30 заседание Верховного суда Северной Осетии по делу Кулаева

4 октября 2005 г.

 

 

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- В судебном заседании присутствуют Председательствующий Агузаров. Обвинение представлено в лице заместителя генерального прокурора России на Северном Кавказе Николя Шепеля, 1-го заместителя прокурора РСО-Алании, старшего советника юстиции Черчесова Аслана Владимировича, старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе, старшего советника юстиции Семисыновой Марии Степановны. Защитник подсудимого - адвокат Плиев, представившего удостоверение №91 за №000440 от 3 мая 2005 года. Представители потерпевших – Чеджемов, Кочиева, действующих по доверенности № 1501/076, от 29 июня 2005 года №15/0103067 от 30 июня 2005 года. В суд явились потерпевшие вышеперечисленные. Секретарь судебного заседания Кохан. Рассмотрев заявление Дудивой и представителя потерпевших Чеджемова об отводе государственному обвинителя Шепеля по уголовному делу в отношении Кулаева Нурпаши Обургкашевича, родившегося 28 октября 1980 года в селении Энгеной Ножай-Юртовского района Чечено-Ингушской ССР, гражданина РФ, имеющего среднее образование, не работающего, женатого, имеющего на иждивении 2 малолетних детей, ранее не судимого, обвиняемого в совершении преступлении, предусмотренных статьями 209 ч.2, 205 ч.3, 30 ч.3, 206 ч.3, 105 ч.2 пунктами: а, в, д, е, ж, з; 30 ч.3, 105 ч.2, пунктами: а, в, д, е, ж, з; 317, 223 ч.3 Уголовного кодекса Российской Федерации, установил, Кулаев обвиняется органами предварительного расследования в совершении преступлений, предусмотренных статьями 209 ч.2, 205 ч.3, 30 ч.3, 206 ч.3, 105 ч.2 пунктами: а, в, д, е, ж, з; 30 ч.3, 105 ч.2, пунктами: а, в, д, е, ж, з; 317, 223 ч.3 Уголовного кодекса Российской Федерации. В судебном заседании потерпевшей Дудиевой и представителем потерпевших Чеджемовым заявлен отвод гос обвинителю Шепелю по тем основаниям, что у прокурора сложилось предвзятое отношение к потерпевшим. По мнению Дудиевой, во время допроса потерпевших и свидетелей указанным государственным обвинителем оказывается на них давлении, при этом обстоятельства выясняются им не в полной мере. По утверждению Чеджемова, Шепель не в праве весит обвинение по настоящему делу, поскольку возглавляемая им следственная бригада умышленно допустила множество ошибок в ходе предварительного следствия, поверхностно подошла к расследованию всех обстоятельств теракта, не выяснила причины и условия его совершения. Несмотря на то, что по уголовному в отношении Кулаева не проведены все необходимые следственные действия, оно по указанию Шепеля поспешно направлено в суд. Потерпевшие, участвовавшие в судебном заседании заявление потерпевшей Дудиевой и представителя потерпевших Чеджемова заявление об отводе поддержали. Подсудимый Кулаев и его защитник решение отвода оставили на рассмотрение суда. Государственный обвинитель Шепель пояснил, что осуществляет участие в ходе судебного разбирательства по данному делу в рамках полноправных полномочий, предоставленном ему уголовно-процессуальным законом, и действует в соответствии с функциями государственного обвинителя.  Никакой личной заинтересованности в исходе дела не имеет. И предъявленный ему отвод считает необоснованным. Государственные обвинители Черчесов и Семисынова просили в удовлетворении заявленного отвода отказать. Проверив обстоятельства, послужившие основанием для заявления отвода, выслушав мнения сторон, прихожу к выводу, что заявленный отвод удовлетворению не подлежит. В ходе судебного разбирательства гос обвинителем Шепелем не было совершено каких-либо действий, которые бы свидетельствовали о его предвзятости к подсудимому или другим участникам судебного заседания. Оснований, предусмотренных Ч. 1 ст. 61 УПК РФ, препятствующих Шепелю участвовать в судебном разбирательстве не имеется. Обстоятельства, которые бы давали основание полагать, что гос обвинитель Шепель лично прямо или косвенно заинтересован в исходе данного уголовного дела также отсутствуют. Доводы потерпевших и представителя потерпевших места по их мнению ошибках на досудебных действиях уголовного судопроизводства по делу не могут служить основанием для отвода Шепеля как гос обвинителя, так как сам он не принимал непосредственное участие в проведении следственных действий. Вместе с тем осуществление ошибок надзора над процессуальной деятельностью органов предварительного следствия по расследованию уголовного дела в отношении Кулаева не препятствует ему в соответствии со ст. 66 УПК РФ участвовать в рассмотрении этого же дела в суде. Утверждение потерпевших о том, что на лиц, допрашиваемых в судебном заседании оказывается давление со стороны гос обвинителя Шепеля, не нашли своего подтверждения. Все действия в судебном заседании совершаются прокурором в установленных законом процессуальных формах, направлены на обеспечение уголовного преследования подсудимого и не могут расцениваться, как свидетельства неэффективности гос обвинителя, поскольку их осуществление является непременной составляющей обвинительной процессуальной функции прокурора. При таких обстоятельствах, заявленный гос обвинителю Шепелю отвод, является необоснованным и подлежит отклонению. На основании руководства ст.ст. 66, 271 УПК РФ постановил заявление потерпевшей Дудиевой и представителя потерпевших Чеджемова об отводе гос обвинителя Шепеля отклонить. Настоящее постановление может быть обжаловано в Верховный суд РФ в течение 10 суток со дня его вынесения. Постановление оглашено. Прошу садиться. Продолжаем рассмотрение уголовного дела в отношении Кулаева Нурпаши Абургкашевича, обвиняемого в совершении преступлений предусмотренных статьями 209 ч.2, 205 ч.3, 30 ч.3, 206 ч.3, 105 ч.2 пунктами: а, в, д, е, ж, з; 30 ч.3, 105 ч.2, пунктами: а, в, д, е, ж, з; 317, 223 ч.3 Уголовного кодекса Российской Федерации. Пожалуйста, секретарь, доложите о явке лиц, вызванных на судебное заседание.

Секретарь:

- На судебное заседание явились потерпевшие: несовершеннолетний потерпевший Эльтаров, законный представитель Кцоева, несовершеннолетний потерпевший Калманов, законный представитель Доева, Щербина, Азиева, Светлова, Бекузарова.

- Объявляется состав суда. Председательствующий Агузаров. Обвинение представлено в лице заместителя генерального прокурора России на Северном Кавказе Николя Шепеля, 1-го заместителя прокурора РСО-Алании, старшего советника юстиции Черчесова Аслана Владимировича, старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе, старшего советника юстиции Семисыновой Марии Степановны. Защитник подсудимого - адвокат Плиев. В суд явились потерпевшие вышеперечисленные. Секретарь судебного заседания Кохан. Потерпевший Эльтаров, законный представитель Кцоева. Привстань, пожалуйста. У Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Калманов, законный представитель Доева. У Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Щербинина, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Азиева, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Светлова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Бекузарова, у Вас есть отводы к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. В соответствии со статьей 268 УПК разъясняю явившимся потерпевшим их права. Вы в праве знать о предъявленном обвиняемому обвинений, давать показания, отказываться свидетельствовать против самого себя и своих близких родственников, представлять доказательства, заявлять ходатайства, давать показания на родном языке, иметь представителя, знакомиться с процессуальными документами, получать копии постановлений, участвовать в судебном разбирательстве, в суде 1 и 2 инстанции, надзорной инстанции, выступать в судебных прениях, знакомиться с протоколом судебного заседания, приносить на него свои замечания, обжаловать приговор, постановление суда. Вы не в праве уклоняться от явки по вызову в суд, давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний, разглашать данные предварительного следствия. Потерпевший Эльтаров, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Законный представитель, Кцоева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Калманов, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Законный представитель, Доева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Щербинина, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Азиева, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Светлова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Бекузарова, Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь. В судебном заседании принимает участие педагог. Пожалуйста, представьтесь.

 

 

- Джанжибухов Гарик Викторович. Школа №22.

- Место работы.

- Школа №22 города Владикавказа.

- Кем Вы работаете?

- Преподаватель.

- Чего?

- Иностранного языка.

- Образование какое у Вас.

- Высшее.

- Какое?

- Педагогическое.

- Место жительства.

- Город Владикавказ, ул. Джанаева, 55.

- Гарик Викторович, Вы в праве с разрешения председательствующего задавать вопросы несовершеннолетним потерпевшим. Вам ясны Ваша права?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь. Переходим к допросу потерпевших. Эльтаров. Пройди пожалуйста вперед. Законный представитель, Кцоева, пожалуйста вперед пройдите тоже. Фамилия, имя, отчество.

 

 

- Эльтаров Борис Феликсович.

- Число, месяц, год рождения.

- 25 декабря 1988 года.

- Место жительства.

- Беслан, ул. Сталина, 59.

- Чем ты занимаешься?

- Студент.

- Где ты учишься?

- В мед академии.

- Борис Феликсович, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста, законный представитель, Кцоева. Встаньте пожалуйста. Фамилия, имя, отчество.

- Кцоева Зоя Ибрагимовна.

- Число, месяц, год рождения.

- 13 апреля 1963 год

- Место жительства там же, да?

- Да.

- Место работы.

- ЖЭУ 1.

- Спасибо, присаживайтесь. Пожалуйста.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Борис Феликсович, Вы подсудимого знаете? Видели его?

- Там, нет.

- Первый раз здесь видите, да?

- Да.

- Расскажите вот об обстоятельствах, которые Вам известны 1-3 сентября, очевидцем которых Вы являлись. Как Вы попали в школу.

- В школу я пошел вместе с мамой. Это было где-то в пол 9. Когда я уже пришел в школу, ну, все начиналось как обычно. Ежегодно все как начинается с линейки, встреча с друзьями, одноклассниками. Потом уже где-то часов в 9, вот уже ближе к линейке, мы с одноклассником отошли немножко в сторону. Ну, как бы поодаль от линейки. Но она еще не началась. Говорили, что сейчас уже начнется.  И вот, отойдя где-то метров на 50. вот уже начался захват. Выстрелы раздавались, крики.

- Вы видели боевиков? Сколько их было, в чем они были одеты?

- Одни были в гражданской одежде, а других я видел в масках и в камуфляже.

- В гражданской какой?

- В спортивной.

- Что у них было, какое оружие?

- Автоматы.

- Сколько примерно человек было, вы видели, откуда они появились?

- Они бежали со стороны железной дороги. Примерно где-то в тот момент, когда они бежали, я думаю, их было человек 20. Но не все в масках.

- Дальнейшее действие. Вы вместе с остальными заложниками были вынуждены зайти в здание школы.

- Да. Я не сразу попал в спортзал. Нас сначала завели в кабинет труда, там нас держали минут 40, а потом уже перевели в спортзал. И нас рассадили там.

- Вы примерно знаете, вот из этих бандитов кого-то опознали, когда Вам представляли позже. Вот с одной рукой?

- Да, опознал.

- Вы можете рассказать роль из них каждого.

- Роль?

- Из тех, кто Вам запомнился.

- Ну, вот можно Ходова выделить. Он командовал там. Он давал им какие-то указания. Говорил: одно сделать, другое. Он давал им указания. Он выделялся. Насколько я понял.

- На русском языке давал команды?

- Да. Но они не всегда говорили по-русски. На том языке, на котором они говорили, я его не знаю.

- В первый день. Расскажите о событиях первого дня. Вы видели, когда первого человека убили?

- Первого человека, да, видел. Это было все на моих глазах. Весь первый день мы ходили по школе. Нам давали разные указания. Говорили, где окна закрывать. Ну, разного вида работы выполняли мы.

- Какую работу Вы выполняли?

- Я закрывал окна досками, партами, шкафами. Ну, что было, тем мы закрывали.

- То есть, сначала вы разбили окна, а потом закрывали.

- Нет, мы не разбивали. Мы их просто заставили, ну, как бы баррикадировали. Чтоб с улицы не видно было.

- А Вы участвовали во взломе полов?

- Нет.

- А видели, кто это делал?

- Нет.

- 1 число чем закончилось?

- Я сел где-то часов, я думаю, часов в 11, в 10. И нас, знаете как, сначала выводили. Потом где-то час нас не было, мы обратно садились. Один из них мне даже сказал: «Покажи мне, где ты будешь сидеть. Если ты мне понадобишься, чтоб я знал, где ты.» И я ему сказал, где я буду сидеть. И он приходил, и он меня уводил.

- Рядом с вами кто был еще? Из старшеклассников, да?

- Да. Одноклассник мой Алан Бетрозов и Бегаев Сослан и Тохтиев Азамат.

- 4 вы были, да?

- Да.

- Скажите, давайте немножко вернемся. Вы говорите, что где-то пол 9 были уже в школе. А Вам от кого стало известно, что линейка начинается раньше?

- Если честно, я даже не знал, что она начнется в 9. А, нет! нам сказали! Кажется, кто-то из учителей позвонил. Но я даже не помню. Кто-то говорил, что в 9 начнется. Но я не помню, кто. Сказали прийти к 9.

- Что еще Вы наблюдали 1 сентября. Вы можете вспомнить такое значимое, по Вашему мнению. Вот отношение боевиков к вам.

- Нас они заставляли еще мины развешивать по всему залу. Как бы одну я почти сам. Он мне говорил, как ее вешать, показывал. И я по его словам ее вешал.

- Само минирование быстро завершилось?

- Где-то за час. Приблизительно так.

- Уже все было заминировано.

- Ну, да. Он стоял рядом со мной, и показывал мне. Я не помню, белый провод, говорил, чтоб я не задел. Там 2 белых провода было. «Вот главное, - говорит, - чтоб вот это не задело. А то мы, - говорит, - взлетим здесь все.» я помню, я еще дрожал. Он мне говорит: «Что ты боишься?»

- Вы видели, когда заложников мужчин выводили и расстреливали?

- То, что их выводили, это я видел. Но то, как их расстреливали, это я не видел.

- Но выстрелы слышали?

- Ну, выстрелы я на протяжении 3 дней слышал постоянно.

- А кто стрелял?

- Не знаю.

- В зале боевики угрожали, что если будете шуметь…

- Да. Это часто было.

- И куда они стреляли?

- В потолок.

- Это 1 числа.

- И 1, и 2.

- Какие-то претензии предъявляли вам, заложникам? Чего они добивались?

- Нет, такого ничего я не слышал. Мы окна выламывали в самом спортзале. вот верхнюю часть окон, чтоб дышать было чем.

- То есть, никаких претензий, Вы не были свидетелем этих разговоров?

- Нет.

- Хорошо, 1 число завершилось. 2 числа Ваши действия. Чем Вы занимались?

- 2 числа я весь день просидел. И ночь с 1 на 2. Больше меня не поднимали.

- В каком месте?

- Вот где тренерский кабинет, вот там. Раздевалка где тренерская, в той части.

- 2 числа Вы слышали какие-то претензии, переговоры?

- Я слышал, что идут переговоры. Но конкретно кто с кем, это я так и не понял. Говорили, что вот идут  сейчас переговоры.

- Чем завершилось 2 сентября день и ночь. Для Вас я имею ввиду.

- Весь день я просидел. И в ночь с 2 на 3 тоже. В общем, 2 число у меня прошло в ожидании.

- 3 числа.

- Там по залу кто-то говорил, что в 6 начнут отпускать. Но потом говорили, что и в 10 начнут. Но я не знаю. Я уже как-то этому и не верил, что там кто-то кого-то отпустит.

-  Кто говорил, боевики?

- Нет, там, по залу.

- Заложники между собой?

- Да.

- А кто говорил, не помните?

- Нет.

- А условия не обговаривались? Какие условия, чтобы отпустить? И кто говорил, это Вы помните?

- Там кто-то из заложников, я не помню. Потому что их много было.

- Разговор между собой был, да?

- Да.

- Не от бандитов?

- Нет, нет.

- Ясно. Ну, и в период взрыва где Вы находились?

- Там же.

- Как произошел первый взрыв, второй взрыв?

- Когда, где-то минут за 15 до взрыва, там же мы в тесноте сидели. И многие люди там встали и стояли. Хотя террористы кричали: «Садитесь, сейчас начнем стрелять.» Но они стояли. И там место освободилось. Я немного прилег и уснул. И вот я спал, и вдруг кто-то закричал: «Сейчас взорвется!» Я глаза открыл, и в этот момент прям взорвалось. И вокруг был туман после второго взрыва. Я когда встал, и хотел куда-то пойти, я даже не знал сам, куда. И опять взорвалось, меня откинуло.

- Время Вы примерно помните, когда взрыв первый произошел?

- Нет.

- Где первый взрыв произошел по отношению к залу и к Вашему месту нахождения?

- Для меня он был с другой стороны, с противоположной.

- Вы видели там человек, который стоял на кнопке?

- Я его видел. Так, чтобы наблюдать, нет. Но я его видел.

- Вот именно в том месте и произошел первый взрыв, да?

- Я думаю, да.

- А второй взрыв через которое время произошел?

- Не знаю. Даже 5 минут точно не прошло. Мне так показалось.

- Через короткое время?

- Да.

- Вы видели, что после взрыва произошло? Стрельба, дым? Видели вы раненых, погибших?

- Да. Уже погибших тоже было много, после второго взрыва.

- После первого или после второго взрыва?

- И после первого, и после второго тоже.

- Вы слышали 2 взрыва таких, громких?

- Да.

- А вот стрельба откуда велась, вы это наблюдали?

- Я видел откуда террористы стреляли. Вот с той стороны. Ну, с улицы стреляли, но я конкретно не мог понять, с какой стороны. То с одной, то с другой.

- Уже после взрывов?

- Да.

- Как Вы освободились?

- Я освободился где-то, я еще там после взрывов провел где-то часа 3 наверное. Потом нас из зала завели в тренерскую. Там мы где-то побыли минут 5. Один из них сказал: «Сейчас стрельба затихнет, и мы вас в столовую переведем.» И потом он нас правда повел в столовую. Но меня и Бегаева Соса, нас завели вот в 18, не в 18, я даже забыл в какой кабинет, напротив спортзала там есть кабинет. Мы еще там посидели где-то минут 15. ну, уже такая, интенсивная стрельба шла. Затем уже оттуда нас перевели в столовую. Воду нам дали.

- В столовой много было бандитов? Вот Вы примерно ориентируетесь?

- Думаю, человек 15 точно было.

- А заложников сколько?

- Где-то человек 30-35 наверное.

- Ну, вот там, в столовой, Вы Кулаева не видели?

- Нет. Нас потом на окна поставили, вот где туалет. И мы там тоже простояли. И рядом с нами один отстреливался. Я помню, у него одной руки не было. Он был в гражданской одежде, в рубашке. По-моему, оранжевая была. Он где-то через минут 15 говорит: «Зайдите в туалет, там сидите. Так, периодически показывайтесь, и машите занавеской.» И мы зашли. Так вышли еще 2-3 раза. И потом он ушел и не вернулся. И мы там уже сами, где-то там мы еще провели час, полтора.

- Во время боя Вы слышали выстрелы из пулемета, из автомата, из гранатомета?

- Я помню, я точно не знаю, из чего это стреляли. Но когда я занавеской махал, сзади что-то взорвалось, у меня занавеска улетела. Я сам тоже уже чуть не выпал, но я удержался. А занавеска моя улетела. Я так и не понял, из чего это.

- Вы наблюдали, чтобы стреляли из гранатометов, из огнеметов, из танков? Вы лично наблюдали?

- Этого я не видел. Но вот я ж говорю, я не понял, из чего это выстрелили.

- Кто Вас освободил, когда?

- Мы, когда уже остались в туалете, и где-то час там провели. И где-то через час уже  спецназовец зашел.

- Где Вы были?

- В туалете. И вот оттуда нас уже вывел. Сначала мы боялись, потому что он тоже был в камуфляже. Мы как-то не верили. А потом, я не помню, что он сказал. То ли «свои», вроде этого. И потом мы уже вышли, нас уже альфовцы вывели оттуда через столовую. Окна, которые в сторону железной дороги выходят.

- Вот во время боя какие-то телесные повреждения получил ты?

- Мелкие осколки. По большому счету, нет.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- У меня есть вопрос. Скажи пожалуйста, а вот баррикадировали вы окна, двери. Вы где брали эти столы, парты?

- Прям в классе мы были. Там уже они на месте и были. И шкафы, и доска там была.

- Но вы баррикадировали  двери в спортивном зале?

- Нет. Двери мы не баррикадировали. Мы двери наоборот на окна закладывали.

- Только окна?

- Да, окна. И в кабинетах.

- Скажите пожалуйста, вот Вы выходил из спортивного зала, были в разных классах. Вы видели в коридоре заложников мужчин?

- Да, они на окнах стояли. Они нам даже предлагали: «Хотите постоять здесь?» Но мы отказались. На первом этаже.

- Скажите, а оружие вы видели в коридоре? При выходе из спортивного зала.

- Нет.

- Никакого оружия не видели?

- Ну, помимо того, что у них было.

- Ну, вот там в рюкзаках, в мешках, в ящиках.

- Не видел.

- Женщин Вы видели террористок?

- Да.

- Сколько их было?

- Я их насчитал 2.

- Скажите пожалуйста, сколько боевиков минировали зал?

- 5 или 6, точно не помню.

- Они были в масках или без?

- В масках.

- Все в масках были?

- 1 был без маски. Вот его я запомнил. А другой был в маске.

- Среди тех, кто был в масках и минировал зал, мог быть Кулаев, как Вы считаете.

- Я не знаю.

- Вот, судя по его фигуре.

- Не знаю. Думаю, нет.

- Воду, еду Вам давали?

- На первый день мне он, вот когда он нас вывел, он мне один раз дал. Не мне. А нам. Нас 4.

- Что дал?

- Воду. Я у него попросил. Он мне сказал: «Ты не боишься, что она отравлена? Сейчас, - говорит, - выйдем, я тебе лучше из бутылки дам.» Он мне из бутылки дал.

- А в остальные дни давали?

- В остальные дни, нет.

- Вы сказали, что видели, откуда террористы стреляли. Так откуда они стреляли и в кого ни стреляли?

- Они стреляли в окна со стороны входа. Где вот тренерская раздевалка, с той сторон я помню один стрелял, ну, отстреливался.

- Так они стреляли наружу?

- Да.

- Скажите, а после взрывов в зал стреляли террористы?

- В зал, нет. Я не видел.

- Вы перечислили с кем Вы были. А Томаев с вами был?

- Томаева не было.

- Ясно. Нет вопросов.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Скажите пожалуйста, вы говорили, что видели безрукого бандита.

- Да.

- Опишите. Кем он был? Вы, наверное сориентировались, кто там начальник был, кто там среднее звено был, кто исполнитель. Что он конкретно делал? Какова его роль была?

- У меня такое мнение сложилось, что он точно не из руководителей. Он исполнитель, я думаю. Большей частью он к ним относился.

- А реально, какие действия он совершал?

- Что я видел, это он отстреливался. Вот рядом мы стояли, и он прям рядом, и отстреливался. Одной рукой.

- Оружие у него какое было?

- Калаш.

- Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

- Скажите, что-нибудь говорил, что детей до 7 лет будут отпускать?

- Я этого не слышал. Говорили, что грудных будут отпускать. Но до 7 лет, этого я не слышал.

- Это в какой день говорили?

- Во второй, по-моему, утром.

- А требования какие были у боевиков? Они выдвигали какие-то требования?

- Я ничего не слышал. Ну, вот в первый день я же говорю, я ходил. Может остальные что-то, а я ничего не слышал.

- А от других не слышали, были ли у боевиков требования?

- Не слышал.

- Боевики пытались выходить на переговоры?

- Ну, вот на второй день, я ж говорил, они выводили людей. Ну, вести переговоры. Во всяком случае в зале так говорили. Когда я интересовался, куда они их выводят. Говорили, что на переговоры.

- На второй день, ты помнишь, как Аушев пришел?

- Если честно, я его не видел. Потому что вот где вход, там вот этот железный шкафчик, или что там, и он там стоял. Его заслоняло. Я в углу сидел, я его не видел. Но я  помню, говорили: «Вот, Аушев зашел.» И они хлопать начали.

- После того, как он ушел, отношение боевиков изменилось?

- По-моему, после этого они перестали давать воду. Точно я не помню. Но по-моему, после этого было.

- Борис, ты видел в спортзале пожар?

- Да.  Но он маленький такой был. Это было уже после второго взрыва, где-то через минут 15-20. В левом углу он был. Ну, относительно меня, как я был, где тренерская раздевалка. Вот в левом углу загорелось. И вот, когда он уже начал разгораться, террорист нам сказал: «Сейчас здесь все гореть будет, и мы вас сейчас выводить будем в столовую.» Ну, он сначала крикнул: «Среди лежащих, кто есть живой? – говорит, - вставайте» И я встал. «Сейчас здесь гореть будет, мы вас в столовую переводим.» Он так нам сказал.

- А когда уводили, там раненые были в спортзале?

- Без сознания, я думаю, были.

- Ты говоришь, была перестрелка. Только боевики стреляли?

- Нет. И с той, и с той стороны.

- А по столовой стреляли? Снаружи?

- Если честно, я не видел. Я не с той стороны стоял. Может стреляли со стороны железной дороги. А я совсем с другой стороны стоял. Что я видел, это спортзал.

- Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Дзотова. Скажи пожалуйста, вы строили баррикады. Боевики там в кабинетах были?

- Да. Нас постоянно сопровождали.

- Сколько там, ты посчитал, какое количество боевиков?

- За нами ходили 3.

- А по школе сколько ты видел боевиков?

- Где-то приблизительно 30.

- У подсудимого?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Ты можешь идти домой, если ты хочешь. Калманов. Законный представитель, Доева, пройдите вперед, пожалуйста. Фамилия, имя, отчество.

 

 

- Калманов Мурат Батразович.

- Кцоева, Вы что, уходите? Не уходите. Вы же признаны потерпевшей. Число, месяц, год рождения.

- 5 июня 1988 года.

- Место жительства.

- Беслан, ул. Лермонтова, 72, а.

- Чем занимаешься?

- Учусь в школе.

- В каком классе?

- В 11.

- Мурат Батразович, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста, Доева, встаньте. Фамилия, имя, отчество.

- Доева Зарема Майрамовна.

- Число, месяц, год рождения.

- 23 мая 1948 года.

- Место жительства там же?

- Да.

- Место работы.

- Не работаю. На пенсии.

- Спасибо, присаживайтесь. Мурат, как ты хочешь, чтоб тебе вопросы задавали или ты сам будешь рассказывать?

- Пусть вопросы задают.

- Хорошо. Пожалуйста.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Расскажи, как ты оказался в заложниках и об обстоятельствах, о которых потерпевший, твой одноклассник до тебя рассказывал.

- Я пришел в школу около 8 часов. Я не знал, во сколько начинается линейка. Около часа ждал до 9. После этого началась линейка. Я стоял и слышал выстрелы. Сначала я думал, что это праздничный салют, и не отреагировал. Потом обернулся и увидел террориста. Он был без маски. У него в руках был БСК, бесшумный снайперский комплект. Он стрелял по 2 убегающим. После этого все побежали к стене. Я тоже побежал к стене. После этого начали вести в зал через окна, через двери, со всех сторон. И я оказался в зале.

- Мурат, а вот ты говоришь, что раньше пришел. Кто тебе сказал. Что надо раньше приходить? Может родители, может одноклассники?

- Никто не говорил. Я не знал, раньше или позже. Я не знал, когда линейка будет, поэтому пришел раньше.

- А с кем ты там был?  С кем-то из старшеклассников?

- Когда я пришел, я стоял один. Это было в половину.

- Вот парень, который до тебя был, вы не из одного класса?

- Он позже пришел. Мы в одном классе.

- Что было дальше? Как выглядели боевики, сколько их было? Скольких ты наблюдал лично?

- Во время захвата я видел около 20 человек.

- Где они были?

- Со стороны железной дороги и со стороны Школьного переулка.

- То есть, ты видел 2 группы, да?

- Да.

- И там и там было одинаковое количество?

- Ну, они потом взяли в кольцо.

- А  когда ты зашел в школу, там уже были боевики?

- Да они уже находились там.

- Минирование, принимал в этом участие?

- Нет.

- А разгружать машину и оружие?

- Нет.

- Скажи, 1 числа где ты находился, какие боевики предъявляли требования к заложникам?

- 1 числа я был около сейфа. Требования боевиков я не слышал. Просто сидел и ждал.

- В баррикадировании принимал участие?

- Нет.

- То есть, 1 числа ты просто сидел на месте. Где ты находился?

- Около сейфа.

- Все 1 число ты там находился?

- Да.

- Видел, когда там убили учителя? 1 заложника.

- Выстрел слышал. А как убили не видел. Потом его тащили по спортзалу. Это тоже видел.

- Скажи, ты ранее Кулаева видел?

- Нет.

- Тебе предъявляли фотографии трупов на опознание?

- Нет.

- И ты никого по фотографиям не опознал?

- Мне не предъявляли.

-А Полковника, однорукого?

-Их я видел в школе.

- Террористы какие-то условия выдвигали? Они объясняли вам в связи с чем произвели захват?

- Нет, я этого не слышал.

- И никаких требований тоже не слышал?

- Нет.

- А 2 вы видели, когда заходил Аушев?

- Слышал как он зашел, но не видел.

- И не в курсе, какие там разговоры были?

- Нет.

- Вы 2 числа так же как и 1 находились в зале?

- Да.

- Никуда не уходили?

- Нет. Меня 1 раз вывели в туалет. Туалет находился в стороне столовой.

- Воду пить давали?

- В первый день, да.

- А 2?

- Нет.

- Расскажи тогда, 3 числа ты где находился? Где произошел первый взрыв, во сколько это было? Примерно хотя бы, если ты наблюдал.

- Я сидел также у сейфа. И я сидел к нему лицом. Я думаю, взрыв произошел с левой стороны.

- Сильный взрыв был? Много пострадало, ты наблюдал? Много было раненых, убитых?

- После второго взрыва я отключился. Когда пришел в себя, увидел много раненых.

- Убитых много было?

- Я думаю, да.

- А ты примерно не можешь определить сколько?

- Нет.

- Ты видел, когда пожар начался?

- После взрыва. В правом верхнем углу, там были языки пламени. Я это видел.

- Там дыра образовалась?

- Да. И начала гореть.

- Ты наблюдал, когда крыша обвалилась?

- Нет.

- А где ты был после второго взрыва, и что произошло? Ты убежал или тебя вывели?

- Нет. Нас в столовую отвели.

- Много вас там было, в столовой людей? Примерно.

- Террористов?

- Террористов и заложников.

- Террористов порядка 10. Заложников порядка 20.

- Что тебя там заставляли делать?

- Ничего не заставляли. Просто сидел.

- На окно не заставляли тебя залезать?

- Нет.

- Ты слышал выстрелы, и какие? Автомат, пулемет. Ты можешь их отличить?

- Со стороны столовой?

- Да.

- Со стороны столовой раз 5 стрельнули с РПГ-7. Стреляли из пулемета ПКРМ, РПК. У остальных был АК-74 с подствольным гранатометом.

- То есть, ты можешь различить выстрелы?

- Да.

- А кто из подствольника стрелял, бандиты?

- У них были подствольники, но как стреляли, я не видел.

- А когда вас вывели из зала, в сторону спортзала стреляли боевики?

- В зал не стреляли. Со стороны зала на улицу стреляли.

- Это уже когда спецназ пришел? А выстрелы из танка были или нет?

- Я не слышал.

- Но ты бы отличил, если бы они были?

- Да.

- А что, у вас военная подготовка была? Раз ты можешь отличить выстрелы пулемета, автомата, подствольника?

- Я книги читаю.

- То есть, ты интересуешься этим?

- Да.

- Как тебя освободили?

- После столовой нас отвели в туалет. Прямо рядом. Я там видел террориста безрукого с автоматом Калашникова. Судя по тому, как он себя вел, как отстреливался, я понял, что он не первый день в бою. Там мы провели около часа. Потом нас уже вывел спецназ. Сначала закинули гранату. Там в туалете 2 помещения. Вот в маленькое помещение закинули гранату. И минут через 5 был спецназ. И нас в столовой через окно вывели.

- Если ты так хорошо ориентируешься в оружии, какое ты оружие видел у боевиков? Кроме автоматов что еще было?

- Пулеметы ПКМ, ПК, гранатометы РПГ-7, СВД, БСК, винтовка такая. Подствольные гранатометы. Были и укороченные автоматы.

- То есть, у кого-то были и автоматы и гранатометы за спиной?

- Да.

- Сколько ты насчитал гранатометов?

- Около 2.

- Скажи еще, ты в период нахождения в заложниках получил ранение какое-нибудь?

- От первого взрыва получил ранение в область уха. И в правую руку. То есть, в левую.

- Ты слышал, какие требования выдвигали боевики об условии освобождения заложников?

- Нет, не слышал.

- Нет вопросов.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Скажи пожалуйста, Мурат, среди 10 террористов, которые были в столовой, Кулаев находился?

- Я его не видел.

- В твоем присутствии с окна столовой срывали решетку?

- Нет.

- Она была сорвана до тебя?

- Когда я находился в столовой, она еще была. А когда нас выводили, ее уже не было.

- А в какой момент ее сорвали? Ты не видел этого?

- Нет, не видел.

- После того, как сорвали решетку, кто-нибудь из заложников пытался выпрыгнуть в окно?

- Я этого не видел.

- Ты не наблюдал, чтобы мальчик пытался выпрыгнуть, и его убили?

- Я не видел.

- Скажи, женщины среди террористов были?

- Да, были.

- Сколько женщин ты видел?

- 2.

- В какой день ты их видел?

- В первый.

- Во 2, в 3?

- Нет, больше не видел.

- А когда вы находились в спортзале, внутри здания были слышны выстрелы или взрывы?

- Были слышны. Много выстрелов, и 1 взрыв.

- Первый взрыв, что взорвалось, ты видел?

- Судя по взрыву, это был фугас.

- Значит, взрывы ты слышал?

- Один.

- А что-либо относительно взрыва этих женщин-террористок ты слышал?

- В первый день я сидел и тут прогремел взрыв. Он был не очень мощный.

- А ты слышал, что это женщины взорвались?

- Нет, этого я не слышал.

- А оружие видел в коридоре?

- Нет, не видел. На позициях боевики сидели с оружием. С пулеметами, с приборами ночного видения и с противогазами.

- Это понятно. А чтоб оружие лежало навалом, этого ты не видел?

- Нет.

- Хорошо. Нет вопросов.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Вот сказал, что ты пришел в школу раньше. Ты что-нибудь подозрительное заметил?

- Нет.

Таймураз Чеджемов:

- Ты помнишь момент захвата, когда загонять начали?

- Помню.

- Выстрелы раздались в этот момент?

- Нет. Начались во время линейки.

- Они просто стреляли или сразу начали загонять?

- Сразу начали загонять.

- А террористов много было?

- Да.

- А когда ты услышал выстрелы, террористов уже много было?

- Нет.

- То есть, до того момента, как начали загонять людей, выстрелов не было?

- Нет.

- Где ты находился в тот момент, когда раздались выстрелы?

- Я находился у входа в школу. Не со стороны железной дороги, а с другой стороны.

- А когда раздались выстрелы, то ты увидел, что боевики сразу взяли заложников в кольцо. Так?

- Да.

- А как ты смог их посчитать в таком случае?

- Как начали загонять людей, все побежали в сторону котельной и около стены столпились. А я сразу не сообразил, и только потом побежал.

- А как ты их смог подсчитать, если некоторые были в штатском.

- Ну, я думаю, заложник не стал бы держать автомат.

- Как ты мог обозреть всех 20 боевиков?

- Когда взяли в кольцо, там было около 7 человек, еще сзади 2. А когда побежали в сторону спортзала и начали загонять людей, то внутри еще было около 5 человек.

- Вы имеете ввиду 20, что они и внутри были.

- Да.

- Вы сказали, что по Вашему мнению, взорвался фугас. А что это такое?

- Это осколочное взрывное устройство.

- Это боевики использовали?

- Да.

- То есть, взорвали боевики?

- Нет.

- То есть, вы не знаете, кто взорвал?

- Да.

- Вы помните, когда после первого взрыва вы увидели боевика?

- Между 1 и 2 взрывом маленький промежуток был я открыл глаза и только тогда я увидел. Потом я видел их после второго взрыва. Когда открыл глаза.

- Можешь определить причины появления огня?

- Нет.

- А спустя какое время после взрыва начался пожар?

- Я не знаю. Я видел маленькое пламя на потолке. Но сильного пожара не было.

- Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

- Расскажите, что было после взрывов 3 числа. Перестрелка была или нет?

- Была перестрелка.

- То есть, стреляли с обеих сторон?

- Да.

- А в столовой?

- В столовую, я думаю, с улицы не стреляли. Но со столовой на улицу с гранатомета стреляли, с пулемета и с автомата.

- Вы где находились в этот момент?

- Там есть 2 столба. Около одного я стоял.

- Вы сказали, что сами не видели, как стреляли?

- Нет. С гранатомета я видел как стреляли.

- А может такое быть, что снаружи тоже стреляли?

- Из чего?

- Не знаю. Стрельба же интенсивная была.

- Снаружи стреляли когда я был в столовой, то есть, в зале.

- Какая одежда была на боевиках?

- Некоторые были в спортивной одежде. Некоторые  в камуфляже. В руках у всех были автоматы.

- Во время боя, скажи, у боевиков видна была паника?

- Не думаю, что у них была паника.

- А как ты думаешь, патроны они экономили?

- Нет, не экономили.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- У подсудимого?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Можете идти домой. Кцоева. Фамилия, имя, отчество.

 

 

- Кцоева Зоя Ибрагимовна.

- Число, месяц, год рождения.

- 12 апреля 1963 года.

- Место жительства.

- Беслан, ул. Сталина, 59.

- Место работы.

- ЖЭУ-1.

- Зоя Ибрагимовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Просьба такая. Расскажите, Вы подсудимого знаете?

- Нет, я его не помню.

- Скажите, чтобы нам было понятно. Вы получали на сегодняшний день повестку?

- Мне вечером позвонили из Комитета Матерей и попросили прийти. А официально повестку я не получала.

- И до этого Вы тоже не получали уведомление или повестку?

- Ну, я зарегистрирована во Владикавказе. Может туда что-то приходило. А в Беслан ко мне не приходила повестка.

- Понятно. 1 числа Вы были в курсе, что линейка раньше начнется?

- Да, я слышала.

- От кого?

- Родительница, соседка, рядом живет. И она мне сказала.

- А причину сказала?

- Я не спрашивала.

- 1 числа, пожалуйста, когда вы появились в школе, с кем? Обстоятельства захвата террористами заложников.

- 1 числа я со старшим мальчиком, с Борисом, мы пошли где-то пол 9 вышли из дома и подошли к школе. Было может минут без 10 девять. И вот пока там, ну, разговорились с родителями, где-то часов в 9, ну, кажется линейка еще так не началась. И вот со стороны железной дороги. Забежали террористы. Я сперва подумала, что это инсценировку они подготовили вот к празднику. Еще про себя думаю, вот нашли что придумать. Они, стреляя, окружили весь двор. И когда уже стрельба так началась, мы уже поняли, что это не шутки. И стали загонять через окна нас в зал, в школу. Ну, мы со всеми вот. Младший мальчик рядом со мной. Я стояла где вот класс младшего, 7 класс. И он со мной тоже. И через окна загнали нас в коридор. Потом уже в спортзал.

- Вы в школу с кем пришли?

- Пришла я со старшим. Младший раньше ушел. А потом, там в школе во дворе я встретила его, пошла, где его класс стоит. Это 7 класс был. А Борис уже к своему классу пошел.

- И вот Вы когда видели, как загоняли бандиты, сколько их было примерно, Вы можете сориентироваться?

- Я думаю, как они окружили, мне показалось человек 15-20.

- А во что они были одеты, какое оружие у них было в руках?

- Одеты были некоторые в спортивную одежду. Я помню кроссовки и спортивные костюмы. Другие в камуфляжной.

- Спортивные разноцветные или темные?

- Темные такие, серые. Зеленые. И в руках, я так марку оружия не знаю, но автоматы и пистолеты я знаю. У них были на ремнях развешены. Некоторые из них стреляли из автоматов в воздух для устрашения.

- Ну, когда Вы попали в школу, Вы через дверь или через окно туда попали?

- Через окно. Какой-то мужчина мне помог, не из боевиков, из наших.

- Что Вы в школе уже наблюдали?

- Мы минут 10 в коридоре простояли. Нас заставили присесть всех. Потом уже стали загонять в зал. Паника, крик. И кто где, мы не знали. Заставляли садиться.

- Минировать зал начали сразу как вы зашли или позже?

- Еще не сразу. Пока людей успокоили. Пока сделали проход.

- Сколько примерно прошло времени?

- Я думаю, минут 40, около часа.

- А когда успокаивали, не минировали? Я почему спрашиваю, потому что многие утверждают, что сразу начали минировать.

- Мне кажется, не сразу.

- Хорошо. Кто помогал минировать? Вы им лично помогали?

- Нет. Взрослых мальчиков и мужчин подняли, потом вывели. И старшеклассники помогали.

- А где они брали взрывчатые вещества?

- Ну, заносили.

- Откуда заносили?

- Я не видела.

- Много занесли?

- Сумки большие, коробки. Сколько, не знаю.

- Какие коробки? Как их несли?

- Они заставили проход освободить. И на протяжении этого прохода, от начала до конца, расставляли вот эти мины.

- Скажите, 1 числа, вы сказали, что прошло минут 40. А что дальше было? Они предъявляли претензии? В связи с чем произошел захват? Что вы слышали лично?

- Я слышала, что они предъявили требования, чтобы вывели войска из Чечни. Вот это я слышала.

- От кого Вы слышали?

- От людей.

- Не от боевиков?

- Лично я не слышала.

- А где Вы там находились?

- Я находилась у входа со стороны тренерской, в углу с мальчиками.

- То есть, это передавалось в устах заложников.

- Да.

- А какие еще требования косвенно Вы слышали?

- Признание независимости Чечни.

- А Вы наблюдали, когда Аушев был в зале?

- Да, я видела.

- Он что-то говорил?

- Нет. Он, ну, может рядом с ними вот зашли эти его, боевики там. Вот этот Полковник я видела, еще один. Но он с ними может так, шепотом переговаривался. А так чтобы громко что-то сказал, вот к залу не обращался.

- Давайте вспомним, из числа бандитов. Вам показывали фотографии убитых уже боевиков. Вы там кого-то опознали? Полковника, Ходова или брата Кулаева, если Вы Кулаева не наблюдали, с одной рукой.

- Я его видела как раз. Я была с мальчиками рядом. Со столовой в туалете. Я его тоже вот запомнила почему-то.

- А какое у него оружие было не помните?

- Нет, автомат. Но я так не разбираюсь особо.

- Короткий такой.

- Да. Я его запомнила.

- А Ходова вы тоже опознавали, да?

- Да.

- Просто многие потерпевшие. Наверное потому что он один из активных был участников банды.

- Да, я его запомнила.

- А раньше Вы не знали Ходова, что он когда-то проживал здесь?

- Нет.

- А других участников не видели нигде, вот когда живыми они были?

- Нет.

- Вот завершилось 1 число. Вы наблюдали, когда там убивали заложников, кто убивал, когда мужчин выводили из зала?

- Я видела, как убили Бетрозова. Прям рядом со мной это было.

- Кто его убил, помните, из бандитов. Вы опознавали.

- Вот я точно не могу утверждать. Мне казалось, что это был Ходов. Потом я вот с детьми разговаривала, мне говорят, что нет, это был Полковник. Он как-то вот сзади подошел к нему. И вот я запомнила, что он прям в сердце выстрелил. А вот кто именно. Мне почему-то казалось, что это Ходов был. Но дети говорят, что это не он.

- После этого, когда они расстреляли, Вы еще наблюдали расстрелы?

- Нет. В зале не видела.

- 1 число закончилось. Что было 2 числа?

- 2 числа был Аушев. Грудных детей вывели с матерями.

- Какие претензии предъявляли боевики на второй день? Каие требования выдвигали?

- Я помню, что они постоянно вели какие-то переговоры. Они успокаивали людей: «Сейчас должен позвонить» Но кто им должен был позвонить, я конкретно не знаю. Но я помню, что Полковник по телефону прям в зале с кем-то разговаривал. С кем, я не знаю.

- На 2 число больше ничего интересного для следствия не было?

- Вот 2 числа вечером мы сидели в углу, и нас отсадили. И они заставили мужчин вскрыть там пол. По трудам учитель, по-моему, принес лом и постучал. Опять нас туда завели, закинули мат какой- то и посадили. И вот после этого боевики заходили и в руках у них уже были противогазы. Еще дети у меня спрашивали: «А где они на всех противогазы возьмут?»

- А школьники участвовали в этом разломе полов?

- Нет.

- А кто из мужчин, помните?

- Я запомнила только учителя по труду.

- А не объясняли, для чего они это делают?

- Сперва сказали, что дети туда в туалет будут ходить. А потом закрыли эту дырку.

- 3 число перед тем как произошел взрыв, что Вы наблюдали? Где произошел первый взрыв? Где Вы находились?

- 3 утром, еще 6 не было, дети просились в туалет. Но Ходов, я сама слышала, сказал: «Что Вы будете туда-сюда бегать, мы вас все равно отпускаем сейчас.» Лично я поверила. Мы уже засобирались домой. Думали, что нас и вправду отпустят. Сказали, что в 6 часов. Потом что-то ничего. Ближе к обеду мне показалось, что они, что между ними что-то произошло. Они туда-сюда бегали. Естественно, дети тоже уже передвигались. Но на улицу конечно не выпускали, в коридор в смысле. Но на месте они уже передвигались. Потом освободился угол, и я туда с детьми перешла. Я прилегла, может и уснула. Мне казалось, что это все во сне. И прям буквально перед взрывом меня поднял младший мальчик. Он сказал, что боевики сказали, что тех, кто падает в обморок будут расстреливать. И он меня прям силой приподнял. Только я привстала, и этот взрыв. Я толком и не поняла, с какой стороны он был.

- Через какое время был второй взрыв?

- Мне показалось, что один за другим.

- Вы погибших, раненых видели?

- Да. Нам сказали, что кто живой вставайте, а то сейчас зал загорится. И мы вас в столовую переведем.

- А кто это говорил?

- Кто-то  из боевиков. Я помню, еще угол загорелся. И этот Полковник занес в ведре воду. А вода наверное была ржавая. И мне показалось, что он бензин занес. Но это была вода. И он тушил огонь.

- А где загорелось? Вы говорите, там, где был первый взрыв. Где это было? Стена, потолок?

- Ну, там пол как бы горел. Точно утверждать с какой стороны был взрыв, я не могу.

- А потолок горел?

- При мне не горел.

- Вас куда увели сразу после взрывов?

- Нас завели в тренерскую, а оттуда в столовую.

- С сыновьями Вы были?

- Да, 3. Мурат Калманов, младшего я потеряла. С 2-мя я вместе была.

- Что там было в столовой?

- Когда началась в столовой интенсивная перестрелка, нас перевели в туалет. Я помню, женщин на окна поставили, дали им занавески. И они махали ими, кричали: «Не стреляйте.» Там с нами были и боевики.

- Сколько было боевиков?

- Мне показалось, человек 7-10.

- А заложников сколько?

- Человек 20-25.

- Они только в столовой были, или в других помещениях тоже?

- Заложники? Их из столовой в туалет завели. И мы там были.

- Вы в столовой и в спортзале какие выстрелы слышали? Вы можете отличить выстрел автомата, пулемета, гранатомета, танка?

- Нет, не могу. Выстрелы были, но из какого оружия, я не могу сказать.

- Как вы освободились?

- Меня ранило. Я хотела выйти и поискать младшего. Как раз в этот момент однорукий отстреливался возле окна. Мне показалось, что это в него стреляли, но ранили меня. Я чувствовала, что мне уже плохо. У меня уже все в крови было. Мне показалось, что я теряю сознание. И как раз с окна со столовой, как я поняла, спецназовец, он меня передал через окно.

- То есть, Вы пожара уже не наблюдали в зале?

- Да, меня там уже не было.

- Нет вопросов.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Уточните пожалуйста, где вскрывали пол?

- Со стороны тренерской прямо рядом угол.

- И что там было сверху?

- Доска.

- А под доской сразу был бетон?

- Да. Я помню, они постучали по нему. Потом взяли мат борцовский и туда, на бетон. И люди уже туда сели.

- Когда женщин поставили на окна, детей тоже ставили?

- Больших ставили.

- А кто-нибудь погиб из тех, кто стояли на окнах?

- При мне, нет.

- Когда Вас привели в столовую на окнах были решетки?

- Да.

- А Вы видели момент, когда они были сорваны?

- Нет, не видела.

- А Вас через окно передали?

- Да. Я помню, меня передали через окно.

- Через какое окно?

- Я не могу это утверждать.

- Но решетки там уже не было?

- Наверное не было.

- Ну, какое это окно было, среднее, крайнее?

- Не помню. Я уже теряла сознание.

- Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Сколько там вообще окон было?

- 3-4.

- Понятно. Пожалуйста.

Таймураз Чеджемов:

- Боевики точно тушили пожар?

- Да. Я это почему-то заметила. Даже поняла, что вода ржавая.

- Они что, спасали вас?

- Я не знаю, кого они спасали, но я видела, что он тушил огонь.

- Тушил огонь и говорил: «Уходите отсюда?»

- Нет, это не он говорил. Нас другой вывел.

- А что он говорил, который вас вывел?

- «Вставайте, - говорит.»

- Как Вы думаете, если бы они взорвали сами зал, то они бы уже спасали бы вас?

- Нет, наверное.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Спасали? Перевели в другой зал и на окна ставили. Вот так они спасали.

Таймураз Чеджемов:

- Я не Вас спрашиваю. Спасибо. Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Прошу соблюдать порядок. Пожалуйста.

Сослан Кочиев:

- Что говорили боевики в первый день о количестве заложников?

- Да, они говорили. «Вы, - говорит, - знаете, говорят что вас 340 человек. Это знаете, что означает?»

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вам неправильно подсказали, 354.

- Я цифру точно не помню просто.

- Хватит подсказывать. Дайте человеку высказаться. Какая разница, какую цифру она назовет. Что помнит, то и скажет.

- «Вы, - говорит, - знаете, говорят, что вас всего вот столько. А это знаете, что означает?» Больше он ничего не сказал. Усмехнулся и все.

Сослан Кочиев:

- От этого отношение к вам изменилось?

- Ну, как изменилось. Они взрослым пить воду не давали. В первый день только детям.

- Вы видели, как они на камеру снимали зал?

- Я видела, как один зашел с камерой и прям прошелся с ней вот так. И вышел.

- По поведению боевиков что Вы можете сказать. Они стремились пойти на переговоры? Вы рассказывали, что они вас успокаивали.

- Да. Они говорили: «Сейчас должны позвонить.»

- Успокаивали как?

- Говорили, чтоб не разговаривали. Требовали успокоить детей.

- А с кем они хотели выйти на переговоры?

- Говорили, что с руководством.

- Вы сказали, что боевик начал тушить там, где загорелось. Он потушил?

- Я видела, как он воду эту выливал. Я еще думала, что это бензин. Потому что вода ржавая была. А вот, я видела, как он одно ведро, во всяком случае, вылил туда. А потом нас уже в тренерскую завели, а оттуда в столовую. И я уже не знаю.

- Вы сказали, что боевики ставили женщин на окна.

- Да. Рядом со мной женщина стояла. Она сидела на корточках. И ей прямо в горло попали. Я знаю, она жива. Но убить, никого не убило.

- Если с улицы не стреляли, то как в нее попали?

- Не знаю. Но так получилось во всяком случае.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Иногда у меня такое чувство создается, что Вы защищаете не потерпевших, а подсудимого. Судя по некоторым вопросам. У потерпевших есть вопросы?

- Кесаева. Вы говорите, что узнали Ходова, узнали Полковника. Вы в зале знали, что это Ходов?

- Нет, в зале я не знала.

- А откуда Вы узнали, что это Полковник?

- Мне показали фотографии. Уже погибших. Я еще узнала, там один был со шрамом.

- А точно можете сказать, что это был Ходов, а это был Полковник.

- Но во всяком случае, мне так показалось.

- Вы спросили у следователя, есть ли у них фотографии при жизни? Если они знают, кто такой Ходов и кто такой Полковник.

- Я не спрашивала.

- Значит, как показали, так и сказали.

- Да, по фотографии только.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы где, на базаре в Беслане? Так получается, да? Да я не к этому задаю вопрос. Но с места не надо кричать. У кого еще вопросы?

- Вы не слышали разве эти сильные выстрелы, канонаду из танка?

- Я не могу утверждать, что это из танка.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У подсудимого?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Кцоева, у Вас есть вопросы к подсудимому? Хотите его что-нибудь спросить?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Что за поведение у вас? Встаньте, фамилию назовите свою.

Голоса и зала:

- Можно Кулаеву задать вопрос?

- Подождите, мы пока ведем допрос потерпевших. Вот люди пришли, чтобы мы их допросили. Во-первых. Во-вторых, если у Вас есть вопросы, встаньте, скажите. Но не надо с места кричать, и вопросы задавать потерпевшим. Я дам Вам возможность задать ему вопрос. Щербинина. Фамилия, имя, отчество.

 

 

- Щербинина Ольга Викторовна.

- Число, месяц, год рождения.

- 18 октября 1956 года.

- Место жительства.

- Беслан, Переулок Хлебный, 4, кв. 16.

- Место работы.

- Средняя школа по улице Коминтерна.

- Это новая школа?

- Да.

- Номер не дали этой школе?

- Нет.

- Кем Вы работаете?

- Завуч.

- Ольга Викторовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Ольга Викторовна, расскажите вот, чья идея была начать линейку раньше чем обычно на час? Как оповещали школьников, родителей. Помните эт ситуацию?

- Да, я все помню. 29 числа…

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Я извиняюсь. Кем Вы работали в первой школе?

- Я в первой школе работала завучем по учебной части. Я помню, что 29 числа в 10 часов у нас состоялся педсовет. На этом педсовете присутствовали все педагоги нашей школы. И Елена Сулидзиевна Касумова, наш организатор по воспитательной работе, которая занимается проведением таких внешкольных мероприятий, она предложила всему коллективу провести линейку раньше, чем 10 часов. Собственно говоря, начало линейки в предыдущие годы никогда не было строго регламентировано. Это зависело от того, какие гости у нас будут. Или из республики приглашали гостей, или администрацию района. И поэтому строгости в начале линейки никогда особой не было. Но мы начинали линейку в мае месяце, 25 мая в 10 часов. И у нас девочка 4 Б класса стояла на солнце и упала в обморок от головокружения. И Елена так сказала: «Давайте начнем немного пораньше, хотя бы пол 10, чтобы дети могли стоять в тени.» Там у нас 4 липы были, напротив котельной, и от лип тень хорошо падала на половину спортивной площадки баскетбольной. «И мы, - говорит, - проведем, пока дети буду стоять в тени.» Чтобы раньше провели в течение часа. Лидия Александровна ей сказала: «Пойди, позвони в районо. Сообщи об этом.» Лена ходила 2 раза, звонила в районо. Но теперь они говорят, там секретари, что мы не принимали эту телефоннограму. Организатор говорит: «Я 2 раза звонила в районо и предупреждала одну и вторую секретаршу.» Там 2 секретарши у них. Вот так было.

- Пожалуйста. Вот 1 числа когда вы появились в школе? С кем Вы были. И вы знаете разговоры о том, что ремонт проводили чужие люди. Что Вам известно по поводу ремонта? Давайте, мы издалека начнем. Наблюдали Вы что-то подозрительное в школе, в классах, на территории школы?

- Ну, по отношению к ремонту, я отношения никогда не имела. Так как у меня совсем другая обязанность. Я по учебной части была. Но я в школу пришла раньше. Вообще, у нас отпуск заканчивается 26 августа. Я 23 была уже на работе. И в это время они заканчивали делать ремонт на втором этаже, напротив директорской и учительской они меняли полы. Потому что там, вот этот вестибюль небольшой у нас был, там полы все уже двигались. Там надо было срочно менять балки. И я знаю, что Лидия Александровна говорила, что ремонтной бригады нет, что работает завхоз Света со своей семьей, с племянниками и с сыном. И Михайлов Александр Михайлович, наш трудовик со своим сыном и зятем. Так она говорила. Но видеть, я их не видела. Я видела и только самого Александра Михайловича, нашего трудовика. И когда я 23 пришла в школу, за 3 дня раньше, я видела, как они уже поменяли вот этот потолок верхний, и Зарема, уборщица, закрашивала полы. Она мне еще сказала: «Ольга Викторовна, там все покрашено.» А у меня кабинет был, учительская где, и вот там внутренняя дверь, вот там был у меня кабинет. И я помню, она мне положила еще досточку, чтобы я от ступеньки перешагнула в учительскую. Потому что там было все покрашено. Они уже заканчивали менять эти балки, вот в конце августа. Вот все, что я могу сказать по этому поводу.

- 1 числа во сколько Вы пришли в школу?

- 1 числа я была на работе без 15 восемь. Рано.

- И где? Вы по двору прошли, по школе? С кем общались?

- Нет. Я поднялась на второй этаж. Зашла к директору. Они сидели со Светой, завхозом. Я с ними поздоровалась и пошла к себе в кабинет. Когда я пришла в кабинет, то было еще очень рано, и я занималась расписанием. Потихонечку составляла расписание уроков. Потом я минут через 15 встала, и стала поливать цветы на своем окне. Я принесла 2 ведерка воды маленьких, и стала поливать цветы на окне. А у меня окно выходит прямо на спортзал, и на 23 кабинет осетинского языка. Этот кабинет был над раздевалками детскими. И я обратила внимание, что вот шифер, обычно шифер так стоит, а то вот так немножко был шифер сдвинут. Я еще посмотрела так на эту дырку и подумала, как же они делали ремонт, при первом дожде Зару зальет. Вот я это очень хорош запомнила, я всем это говорила вначале. «Что-то, - говорю, - шифер там сдвинут.» Вот это я помню. По школе я не ходила, я была у себя в кабинете. В 9 часов дали звонок. И все учителя с детьми, они были все в классах, они стали все выходить из классов, и строиться на линейке. Как обычно, напротив спортивного зала. Там у нас спортивная площадка большая, и мы буквой П все стояли лицом к спортивному залу, вся школа стояла. Мы стояли, учителя, лицом к детям. Вот так мы стояли.

- Когда произошел захват, Вы наблюдали с какой стороны бандиты произвели нападение, сколько их было?

- Да, что я вспомню, я Вам сейчас расскажу. Значит, я очень хорошо помню этот момент. Это было где-то начало 10, минут 15-18, вот так. Иван Константинович Кониди, он обычно строил детей. Но на площадке еще было шумно, еще движения были. Я еще ему говорю: «Иван Константинович, уже пора начинать.» И он тогда сказал: «Все, мы готовы.» Лена Касумова, я помню, взяла микрофон в руки, и вдруг началась стрельба. Я сидела за столом. Там был стол у нас в центре, я помню, что я вскочила. И вот передо мной вырос вот этот мужчина черный с бородой. Потом мне в прокуратуре показали фотографии и при жизни этих людей, и уже убитых. И я опознала, что это был Фарух, это я теперь знаю, что это был араб Фарух. Мне вчера показывал следователь прокуратуры Гудиев его в живом виде, как они сидели с Басаевым. Это был он, точно. Я растерялась, я всплеснула руками и посмотрела в совершенно другую сторону. И там стояла женщина-шахидка. И уже все. И тогда началась страшная паника. Я уже помню единственное, что я очутилась под первым окном коридора на земле, на траве. Мы были рядом с Эммой Каряевой, нашей учительницей, на траве. Мы минут 5 лежали. Видно, когда они нас всех загнали на эту траву, и стрельба все время над головами была. И потом в какой-то момент, я смотрю, мальчики выбивают окна в коридор на первый этаж. Было очень страшно. Вы себе не представляете, какой был дикий страх, просто животный дикий страх. Я вот помню, что у меня даже вот, не могла остановиться. Это было ужасно. Я все равно подняла голову и кричу ему, мальчику: «Не лезь туда, они тебя убьют.» А он говорит: «Они заставляют залазить в школу.» И тогда дети все залезли. И взрослые женщины стали подниматься туда. Но мы не могли туда залезть, было очень высоко. И я помню хорошо, что мужчины-заложники, родители, нас туда, женщин, затягивали, в разбитые окна. Вот затянули нас в этот коридор. Там было такое столпотворение огромное, и шум, крик. И я говорю: «Что, что это? Что творится?» Они говорят: «Мы заложники.» Я говорю: «Как заложники?» И вот уже нас тогда развернули и погнали в спортзал. Помню высокий парень бежал со стороны столовой, оттуда бежал с автоматом. Чтобы туда не побежали по коридору, и на второй этаж в школу не ушли. Они нас сдавливали со всех сторон и загоняли в спортзал. Вот так мы очутились все в спортзале. Очень много нас было.

- А вот Вы говорите, Фарух, он давал какие-то команды. На каком языке к вам обращался?

- Он разговаривал по-русски. Он несколько раз заходил в зал. В основном с Ходовым. Но я далековато сидела. Мне так показалось.

- А вот кроме него и шахидок вы примерно определили сколько человек было нападавших?

- Нет, только 2 человека. Больше я уже ничего не помню. Потом уже в зале много я видела.

- А когда в школу зашли, Вы наблюдали, были там уже боевики? На втором этаже, в зале?

- Я не была на втором этаже. Я по коридору, нас сразу загнали в спортзал.

- Кто там в спортзале был? Сколько боевиков Вы наблюдали?

- Когда нас загнали, они бегали, человек наверное 10 туда-сюда бегали по залу. Все время. Потом они открыли тренажерный зал. У нас там маленький тренажерный зал есть. Туда 2 парней отправили. В зале их было очень много. Они быстро, быстро нас заставляли: «Садитесь, садитесь.» Но все подходили люди и подходили. Дети прятались по кабинетам. Потом они рассказывали. Всех их выгоняли, уже всех согнали в зал. Было много боевиков в зале. Ну, человек 10 наверное. Я так сначала видела.

- А в какой период начали они минировать? И где они брали взрывные устройства? Вы лично наблюдали?

- Нет, я сидела далеко. Я сидела около окна в центре зала в первый день. Я видела, что заносили большие сумки, это я видела. Но откуда эти сумки были, я их видела уже в зале.

- И минирование через сколько началось, примерно?

- Наверное минут через 20-30. Мне показалось так. Когда загнали нас всех, потом началось минирование. Они сами были, в масках ребята минировали. И мальчиков взрослых заставляли минировать. Они полезли на баскетбольные щиты и привязывали. Сама взрывчатка была уже заготовлена, друг с другом была связана. Их только достаточно было привязать на баскетбольные кольца. Они все были соединены. Потом проход сделали от дверей до второго кольца. И вот там по проходу тоже поставили большие такие коробки. На стулья поставили.

- По Вашему мнению, сколько минирование заняло по времени?

- Ну, максимум 20 минут. Мне кажется, за 20 минут они все заминировали.

- Сколько в зале было людей, примерно?

- Заложников?

- Да.

- Очень много. Где-то около полторы тысячи, наверное. Вот нас, учителей, было всего 40 человек. Детей мы потом пересчитали всех наших детей, около 700. Остальные родители были. Мужчины, женщины, бабушки, все были там.

- Сейчас. Вы в районо дозвонились. Может они предполагали, что линейка в 10 будет, а не в 9. Может поэтому не знали сколько людей?

- Но мы же отчеты сдаем каждый октябрь и каждый май.

- А в школе сколько учеников?

- Вообще вот на май месяц у нас было 926 человек. Если откинуть 11-классников, которые ушли из школы, они не были на линейке, это было 75 человек. Где-то 850 оставалось детей. Первый класс. Там еще 11-классники и 10-класники дети успели убежать, потому что они увидели, когда они бежали. Они лицом стояли к площадке, и они увидели, как уже бежали боевики. Они видно сообразили и убежали. Они потом рассказывали, что они кричали, что бандиты. Но музыка звучала, мы ничего не поняли вообще.

- Когда Вы сами слышали и от кого требования боевиков? Какие они выдвигали требования?

- Вот когда минирование произошло, Ходов заскочил в зал, с раненой рукой, с левой раненой рукой.

- Раньше Вы Ходова не знали?

- Нет, никогда его не знала конечно. И вообще, мы узнали, что он Ходов уже после того, как мы беседовали в прокуратуре. А так-то мы никого конечно не знали. Вот он заскочил в зал, и стал кричать: «Это вам не Норд-Ост. Здесь вам совсем другое будет. Пока не выведут войска из Чечни, отсюда ни один из вас не выйдет. Вы объявляете все сухую голодовку.» Я еще спрашиваю у родителей рядом: «Что такое сухая голодовка?» Они говорят: «Ни воды, ничего.»

- Это он в первый день сказал?

- Да. Это он сразу через полчаса сказал.

- А что еще, кроме вывода войск из Чечни?

- Это я слышала сама от Ходова. Когда он начал кричать, зал как-то затих. Обычно там шумно все время бывало, а так зал затих, и он так сказал.

- Вы наблюдали позже уже, кто из них руководил операцией? Так называемый Полковник потом однорукий. И в частности подсудимого Вы наблюдали?

- Нет, я его не видела. В зале я его не видела.

- А вот из тех, кто активную позицию занимал из боевиков, давал команды, кто Вам запомнился?

- Вот Ходов, в основном он. Потом Али, дети его Али называли все время. Вот уже потом я по фотографии узнала, что это Аслангирей, фамилию я забыла, я его видела на фотографиях. Несколько раз заходил в зал Хучбаров.

- Что-то говорил?

- Нет, громко он не говорил. Он переговаривался с ними. Помню в зале сидел все время дежурил Ибрагим. Ибрагим сидел в центре, успокаивал, чтоб не шумели. По фотографиям я там кое-кого опознала, ходили они по залу.

- Но раньше Вы их никого не знали.

- Конечно нет.

- Первого человека когда убили, кто убил, Вы наблюдали?

- Я слышала выстрел, и видела, как тащили мужчину по залу. Я спросила у девочек, кто это. Они мне сказали, что это наш родитель был. А так далеко выстрел был. То есть, это было у стенки, а я была около прохода.

- То есть, Вы не знаете, кто его убил.

- Я не видела. Выстрел я слышала. И что мужчину потащили по залу я видела. Потом я окровавленный след по залу тоже видела.

- Расскажите, 1 числа как относились к вам, какие выдвигали требования. Сколько был женщин-шахидок, если Вы их наблюдали. Чем он были вооружены.

- Я видела 1 числа 2 женщин-шахидок в зале. Молодые женщины, но они были все в черном.

- Они с вами разговаривали?

- Нет. Они успокаивали, ходили. И видела 2 женщин 2 числа. В школе я видела. 2 числа Лидию Александровну поднял Али и что-то с ней разговаривал. Потом она подняла меня, встала Батагова Фелиса, Татрова Ирина и девочку Замиру Мамсурову подняли. И нас повели в учительскую. И в это время, когда мы выходили из спортзала по коридору, только мы в коридор школьный вошли, там стояла женщина с пистолетом. Тоже вся в хиджабе. Нас повели по первому этажу, по коридору. И он нам все время говорил, вот этот Али: «Не подходите к окнам, не зацепите провода.» Там все было заминировано. Потом, когда мы развернулись, мы шли прям лицом к выходу из школы, там 2 сидели тоже боевика на дверях. И как только мы развернулись подниматься на второй этаж, там упираемся прям лицом в библиотеку. И когда мы развернулись, она лежала на матрасе. А когда уже появился Али, она вскочила, тоже была женщина молодая.

- Это 2 числа?

- Это было где-то к обеду, к новостям. Они нас к новостям вели посмотреть новости в учительскую. В учительской стоял телевизор, и нас повели в учительскую. Посмотреть новости, что там передавал диктор.

- В приход Аушева это было, да?

- Да, Аушев был после обеда, уже к вечеру. А это было второго в обед.

- Какие еще переговоры Вы слышали. По телефону кого-то искали?

- Да. Вот когда в учительской мы были на втором этаже, они сказали Лидии Александровне: «Звоните куда хотите. На переговоры кого-то вызывайте.» Она позвонила домой Мамсурову Таймуразу Дзанбековичу. Там мама его подняла трубку. Она стала с ней разговаривать по-осетински. Там в учительской было 4 боевиков, они были все без масок, все с бородами, все были взрослые где-то в пределах 40, может чуть-чуть больше. Все с автоматами, они сидели на диване. И когда Лидия Александровна поговорила с матерью, она взяла у него телефон, и вот этот Али, я помню хорошо, он стал с кем-то по телефону разговаривать. Потом мы стояли, я попросила воду, они не дали. Я попросила таблетки, они нам дали таблетки. Я зашла к себе в кабинет, взяла лекарства. А потом, когда вышла, они нам позволили пить воду. Все женщины в учительской попили воду.

- Это 1 числа, да?

- Это второго в обед было. Вот где я женщин второго видела еще 2 женщин я видела. А потом второй раз Али поговорил по телефону. Я стояла у дверей, женщины сидели на диване. И когда Али поговорил второй раз по телефону, он нам сказал: «Быстро вышли!» А я стояла у дверей, и я сразу развернулась, и я первая вышла из учительской. И там по лестнице сразу дорожка вниз. И вот так я смотрю наверх, на этот чердак, а Али стоит за мной и говорит: «А где 3 этаж?» Вот так он меня спросил. Я говорю: «Там у нас чердак.» Вот прям над 23 кабинетом, там чердак. А он говорит: «А 3 этаж где?» Я говорю: «У нас нет 3 этажа в школе.» И все, он сказал: «Быстро вниз.» И нас опять всех вывели в зал.

- А Вы слышали взрыв или 1 или 2 числа, когда шахидок взорвали.

- Я не знаю, кого взорвали, но 1 числа был сильный взрыв со стороны тренерской. Вот где наши физруки, кабинет у них в зале был, как входишь из школы в зал, вот здесь, с левой стороны, там кабинет физруков был. Вот с этой стороны взрыв очень сильный был. Но что это было, мы же еще не знали.

- Это потом разговор пошел? Вы сами не наблюдали?

- Нет. Мы же в зале были. Мы этого не наблюдали. Потом мужчин они же выводили, мужчин 1ого выводили несколько человек. Потом мужчины возвращались. Потом опять выводили, возвращали. И мужчины так сказали…

- Возвращались все мужчины?

- Нет, не все.

- А Вы сами видели, когда убивали?

- Нет, я не видела.

- Выстрелы слышали?

- Выстрелы слышали. И когда мы были в учительской, тоже были выстрелы.

- А когда выбросили убитых из окна, это Вы помните?

- Мы не знаем этого. Мы знаем, что мужчин 1ого выводили до вечера постоянно, много раз. А 2ого я помню только один раз мужчин выводили. Но вот кого они вывели второго, они все вернулись. Это был мужчина Плиев, он недалеко от меня был, это был Цаголов и еще 2 мужчин. Один, по-моему, журналист, ему глаз выбили. Еще один парень, я его не знаю. Они вернулись.

- По переговорам, вы сами слышали кто с кем говорил? Кроме того, что Вы нам сейчас пояснили, что Мамсурову звонили домой.

- Я слышала. Там такая ситуация была. Людей было очень много. И вот когда человек встанет, он уже на то место, где сидел, не может вернуться. Второго вечером я была недалеко от выхода на улицу. Вот этот выход, который на спортивную площадку выходит. И я слышала, как Али разговаривал с кем-то по телефону, и говорил: «Это не мои полномочия. Я пойду, переговорю, потом я вам перезвоню.» Он все время разговаривал с кем-то по телефону.

- Пошел к Полковнику, видимо, сам не принимал решения?

- Ну, Полковник очень редко заходил в зал. Али сам выходил из зала, потом возвращался.

- А содержание разговора Вы не слышали?

- Нет. Он вообще не по-русски говорил по телефону.

- Хорошо. Вот 2 число заканчивается. Вы не слышал разговор Аушева?

- Я видела Аушева и слышала слова Аушева. Аушев зашел когда, с ним были вот эти все мужчины с бородой. Аушев когда зашел, он вот так посмотрел на зал и помахал головой, мол ужас. Такое ощущении было, что он ужаснулся от того, что он увидел.

- К залу не обратился?

- Он просто произнес, по-моему, слова: «Будем что-то делать.» Или что-то вот в этом роде он произнес. Что-то вот такое он сказал. Одна фраза была буквально. Или «будем принимать меры», или «что-то будем делать», вот так он произнес. Я уже не помню сейчас.

- Боевики заставляли пересчитывать заложников учителей. Вы участвовали в этом?

- Да, я была. Это было 1 числа. Когда они нас посадили, они спросили: «Есть ли в зале учителя?» Я встала. И Зара Алексеевна Газюмова встала, наша учительница по осетинскому языку. Ой Господи, как вспомнишь, ужас. И мы встали, нам дали дети тетради, и мы стали записывать детей. Нам сказали, чтоб до 6 лет записали всех. И вот кто вокруг нас был, мы записывали фамилии и имена этих детей. И мы передали этим боевикам.

- Это первоклашек.

- До 6 лет они сказали.

- И сколько записали?

- Ну, я записала человек, вот вокруг меня в центре зала, где-то 150 я записала наверное. Но  они уже сказали, чтобы мы отдали список, и мы передали. И там, Зара во второй половине зала записывала тоже.

- А с какой целью, они пояснили?

- Не знаю. Сказали, записать детей дошкольного возраста.

- Это было 1 числа.

- Да. Это было 1 числа.

- А 2 числа, когда освободили после посещения Аушева, какой порядок был. Как они выбирали, кого освобождать.

- Они сказали: «Женщины с грудными детьми, встаньте.» Встали женщины с грудными детьми. Но встали еще те, у кого были грудные дети и первоклассники, или там 2-классники. Тех женщин они опять назад посадили. Только те, у которых были совсем вот маленькие по 1 ребенку, только они вышли. Остальные женщины остались в зале.

- Там видимо не все женщины вышли.

- Не все.

- 2 числа что-то Вы еще можете дополнить для суда, по Вашему мнению, важное.

- Вот я помню тот факт, что перед приходом Аушева, несколько боевиков зашли в зал, и подбежали друг к другу, и стали друг друга как  бы поздравлять с чем-то. Что-то им говорили радостное, чувствовалось это. А когда уже ушел Аушев, совершенно другое настроение стало у них. Я 2 числа сидела около этой двери, которая на улицу выходит, на площадку. И напротив сидел вот этот боевик на кнопке, около него была одна учительница. И мы у нее спрашиваем: «Оля, что он сказал?» Она говорит: «Ничего хорошего.» Вот так она сказала. Она с ним разговаривала сидела.

- С боевиком?

- Да. Она говорит: «Ну, вы нас выпустите? Ну сказали же после 6.» а он сказал ничего хорошего.

- 3 число пожалуйста вспомните.

- 2 числа к вечеру я уже лежала на проходе. Прямо около меня стояла большая бомба. И я прям около этой бомбы лежала. Мне показалось, что я стала дремать, и меня кто-то в бок стал толкать. Я подняла глаза, там стоял боевик, и мне говорит: «Вставай.» и они нас перегнали ночью 2 числа в тренажерный зал. Это вот маленький зал около спортзала.

- Причину поясняли они?

- Нет, ничего не сказали. Там было человек наверное 70, может 80. Взрослые женщины все были, но у кого были дети, они были со своими детьми там. Там сидел с нами все время один парень в маске, у него был или синяк под глазом правым, или родимое пятно, я не  знаю. Когда Ходов заскакивал в тренажерный зал, он все время кричал на нас. А когда Ходов уходил, этот парень, он вообще не разговаривал по-русски. Он все время вот так показывал, мол тихо, не шумите. И женщин с детьми он выпускал в тренажерном зале там есть туалеты у нас, душевые. Он вот так им показывал. И женщины всю ночь выводили своих детей, ходили туда чуть-чуть себя в порядок привести. Наутро заскочил высокий, худой, черненький, в черной майке, редкая бородка, и стал на нас кричать: «Все встаньте по 3. Есть кто-нибудь в туалете?» Мы говорим: «Нет.» Он все равно зашел в туалет и дал туда автоматную очередь, но там никого правда не было. Никто там не погиб. И нас по 3 опять выгнали в большой зал. И вот тогда я уже очутилась 3 числа там же, напротив тренажерного зала, прям под кольцом.

- Когда, время взрыва вы помните?

- Вы знаете, я 2 вечером, и всю ночь и вот до обеда я не смогла выйти, потому что все время там дети были. Я не выходила никуда. И мне было очень плохо, я уже лежала. Я уже была без сознания. Мне врач Лариса 2 раза нашатырь откуда-то взяла. И девочки, кто около меня сидел, они мне нашатырь давали. Я помню, что я все время теряла сознание, и мне кто-то сзади говорит: «Вот там в полу есть щели. Ты задыхаешься, прям, - говорит, - лицом в щель.» Я легла на пол, и вот из щелей мы воздух брали.

- Когда Вы на себе ощутили взрыв?

- Где-то к обеду произошло это. Четко я не могу время назвать.

- Вы знаете расположение зала. Где это произошло?

- Вы знаете, мне показался первый взрыв недалеко от меня у выхода на улицу. Эта дверь большая, которая выходит на улицу, она была забаррикадирована столами и стульями. И мне показалось, что взрыв произошел первый там. Но он был глухой, потому что все таки взрывная волна, я поняла так, была направлена вверх. Потому что я когда подняла голову, я увидела там сразу дырку, и горело уже. И мы увидели небо, и кислород пошел. Мы все пришли в себя. И я у соседей спрашиваю: «Что это такое? Это штурм?» Они говорят, никто ничего не понял. И я смотрю в этот угол, и там дверь открыта, и дети потихонечку туда начали убегать, в эту дверь. Я хорошо запомнила, там был убитый боевик. После первого взрыва он лежал там убитый.

- Который на кнопке стоял?

- Да. Который был на кнопке, он боком убитый лежал. От взрывной волны это он был, или как. Но взрыв был там первый. Потом буквально через наверное максимум пол минуты произошел второй взрыв. Он был ужасной мощности, вообще неописуемая.

- Сильнее чем первый?

- Во много раз сильнее, в сотни раз сильнее взрыв, потому что после первого взрыва, мы почувствовали, что нас оглушило,  но жара мы не почувствовали. А вот когда второй взрыв произошел, то это пошел страшный жар, и осколки. Он произошел около шведской стенки, у выхода из зала в школу. Вот там он был, оттуда жар пошел, с той стороны. И осколки оттуда все полетели. Даже с конца зала, оттуда, с угла откуда-то. Может быть метров 5 от угла, около шведской стенки, там произошел второй взрыв.

- Вы наблюдали количество убитых, раненых?

- Да, много очень было. Много убитых и раненых.

- И что потом произошло с Вами?

- Я была ранена в обе ноги. Я была уже в сознании. Я двигаться не могла. Учителя так сказали, девочки, которые возле меня лежали, что боевики говорили: «Все уходите в столовую.» И все, кто живой был поднимались в столовую. Я из зала не вышла ни на минуту. Потом началась перестрелка, боевики еще были в зале. Я подняла голову, дверь была уже открыта на улицу, и в тренажерный зал. Я еще подумала, может быть можно через тренажерный зал уйти. Но я когда подняла голову, я увидела, что на меня смотрит боевик. Он сидит в проходе и смотрит на меня. Он был без глаза. Но глаз ему выбили не в этот день, потому что крови не было. Без правого глаза, он на меня смотрел. Я голову опустила и думаю, он меня сейчас убьет. Но он меня не убил.

- А с чем связано то, что выживших уводили в столовую?

- Я не могу сказать. Но они сказали: «Уходите все в столовую.»

- Это приказ был, они выгоняли вас?

- Они поднимали живых, и сказали: «Идите все в столовую.»

- И сколько там было в столовой?

- Я не была в столовой. Я была в зале до конца.

- Вы не могли просто подняться?

- Нет, я не могла подняться.

- Как Вы освободились? Вы сказали, что после первого взрыва начало гореть вверху.

- Угол. Там где-то метр на метр стало гореть, угол.

- Там потолок пластмассовый?

- Пластика там была.

- Оно горело, падало вниз.

- Да. Она, знаете как, она как-то языками по углам пошла. Она пошла по этому углу и по над окнами пошло гореть.

- Сам пожар, когда он сильно разгорелся и когда крыша обрушилась, вы наблюдали это?

- Я была в зале, да. Где-то 2 часа. Потом начался бой. Когда боевики выгнали людей в столовую, их в зале уже не осталось никого. Все это время я была в зале. Я слышала один сильный хлопок, потом я поняла, это было прям около меня. Там пробили дырку под баскетбольным кольцом, чтобы была прямая наводка. Потому что вот одна дверь в тренажерный зал, она была в углу. А вторая дверь в спортивном зале, она была почти по центру. И не было прямой наводки. И поэтому была пробита дырка, чтобы наводка была. Мне так показалось. Там была дырка.

- Кто пробил эту дырку?

- Мне показалось, наши, со стороны тренажерного зала. Потому что кирпичи лежали в зале. Так мне показалось.

- Когда сильный пожар пошел? И когда крыша рухнула, сколько прошло.

- Вы знаете, я не видела этого. Я была в зале часа 2, и был большой бой. Я слышала автоматный, пулеметный бой. Там вообще невозможно было двигаться. Со стороны тренажерного зала были наши, а со стороны раздевалок были еще боевики. Они зал не оставляли. Я не знаю, почему, но бой был за зал. Я чувствовала, что 2 часа люди лежали раненые в зале. Очень много было раненых в зале. А потом, где-то часа через 2 уже какое-то затишье было. И я уже услышала уже явно русскую речь, что живой, вставайте, вы сейчас сгорите, все рушится. Я слышала, что-то падает, что-то трещит, но я голову не поднимала, потому что там было невозможно.

- И как Вас спасли?

- Когда я уже это услышала, я подняла голову и прям я очутилась напротив тренажерного зала. То я была под кольцом, а то напротив тренажерного зала. Я увидела там альфовцев, там было 6 ребят альфовцев. С другой стороны, но это было далеко от меня, там были наши ОМОНовцы, бесланские ребята. Туда мне было далеко. Я тогда подняла голову, он говорит: «Бегите к нам.» Я говорю: «Я не могу двигаться.» А он уже так сильно: «Беги, сгоришь!» Я приподнялась, но они мне навстречу выскочили 2 человека, и туда меня затянули, в тренажерный зал.

- А перестрелка еще была, да?

- Перестрелка, знаете как, она видно прекращалась и обратно начиналась. Перезарядка была оружия, или как-то. Вот она где-то на минуту, полторы прекращалась, потом опять шла.

- Вы говорите, наблюдали альфовцев и ОМОНовцев.

- Да, в зале.

- Стреляли они в зале из огнеметов или из какого-нибудь тяжелого оружия?

- Мне показалось, что бой был автоматно-пулеметный. Но так, в оружии я особо не разбираюсь.

- А после взрыва, куда дети выбегали? Это после взрыва? Что это было?

- После первого взрыва, я видела как дети бежали в дверь. В выбитую дверь.

- Вместе со стеной она отвалилась?

- Нет, дверь выбило взрывной волной. Там она была завалена столами и стульями. Вот дверь, которая выходит на спортивную площадку. Вот эта дверь. Откуда нас загоняли, вот та, большая дверь там, двойная дверь. Туда дети выбегали, я видела.

- Из танка были выстрелы? Вот Вы можете отличить выстрелы из танка, из пулемета.

- На улице были много взрывов, а какие, я не знаю. Все время были взрывы.

- А боевики отстреливались из зала. У них были гранатометы, подствольники, они стреляли?

- Мне показалось, что автоматы и пулеметы строчили.

- Нет вопросов.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- У меня есть вопросы. Ольга Викторовна, скажите пожалуйста, вы откуда наблюдали вот этот раздвинутый шифер?

- Со своего кабинета.

- Кабинет Ваш где расположен? На каком этаже?

- На втором этаже. Смежный с учительской.

- Он под каким номером там был?

- Он не был под номером. Это был кабинет внутри учительской. Вот учительская, и внутри был еще кабинетик. Окнами он выходил на спортивный зал.

- Этот шифр был над спортивным залом?

- Над кабинетом 23. Там, понимаете как, там спортивный зал, рядом с ним раздевалки, а вот над раздевалками детскими 23 кабинет. Вот там мне показался раздвинутый шифер.

- Это тоже на втором этаже?

- Да. Это чердак там.

- Скажите, каковы размеры щели вот этой.

- Ну, так издалека вот посмотришь метров 30. ну, какая щель может быть. Ну, сантиметров 35-40. Если вот я смотрю в окно, мне так показалось. Небольшая щель.

- Эта щель у основания крыши или где-то в середине?

- Нет, это был второй ряд.

- Вы сказали, что пришли в школу в 7.45. Вы кого-либо встречали в школе на втором, на первом этаже? Заметили кого-либо из посторонних?

- Нет. В школе была директор и завхоз.

- Вы сказали, что в первый день до вечера выводили мужчин. Куда, для чего?

- Не знаю. Мы были  в зале, мы не знаем.

- Много мужчин вывели?

- Да. Но они выводили их где-то наверное по 10 человек, потом 5 возвращались. Потом опять выводили 10-12. Первый раз я насчитала, их выстроили, они долго еще стояли, их было 16 человек. А потом где-то в этих пределах они их выводили.

- Вы их посчитали, да?

- Первый раз, да.

- Из этих 16 сколько вернулось?

- Человек 6.

- Скажите, когда выводили мужчин, были слышны очереди автоматные, или может пулеметные.

- Нет, мы не слышали этого. Это было далеко от зала.

- Вы сказали, что во второй день Вы тоже наблюдали 2 женщин.

- Да.

- На предварительном следствии Вы говорили, что Вы наблюдали еще женщин?

- Я говорила, что я видела 2 женщин.

- Нет, что 2 раза по 2.

- Нет, я говорила, что я видела 2х женщин. Потому что я не знала, что первого женщин убили. Если их убили второго, может быть это они и были, я не знаю. Я видела 2 и первого и второго. Это были одни и те же или другие, я не могу утверждать.

- Скажите, а по одежде, можете сказать? В первый день которых Вы наблюдали, как они были одеты?

- Они все были одеты одинаково. Они были в хиджабах своих, черных. Накидки на них были черные, лица были укутаны, были видны только глаза.

- А сейчас Вы говорите, что и в первый день 2 видели, и во второй.

- Да. Но были это одни женщины или разные, я не могу утверждать. Если 2-х первого убили, это точно, значит, второго были еще 2. Это кто может точно мне сказать, первого убили женщин или второго?

- Еще такой вопрос по этим женщинам. Вы не наблюдали, волосы у них какие были?

- Нет. Они все закрыты. У них видны только глаза.

- Нет вопросов у меня.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- На предварительном следствии Вы показывали, что женщин Вы видели, кода Вас поднимали в учительскую. Когда это было?

- Второго числа.

- А на следствии Вы показывали, что первого.

- Нет. Второго числа нас поднимали.

- Вы не показывали?

- Я могла показать. Но после такого стресса пережитого, я не могла быть уверена, что я точно даю показания.

- Но сейчас Вы точно даете показания?

- А сейчас я точно даю показания. Потом, мы же факты все сопоставляем. Мы разговариваем друг друга.

- Но Вы не говорили об этом. Только сейчас стали говорить.

- Потому что я не помнила, какого нас выводила директор.

- А сейчас помните?

- Да. Второго числа.

Таймураз Чеджемов:

- Я Вас правильно понял? Вы видели 2 раза по две женщины. Но не можете сказать, были это одни и те же, или нет.

- Нет, не могу.

- Скажите пожалуйста, а что по телевизору вы видели?

- В учительскую нас подняли и включили телевизор. И диктор сказал, что захватили первую бесланскую школу, 354 заложника.

- Вам это не понравилось?

- Нам это не понравилось, конечно. Мы молчали, стояли. С ними вела беседу Лидия Александровна. И она тогда сказала: «Что вы! Да нас больше тысячи там.»

- Кому она это сказала?

- Разговаривала она с Полковником. Ну, я не знаю, они с ним разговаривали.

- А боевики, что?

- Ну вот, я Вам говорю. Когда она ему сказала: «Что вы! Как нас 354?» Он говорит: «Вот так, 354. А других нет. Вас нет, вы понимаете?»

- Скажите пожалуйста, Вы не слышали о 4 человеках, с которыми боевики хотели конкретно вести переговоры?

- Я не слышала этого. Вот то, что я слышала, Ходов говорил.

- Как Вы оцениваете вот эту ситуацию в целом?

- Что может быть хуже этого.

- А причины, кто виноват? Кроме Кулаева конечно.

- Все виноваты.

- Вы тоже?

- И мы виноваты, наверное. А как же? Не знаю, наверное виноваты. Не знаю, кто виноват.

- Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Сидакова. Вы говорили, что о количестве учащихся, Вы подали отчет 25 марта. Как Вы думаете, где брали официальные данные те органы, которые занимались этим. Откуда количество 354?

- На тот момент, когда мы все оказались в заложниках, официальные данные могли дать только в районо. Только районные органы образования.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Поставьте вопрос по другому, Сидакова. Вы спросите, в районо были данные по количеству заложников или нет. И она Вам ответит. А то, как Вы думаете…Ну, это что за вопросы?

- В районо были данные о количестве детей в школе?

- Бесспорно. Конечно были. Все данные были.

- Бутаева. Вы как педагог не посчитали нужным морально поддержать детей, у которых убили в первый день отца.

- Конечно, морально поддержать должен был каждый педагог, и каждый сидящих в зале. Но этих детей я в зале не видела. Они были у выхода из зала.

- Ни один из учителей не подошел к ним.

- Подойти к ним нельзя было. Ни к кому в зале нельзя было подойти. Даже нельзя было встать.

- Кесаева. Я хочу спросить, почему Касумова не придет и не даст показания.

 Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- И что? Кто Вам, Щербинина должна дать ответ на этот вопрос? Вы знаете, почему Касумова не приходит в суд?

- Ну, Касумова 2 раза в прокуратуре давала показания. У нас прокуратура каждый день по 8 человек опрашивает. В том числе и Касумову. У нас прямо работает следователь прокуратуры Гудиев Сослан.

- Ольга, скажите, Вы 28 в школе были?

- Нет, не была. Я была 29 на педсовете.

- 1 числа рано утром физрук Цаголов уже был в зале. Вы не видели его?

- Нет, не видела.

- Вы не видели в актовом зале следов того, что боевики прятали оружие?

- Я в библиотеке видела ямы уже после теракта. А в актовом зале я ничего не видела.

- А что это были за ямы в библиотеке?

- Я не могу этого объяснить.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У подсудимого?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Скажите, я вот Вас внимательно слушал. Вернемся к тому моменту, когда вас загоняли в школу. Вы сказали, что вас сдавливали со всех сторон, чтобы никто не убежал. Причем боевики выбегали и забегали в спортзал. Как Вам кажется, они организованы в этом плане были?

- Очень организованы были.

- А почему, как Вам кажется?

- Ну, у них все было спланировано.

- То есть, они знали, кто, откуда, когда должен идти, и куда заходить.

- Я не знаю, я на площадке видела только 2: мужчину и женщину. Но мне показалось, что они очень четко работали. По крайней мере они не метались. - Ну, они по школе  хорошо ориентировались?

- По площадке ориентировались. Они окружали школу. И если со сторону Переулка Школьного они бежали, то вероятнее всего они ориентировались.

- А почему они ориентировались, как Вам кажется?

- Я не знаю. Наверное у них разведка заранее сработала.

Таймураз Чеджемов:

- А как Вам кажется, они могли летом провести разведку в школе?

- Вы знаете, мы тоже об этом думали. У нас над актовым залом большая пристройка, как 3 этаж. Там у нас кинобудка была раньше. Они наверное это приняли за 3 этаж.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Скажите, когда Вы поднялись наверх в учительскую, чем ваши переговоры завершились?

- Первый раз по телефону поговорила директор. Потом 2 раза позвонил Али. Потом нас быстро вывели назад.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Ольга Викторовна, такая просьба к Вам и ко всем свидетелям. Говорите пожалуйста то, что можете утверждать. Если есть какие-то сомнения, скажите их. Я обращаюсь вот к 2 женщинам, потому что уже 2 числа большинство потерпевших не видели 2-х шахидок. Часть свидетелей говорит, что не могут сориентироваться 1 или 2 число это было. Даже глава республики говорит, что эти 52 часа слились воедино. Нам важно понять, это было 1 или 2 числа. Почему Вам задают этот вопрос. Вы говорили, что это было 1, теперь говорите, что проанализировали и говорите 2. 

- Я поняла Вас. Это для меня тоже важно. Я тоже хочу знать правду. Мы тоже очень сильно пострадали. Почему? За что? Мы не хотим говорить неправду. Когда я говорила в первый раз, что я видела 2 женщин-шахидок, потом я спрашивала учителей: «Скажите мне, когда меня Цалиева позвала?» Они мне сказали, что второго. Вот поэтому я и говорю, что второго я тоже видела 2 женщин.

- Но Вы же сейчас говорите, что и первого Вы видели женщин-шахидок в учительской.

- Нет, это второго было. 1 числа, я была в прокуратуре, ко мне домой приезжали ребята, я говорила, что видела 2. Они по залу ходили, молодые девушки. А потом меня Лидия Александровна позвала, мне показалось в первый день, в учительскую. Я в себе уверена не была, что это было в первый день.

- А если сейчас Цалиева скажет, что это было первого.

- Вы знаете, я ее не могу это спросить. Почему? Потому что я ее спрашивала: «Видели 4 женщин?» Она сказала: «Нет.» Я говорю: «Вспомните, когда нас выводили.» Она говорит: «Меня много раз выводили, я не помню.» Поэтому, может быть у других еще спросить, когда меня выводили? Я сомневаюсь. Но мне все учителя говорят: «Вас с Лидией Александровной выводили второго.»

- Дзуцева. Ольга Викторовна, по должностной инструкции за безопасность школьного учреждения один директор в ответе или вся учебная часть?

- В мои должностные обязанности входит учебный процесс. Составление расписания, качество преподавания уроков. Вот это мои функции.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Скажите, Ольга Викторовна, у Вас есть вопросы к подсудимому?

- Скажи пожалуйста, сколько женщин было в зале?

Нурпаша Кулаева:

- Я не знаю, сколько их было. Но то, что я видел – 2 их было. Я больше не видел, кроме 2.

- Спасибо, присаживайтесь. Азиева. Фамилия, имя, отчество.

 

 

 

- Азиева Лариса Сергеевна.

- Число, месяц, год рождения.

- 11 августа 1961 года.

- Место жительства.

- Владикавказ, ул. Гончарова, 2. кв. 13

- Место работы.

- Школа №1. Если у нас сейчас без номера, то школа по улице Коминтерна.

- Кем Вы работаете?

- Учитель английского языка.

- Такое ощущение, как будто не я Вам, а Вы мне вопросы задаете. Лариса Сергеевна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, успокойтесь. Я вижу, что Вы раздражены.

- Да нет. Все нормально.

- Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста. В первой школе Вы работали тоже учителем английского языка?

- Да.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Лариса Сергеевна, ранее Кулаева видели?

- Нет.

- Вы сами были в заложниках?

- Да.

- Расскажите, при каких обстоятельствах Вы там оказались. Начните с того, во сколько Вы пришли в школу.

- В школу я пришла без 15 девять. Пока встреча с коллективом после летних каникул. А потом уже в 9.24 ровно был дан приказ, можно так сказать, построить детей. Мы выстроили детей, уже готовились к началу, и вот все началось в это время.

- Как происходил захват.

- Ну, я думаю, что выстрел из пистолета был вначале. Потом автомат уже. И мы в недоумении все посмотрели в ту сторону, откуда звуки эти были слышны. А когда уже вот в панике кинулись все, в груду скучились, мы посмотрели. Перед нами уже стоял боевик в маске, с автоматом, он стрелял в воздух. Они нас окружили сразу и стали загонять тогда уже в спортзал.

- Дальше.

- Я как и многие другие в спортзал попала через окно. А родители мужчины нам помогли взобраться туда. Было столпотворение у дверей в спортзал. Но в общем, когда нас всех уже туда загнали, они нас заставили присесть, освободили проход. И вот когда все вот это закончилось, то есть, когда они можно так сказать успокоили, ну, не успокоили, а когда собрали всех людей в зале, тогда они стали минировать зал. Причем действовали четко и слажено, и быстро. Каждый знал свои обязанности.

- А дальше.

- Дальше все так и было.

- Ну, до 3-го события как развивались.

- Ну, 1 числа после того, как они заминировали зал. Потом стали спрашивать их, в чем причина, что от нас требуется. Они сказали, выдвинули такие требования: «Вывод войск из Чечни.» Это было то что я услышала от них. И тогда женщины, и учителя, и родители стали спрашивать, что при чем тут мы и наши дети, где Чечня и где мы. Вопрос не к нам, к простым людям, а к правительству. Они сказали тогда, а, и вопрос был такой: «При чем наши дети и кто их защитит?» Они в ответ на это говорят: «А кто защитит наших детей, которых стреляют и убивают.» Вот это было сказано ими. На второй день, уже когда стали звонить туда. В первый день они сначала вести подсчет детей. Учителя наши считали, сколько всего детей в зале. Потом на второй день, когда Лидия Александровна поднялась наверх, мы все ждали результата, того, что она нам скажет, вышел кто-нибудь на связь или нет. Но когда она спустилась оттуда, она сказала, что она звонила Дзасохову, они звонили Зязикову, Аслаханову, но никто на связь к ним не вышел. Вот это был ее ответ. И вот после этих слов, мы поняли, что мы никому не нужны. Потом вечером, второго числа пришел Аушев. Перед его приходом, нет вот еще второго, когда только новости по телевизору сказали, Лидия Александровна спустилась и  сказала, что по телевизору передали только 354 человека, они озверели, вы знаете, у них совсем другое отношение стало, у боевиков к заложникам. И уже когда пришел Аушев, мы все встрепенулись, мы можно сказать даже обрадовались. Думаем, хоть кто-то из вне пришел к нам, и хоть что-то прояснится. Он зашел в зал, я видела когда он зашел, он вошел, окинул зал взглядом и сказал: «Я все понял. Мы  будем разговаривать.» Вот с этими словами он вышел из зала. Что там было дальше, мы конечно не знаем, но факт то, что после его визита они не разрешали разговаривать. То есть, постоянно утихомиривали, успокаивали. И сказали, что если они будут стрелять сейчас,  а они обычно стреляли, когда пытались успокоить заложников, ну, в воздух я имею ввиду. Если они будут стрелять, то переговоры прекратятся. Какие переговоры, мы не знали. Ну а 3 числа, после этих взрывов со стороны коридора между школой и спортзалом не видно было кто, мужской голос по-осетински сказал: «Идите сюда, не бойтесь.» Мы пошли, вот я вышла уже из коридора в здание школы. Там было человек 20 боевиков. И это уже теперь я знаю, что это был Ходов, который обратился по-осетински, но он по-осетински же сказал: «Вот вам ваш президент Дзасохов. Вы ему не нужны, - и сказал, - идите все в столовую. Вы будете нам живым щитом.» Когда я пришла в столовую, там уже было наверное человек 50, я так думаю. Не знаю, может у страха глаза велики. Мне показалось, что около этого количества людей там было. И велась стрельба. И изнутри была, и так поняла и снаружи, потому что они отстреливались тоже. И снаружи, мне так во всяком случае показалось, я не буду утверждать, потому что я не знаю, из чего велась стрельба. Но мне показалось, что стрельба шла из тяжелого орудия. Во всяком случае, один был такой выстрел. Мы еще подумали, что сейчас актовый зал на нас обрушится. Потом повар наш, ей удалось выпрыгнуть в окно. И после этого спецназовцы туда заскочили. Первый спецназовец. Который в окно прыгнул, его сразу убили. А потом была стрельба, долго шла, потом затишье какое-то. Один из спецназовцев стал кричать: «Выходи, я тебе гарантирую жизнь.» Я не знаю, был это Кулаев или кто, я со спины только уже увидела. И после этого спецназовцы сказали: «Быстро вставайте и в окно.» Меня в окно передали.

- Лариса Сергеевна, скажите, с отпуска когда Вы вышли?

- 26 августа.

- С 26 каждый день бывали в школе, да?

- Нет, не каждый день. Но 29 на педсовете я присутствовала.

- А ремонт Вы видели?

- 26 августа, когда мы пришли на работу, я еще видела, как в коридорчике возле учительской и директорского кабинет, там еще пол доделывали. Наш завхоз и наш трудовик.

- Какое количество загоняло людей со двора в здание школы?

- Вы знаете, мне так кажется, что там было не более 5 человек. Я не берусь утверждать, но не более.

- А в самом спортзале сколько человек, Вы видели?

- Ну, может быть 10-15, которые постоянно сменяли друг друга.

- Женщин сколько было?

- 2 я видела в зале.

- В какой день?

- В первый день. Когда они нас загнали, они заставили нас выкинуть телефоны. Потом эти 2 женщины проходили, обыскивали нас на предмет наличия телефонов. Впоследствии я их не видела.

- В оружие разбираетесь?

- Нет.

- Вы можете сказать, какое оружие было у террористов?

- Ну, автоматы, а что так конкретнее, нет.

- Вы вывод сделали, что стреляло тяжелое орудие.

- Да, поскольку грохот был такой. Я сказала, что я не утверждаю, но я предполагаю.

- Убийство Бетрозова Вы сами видели?

- Я стояла ближе к окнам, поэтому я не видела. Но слышала.

- А как взламывали полы в спортзале?

- При мне было, да.

- Вы далеко от этого места сидели?

- Нет. Вот как Кцоева выступала, мы были вместе, рядом сидели.

- Кто взламывал, чем?

- Пришли, по-моему их 3 было, один из боевиков, был наш трудовик Александр Михайлович и еще какой-то мужчина. Не знаю, может еще кто-то был, не помню. Для чего, они не объясняли. Они нам сказали встать. Мы встали с этого места. И вот они квадратиком там этот пол взломали. Посмотрели, там ничего нет. не знаю, для чего.

- А площадь какая?

- Ну, не большая. Я думаю не больше чем метр на метр. Даже может меньше.

- Вы видели, что после этого они в противогазах стали ходить?

- Я видела одного, он шел с противогазом.

- О причинах первого взрыва Вы можете нам пояснить?

- Нет. Не могу, потому что в этот момент я неважно себя чувствовала. И только приподняла голову, в этот момент раздался взрыв. Откуда, что и как, не знаю, но меня обожгло. Все открытые части тела, сразу как будто жаром обдало.

- А второй взрыв?

- А второй. Уже в этот момент мы прильнули к земле, и второй взрыв прогремел тогда.

- Когда вас выводили из зала, возгорание уже было?

- Нет, я не видела.

- А вообще, задымление?

- Не помню.

- Вы сами какие получили повреждения?

- У меня было челюстно-лицевое ранение осколочное. И такие множественные осколочные ранения нижних и верхних конечностей.

- А в столовой сколько было бандитов?

- Не знаю. Не буду утверждать.

- Вы видели, что они заставляли становиться на окна.

- Да. Они поставили женщин на окна. А потом заставляли нас всех кричать. Мы все хором кричали: «Не стреляйте!» Поскольку мы находились в противоположной от спортзала стороне, и они заставляли нас кричать, и махать женщин занавесками, чтобы с улицы видно было, что там люди.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Пожалуйста скажите, вот 1-2 сентября Вы видели 1-го 2-х женщин-шахидок. А второго их видели?

- Нет. Поскольку я из зала не выходила.

- А помните, сейчас когда мы задавали Ольге Викторовне. В учительскую Вы тоже не выходили.

- Нет.

- А когда она с директрисой выходила? Вы помните дату?

- Второго.

- А первого выходили?

- 1-го выходила Лидия Александровна. Но я не помню, была с ней Ольга Викторовна или нет. Поскольку в тот раз, когда она выходила, их было несколько человек, потому что этот боевик пришел, и он. В общем женщины там просили, кто позвонит сыну, кто еще кому-то. Он говорит: «Звоните кому хотите, но чтобы кто-то вышел на связь.» И тогда заговорили о Мамсурове. Он еще спросил: «А кто такой Мамсуров?» То есть, они не знали практически, кто это. И он тогда сказал: «Кому хотите звоните. Ищите.»

- А Вы сами не знаете, когда шахидок взорвали?

- Нет.

- Слышали взрыв?

- Поскольку снаружи было много выстрелов и взрывов, мы не знаем, что это такое.

- Вы говорите, что тяжелое вооружение. Но гранатомет – это тоже тяжелое вооружение. Вы различаете взрыв с подствольника, с гранатомета, с танка.

- Я не различаю поэтому я Вам сказала, и еще раз повторяюсь. Я не различаю. Я не могу утверждать. То, что был глухой, тяжелый звук это я вам могу утверждать точно.

- Ранения. Когда извлекали хирурги вещества, которыми Вы были поражены, что это было? Гвозди, шарики…

- Нет, это были металлическая пластинка. Причем ровно очерченные края. Это в первый раз. А другие разы, просто стружка металлическая.

- Нет вопросов.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- У меня есть вопросы. Лариса Сергеевна, скажите, Вы в столовой сколько времени пробыли?

- Если так сказать, освободили меня где-то около 4, после взрыва где-то наверное пол часа мы пробыли в спортзале, потому что шла перестрелка, и мы никуда не могли двинутся. После этого нас повели в столовую. Где-то, наверное, часа 3, я так думаю.

- За это время, Вы там Кулаева не видели?

- Нет, я не видела. А в столовой я находилась не в самом зале столовой а в кухне.

- Вы видели, когда в окне вырвали решетку?

- Я не видела, когда ее вырвали. Но я предполагаю, что это было либо от взрывов каких-то, либо от чего. Ее не вырывали, она сама упала.

- Вы так считаете, да?

- Да, я так считаю. Потому что когда мы в столовую пришли, там уже люди были. И окно, именно то крайнее окно, через которое мы выходили, на нем решетки не было.

- А на остальных окнах были решетки?

- Да.

- Через какое окно, Вы говорите, повар ваша выскочила.

- Крайнее окно, в кухне которое.

- На нем решетки не было?

- Не было, да.

- Поясните пожалуйста, после того, как 1-ый, 2-ой взрывы произошли, стрельба в зале была?

- Была.

- А кто стрелял?

- Я видела 2-х боевиков. Один был у входа в зал, другой в противоположной стороне. И они отстреливались.

- А куда они стреляли?

- Наружу.

- А по залу?

- По залу, нет. Я не видела.

- Люди в это время убегали, когда они стреляли?

- Нет. В то время, когда шла перестрелка, люди не выбегали.

- Нет вопросов к ней.

Таймураз Чеджемов:

- После прихода Аушева, как изменилось поведение боевиков?

- Единственное что, они постоянно пытались нас успокоить. Постоянно пугали тем, что если мы будем шуметь, переговоры прекратятся.

- А после того, как прошла информация о том, что вас 354 человека.

- Ну, да. Тогда они просто озверели. Детям в туалет не разрешали выходить.

- Не помните, во сколько звук как будто из танка стреляли?

- Это было, когда в столовой я была. Ну это, вот между часом и может быть 3 часами, может так.

- Как Вы считаете, вот в той ситуации требовали переговоры?

- Конечно. Потому что такое количество детей, я не говорю о взрослых, нельзя было оставлять без внимания. Я не знаю, что было снаружи, когда мы находились внутри. Ну что-то должно было измениться. Потому как мы слышали, как боевики говорили, что там по телевизору передают. По крайней мере я сделала вывод, что там ничего не предпринимают.

- По Вашему мнению, кто виноват в случившемся?

- Естественно те, кто допустили их приход в Беслан и эту ситуацию.

- Что, все жители Осетии виноваты?

- При чем здесь жители Осетии? Я считаю, правительство должно было принять какие-то меры. Я так думаю. И вообще, я хочу знать, из-за кого я столько времени провела там? По чьей вине?

- Вы пока не догадываетесь?

- Догадки у меня есть. Но я хочу конкретно знать.

- А кто это Вам должен сказать?

- Ну, пока идет следствие, я вопросов никому не задаю. Подождем результатов.

- Ну, конкретно он <Кулаев> Вам что-нибудь скажет?

- Ну, это он один. Я, например конкретно его в зале не видела.

- То есть, Вы надеетесь на следствие?

- Да. Хотелось бы верить.

- Нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Вы сказали, что в столовой женщины стояли на окнах. Из них кто-нибудь погиб?

- Конкретно сама я не видела. Но мне потом сказали, что одна из них погибла.

- Боевики ее убили?

- Не знаю. Я сама не видела.

- У подсудимого?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Лариса Сергеевна, у меня к Вам один вопрос. Когда Вы говорили о том, как Вы находились в столовой, вы сказали такую фразу, что спецназовец в столовой крикнул боевику: «Выходи. Я гарантирую тебе жизнь.»

- Да.

- Вышел этот боевик?

- Да. Я видела его со спины. Я запомнила, на нем была бардовая или малиновая майка.

- Он сдался?

- Да. Во всяком случае, мне  показалось, что это был он.

- А куда он делся? Вы не видели?

- Нет. Я вообще лицом в другую сторону была. Я видела, как прошел мужчина.

- Во что вы сказали, он был одет? Кулаев, Вы слышали? Был среди вас боевик в такой рубашке?

Нурпаша Кулаев:

- Я не видел никого так одетого.

- Наверняка, один из вас был в такой рубашке.

- Но я не видел.

- Кулаев, я Вас не понял.

- Я не видел в такой одежде  боевика.

- Тем более, он был в столовой, где Вы тоже были.

- Ну, пока я там был, там в такой одежде никого не было.

- Хорошо. Лариса Сергеевна, у Вас есть вопросы к подсудимому?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Светлова. Фамилия, имя, отчество.

 

 

- Светлова Татьяна Валентиновна.

- Число, месяц, год рождения.

- 28 января 1960 года.

- Место жительства.

- Беслан, ул. Суворова, 1, а, кв. 45.

- Место работы.

- Первая школа.

- На сегодняшний день?

- Школа по улице Коминтерна.

- Кем работаете?

- Учитель начальных классов.

- Татьяна Валентиновна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Вы в первой школе тоже работали учителем начальных классов?

- Да.

- Пожалуйста.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Вы Кулаева раньше видели?

- До теракта не видела. Во время теракта видела.

- Расскажите пожалуйста о событиях 1-3 сентября.

- В школу я пришла как никогда поздно. Я внучку в детский сад отводила. Я пришла поэтому ровно без 20 девять. За 20 минут. И детям дала указание, без 3 минут 9 вывела класс на линейку. У меня был 3 класс уже. А у меня в 1 классе девочка. Первоклассница Фариза. Она на линейке упала в обморок. И во 2, и в 3 классе точно так же. На педсовете решили 29 числа, что линейка начнется в 9, пораньше, из-за вот таких случаев у нас, обморочных. Я была поэтому рада. Потому что в 9 часов я должна была быть в первой школе, а к 10 я спокойно успевала в 4 школу. И я родительнице говорила, что вот линейка пройдет и отпустите детей. Я собиралась только-только уходить, и не успела, слава Богу. Раздалась стрельба. Я увидела сразу одного боевика сначала. Он стрелял в воздух из автомата, и бежал со стороны железной дороги, ну, со стороны школы я видела, потому что я далеко от железной дороги была. Около котельной. Ну, конечно, мы растерялись. И первые мои слова были: «Нашли время учения проводить.» Вот моя такая мысль была. Но все равно как-то паника. Дети сразу около меня сгрудились все. И Дзампаева Лариса, моя родительница она говорит: «Бегом в котельную.» И мы заскочить не успели. Остановили нас, и направили бежать к спортзалу. Там загоняли детей сначала через дверь. Но пока мы туда подошли, там дети падали, их приходилось поднимать, потому что затаптывали их. Толпа, паника, крик, плач детей. И потом эту дверь закрыли, стали выламывать окна. Мы стали через эти окна перелазить. 3 детей за меня вцепились, не отпускали. Я им говорю: «Отпустите, я перелезу через окно, я вас заберу с собой.» Потом мальчики, старшеклассники помогли мне подняться, потом я этих детей сама перетаскивала. Но весь класс сначала был около меня, а потом всех разнесло в разные стороны. И пока в коридоре нас собрали. Там уже человек 5 было. Со стороны столовой 2 было, и здесь, по коридору со стороны главного входа человека 3 с автоматами в камуфляжке. Сначала сказали сесть, потом встать, потом снова сесть. Одну часть детей стали в зал пропускать, другую часть почему-то отодвинули, не разрешали. Но вот сколько детей было около меня, мы постарались все таки, я говорю: «Давайте, раз загоняют в зал», - почему-то мне казалось, что там как бы спасение что ли, мы в зал все таки ушли. Зашли в зал, сначала все стояли, в угол всех нас забили, потом сказали сесть. Выкинули сумки все. Потом прошло какое-то время, минут 15, тогда только началось минирование. Еще не заминировали, только ставили, заносили сумки. И один из боевиков сказал, что кто-то позвонил по телефону, передали по телевизору. И тогда завели этих 2 шахидок, которые нас обыскивали. Мы тогда еще были в большой панике, потому что пока тебя обыскивали, от тебя все люди шарахались. Она стояла, держала вот так 2 пальца, 2 проводка. И все боялись, что в любой момент может взрыв произойти. Потом, когда они ушли уже, всех рассадили, сели все. Заминировали быстро, минут 30-40. Потом дали возможность соединиться родителям с детьми. Ну, кто там с соседями сел, учителя кое-какие с учителями, с детьми сели. В общем по возможности, кто успел за короткое время найти друг друга. Там еще вот я помню Сусанну искала бабушка или мама,  не знаю, не могли эту девочку найти, кричали: «Сусанна! Сусанна!» Ну, родителям дали всем с детьми соединиться, родственникам. Потом прошло где-то наверное час, 2. До нас доходило, что уже что-то серьезное. Стали спрашивать, Лидия Александровна спрашивать начала, я не знаю Ходов это был. Мы сидели в центре зала, было не до этого, потому что надо было успокаивать детей. И я вот единственное слышала, что Лидия Александровна стала спрашивать, и родители там: «Какие вы требования выдвигаете? Что вы требуете?» И они объяснили так, что если приведут 4 человек, я тогда фамилии еще точно не знала ни Зязикова, ни Аслаханова. Просто сказали, что пусть приведут президентов Ингушетии, Чечни, Осетии и Рошаля, и тогда выпустят детей начального звена. Потом пусть выведут, кто из Ингушетии в тюрьмах сидел, вот их, если их выведут, тогда детей среднего звена отпустят. Начнут выводить войска из Чечни, то старшеклассников, и потом постепенно, как вывод войск будет, будут выпускать взрослых. Я сразу сказала, что эти требования не выполнимы, это мы будем здесь месяца 2 сидеть. Стреляли все время, успокаивали детей. Дети конечно не прекращали плакать, это и невозможно было, успокоить их. Стреляли в потолок. Правда потом я уже детям стала говорить: «Вы не бойтесь. Может быть холостыми стреляют.» Потому что я говорила: «Ложитесь, вдруг отрикошетит пуля и попадет в кого-нибудь.» Но не было этого. И вот я детям ничего не говорила, сама думаю, может пугают нас. В первый день взрослым воду не давали, только детям разрешали, говорили, что если увидят, что взрослый выпьет, то расстреляют сразу. В первую ночь никто не спал практически, все сидели. А уже на второй день дали возможность выйти в туалет, напиться воды утром. Говорили, что ждут какого-то гостя очень важного, чтоб мы себя вели хорошо, когда он придет. Потом мы узнали, что Аушев должен был прийти. Я видела, как Аушев зашел. Он был в черной накидке закрытый. Но мое первое чувство было, такая одежда как у бандита. Буквально 2 фразы: «Вы меня узнали?» И мы все: «Да.» И действительно на его лице было написано, что он был удивлен, что нас очень много. Он говорит: «Я пойду, переговорим.» И все, повернулся и вышел. Это буквально минуты 2 было, 2-3 от силы. И потом сказали, что выводят женщин с грудными детьми до 2 лет. Некоторым женщинам удалось уйти. А там вот была женщина, у нее ребенку еще 2 лет не было, год и 8, но мальчик выглядел старше, и не выпустили ее, не поверили, что 2 лет нет ребенку. После ухода Аушева нам обещали, что нас скоро начнут выпускать. Вот говорили, что до 6 часов подождите. Но время шло, мы ждали 6-7, никого не выпускали. И воду перестали давать, то есть хуже стало намного. И получалось так, что уже не могли, уже вторая ночь близилась, не могли люди уже сидеть. И большинство, ну вот я лично уже встала. Там кто около меня сидели женщины, мы встали. Уже говорили, что пусть что хотят делают, потому что уж лежать было негде. И мы стали вставать. Тогда разрешили детям лечь на подоконники, а часть женщин, которые пожилого возраста, пенсионного, перевели в тренажерный зал на ночь, а утром их завели обратно. Второй день мы ждали, что будет освобождение, к чему-то придут, но ничего не было. И на 3-й день уже поняли конечно что не переговоров, ни результата никакого нет. На 3-й день родители написали записку, я когда в очередь стояла в туалет, думала попаду. И так получилось, что я сидела около растяжек этих. И родители передали записку Лидии Александровне, и она меня попросила ее прочитать, она уже не могла. «Я, - говорит, - ничего не вижу. У меня все перед глазами расплывается.» И я ей прочитала эту записку, там было написано: «Пожалуйста, облейте нас из шлангов водой, потому  что дети начали умирать.» Там действительно утром папа с мамой встали, ребенок был у папы на руках, девочка лет 12, она уже была без сознания, может и умерла, и стал отец просить: «Выпустите, мы ребенка в чувство приведем.» И боевик грубо ответил, наорал: «И ходите под себя!», в общем в грубой форме. И папе пришлось сесть с мамой. И мы с Лидией Александровной, давайте хоть этот Ходов, с рукой был, потом мы узнали, что Ходов, мы к нему обратились. И он записку прочитал эту и сказал, что этого нельзя делать: «Если мы сейчас шлангами обольем водой, то взорваться все может» В общем, этого не разрешили делать. Потом я вернулась на место к своим детям. Дети хотели пить. Я уже не буду рассказывать, что ходила с бутылкой, собирала у мальчиков мочу, поила детей, обтирала. Что могла, делала конечно. Положила детей спать, и сама с ними легла. Но сколько я спала, я не знаю 20 минут, 30 минут. Не знаю, я проснулась, увидела, что Анжелика Канукова, девочка моя, что она сидит на лавочке и засыпает. И я говорю: «Давай, поменяемся местами, иди, ложись на мое место. А я сяду, а ты поспи.» Вот буквально я села на ее место, она прошла к маме к своей. Я оглядела только зал. Искала еще моя соседка с 2 детьми сидела, ее стала искать, где она. И Таисию Каурбековну, девочки ее были около меня, а Таи не было. Вот я посмотрела, что она сидит около тренерского зала, а Эльвиру не нашла. Вот это буквально минутки 3, и в этот момент, я взрыв не почувствовала, я удар почувствовала. Я боком сидела к батарее, и что-то меня сильно в голову ударило. Я еще подумала, осколок здесь, а бомбы все с этой стороны висят. Но потом уже через неделю девочки мне сказали что по характеру удара, это была рейка от батареи. Вот длинный шрам был. И я только что помню, секунда что там висит, а сюда ударило. Я еще помню, что я встала, и все, больше я не помню. Очнулась, когда последние дети лезли в окошко. Я сидела около первого окна со стороны коридора основного со школы с правой стороны. И оказалась около второго окна, когда уже выходила. И вот очнулась, увидела детей, и 2 ребят упали. Не знаю, кто стрелял, откуда стреляли, но они упали с окон, эти дети. Я попыталась встать, но на мне что-то лежало сверху. До середины спины я была закрыта чем-то. Около меня лежали девочка и мальчик. Мальчик потом дергаться начал, на ножке его лежала я, освободила ему ногу. Это вот какое-то затишье было или что. Я не слышала ни 2 взрыва, ни 3. Это вот буквально минутки 3 была тишина, когда я очнулась. А потом началась сильная стрельба, взрывы, вот так мне показалось во всяком случае. Это было минут 15, может быть 20. Я не знаю, сколько это было. Я попыталась еще залезть под то, что на мне лежало, спрятаться, чтоб в меня ничего не попало. И только я попыталась ногу поднять, и прям недалеко от меня ухнуло. Я тогда подумала, что Господи, сейчас увидят, что я двигаюсь, и убьют меня. И я тогда думаю, будь, что будет. Уже лежала пока вот все эти взрывы не закончились, стрельба. Слышала, когда я увидела, как мальчики упали, то увидела, что небо, в общем, вертолет увидела. И не знаю, то ли мне показалось это, я сейчас уже сама думаю, то ли как галлюцинация у меня была, но мне почему-то показалось, что где-то далеко стали кричать: «Сейчас бомбить начнут.» Вот эта фраза у меня в памяти осталась. Голоса людей слышала очень далеко. Потом увидела, что передо мной встают женщины, и я тоже встала за ними. Думаю, наверное уже пришли освобождать. Мальчика взяла, который вот рядом со мной был, и пошла вперед к выходу, куда женщины шли. Я не видела сначала куда иду, я просто видела, что идут люди впереди, и я шла за ними. Что было в зале, я не видела, потому что ребенок был с правой стороны у меня. Но впереди что было, видела. Это люди лежали, и все покрыто как песком серым. Мы зашли в тренерский зал сначала. Нас было там человек 20-25 женщин. Я мальчика поставила на пол, стала спрашивать, как зовут. У него большие глазенки, на меня смотрит, но ничего сказать не может. Я его успокоила. Иван Константинович, учитель физкультуры, там было окно без решетки и завалено партами. Он говорит: «Сейчас все эти парты освобожу, и мы через это окошко вылезем.» И в этот момент зашел боевик. Мы не знали, что боевик, мы думали, что это свой. Он говорит: «Давайте, все в столовую. Там спасетесь.» И мы все, я этого мальчишку схватила сразу, и мы, женщины стали выбегать из кабинета. И вот я в проеме как остановилась, в этот момент Иван Константинович понял, что это боевик, и он с ним сцепился, начал выхватывать у него автомат. А женщины  сзади напирали, и мы выскочили все. Короче, мы его там оставили одного. Я уже в коридоре услышала стрельбу, и поняла, что его, я не видела, как убивали, но поняла, что его застрелили. В коридоре человек 5-6 было боевиков. Они были одеты в черное уже, не в камуфляжке. И когда я бежала по коридору с мальчиком, еще оборачивалась, думала, что в спину будут стрелять. Но уже бежала, я  знала, что нас 2-ой раз берут в плен, что мы опять заложники. И когда к столовой подбегала, я сразу в столовую не зашла, я побежала в кабинет английского языка. Там возле столовой у нас как бы закуточек, и там несколько кабинетов. В английский забежала, в кабинет труда к девочкам забежала, в кабинет труда к мальчикам забежала. Везде окна разбиты, но решетки. Никуда выбраться нельзя. Я еще хотела в шкаф спрятаться, но потом думаю, нет, будут стрелять, громить. Я тут одна с этим мальчиком погибну. И я вернулась в столовую. В столовой лежала наша учительница Ватаева раненая с дочкой, и девочка была с ней, наверное с ее класса. И мы там, сначала в столовой сели. Потом зашел вот этот с рукой перевязанной Ходов, и он нас перевел всех в кухню. В кухне дали пластиковые стаканы, такие большие, белые. Всем раздали. Дали печенье штук 15. И высокий парень бородатый, черный, симпатичный, мальчишка такой вот здоровый, высокий, он выносил ведра, там стояли баки под хлеб у нас были, и туда наливал воду. И вот этими стаканами мы воду начали пить. Я сама вот честно говорю, я первый стакан залпом выпила сама, второй уже налила мальчику, отдала ему. И потом девочки мне передали еще стаканы, тогда я уже еще стаканов 5 выпила. Потом Ходов зашел, сказал: «Все ложитесь, иначе, - говорит, - вас всех убьют.» И мы легли. Я сначала на середине кухни оказалась. Он потом ушел, Ходов, потом снова пришел. Там были 2 мальчика лет 10-12, он их заставил встать к окнам. Но они не встали. И он, я смотрела на них, думаю, Господи, сейчас он их застрелит, но он ушел, но зато поставил 2 женщин. Они 2 сестры были. И девочки сняли занавеску, и стали махать этой белой занавеской, и мы все стали кричать: «Не стреляйте.» Потому что стреляли с улицы в нашу сторону, и мы стали кричать: «Не стреляйте. Здесь свои.» Но нас никто не слышал. И когда ее уже ранило, она стояла лицом к окну, ее ранило с левой стороны, и сестра начала ее перевязывать. Я потом только узнала, что она умерла. Потом я от середины зала переползла. Я увидела Александра Тотаевича, он привел группу женщин откуда-то, с женщинами пришел. Он сказал, что попытался в актовом зале спрятаться, но их там нашли, не получилось. И они сели около окон, ну, кто где мог разместился. И я переползла в его сторону, туда, к окошку. Галя попросила, у нее сильное ранение было, мы подружки и говорит: «Немножко отползи, а то у меня ранение сильное.» И так получилось, что я на середине кухни оказалась. Потом думаю, зачистка будет, если гранатами закидают, чтоб не видеть, как умирать, переползла к окну. И мы лежали, вот Александр Тотаевич сидел, около меня родительница легла, я и Изета еще, библиотекарша со мной была. Потом к нам пришел Кулаев. Он был одет в темно-бардовую спортивную майку и черные трико. Я это хорошо запомнила, он сел около нас. Я вам дословно его слова сейчас скажу. Он начал говорить: «Я клянусь Аллахом, - через каждую минуту он говорил, - клянусь Аллахом, я ни в чем не виноват. Клянусь Аллахом, они нам до последнего обещали, что никого вас не взорвут. Клянусь Аллахом, погибло сколько детей. У меня у самого 2 детей.» Женщина, которая около меня родительница лежала, она мне говорит: «Хочешь искупить вину перед Аллахом?- она ему дала пластиковый стакан, - иди, принеси мне воды.» Что было потом, я не знаю, потому что началась сильная стрельба. Я не знаю, я тоже в оружии не разбираюсь, но такие были залпы, от которых содрогались стены. И мы с Изетой лежали, вот руками только вот так сжимали. Она мне говорит: «Боже мой, стреляют танками по второму этажу. Если сейчас обвалится потолок, будет братская могила.» Сколько стреляли я тоже не знаю, это было долго. Взрывы были рядом все. Потом я не помню как я встала, я помню, что я уже стою и на плитке сидит альфовец. У меня истерика началась, я стала плакать: «Наши мальчики за нами пришли». Он мне автоматом показал в окошко. А, еще я не рассказала когда окно вылетело. Мы там на палку наматывали тряпку, палкой махали в окошку. Потом у Раи было красное платье, мы оторвали кусочек, начали красной тряпкой махать. Но чем больше мы махали, тем больше в нас стреляли, и мы это прекратили делать. И вот Александр Тотаевич попытался эту решетку, она сорвана уже была, мы ее попытались до конца сорвать, но стреляли, и мы тоже это оставили. В общем, когда уже альфовца мы увидели, уже решетки вообще не было, когда мы перелезли через окно. И там через курятник таким образом мы. Я даже в кухню не посмотрела. Погибли или нет люди. Я почему-то была уверена, раз я живая, значит, все живы. Но к сожалению.

- Вы подробно рассказали, спасибо. Тут некоторые моменты давайте мы уточним. Вот с самого начала Вы говорили, что требования были. От кого Вы лично слышали эти требования?

- От боевиков. Потому что Лидия Александровна сразу стала спрашивать, и там родители тоже: «Ну, скажите, что вы хотите, чтобы мы хоть знали, сколько нам здесь сидеть.» И они нам вот это перечислили все.

- Боевики?

- Да. Один из боевиков.

- Кто? Вы его опознавали?

- Я не знаю. Мне показывали фотографии.

- Там не было этого боевика.

- Там были боевики, я их опознала.

- Который говорил.

- Но кто говорил, я сейчас не скажу. Вот это сильный страх, я не помню, кто именно.

- И еще по взрывам. Вы говорите, что не совсем помните, когда первый взрыв произошел. А когда пожар начался и в каком месте?

- Вот когда я выходила с этим мальчиком, то со стороны коридора, там есть шведская стенка. Вот центральный вход со школы в спортзал. Там есть шведская стенка. Там обвис угол, и он горел. И судя по тому, что я уходила, зал еще не горел, но на мне ожоговые ранения есть. Капли падали. То есть то, чем меня прикрыло, что-то видимо и попало, плавилось. Хотя я при пожаре не выходила, еще ничего не горело.

- Вы говорите по стрельбе. Еще такой вопрос. Вы слышали взрывы например с подствольника, с гранатомета? В принципе, в жизни Вы знаете, как это взрывается?

- Нет, в жизни я не знаю. Единственное что, мы кино смотрим когда, документальное. Вот эти чеченские фильмы. Почему я говорю, то, что я выжила, спасибо, что я смотрела вот эти боевые фильмы. И видела, как зачистка зданий идет. Поэтому я подумала, сейчас на середину кинут гранату, и все. Я переползла к окошку. Чисто только по фильмам. Так я в боевых же действиях не участвую. В армии я не служила, я не знаю. Но в зале, когда я лежала, когда я хотела спрятаться, глухой взрыв был, я подумала, что стреляют из гранатомета. Я так подумала. А когда я была в кухне, мне показалось явно, что стрелял не гранатомет, а что-то мощное. Потому что здание содрогнулось.

- Вы говорите, со второго этажа стреляли. Кто стрелял?

- Нет, по второму этажу. Я так поняла, что стреляли с улицы по второму этажу. Стреляют по актовому залу, потому что столовая внизу находится, под актовым залом. Я думаю, сейчас потолок обрушится на нас.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Скажите пожалуйста, так Вы видели, когда решетку сорвали?

- Да. Решетку при нас сорвало. Что стреляло, не знаю, просто как-то неожиданно она отлетела. И то, она не полностью отлетела, а только один край ее изогнулся. А уже мы ее пытались сорвать. И из-за того, что снаружи стреляли, мы не стали ее дергать.

- Понятно. Скажите, а как Кулаев лез в окно, Вы видели?

- Нет. Я этого не видела.

- А сколько вообще он находился с вами в столовой?

- Минут 10 он с нами сидел. Минут 5-10.

- За то время, пока он с вами находился, видели боевики, что он среди вас находится?

- Нет. Боевиков не было. Ходов тогда ушел. А вот этот парень высокий, про которого я говорила, он был в подсобке, он оттуда нам воду носил. Дверь открывал и выносил воду, мы ее выливали в баки.

- Скажите, Вы раньше его ушли со столовой?

- Тоже не могу сказать. Потому что я только помню, я даже не помню, как я встала. Я помню, что я уже стояла. И я выходила третья. Впереди меня 2 женщины вылезли, а потом я. Это мне так кажется, что я выходила 3. А так, там просто девочки говорили, что Сима вылезла, Надежда Цалоева. Я даже не знаю. Когда это было. Может раньше меня, может позже. Не могу сказать.

- До столовой Вы его не видели?

- Я его не видела. Я именно непосредственно рядом с ним сидела в кухне.

- А когда вас привели в столовую, Вы его видели там?

- Нет.

- В какой одежде он был?

- Вот когда он сел рядом с нами, только тогда я его увидела.

- Нет вопросов у меня.

 Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Оружие у него было?

- Нет. Он был без оружия.

- А вот брат его там находился, без правой руки. Его видели?

- Видела, что один мужчина без руки. Но я в зале только видела. А там, мы в кухне самой были.

Таймураз Чеджемов:

- Скажите пожалуйста, Вы говорили, что после прихода Аушева, вам говорили, что будут выпускать.

- Да. Они чего-то ждали. Они вначале ждали, вначале было все нормально после Аушева. Потом прошло часа 2-3, и мы ждали, что вот в 6 часов начнут выпускать. Потом кто-то сказал, что в 7, потерпите. Потом по их поведению видно было, что что-то не получается, и они стали уже жестче. Они, когда говорили 354 человека, они нам так и сказали: «Вот мы 354 человека оставим в живых, а остальных всех уничтожим.»

- Боевики сами говорили, чтобы вы потерпели?

- Да. Потерпите. На переговоры надеялись, да. И мы надеялись.

- Как Вы считаете, должны были вестись с ними переговоры?

- Я вообще считаю, что это не то слово подобрано, террористический акт. Это был захват заложников. И самая первая задача была и правительства и нашего и российского, сделать все возможное, чтобы ни один заложник не был убит.

- Они хотели видеть конкретных людей.

- Да.

- Эти люди должны были пойти на переговоры?

- Обязаны были прийти. Я считаю, если бы они пришли…

- А если бы их убили?

- Зато они бы умерли героями. Но так тоже рассуждать нельзя. Могли они прийти, и нас могли всех вместе взорвать. Мы не знаем. Но могли и не взорвать. Мы цели их не знали.

- Вы сказали, что тряслись стены, когда стреляли по второму этажу. Правильно я говорю?

- Да.

- Скажите пожалуйста, а во сколько это было?

- Я время. Это было во всяком случае, если я в больницу приехала, в шестом часу меня привезли в больницу. Это уже во Владикавказ. Значит, где-то в пятом часу я была в бесланской больнице. Значит, это было между 2 и 4 часами. Где-то так.

- Спасибо. У меня нет вопросов.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- У подсудимого?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- У Вас есть вопросы к подсудимому?

- Скорее всего, нет. Я просто хотела сказать, что среди животных есть хищники, гиены и шакалы. Жаль, что среди людей тоже такие люди есть. Он виноват, это бесспорно. И он за это должен отвечать.

- Спасибо, присаживайтесь. Бекузарова. Фамилия, имя, отчество.

 

 

 

- Бекузарова Ирина Борисовна.

- Вы в состоянии давать показания?

- Да.

- Число, месяц, год рождения.

- 8 марта 1964 года.

- Место жительства.

- Беслан, ул. Ленина, 76.

- Место работы.

- Министерство экономики.

- Ирина Борисовна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Ирина Борисовна, Кулаева ранее видели?

- Нет, не видела.

- Как Вы оказались в заложниках?

- Я 1 сентября вела в школу своих детей. У меня двойняшки были, мальчик и девочка. 1997 года рождения, 12 июня.

- Имя, отчество назовите их сразу.

- Бексултан Батразович, и Мадина Батразовна. 1 сентября я своих детей вела в 1 класс. Ко мне еще приехала невестка моя. Это моего родного брата жена. Она хотела поздравить детей с тем, что они идут в школу. И вот мы четвером пошли в первую школу города Беслана. Я привела своих детей, сначала завела в класс. Их посадили за первую парту. Учитель была Марина Хаирбековна Канукова, она сказала, что родители пока могут пойти туда, где будет проходить линейка, а с детьми она немного пообщается. И вот на этом я и моя невестка пошли на линейку, а дети остались в классе. И когда началась стрельба, мы уже стояли на линейке. Заиграла музыка. И вдруг раздались выстрелы. Я сначала даже не сообразила, что это происходит. Я тоже думала, что какая-то инсценировка. И еще про себя подумала, что ничего умнее не придумали, как 1 сентября вот такую сцену разыгрывать. Но когда все побежали, невестка мне говорит: «Знаешь,  это правда, побежали.» Боевики, которые зашли со стороны железной дороги, они нас гнали к школе, и они кричали: «Бегите все в спортзал.» Они прекрасно знали, где находится спортзал. Я например в этой школе была всего второй раз в жизни. Первый раз, когда приходила, чтобы записать своих детей в школу. Второй раз 1 сентября. И я даже не знала, где находится спортзал, а они все это четко знали, и нас именно к спортзалу гнали. И вот часть детей, родителей разбивали окна и залазили в окна. К тому времени, как мы подбежали, уже открыли дверь, которая непосредственно в спортзал. Там был какой-то небольшой коридорчик, и потом сразу спортзал. И вот в этой панике я вообще сначала не видела своих детей, и вообще не знала, где они находятся. И вот мы забежали в спортзал. Когда потом уже загоняли детей, которые были в классе, там где-то в школе, я увидела, что моих детей тоже туда загнали. И нам сказали всем сесть на пол. Мы сели. Сначала я сидела, вот проход, который оставили, как бы коридор в спортзале, и вот мы сидели прямо около этого коридора. И все это очень быстро происходило. Они сразу же развешивали вот эти бомбы, я не знаю мины или что это. Расставляли какие-то взрывные устройства. Принесли какой-то большой чемодан. Его тоже поставили на проходе. Но его поставили на стул. И все это очень быстро делалось, было очень четко организованно. Я думаю, все это заранее очень хорошо готовилось. И люди сначала были в какой-то панике. Шум, они стреляли в потолок, кричали: «Или успокойтесь, или мы начнем стрелять.» И вот как раз вот этого первого мужчину, которого убили. Они всем наверное хотели показать, что это вообще-то не шутка а это все на самом деле очень серьезно. И они его убили на наших глазах. И он когда упал, они его еще протащили через весь зал до другого конца, и вот эта вот кровавая полоса была посередине зала. Потом он какое-то время еще там лежал, и потом его точно так же выволокли обратно, из зала убрали. И еще каких-то девочек заставили взять рубашки, что там валялось. И они вот этим вытирали этот кровавый след. Потом дети мои, они не сразу со мной сидели. Они были дальше от меня. И когда девочка моя начала плакать там, я ей показала, чтобы она пришла ко мне. Вообще-то они разрешали, чтобы дети в какой-то момент переходили, чтобы они к своим родителям попали. И вот таким образом и мальчик и девочка пришли ко мне, и после этого они все время были рядом со мной. И кроме моих детей около меня оказались моих 3-х деверей дети. Они все в этой школе в разных классах учились, и как-то больше никого из их родителей не было, они все около меня сидели. В первый день еще разрешали пить воду. Приносили воду в ведрах. И разрешали выходить в туалет детям. Мои дети маленькие были, и меня тоже выпускали, я выходила несколько раз из-за своих детей. Они ходили в туалет и пили воду. Так мы досидели до ночи. Ночью практически никто не спал. Дети иногда немного спали. Потом на второй день вообще запретили давать воду. Уже никто не давал воду. А в зале становилось все душнее. И своим детям приходилось объяснять. «Мама, - говорит, - мы умрем? Мы хотим пить, мы хотим кушать.» И я им должна была объяснять, что человек не умрет сразу, он может какое-то время жить еще без воды и без еды. И сын мой еще спрашивал: «А сколько, мама, можно прожить еще без еды?» Потом, где-то во второй половине дня, сказали, разрешили в ведрах. Они говорили, что вода отравленная, что ее нельзя пить. И разрешили в помойных ведрах приносить. В эти ведра, я когда детей выводила, я видела, что дети туда мочились, но потом, когда разрешили занести воду, чтобы можно было намочить, у кого рубашечка, у моего мальчика была маечка. И они мочили, дети вот эти майки, передавали. Когда их обратно возвращали, они вот из этих маек грязных сосали эту воду, чтобы как-то что-то себе облегчить. Потом к концу дня 2 числа появился Аушев. Они нам до этого говорили, что они ждут очень важного человека. Как выяснилось, это был Аушев. Он зашел в зал. На нем была военный плащ-палатка, или как называется, с капюшоном. Капюшон был глубоко надвинут, когда он зашел в зал, он сдвинул с глаз свой капюшон и говорит: «Вы меня узнали?» Мы все сказали, что узнали. Поздоровался еще до этого. Он так посмотрел на нас на всех, на то что над нами висело, и сказал: «Да, мы пойдем, поговорим.» И вот они ушли из зала на переговоры. Все сидели, ждали каких-то результатов, но никто ничего не пришел, и нам больше не сказал. Сам Аушев больше не заходил в зал, просто пришли и сказали, чтобы дети до 2-х лет вышли. В общем их вывел потом в итоге Аушев. Потом, когда передавали новости, директор школы, она сказала, что сказали про нас, что нас всего 354 человека. И что она звонила по телефону и президенту нашему, и Зязикову, еще там Аслаханову, кому-то, никто из них не вышел на связь. Вот ее это были слова, что мы никому не нужны. И вообще она на нас очень часто кричала, говорила: «Успокойтесь. Успокойте своих детей. Мы никому кроме этих бандитов не нужны, и мы должны их слушаться. И наша жизнь зависит только от этих бандитов и больше ни от кого.» Так мы просидели еще 2-го числа. А на 3 сентября стал еще хуже. В зале было очень душно. Не хватало воздуха. Я вот взрослый человек, и то я не могла даже разговаривать, пересохло все. И вот мои дети стали такие нервные, мальчик все время плакал и говорил: «Мама, я больше не могу здесь находиться. Я хочу пить.» Никто не давал воду. Некоторые я видела в возрасте женщины как-то удавалось им даже 3 числа пускали из зала. И одна женщина, я видела, приносила в маленькой бутылочке воду. И где я сидела, там меньше моих детей никого рядом не было. Я у нее еще просила, увидел мой мальчик, что она занесла воду, и я у нее просила: «Дайте вот глоточек детям.» Но она мне не дала, сказала, что нам потом принесут. Потом перед тем как произошел взрыв он вот встал, мальчик и говорит: «Я уже больше не могу. Я сейчас умру.» И я чтобы его как-то успокоить, ему говорю: «Бек, сядь пожалуйста, а то тебя убьют. Сейчас что-то должно решиться.» и вот в этот момент произошел взрыв, когда я ему так сказала. И вот с первым взрывом его ранило. Ему оторвало щеку, она как бы висела и глаз еще был на месте. Он так закричал дико: «Мама!» Я его схватила, прижала к себе, а девочка тоже у меня сидела. И вот невестка моя, мы все очень близко сидели, там не было места, чтобы лечь, и во время взрыва ее от меня отбросило. Я уже до нее дотянуться не могла. Как потом выяснилось, ее убило первым взрывом. У нее тоже осталось 2 маленьких детей. Я их прижала, когда говорили боевики: «Вставайте, кто живой, и идите в столовую.» Но я понимала, что они нас снова возьмут в заложники. Я не хотела больше быть в заложниках, я решила, что лучше мы здесь погибнем, чем еще раз в заложники идти. И я не встала. Я в принципе и не могла. На меня после второго взрыва с потолка упала плита какая-то на ноги, я не могла двигаться. Еще когда люди, которые встали и шли в столовую, они по моим ногам шли, и я даже удивляюсь, как они не поломались. И вот я своих детей прижала и как могла их накрыла собой, и им говорила: «Не шевелитесь, а то нас убьют.» Вот в зале еще шла перестрелка. Вот боевики, они отходили еще в школу, а вот спецназовцы, они уже заходили со стороны тренажерного зала. И вот как бы по диагонали шла еще перестрелка в зале. И я им сказала, что притихните. И девочка моя настолько притихла, что я ее потом еще сама спрашивала: «Мадина, ты еще жива?» Она мне говорит: «Да, мама. Я живая.» Так мы просидели. Третий взрыв произошел, на баскетбольном кольце осталась еще одна бомба, она не взорвалась почему-то, подряд все взрывалось. И вот когда один из боевиков, между прочим молодой он был такой, я не знаю как его зовут, он убил физрука, это я тоже видела. Он когда поднял свое оружие, вот этот физрук, он хотел сзади у него выхватить. И подрались как бы, и он его убил, физрука, очередью из автомата. И вот он же, когда они выходили из зала, их выбивали спецназовцы, он выстрелил в эту бомбу, которая висела на баскетбольном кольце. И она не сразу взорвалась, она еще загорелась, погорела и потом взорвалась. И после этого взрыва у меня в руку осколочное ранение, в ногу. И вот моему сыну, где вот пупочек, там рядом было. Но потом выяснилось, что это было смертельное ранение. Ему ранило там внутри все жизненно важные органы, ему сделали потом уже в больнице здесь операцию, в Москву увезли. Но он погиб. Когда уже альфовцы зашли в за, они говорили, что кто может встать, выходите из зала. И я им тогда, своим детям сказала: «Надо как-то выбираться.» Вот первый своими ногами вышел мой сын. Потом девочка вышла, а потом я выползла из под этой плиты. Вот гипсо-картоновая плита наверное была, которая упала. И я тоже вышла оттуда с детьми. Мальчик был ранен. Там была вода, я нагнулась, чтобы дочке дать выпить. И я видела еще своего мальчика. Он воду выпил, взял какую-то губку в рот, вытирал себя. Больше я его никогда не видела. Таким образом мы вышли из зала. Я, можно сказать, одна из последних выходила живой из зала. Пожар тогда начинался только в углу, со стороны тренажерного зала в левом углу наверху. Но как будто такого сильного не было.  Наверное, все, что я могу сказать.

- Ирина Борисовна, насчет 3-го взрыва. В ходе следствия Вам потом боевиков не показывали?

- Нет, мне не показывали.

- Вы не видели, конкретно кто стрелял?

- Он был невысокого роста, плотного телосложения, симпатичный, молодой. Мне кажется, он был среди них самый молодой.

- С какого места он стрелял и из чего?

- Он как бы уже уходил в школу. На выходе стоял. И вот оттуда он выстрелил. Из чего, я не знаю. Я плохо в оружии разбираюсь. Из того, из чего же и физрука убили.

- А вот количество бандитов можете назвать, которое вас загоняло?

- Во-первых, на тот момент я не сразу сообразила, что происходит. Поэтому я не могу сказать. Вот который первый шел невысокий, на нем была черная футболка внутри, а сверху камуфляжная одежда. И вот он стрелял вверх. Но конкретно сколько их было, я не могу сказать.

- А в спортзале?

- Во-первых, они все время были не такие обессиленные как мы, и менялись. Их много было. Но сколько, я не могу сказать.

- А женщин?

- Я видела только 2 в первый день. Потом я их больше не видела. Они были ни во всем черном, как здесь говорили. А на них была какая-то серая одежда. Только платок черный. Но видно было только глаза.

- А оружие какое у них было?

- На них были пояса шахидок. И они держали в одной руке провода от этого. А в другой пистолет.

- а у других бандитов что было?

- Вы знаете, есть такое выражение: вооружены до зубов. Вот я считаю, что они были выше зубов вооружены, столько на них всего висело. Они были очень вооружены. Часто задают вопрос: думали ли они о том, есть ли у них чем стрелять, или нет. Они вот явно думали, что у них достаточно оружия и боеприпасов. Я думаю, что у них всего этого было достаточно.

- А конкретно, какие виды оружия, можете сказать?

- Ну, я так особо не разбираюсь. Ну, знаю автоматы. Потом там был один очень высокий, страшный такой, с длинными черными, на нем вообще висело что-то огромное. Я не знаю, что это такое. Может огнемет. Не знаю.

- Что Вы можете сказать, про требования боевиков?

- Ну, я тоже слышала, что они хотели, чтобы вывели войска из Чечни. Я это слышала от самих боевиков. Я слышала, что они хотели, чтобы в школу пришли Дзасохов, Зязиков, Аслаханов и Рошаль. Именно 4-х. Потом еще брали каких-то, по-моему они в тюрьме сидели, чтобы их выпустили.  Это я тоже слышала. Кто конкретно говорил это, я не могу сказать. Но это говорили боевики.

- В каком месте вы сидели?

- Я сидела, вот когда из школы входишь в спортзал, вот здесь вот. Сначала я вообще сидела возле прохода, почти недалеко от кольца. А потом нас задвигали внутрь. Потом я с детьми, если куда-то выходила, то на свое место трудно было сесть. И потихоньку меня сдвинули. Я сидела где-то недалеко от кольца, но в середине.

- Видели как полы вскрывали?

- Нет, не видела. Я вообще-то видела когда там в углу, это было недалеко от меня, что людей как бы раздвинули, и что-то там делали. Но что, я не видела.

- А брата Кулаева Вы видели?

- Нет.

- Нет вопросов.

Таймураз Чеджемов:

- Скажите, в зале были дети, которые теряли сознание?

- Да. Мой сын тоже потерял сознание. Ну, как бы не потерял, но на 3-й день и дети и взрослые пили мочу. А я своих сколько не уговаривала, они не смогли. Не каждый наверное может.

- Но Вы сегодня наверное в курсе тех событий, которые происходили 1-3 сентября. Как Вы думаете, почему доктор Рошаль говорил, что дети могут 7 дней без воды, еды сохранить нормальное состояние.

- Вы знаете, у всех разное состояние организма. Он наверное говорил, что это теоретически возможно. А на самом деле на 3-й день было так душно. Многие не могли выходить по своим нуждам, и делали все свои дела там. Такой запах там стоял отвратный.

- То есть, он не представлял, что там твориться?

- Да. Потом, он может быть на самом деле думал, что нас 350 человек. А представьте себе спортзал, где больше 1000 человек сидит 3 дня без еды, без питья. Ну, не знаю. У Рошаля надо спросить.

- А как Вы считаете, почему наши врали, что вас 354 человека?

- Не знаю.

- Зачем это надо было?

- Наверное чтобы…

- Вы слышали показания, что они от этого злее становились?

- Да. На самом деле. На первый день они были как-то спокойнее. А потом, когда они услышали эти новости, что передали, что там мало людей, они очень разозлились. И они совершенно по другому стали и к нам относиться.

- Кто-то ведь должен был вас спасать. Но врали, и это отрицали.

- Да, получатся так.

- Ну, это делали не для того, чтоб вам лучше было?

- Скорее всего да, не для этого.

- Как Вы считаете, все те люди, которых они требовали на переговоры, они должны были прийти?

- Я думаю, что да. Поймите, когда там столько детей, когда мы там сидели, то и родители, все взрослые говорили, все были согласны отпустить детей. Я знаю, что многие те, которые стояли снаружи тоже были согласны пойти туда, только чтобы детей отпустить. Неужели тех, кого требовали, у них самих детей нет?

- Аушев же пришел.

- Да, пришел.

- И вывел 26 человек. Значит, они тоже могли зайти и провести переговоры.

- Они обязаны были вести переговоры. Это нужно было делать, чтобы спасти детей. Я не говорю о взрослых.

- Вы можете еще несколько слов сказать о том, когда Вы видели пожар.

- Пожара сильного не было, когда я выходила из зала.

- Это в какое время было?

- Вы знаете, я вышла после всех 3-х взрывов. Когда альфовцы уже зашли в зал. Боевиков в зале не было. И вот в этот момент пожар только начинался. Там было черное обугленное, и оттуда все расходилось.

- Спасибо.

- Вообще-то перестрелка снаружи тоже велась. Но я не могу сказать, что она велась по спортзалу.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- У подсудимого?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Вы хотите что-нибудь спросить у подсудимого?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Кацанов, какой у Вас вопрос к подсудимому.

Голоса из зала:

- Сколько вас было в автомобиле ГАЗ-66.

- Мы этот вопрос уже 100 раз ему задавали. Ну, хорошо. Отвечайте.

Нурпаша Кулаев:

- Мы в машине 32 сидели.

- А кроме этого еще были люди?

- Я не знаю. Я кроме в машине никого не видел.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Объявляется перерыв.

Таймураз Чеджемов:

- У меня есть ходатайство.

- Пожалуйста.

- Мы просим по мере возможности оглашать показания не прибывших потерпевших. Я думаю, что это не будет препятствовать в дальнейшем допрашивать явившихся потерпевших. У меня такое ходатайство.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Поддерживаю ходатайство.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Мнение потерпевших.

Голоса из зала:

- Согласны.

- Подсудимый.

- На усмотрение суда.

- Суд постановил удовлетворить ходатайство представителя потерпевших Чеджемова, касающегося оглашения показаний не явившихся в суд потерпевших. Объявляется перерыв до 6 октября.