к этому внимания не было.

- а Вас не просили составить фоторобот.

- Нет. А фоторобот, я не могла составить. Лицо я не видела, она заходила уже в ворота школы, и я ее видела со спины только. Лицо я не видела.

- Подсудимый?

- Нет.

- У адвоката?

- Нет.

- У Вас есть вопросы к подсудимому?

- Нет.

- спасибо, присаживайтесь. Дзандарова. Фамилия, имя, отчество.

- Дзандарова Земфира Сулеймановна.

- Число, месяц, год рождения.

- 19.06.72

- Место жительства.

- Дзарахохова, 25, кв. 21, город Беслан.

- Место работы.

- С 1 сентября не работаю.

- Земфира Сулеймановна, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Земфира Сулеймановна, ранее кулаева видели?

- В таком виде не видела.

- А в каком виде видели?

- Ну, они же не в таком виде были. Если бы он был в таком виде, как заходил. Тогда бы может узнала.

- Вспомнить не можете?

- Нет.

- Вы сами находились в заложниках, да?

- Да.

- Расскажите, с кем и при каких обстоятельствах Вы попали в школу.

- Я со своими 2 детьми была в школе.

- Сразу их назовите, чтоб мы к этому не возвращались. Данные и год рождения.

- Дзандаров Руслан Лансбергович, 91 года рождения и Дзандарова Виктория Лансберговна, 97 года рождения. К счастью все живы остались. 1 сентября как всегда пошла я с ними в школу. Мы с опозданием бы дошли, если бы нас не отвез их папа. Но без 10 девять мы уже были там. Это же началось в 10 часу. Боевики со стороны Коминтерна забежали, окружили. Уже линейка почти собралась, только малыши еще, первоклашек же потом заводят. Они еще со стороны стояли, а так почти все уже собрались. Учителя выходили по одному. Потом окружили нас и в сторону спортзала загнали всех. После зашли, я пока своих детей не нашла, не заходила. Потом, когда нашла, взяла их за руки и зашла тоже. Потом зашли, нас всех посадили. Первый день терпимо был, хоть воду давали. На второй и 3 мы уже, ужасно было. 2 сентября моему сыну там исполнилось 13 лет. Что еще сказать.

- Расскажите, как минировали зал.

- Как зашли, сразу начали минировать. Разложили там стулья, и на стульях там эти разложили, взрывчатку, или что там было.

- Количество помните?

- Там их много было. Так я не считала, но много было.

- В каком виде была взрывчатка?

- Такие продолговатые, большие.

- Как Бетрозова убили, вы видели?

- Вот выстрел слышала. А потом, когда рассадили нас, вот тогда только увидела его. Уже в ту сторону пошли. А как зашли, мы все прям в угол заходили. Все же боялись за детей.

- Когда людей выводили, вот мужчин.

- Это тоже видела. Выводили и обратно заводили. Но уже,  кто раненый был, кто избитый, или как, не знаю. А потом вообще их не было.

- а то, что в спортзале вскрывали полы, это видели?

- Видела. Пол взламывали. Но из-за чего это, я не знаю.

- На 2 день приход Аушева.

- Он зашел, так на всех посмотрел, минуту постоял, развернулся, и ушел. А дальше не видела.

- Про требования что вы можете сказать?

- Требования боевиков? Они предупреждали: «Отсюда мы живыми сами не уйдем, а вы молитесь Аллаху. Зависит от вашего правительства, выйдите отсюда или нет.» Вот это нам говорили. Когда дети засыпали, всегда думала,  лучше бы сейчас взорвали нас, чтобы они уже ничего не заметили.

- В 3 день как развивались события?

- В 3 день после первого взрыва осколок попал мне в голову, и я сознание потеряла. А когда в себя пришла, я не помню, сколько так лежала, но в себя когда пришла, на полу уже много мертвых было. 3 боевиков, по-моему, зашли и сказали: «Кто еще на ногах, в сторону столовой идите.» Ну, встали. В сторону коридора когда выходила, я уже видела, что горел уже потолок. Оттуда уже. Раненых там много было. Многие бы выжили, если бы там не сгорели, остались бы в живых, если бы не горел этот спортзал. Потом в столовую пошли. Там в ногу мне попала, 3 операции я перенесла. И опять сознание потеряла в тот момент. А потом я уже очнулась в больнице.

- то есть, больше ничего не помните.

- Нет. Я без сознания.

- Дети.

- Дети из спортзала убежали. Они сказали, что я еще им сказала, чтобы они бежали к отцу. Это я сама не помню.

- а обстоятельства первого взрыва Вы не помните? Что взорвалось?

- Мне показалось, что это было не со стороны Коминтерна, а со стороны милиции. Со стороны Октябрьской. Там дверь была. Они заложили ее партами и стульями. С этой стороны, мне казалось оттуда первый осколок мне попал.

- Вот сколько в зале находилось боевиков с учетом того, что они менялись.

- 1 сентября кто был, это были, ну, не знаю, чуть лучше обращались с нами. А потом они поменялись 2 сентября. Это были уже слишком.

- а количество какое было?

- 15 человек было.

- А загоняли в школу сколько человек.

- Ну, 25. Могу узнать, если бы сейчас фотографии были.

- Оружие.

- Пистолеты, автоматы, взрывчатка. А так больше я ничего.

- Гранатомет, не знаете, что за оружие?

- Я не видела.

- но Вы знаете, что это такое?

- Да, знаю.

- Брата Кулаева не видели?

- Нет, с одной рукой я там никого не видела.

- Женщин сколько видели?

- 2. Они взяли, нас обыскивали. После того, как сказали всем выкинуть сотовые телефоны,  все что было, сумки. Потом обыскивали еще.

- Дети получили какие-либо телесные повреждения?

- старший сын накрыл сестру. Сестре ничего не было. А вот сын 2 операции в Москве перенес.

- Сейчас как состояние у него?

- Нормальное. На обследовании.

- Они что-нибудь смогут пояснить нового.

- Нет. Они ничего не скажут. Он какой-то, нет.

- Спасибо.

Сослан Кочиев:

- Земфира Сулеймановна, слышали что-нибудь о том, что будут выпускать детей?

- Да. Слышала. И списки составляли, и учителей заставили всех по возрасту списки сделать.

- Почему не вывели, не знаете.

- Этого не знаю.

- А про количество заложников  вам говорили боевики.

- Вот они заставили мужиков, чтоб со второго этажа телевизор принесли. Они принесли, но не смогли настроить телевизор. Потом вынесли обратно. И они, наверное, уже по телевизору услышали 354 человека. Вот это нам сказали.

- Какая их реакция была.

- Они между собой разговаривали на своем языке. Но очень, с угрозами.

- К вам отношение ухудшилось?

- Конечно, очень.

- По поводу переговоров. Боевики пытались вести какие-то?

- Вообще-то они сказали, что Зязиков зайдет. Почему Аушев зашел, а не Зязиков, вот этого я тоже не поняла.

- Вообще с 1 дня по 3 они пытались вести переговоры. Связывались с кем-нибудь?

- Да. Они выводили детей Мамсурова. Девочка вышла. Чтобы она позвонила своему отцу.  Она потом, когда зашла, сказала, что позвонила. Она даже рада была, что. Они сами говорили, что не могут дозвониться никому. А 2 сентября вечером уже директор школы зашла. Она вышла, вывели ее. А потом, когда она зашла, она нам говорила, что завтра все мы выйдем отсюда, все будем дома. Дети же в этот вечер даже спать  не хотели уже от радости, что завтра уже домой.

- Многие потерпевшие говорят, что после ухода Аушева отношение к заложником ухудшилось.

- Да. Во многом. Воду вообще не давали уже, в туалет вообще не выпускали. Дети как могли, так. 2 сентября, 1 сентября кто с нами был из боевиков. зашел. Я ему сказала, что моей девочке плохо, можно ее в туалет повести. Он говорит, что ведите. Я повела ее в туалет, в учительский туалет, и она там выпила воду. И мы обратно вышли. Потому что стреляли наверх, быстрее выходите.

- Вы помните, по школе стреляли снаружи?

- Да. По вечерам все слышно было.

- именно по школе стреляли или из школы.

- Это я не знаю. Стрельба слышна была. А так не знаю, по школе или нет.

- 3 числа тоже не знаете?

- Нет. 3 числа я почти без сознания была.

- Спасибо. Нет больше вопросов.

Юрий Ткаченко:

- Земфира, поясните пожалуйста. Вот вы сказали, что вечером директор сказала, что завтра все будут дома. Она как-то объяснила, почему она так думает?

- Войска, говорит, вывели с территории Чечни. Но еще не знают, кого арестовали. Еще их должны выпустить,  и тогда. Мы, говорит, все сделали уже для них. Она так зашла, улыбалась. И все дети конечного от этого были рады, завтра домой пойдем. Уже все думали, что и вправду чудо будет.

- Спасибо.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Когда ты ребенка в учительский туалет вела, вот там идет длинный коридор. Там много боевиков было?

- Там сидели примерно 7-8 боевиков. Больше я не видела. Ну, и мертвых наших там много было, лежали по углам.

- Подсудимый?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- У Вас есть к подсудимому?

- Нет. Уже ничего.

- Присаживайтесь тогда. Налдикоева. Фамилия, имя, отчество.

- Налдикоева Ирина Тимофеевна.

- Число, месяц, год рождения.

- 15 ноября 1974год.

- Место жительства.

- Город Беслан, Надтеречная, 91.

- Место работы.

- Не работаю.

- Ирина Тимофеевна, Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Скажите пожалуйста, Кулаева ранее видели?

- Нет, не видела.

- Сами Вы были в заложниках?

- Была я с 2 детьми.

- Расскажите, при каких обстоятельствах и с кем Вы оказались в заложниках.

- 1 сентября обычно у нас где-то к 10 собиралась линейка. А в этом году по слухам пошло, что к 9 надо. У нас еще и «Ручеек» садик не работал. И поэтому я с мальчиком второклассником и с девочкой из детского сада попала в школу.

- Я Вас перебью. Чтоб потом не возвращаться. Данные назовите детей.

- Албегов Казбек Артурович, 1997 года. Албегова Алана Артуровна 2000 года. Мы зашли в кабинет. Учительница наша, Ирина Захаровна: «Больше, - говорит, - не заходите. Мы уже на улицу выходим. Сейчас линейка начнется.» Мы сразу же вышли. И где-то 5-10 минут на улице постояли с родителями. Уже детей по классам выставили. Ну, как музыка громко еще. Какие-то выстрелы. Мы сразу даже и не поняли. Все стоим,  раскрыли глаза. Они на нас кричат: «Быстро, быстро в спортзал.» Вдоль стены,  дверь спортзала была закрыта. Ну, я девочку на руки подняла, мальчик уже с классом стоял. Побежали вдоль окон спортзала. Там нам окна выбили, и стали в окна нас загонять. Все позалазили, в каблуках, кто кому помогал. Потом стояли в спортзале, около спортзала, ключа не было, друг друга давили, дети кричали. Потом всех загнали в спортзал и заставили нас садиться на пол. Там даже места не было, чтобы сесть. Вынесли Бетрозова уже мертвого. Еще один раненый был. Не пускали даже подходить к нему. Потом и его вынесли. Вначале воду в ведрах носили с кружками. Потом и это не пускали. В первый день то. Что переговоры. Никто на переговоры к ним не выходил. Оскорбляли нас, все вот это. То, что говорят, что нас мало. Вот из-за этого они злились. Хотели телевизор настроить, и соседа нашего Туганова, он потом умер, убили его, позвали телевизор настроить. Но он тоже не смог. Тогда его унесли. На второй день, уже перед приходом Аушева сказали: «Сейчас придет большой человек. Если кто-нибудь что-нибудь лишнее скажет, мы будем убивать.» Мы думали, с одной стороны радовались. Такой человек,  может чем-нибудь поможет, что-нибудь легче станет. Наоборот,  стало еще хуже. Детям уже даже в туалет не разрешали выходить, они стали в пластиковые бутылки писать и пить это. Потом дети, в основном наверное все дети были с температурой. Друг на друга падали. Сидеть не могли и ложились. Уже не спрашивая, можно, нельзя. Девочке моей вообще плохо стало. И я попросила, чтобы в раздевалку меня пустили с ней. Меня не пустили, сказали, что в тренажерный зал пройдите, если вас там пустят. Там меня пустили. «Только, - говорит, - чуть-чуть. Потом выйдешь.» Потом я попросила. У меня еще мальчика пустили завести туда. Ну, под утро там нам чуть-чуть воды давали, чтобы другой не видел. Потом он понял, что нам воду другой дает и перед дверью телевизор поставил. А потом уже на 3 день, когда стало светать, нас оттуда тоже выгнали всех. Уже на 3 день женщинам было плохо, в обморок падали. Кто как мог друг другу помогали. Лариса, врач, принесла какие-то лекарства. Нашатырный ватку намочила и кидала по залу. Друг другу кто как мог, помогал. Первый взрыв был какой-то, как сказать даже. Ну вот серый, пепла много. И буквально, даже минуты не прошло, второй взрыв. Но он был уже сильнее. Жар красный был. Со стороны дверей во двор спортзала. Я как-то между взрывами поняла, что дети выбегают. Ну, просто тени видела, я уже раненая была. Потом нас не пускали террористы. Я думала, это наши нам кричат: «Не вставайте, вас убьют.» Смотрю, из тренажерного выходят 2 террориста. Они просто в проеме двери встали. Нас не пускали вообще вставать. Да там и не встали бы,  рикошетом пули прыгали туда-сюда. Где-то пол часа, 40 минут после взрыва. Сперва говорит Ходов, не знаю, по-осетински нам, что-то быстрее, быстрее. «Кто, - говорит, - может встать, идите в столовую.» Но пока какую-то группу людей Цаголов вывел в актовый зал. Видимо узнали боевики, и туда за нами пришли и спустили нас в столовую. В столовой они нас уже заставляли кричать, чтобы в столовую не стреляли, мы здесь. Выдали нам еще воду в ведрах. Но уже на эту воду никто не смотрел. На окна поставили. Сначала девушку поставили. И с улицы в сердце ей прям выстрелили. Она упала около окна. Потом вторую поставили. Я уже тогда побоялась за детей, прям в нашу сторону, мы напротив окон сели. Я их завела за дверь, где мойка их, в столовой. И туда тоже в угол что-то кидали или стреляли,  в общем взрывы были какие-то. Потом, через какое-то время альфовец от двери загляну. «Сколько, - говорит, - их?» Я говорю: «Не знаю. Здесь по крайней мере в этой комнате 1 бегает туда сюда. Щека у него разорвана.» И стали стрелять в дверь. Он спрятался. Потом опять через какое-то время заглянул, говорит: «Пригнитесь и выходите за мной.» Я детей за руки схватила. Там уже в соловой, видимо решетку уже сняли, пока я была в той комнате, и на шкафу или на столе уже стояли 2 парня, 1 или 2,  альфовцы. И они нас, пока детей я передала,  и они их забрали. Потом меня подняли. Я дошла до ворот, и  оттуда меня уже на скорую, в нашу больницу, потом сюда, в город. Вот и все.

- Расскажите пожалуйста, сколько боевиков загоняли вас, людей в школу?

- Где-то может 4-5.

- В зале сколько видели Вы боевиков.

- В зале за все дни как они менялись 15, может больше. Уже одни вначале бывали в маске, потом их снимали. Уже мы их не различали.

- Женщин сколько было?

- Женщин 2.

- А вот брата Кулаева видели, без правой руки?

- Не видела.

- По поводу минирования зала.

- Пока этот зал минировали, можно было 100 раз ворваться нашим. Потому что пока люди расселись, там такое творилось, пока эти все растяжки они приготовили, пока их повесили, пока скотчем все прицепили, много времени прошло.

- А что за взрывные устройства были?

- Ну, были на баскетбольных щитах такие, как бочки. Я не разбираюсь. И на растяжках между щитами тоже 2 штуки. А на полу были помощнее.

- Видели, что взламывали полы в спортзале?

- Да. Сначала в одном углу, потом видимо они ничего не нашли, искали в другом углу.

- А что они искали? Цель какая была.

- Ну, не знаю.

- От чего произошел первый взрыв, Вы видели?

- Нет. Я в середине зала сидела, почти под растяжками. Мне показалось, что вот эти растяжки взорвались.

- В оружии разбираетесь? Какое у них было?

- Ну, автоматы, пистолеты, гранаты. Я не разбираюсь.

- При Вас кто-либо из спецназовцев был убит, видели Вы?

- Нет.

- У Вас лично какие были телесные повреждения?

- Ноги у меня были, осколочные ранения. И в шее инородное тело осталось, подшипник.

- А у детей?

- У мальчика были осколочные ранения, перепонка треснула. А у девочки просто так.

- Мальчик Ваш может что-нибудь прояснить?

- Он и с психологами не хотел говорить по этому поводу.

- Значит, смысла вызывать его нет.

- Нет.

- Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

- Ирина Тимофеевна, Вы слышали, что в первый день они собирались отпускать детей.

- Да, помню. Даже мою девочку одна взяла, сколько ей лет было, лет 12-13: «Давайте, я ее выведу.» Но они просидели около двери около часа. Потом что-то поменялось, и мы их опять забрали.

- А кто вывел?

- Ну, сказали, чтоб к дверям садились поближе.

- А Вы видели, как спортзал горел?

- Когда мы уже уходили в столовую, тогда угол над дверью начал гореть.

- А он сильно горел?

- Сильно. Они нам сами даже показали, что угол горит, уходите отсюда.

- Вы сказали, что Вас заставляли кричать, чтобы снаружи не кричали. А сильно стреляли снаружи?

- Да. Были выстрелы. Но там я не помню, сильные, не сильные. Там я зашла в другую комнату, и такие взрывы сильные были, что дверь чуть с петель  не выбивало.

- А по звуку выстрела Вы можете определить, какое оружие стреляло?

- Я же говорю, чуть дверь не выбивало. Значит, крупное.

- Спасибо. Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- Подсудимый?

- Нет.

- У адвоката.

- Нет.

- Мне все время хочется спросить потерпевших, в том плане, что когда говорят, что произошли 2 взрыва, вас стали выводить из спортзала в столовую. И вам начали говорить, что крыша горит. У меня такой вопрос, они вас жалели что ли? Они же вас вели, чтобы вами прикрываться в столовую.

- А я и не говорю, что они нами не прикрывались. Я их не защищаю. Я говорю то, что нам говорили. Если бы я их прикрывала, я б сюда не пришла.

- Хорошо. Вы хотите задать вопрос подсудимому.

- Нет.

- Присаживайтесь. Что вы возмущаетесь?

Голоса из зала:

- Она же дала подписку, что будет говорить только правду. Она и говорила ее.

- Присаживайтесь. Не надо комментировать мои вопросы. Я Вам сделал предупреждение. Я Ваши вопросы не комментирую.

- Ну, мы же учимся.

- Вы давно научились.

- Жизнь нас научила.

- Успокойтесь, Пак. Смирнова. Дайте сказать людям, которые тоже что-то хотят сказать. Не надо мутить. Смирнова. Фамилия, имя, отчество.

- Смирнова Елена Ипполитовна.

- Число, месяц, год рождения.

- 24 сентября 1965 года.

- Место жительства.

- Беслан, Плиева, 8, кв. 36

- Место работы.

- Не работаю.

- Елена Ипполитовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Елена Ипполитовна, Вы ранее Кулаева не видели?

- Нет.

- Вас самой в заложниках не было?

- Нет, не было.

- Расскажите, кто был из Ваших родственников в заложниках? И известно Вам что-нибудь об обстоятельствах захвата?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы можете давать показания или Вам дать возможность пока посидеть. Присядьте пока. Тебиева. Фамилия, имя, отчество.

- Тебиева Ксения Хусейновна.

- Число, месяц, год рождения.

- 26 ноября 1952 года.

- Место жительства.

- Беслан, Плиева, 12, кв. 8.

- Место работы.

- АО «Исток».

- Ксения Хусейновна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Ксения Хусейновна, Вы ранее Кулаева видели?

- Нет. Не видела.

- Кто из членов Вашей семьи оказался в заложниках?

- Младшая дочка.

- Как это произошло? Что она там делала в школе. И назовите ее для начала.

- Тебиева Оля Бексолтановна, 91 года рождения. Пошла сама в школу. Я пошла на работу. Остальные, студенты, тоже ушли на учебу. Мы работали, я вернулась домой. Она вообще не могла спокойно ходить, все время бегала. Я ей говорю: «Куда ты так спешишь?» Она мне говорит: «Меня сосед ждет.» Давид, над нами живет, она несла его пакет. Он тоже провожал своего сына в школу. Вместе с ним пошла. Через короткое время услышала выстрелы. Мы напугались, что такое, что за выстрелы. Посмотрели, нигде ничего нет. Потом мне позвонила деверя жена и говорит: «В вашей стороне выстрелы, что такое?» Я говорю: «Не знаю.» Моя дочка старшая с балкона говорит: «Там внизу собрались люди. Говорят, школу захватили.» Мы пошли в школу. Стояли там в ожидании. Надеялись увидеть своих детей конечно. Но это счастье конечно не представилось всем.

- Ваша дочь погибла?

- Да.

- О действиях боевиков или Кулаева, Вам что-нибудь известно?

- Конкретно что известно, зверства их все знаю.

- Нет вопросов.

- Как они вообще могли к детям прийти с таким страшным оружием. Я не знаю. Ведь детям даже когда заноза войдет в тело, и то больно. А тут с таким оружием. Как это могло быть? Хотя, от них все можно ждать. От чеченцев и ингушей все можно ждать. Не знаю, слов нет никаких.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Есть вопросы к Тебиевой?

- Нет.

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- У подсудимого?

- Нет.

- У адвоката?

- Нет.

Потерпевшая:

- Почему всегда говорили 354 человека. Это не понятно. В Беслане в первой школе 1 сентября было очень большим праздником. Туда люди радоваться ходили. И вот в такой праздник  такое натворить. Почему не шли на переговоры. Или они сами были в этом заинтересованы. Вот это не понятно. Почему? Кому-то надо было, чтоб это случилось. Что делал этот оперативный штаб, который никаких решений не принимал? Вначале же можно было штурмовать. Пока у детей были силы, они бы убегали.

- Вы хотите подсудимому задать вопрос?

- Да. Кулаев, ответь пожалуйста. Тебе за спинами детей, заложников хорошо было? Умирать не хотел, да? А наши дети, думаешь, хотели? Дети, думаешь, хотели, идиот?! Стоит здесь, невинный. Негодяй! Отдали бы его людям, и пусть каждый с него свою злость снял бы. Чего с ним возятся?

- Спасибо. Присаживайтесь. Так, Смирнова не подошла?

Голоса из зала:

- Плохо ей.

- Она не сможет давать показания?

- Нет.

- Албегова. У нас еще одна Албегова была.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Та ушла.

- Кочишвили. Она тоже признана потерпевшей? Без переводчика. Фамилия, имя, отчество.

- Кочишвили Мзивинари Бугдановна.

- Число, месяц, год рождения.

- 48 год, 28 ноября.

- Место жительства.

- Беслан, переулок Джанаева, 2.

- Место работы.

- 1 сентября был мой последний рабочий день.

- Мзивинари Бугдановна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Скажите пожалуйста, Вы ранее Кулаева видели?

- Нет.

- Кто из членов Вашей семьи оказался в заложниках и при каких обстоятельствах.

- Младшая дочка, 92 года рождения, Кокойти Бэла. Поздний ребенок.

- При каких обстоятельствах. Что Вам об этом известно?

- Почти ничего. Отправила в школу. Похоронила 19 сентября.

- Что-либо Вам известно о действиях Кулаева или других боевиков.

- Ничего.

- В какой класс она пошла?

- В 6. У нас в доме жили 2 иронки на квартире. Они снимали квартиру у Чеджемова Алика.

- Давайте по-русски.

- Я буду тогда путаться.

- Да Вы прекрасно изъясняетесь.

- Я уже перепуталась.

Сослан Кочиев:

- Она же подавала ходатайство на переводчика в пятницу. Я думаю, мы можем позволить ей это.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Мы тоже знаем, что у нее есть такое право, давать показания на родном языке. Вы хотите с переводчиком?

- Я буду говорить по-осетински.

- Тогда мы Вас допросим 18 числа. Вы не против?

- Мне все равно.

- Вы сможете прийти? Мы Вас обеспечим переводчиком.

- Я по-осетински буду.

- Вы придете в суд послезавтра?

- Да.

- Смирнова не сможет, да?

Голоса из зала:

- Плохо ей.

- Объявляется перерыв до 18 числа.