31 заседание Верховного суда Северной Осетии по делу Кулаева

6 октября 2005 г.

 

 

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Продолжаем рассмотрение уголовного дела в отношении Кулаева Нурпаши Абургкашевича, обвиняемого в совершении преступлений предусмотренных статьями 209 ч.2, 205 ч.3, 30 ч.3, 206 ч.3, 105 ч.2 пунктами: а, в, д, е, ж, з; 30 ч.3, 105 ч.2, пунктами: а, в, д, е, ж, з; 317, 223 ч.3 Уголовного кодекса Российской Федерации. Пожалуйста, секретарь, доложите о явке лиц, вызванных на судебное заседание.

Секретарь:

- На судебное заседание явилась потерпевшая Кастуева. Остальные потерпевшие не явились по неизвестной причине.

- Объявляется состав суда. Председательствующий Агузаров. Обвинение представлено в лице заместителя генерального прокурора России на Северном Кавказе Николя Шепеля, 1-го заместителя прокурора РСО-Алании, старшего советника юстиции Черчесова Аслана Владимировича, старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе, старшего советника юстиции Семисыновой Марии Степановны. Защитник подсудимого - адвокат Плиев. В суд явилась потерпевшая Кастуева. Секретарь судебного заседания Кохан. Кастуева, встаньте пожалуйста. у Вас есть отвод к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. В соответствии со статьей 268 УПК разъясняю потерпевшей ее права. Вы в праве знать о предъявленном обвиняемому обвинений, давать показания, отказываться свидетельствовать против самого себя и своих близких родственников, представлять доказательства, заявлять ходатайства, давать показания на родном языке, иметь представителя, знакомиться с процессуальными документами, получать копии постановлений, участвовать в судебном разбирательстве, в суде 1 и 2 инстанции, надзорной инстанции, выступать в судебных прениях, знакомиться с протоколом судебного заседания, приносить на него свои замечания, обжаловать приговор, постановление суда. Вы не в праве уклоняться от явки по вызову в суд, давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний, разглашать данные предварительного следствия. Потерпевшая Кастуева, встаньте пожалуйста. вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо, присаживайтесь. Переходим к допросу. Кастуева, пройдите пожалуйста вперед. Фамилия, имя, отчество.

 

 

- Кастуева Виктория Юрьевна.

- Число, месяц, год рождения.

- 25 ноября 1971 года.

- Место жительства.

- место прописки Пригородный район.

- Село?

- Поселок Алханчурт.

- Улица есть в поселке?

- Нет.

- Место работы.

- Я сейчас не работаю.

- Виктория Юрьевна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Виктория Юрьевна, ранее Кулаева видели?

- Нет.

- Вы сами находились в заложниках, да?

- Да. Я девочку в 1 класс привела свою.

- Для начала, назовите данные ребенка.

- Кудакова Луиза Махарбековна.

- Год рождения?

- 2 октября 1997 года.

- Расскажите, при каких обстоятельствах Вы оказались в заложниках. С самого начала начните.

- Нам позвонили домой, сказали, чтобы мы приходили ни к 10, а к 9, что в этом году будет линейка с 9 часов. Мы подошли, где-то без 10 девять были там. Ребенка завели в класс, на первом этаже у них, возле кабинета химии. Класс Марины Хаирбековны Кануковой. Она нам сказала, чтобы мы вышли во двор, детей она выведет на линейку, потом все вместе зайдем после линейки, и познакомимся. Вместе с детьми родители зайдут. Я вышла, когда начался захват, минут за 5 до этого. Мы были все на линейке. После обстрела, когда все люди как-то волной в сторону спортзала подались, я побежала в школу. И в коридор когда посмотрела, они бедные, их наверное выводили, и они вот так все дети первоклашки они вот так толпой бежали, кричали по коридору. А за мной заводили группой боевики. Они стояли в камуфляже. Я так развернулась к дверям, встала, говорю: «Не стреляйте», - потому что там в окна стреляли, я говорю: «Отрикошетит, детей убьет.» И один был из них в маске, у него были золотые зубы, он стал улыбаться и говорит: «Не бойтесь, никого не убьют. Ваши дети не пострадают. Мы хотим через вас провести переговоры с Путиным, чтобы вывели из Чечни войска.» И отсюда вышла с левой стороны женщина, она вот так голову подняла, и от стресса голос пропал. Я уже стала вот так задом-задом в коридор отходить. И внизу под ступеньками еще чеченцы стояли, боевики. И один ее оттолкнул: «Что, - говорит, - эта бабка хочет?» Ее оттолкнул. Она ахнула и упала. Я ее нашла, она живет недалеко от милиции, 3-й дом от угла. Она выжила. Ее оказывается вытащили, но она лежачая, не ходит. И вот отрикошетила пуля ей в ногу, я 3 дня с ней просидела. Потом девочку нашла я по коридору, за столовой в коридорчике там люди забились. Нас загнали в класс. Потом вывели, сказали, чтобы все заходили в спортзал. Я в школе этой всего была 3 раза. Я не знала, где спортзал. Мы у них спрашивали, были еще такие люди, кто не знал, где находится спортзал. Они  говорят: «Мы сами не знаем, спрашивайте друг у друга и выходите все в спортзал.» Вот в спортзале там как-то другая группа людей и вот наша группа. Мы встретились, нас в спортзал завели. Мы отошли к качковому залу, потому что я на ноге стоять не могла. Девочку свою отвела, нашла я ее там. И вот мы сели у входа в качковый зал. А люди еще были толпой в спортзале стояли, их рассаживали еще какое-то время. Но я же сразу села. Я первое время там ничего не видела. Как мужчину этого убили я тоже не видела. После взрыва…

- Что в зале происходило?

- Там мужчина, вот здесь боковая дверь была, мы лицом на вход сидели, боковая дверь, один мужчина в углу сидел впереди всех. И пока дверь была открыта они еще растяжки делали, он выскочил в дверь. Вот один сел, ему вслед пострелял, потом развернулся, дальше стал делать растяжки. Потом возле двери парты выставили. Возле второй бомбы основной, возле нас которая была, с нами сидел вот этот Амир их, огромный мужчина в камуфляже. Он сидел и рассказывал, что бомбы сделал он, потому что взлетели истребители с нашего полигона, накрыли мое село, там у него дети с женой были, они погибли. Переговоры тоже при нас вел. Мы все слышали. Он возмущался, сидел, говорил все время, что: «Ваш президент не мужчина, потому что обед второго дня, а мне звонят и говорят, что его  не могут найти.» И просил все время по телефону: «Я вам сколько раз сказал, придите вчетвером. Дзасохов, Зязиков, Аслан Аслаханов и ты.» Нет, не Зязиков был, Аслан Аслаханов, Дзасохов и Рушайло. Почему сказали, что он звал врача? На второй день он стал по телефону говорить, он стал уже кричать: «Мне врач не нужен. Я попросил, чтобы пришли все вчетвером. Я здоровый, ваши дети здесь умирают. Врача, - говорит, - я не пущу.» Это было при нас. Мы сидели рядом и все слышали. Когда звонили ему, все притихали, все ждали, что сейчас нас спасут, какое-то решение уже вынесли. Мы ему говорили, чтобы он звонил. Он говорит: «Связь такая, что должны звонить только мне. Я, - говорит, - выйти  к ним на связь не могу.» Вечером он сказал: «Не пейте воду. Мы, - говорит, - не поэтому детям воды не даем, что нам жалко. Для меня, - говорит, - большой грех перед Богом, из-за меня дети и женщины здесь сидят без воды, не евши. Я, - говорит, - сам ни разу ни глотка не выпил. Я, - говорит, - тоже ни разу не был в туалете, и для меня, - говорит, - перед Богом большой грех. Просто мы боимся за ваших детей, что вам воду потравят, как в Норд-Осте, и ваши дети умрут здесь. Завтра, - говорит, - вам привезут воду к 12 часам в канистрах. Мы, - говорит, - вам раздадим. Дети – говорит, - напьются точно.» А его спрашивают: «Кто нам привезет?» Он говорит: «Вот кто меня привез, он, - говорит, - привезет и воду.» Около 12 часов правда принесли розовую канистру. Боевик в черных вещах, у него вот здесь арабскими буквами было что-то на голове написано на накидке его. И вот у них пост же был возле качкового зала, вот он туда вынес канистру, стал с этим чеченцем обниматься, здороваться. Вот они разлили воду, стали раздавать людям. Это было при мне.

- Скажите, про 2-ой день расскажите.

- На 2-ой день выпустили бабушек в качковый зал. Там стекол не было на окнах, были только шифоньеры. Вот вторую ночь ночевали там. Пожилых людей туда выпустили. А потом место там еще было, и они еще выпустили детей тоже.

(Техническая неисправность в зале суда. Звук на монитор подавался с перебоем.)

- В качковый зал заползли, он нас запустил. Там побыли какое-то время, из ведра воды попили, девочки вынесли ведро воды, подростки. Потом он говорит: «Горит крыша над вами. Вас, - говорит, - здесь сейчас накроет.» Девочки ему говорят: «Здесь бетонная крыша, она не сгорит.» «Там, - говорит, - в столовой идет бой давно. Ваши, - говорит, - вас там быстрее убьют. Уходите, - говорит, - в столовую.» Когда все люди вышли, он их вывел. Остались Мисиковы, и мы тоже спрятались за дверью. И он когда вернулся, говорит: «Выходите в столовую.» Я говорю: «Там трупов много, я по ним не смогу идти с ребенком. – я говорю, - оставьте нас здесь.» И вот Мисикова Иринка попросила: «У меня, - говорит, - муж раненый, оставь нас здесь.» Вот он их 4 там оставил, а нас все равно повел в столовую.  Там мы сели на входе с левой стороны возле мойки. И принесли они мальчика одного. Маленький мальчик, года 4, у него были обожженные белые глазки, он бедный плакал. Он говорит: «Я его из зала вынес.» Мужчина пожилой один бородатый, он говорит: «Возьмите его кто-нибудь к себе.» И тогда девочка одна говорит: «Я знаю, чей это мальчик, дайте его мне.» Она его взяла. Мы еще посидели, был сильный обстрел, я говорю: «Нас сейчас здесь под перекрестным обстрелом, навряд ли останемся.» Мы пошли тогда за мойку, где кухня их была, там сели. А я нашей Свете говорю: «На улице танки, не дай Бог, они выстрелят, и мы здесь останемся.» Тогда они  вышли в коридор, отстреливались там, 9 человек, сначала было 13. И мы рядом возле них легли, в общем нашли это место, там остались, возле них. Их было 2 группы. Одни были в черной форме, они отстреливались. А вот в камуфляжной, они отдельно сели и о чем-то говорили. Они не стреляли, они между собой общались. Потом минут 15 они посидели отдельно, и ушли в школу. Нам один в черной форме говорит: «Женщины, идите на окна.» а я на Луизке сверху лежала, я говорю: «Как я встану?» Потому что повернешься, уже убитый мальчик лежит подросток с открытыми глазами, голову поднимешь, опять кто-то там лежит. И они говорят: «Нам это не нужно. Вас ваши же постреляют с окон. Становитесь с детьми на окна.» И вот чтобы девочку не подняли, там к угловому окну, там сейчас форточка на этом окне осталась, был приставлен стол. И вот я на одной ноге залезла, занавеску сорвала, и одна девушка подошла тоже сама. Она ее порвала на 2 части и встала со мной на подоконник. Вот мы 2 стояли на подоконнике. Рядом женщина стояла на другом окне, у которой вот челюсть разбитая была, с мальком с маленьким. Вот девушка, что со мной стояла, она говорила: «Вот у меня 2 детей там осталось, в зале.» Рядом на полу стояла женщина, она говорила, что у нее 3 детей в зале. «Я, - говорит, - не знаю, что с ними случилось. Вот здесь стою.» И подросток, лет 10, мальчик с нами стоял, с этой женщиной на полу. Вот мы так простояли. А потом я стала просить: «Пустите меня хотя бы на пол часа, у меня ребенок на полу. Я, - говорю, - потом залезу.» А они не пускали. Я говорю: «У меня нога болит.» Они мне сказали: «Поставь на стол стул, и сиди на стуле и маши.» Мне подали стул, я на него села, и вот так мы простояли. Меня очень возмутило, когда по центральному каналу в передаче «Человек и закон» наш уважаемый Шепель, я не знаю, как его имя, отчество. Если год он работает и не знает, во сколько выстрелили из танков по школе. Я реально сама стояла а окне. Это было около 4 часов. По нам из танков выстрелили. Наши все забились в угол, туда и попали. Потом вышли, я не помню, я с окна спрыгнула. Они приходили, уходили. Их было то 9, то 6, то 3, то вообще ни одного. Потом прибежали 2 в черной форме. Я так удивилась, по-моему, им что-то вкололи. Потому что у одного из них голова была вся в крови. Такие запекшиеся волосы, обмотанные бинтами. Там было страшнейшее ранение в голову. А они сидели вдвоем и все равно стреляли. Когда подъехал БТР после выстрела танка, до этого он тоже подъезжал, встал на углу кирпичного дома, и съехал обратно. А после выстрела танка, он остановился напротив нас, проехал дальше. С той стороны спрыгнули спецназовцы. И они в эту дырку, которая образовалась после выстрела танка, видимо туда зашли. Они дали вот так очередь, я соскочила, и начала кричать: «Там наши солдаты.» Нашим кричала. Но чеченцы это услышали и спрашивают: «Кто там?» Я говорю: «Никого.» Они: «Хорошо, тогда стой дальше.» Они отстреливались когда, то 2 стреляли, а 2 стояли рядом, заряжали. Потом, спецназовцы когда наши зашли, я спрыгнула и легла на девочку. Но все равно смотрела. Уже эти 2 тоже убежали. Уже со столовой никто не стрелял. Но я смотрю, там лежит мужчина. Он лежал под окнами внизу. Он вот так голову поднял, а под ним была маленькая девочка с рыжими кучерявыми волосами. Вот они вот так несколько часов просидели. Не знаю, как у них там с психикой стало. Потом выскочил один чеченец из мойки. Когда он увидел нашего спецназовца, крикнул: «Аллах Акбар!», выхватил гранату и взорвался. Его разорвало там. Напротив него сидела Кудзиева Лариса, ей разорвало плечо, она пол года в Москве пролежала. Тоже живой свидетель, что он взорвался. Потом с улицы спецназовцы кричали, по акценту слышно, что наши. «Они, - говорит, - отступают на вас. И выпрыгивайте в окно. Мы выломали решетку.» Я боялась из-за того, что я девочку прикрою лежа, а если встану, то вдруг мне в спину выстрелят, а пуля насквозь пройдет. За себя-то я не боялась, а за нее, да. И подумала, отлежусь до последнего. Забежал чеченец. Прямо на корточках сидит, автомат прямо держит. И вот он когда побежал, наши спецназовцы в него выстрелили. И вот сверху там осколочные, пулевые у меня, проникающие. Я поняла, что сейчас у меня будет болевой шок и я потеряю сознание. И подумала, надо мне девку выкинуть. И отвернулась, и говорю ей: «Луиза, вылезай давай на стол.» Она начала плакать: «Я не пойду.» Я говорю: «Там папа на улице и все его друзья, прыгай.» И вот она бедная на стол запрыгнула, и я ее сзади рукой толкнула в окно. Она выскочила. Они кричали: «Прыгайте! Прыгайте! Они на вас отступают.» Она мне кричит: «А сама ты что не прыгаешь?» Я сказала: «У меня ногу оторвало.» Хотя мне просто осколок в ногу попал и просто нерв был задет. И видимо из-за этого у меня было такое ощущение. Но когда я глянула, что нога на мне. Я вот так вот на подоконник, и они уже меня с подоконника снизу выдернули. И вот, спасибо большое всем ребятам, и врачам, успели довезти. Вот так все. Все, что видела, все рассказала. Могу ответить на ваши вопросы.

- Скажите, какое количество террористов было во дворе, когда людей загоняли?

- Немного их было. В камуфляжной форме стояла небольшая кучка людей. А в черной форме, это вторая группа, никого не было.

- Ну, примерно, Вы сколько запомнили?

- Больше 10-12, думаю, больше там не было.

- А в спортзале их сколько было?

- Ну, в спортзале тоже, одни выходили, другие заходили. Но бывали моменты, когда до 5-6 человек находилось сразу. Потому что в качковом зале они отстреливались в окна, подростков ставили на окна, а между ними отстреливались. Там могло быть 2-3 человека.

- А женщин сколько было?

- 2. Потому что когда Лариса Кудзиева, возле нее мужчина прятался среди детей. Он был в бок вот сюда ранен, и от потери крови был бледно-зеленого цвета. И она попросила вынести его, а то он сейчас умрет. Она напротив сидела. Между ними что-то началось, и они вызвали Полковника. Пришел Полковник, поставил шахидку возле меня, и сказал ей: «Направь ей пистолет в лоб, если что, убьешь ее.» Женщины стали возмущаться: «Как вы при детях такое делаете?» Он говорит: «Вы думаете у нее детей нет? у ней ребенку год.» Потом, вот который со шрамом на шее, поднял и вывел ее. Она вся в крови была. Они взяли за руки этого мужчину и вынесли. Он ее к стенке поставил, и поставил автомат вот так, на лоб. А она такая женщина вообще. Автомат вот так убрала рукой, и говорит: «Ты забыл, где ты находишься? Вы, - говорит, - находитесь в Северной Осетии.» А дальше что говорила, я уже не слышала. Возле нее, которая стояла, она сидела на скамейке около входа. И вот больше этих 2 я не видела.

- Впоследствии куда они делись?

- Она постояла чуть-чуть, развернулась и ушла к той. Потом они вместе ушли в школу. Там ощущение времени не было, как в обычной жизни. Был сильный взрыв. Мы обрадовались, думали, с той стороны по школе танками бьют, чтобы до нас добраться. Но потом сказали, что их взорвали.

- Какое оружие было у террористов?

- Разное. У Полковника всегда СВД, Калашниковы были. Потом было новое оружие, потому что я его раньше не видела коричневого цвета. Гранатомет тоже был.

- В течение какого времени происходило минирование зала?

- До обеда первого дня, по-моему. Вот как они загнали, сначала они заставили выкинуть телефоны, книги и тетради, сумки. Но это быстро было.

- А полы они ломали?

- Прямо меня подняли, я сидела возле качкового зала, и на этом месте ломали пол. Там были новые сосновые доски. И, по-моему, 3 наших ребят, мужчин, и с ними Полковник и еще несколько с ними было из террористов. Они подняли что-то разговаривали, сделали узкую щель. Там на расстоянии 15-20 см была стяжка. И они тогда ушли дальше. Я попросила одного чеченца вынести нам что-нибудь из качкового зала, а то как бы мы на дырке сидели. Он нам вынес резиновые коврики.

- Вы приход Аушева видели?

- Он в зал не выходил. Там в коридоре стоял. Такой серый костюм на нем был. Помню, что детей выносили маленьких. И, видимо, до нас когда дошли, поздно уже было. Потому что женщины повставали с маленькими детьми, а их уже посадили.

- Какова причина первого взрыва?

- Я не скажу Вам, потому что я не знаю. Мы даже ничего не ожидали. Я говорю Свете рядом: «Давай, я сяду, а ты ложись минут на 10.» Я вот села, а она легла. Не прошло даже минут 5, как взрыв. Я единственное что помню, что рядом подросток был, он был без сознания, и ему было плохо очень. Его отхаживали девочки одноклассницы, вытирали пену со рта, сидели с ним. Врач Лариса ходила. Мы ей кричали, чтоб она хоть нашатырку дала. Она дала нашатырку. Но он умирал, надо было что-то делать. Она говорит: «Вы его даже не вытащите, его все равно расстреляют.» Ничего нельзя было сделать.

- Вы говорили, что когда были в столовой, боевики отстреливались. Из какого оружия они отстреливались?

- По-моему, вплоть до пулемета. Там ножки были от него. Они ножки ставили на подоконник, подгибали и стреляли. Но там что только не было. По-моему, гранатометов только у них не было. Остальное оружие у них было. И натренированы они были очень хорошо. По ним было видно.

-         То есть знакомы с тактикой ведения боя?

- У них было все четко отработано. Натренированные они были. Ни одного лишнего движения не было. Это я видела на протяжении нескольких часов. Наблюдала, смотрела. 2-е отстрелялись, отвернулись спиной, перезаряжались. А другие стали стрелять, резко друг друга сменяли. У них постоянно огонь не прекращался.

- Сколько времени Вы на окне простояли?

- Я скажу так, когда меня из школы вынесли, лиц я не помню, я помню только что акцент был русский. Они мне сказали, чтоб я запомнила, что в половине 5 мне сделали укол пармедола пол кубика. Вот на операцию, говорят, дотянешь и скажешь врачам, что в пол 5 тебе сделали укол. Но на полу я еще пролежала минут 20. Значит, долго.

- Все это время боевики из-за спины Вашей стреляли.

- Нет. Такого случая не было, чтобы боевик кого-то из нас убил.

- В смысле, не выстрелил в спину, а из-за спины стрелял.

- Они в другую сторону отстреливались. В сторону путей.

- А решетку кто сорвал?

- Я еще помню, когда мы стояли, ее по-моему гранатометом сорвали. Но точно не могу сказать откуда. Вот дворец спорта, который там построили из красного кирпича, рядом стоял КАМАЗ и танк. В них стреляли наверное боевики, промазали и попали в стену. Такое облако красной пыли там поднялось. Когда мы с этой девушкой стояли на окне, мы трясли эту решетку, она была на гвоздях, не на сварке. Она у нас сама отпала. Мы ее обратно воткнули, подумали, сейчас они увидят, что мы решетку оторвали, и убьют. Потом подбежали наши ребята внизу, 2 парня, и они говорят: «Как вы там?» Мы им говорим: «Убегайте отсюда, а то они поймут, что вы здесь, и вас тоже убьют.» Но они не ушли. Так и остались под окном. Рядом какая-то ниша, и они там встали. Мы их видели, они с нами разговаривали.

- Вы брата Кулаева не видели?

- Видела. Он в спортзал никогда не заходил. Там я его не видела. На нем была футболка, и по-моему не было правой или левой руки. Точно я не помню. У него под футболкой культя была видна.

- Какова была его роль среди боевиков? Он был один из руководителей?

- Никакой особой роли по-моему не было. Потому что в группе, которая захват вела, все время был вот этот Амир. Он и переговоры вел по сотовому телефону. Первые полтора дня. Потом он ушел в школу, и его уже не слышно было. Я думаю, что у них Полковник этим всем заведовал. Потому что в последнюю ночь, когда разрешали еще пить ребята, лишь бы он не узнал, когда он уходил из зала, в качковом зале разрешали попить воды. Он им сказал: «Если хоть кто-нибудь из них выпьет воду, я и тебя расстреляю, и его тоже.» И они сильно боялись. У одного синяк был под глазом. Прямо глаз был выбит.

- На предварительном следствии вы ничего не говорили, что по школе стрелял танк.

- На каком следствии?

- Ну, когда Вас допрашивали.

- Меня допрашивали только после операции в больнице. Я даже удивлялась, почему меня не вызывают на суд. Потому что, наверное, я единственный свидетель осталась. Потому что женщина, которая со мной стояла, я только одну нашла, у которой челюсть сломало. Хотя я их везде ищу.

- Вы повестку не получали?

- Нет, повестку нет. Меня девочки попросили прийти.

- Вы адрес меняли?

- Нет. Я в Беслане живу. Ко мне приходят письма.

- Вы живете там же, где прописаны?

- Нет.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Скажите пожалуйста. Вот Вы говорите,  что танк стрелял в 16 часов.

- Примерно около 16 наверное.

- А в каком направлении?

- Прям я стояла с этой девушкой на окне. Когда БТР подъехал, спецназ спрыгнул, мы стояли на окне. Угловое окно, там форточка висит и сейчас. Вот они туда отстреливались, а мы на этом окне так вот стояли.

- БТР или танк стрелял?

- Напротив стояли 2 танка, возле ДОСААФа. Возле одного была грузовая какая-то машина, возле другого КАМАЗ. БТР вот отсюда выезжали, со стороны частного сектора. А они мимо проезжали. С той стороны БТРы я не видела, их на той стороне вообще не было, стояли 2 танка.

-  В каком направлении стрелял танк и из какого орудия? Пулемет или из орудия?

- Как Вы думаете?! Раз дырка огромная в стене. Значит, в направлении этой стены стрелялось. Я не знаю, он что, направление поменять мог пока летел?

- Нет, я хотел бы чтобы Вы сказали, уточнили эту позицию.

- Понимаете, для меня это не важно, кто выстрелил, приказ отдал. Я не хочу, чтобы вот сейчас находили крайних. Потому что они не крайние. Я не виню спецназовцев. Потому что они точно такое же пушечное мясо были, как и мы. Мне просто это обидно. 3 дня когда бывает, допустим вот смотр вооруженных сил на параде, Иванов громогласно высказывается. Вот главнокомандующий российских сил военных, вот Путин, все им аплодируют. Трое суток где они были? 3 дня, когда мы там были, реально ничего не делалось. Я знаю, что Аушев, для меня он один из них, он такой же. Он тоже ингуш, он откровенно к нам так же относится. Реально он что-то сделал. Он вывел хоть 10 детей, он спас. 3 суток, сейчас просто находятся какие-то бедные там, не знаю, спецназовцы которые в нас стреляли. У меня тоже наша пуля, я их не виню. Я тоже с подвздошной артерией перебитой, меня еле спасли. Но это их работа, их точно так же убивали, как и нас. Но реально, где наши секретные службы были? Что они делали 3 дня, когда мы ждали, минуты считали! Чем они занимались? Мне вот это интересно. Почему не работали садики, мне вот это интересно. Когда была весной комиссия и сказали, чтобы летом больше садики не закрывались. Они же в городе не закрываются, у нас на 3 месяца. Закрыли на месяц, до 20 августа, потом стали тянуть, потом у них печки не работали. Потом что-то не работало. Потом в итоге, это хорошо мое большое счастье, что мужа друг попался, его надо было в этот момент подвезти, я документы на ребенка дома забыла. И мой ребенок 3-х летний отцу в ногу вцепился, он его отвез. Вот мое большое счастье. Что бы я там делала с 2 маленькими детьми? Вот эти маленькие дети, которые умерли, я их видела своими глазами, на их страдание. Когда ребенку 2 года, и ты ему не можешь объяснить, что он не может ни попить, он не может ни покушать. Как эти мамы бедные там себя вели, вы бы их видели! Почему за это никто не отвечает? Почему привели люди детей в садик, из-за того, что садик не работал, их привели туда. Никого я не обвиняю, никому не хочу осложнять жизнь. Кто этим танком выстрелил?

(Техническая неисправность в зале суда. Звук на монитор подавался с перебоем.)

- Меня вот это интересует! Я еще толком не отошла, меня 4 часа до больницы……

(Техническая неисправность в зале суда. Звук на монитор подавался с перебоем.)

- Я свои показания дала год назад в сентябре. Извините. И можно было с ними ознакомиться. Я всегда говорю, если бы я из этой школы унесла стул один, украла, меня бы наверное опозорили на всю Северную Осетию. А то что с ребенком над нами вот так поиздевались. Вы меня извините, я группу себе сделать не могу! Потому что все медики меня считают нормальной, кроме тех, кто меня оперировал. Врачи, спасибо им большое, низкий поклон. Весь Беслан знает, я всех ищу, я ищу вот этих 2 женщин, которые стояли рядом со мной на окне. Просто я хочу знать для себя, они выжили или не выжили. Я никого не могу найти. Как это могут люди не знать, все знают. Меня девочки же все, они меня попросили: «Вика, ты на окне стояла. Иди.» Я не хочу. Потому что я знаю, что для  нас мы нигде правды никакой видимо не найдем. Это просто Ваша работа, Вы выполняете свою работу. Я знаю точно, что когда мы там были реально никто ничего не сделал. И только благодаря Всевышнему так получилось, что мой ребенок выжил. Извините, но я не хочу никого обижать. Я тоже в этом состоянии уж. Разрешите мне уйти.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Вы не хотите отвечать на вопросы?

- Ну, что Вы спрашиваете? Говорите.

- Если хотите уйти, пожалуйста.

- Если Ваши вопросы не закончились, я Вам отвечу. Что Вы хотите еще знать? Я расскажу, что я знаю.

- Я прошу…Воду дайте ей.

- Не надо ничего. Ничего не надо! Я постою. лько благодаря Всевышнему так получилдось, что мой ребенок выжил. ал.  наверное опозорили на всю Северную Осетию. ребенка дома

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- У меня такой вопрос. Вы сказали, что когда Вы стояли на окне, то под окном видели 2 мужчин. Что они делали?

- Они вот просто стояли и говорили. 2 наших мужчин, в панамочках. Я еще смотрю с этой стороны, вооруженные террористы. Они бедные прошли вдвоем. И они стоят: «Не бойтесь. Мы здесь.»

- Они подходили еще к решетке после разговора с Вами?

- Вы имеете ввиду, решетку они выбили или нет?

- Да. Мы их допрашивали здесь.  И один из них говорил, что они подцепили бронетранспортером, и решетку вырвали. Я поэтому задаю Вам вопрос, еще подходили они или нет. Вы видели этот момент?

- Я же с окна спрыгнула. Когда я легла на девочку, грохнуло что-то. Я посмотрела, решетка была внутри. Они вбили ее. Не наружу, а внутрь.

- Понятно. О причине взрыва. На предварительном следствии, Вы действительно допрашивались 6 сентября 2004 года в Центральной республиканской больнице города Владикавказа. Вас допрашивал следователь Бабюк.

- Молодой парень. Я помню.

- Он командированный был из города Волгограда. И вот Ваши показания в томе 44, на листах дела 274-287 по-моему, вот здесь Вы говорите, что перед штурмом, по Вашему кто-то из боевиков задел провода от взрывчатки и произошел взрыв. Вот так Вы говорили о причине взрыва.

- Я таких не знаю, я.

- А вот сейчас Вы на вопрос прокурора ответили, что Вы не помните.

- О причинах взрыва я так никак не могла говорить. Потому что девочки говорят, что упала взрывчатка, скотч расклеился. Со мной девочки лежали, они вот так говорят. Кто смотрел в такой момент на чьи-то ноги и какие-то провода. Когда на проводах мы лежали просто. Я не знаю, что написано.

- Нет, но вот так написано. Поэтому я и выясняю. Дальше Вы говорите, что Вы побежали в столовую, где лежали на полу.

- Мы не побежали. Нас вывели, и я сидела прямо на окне. Я не знаю, что записано. 3 числа меня прооперировали, и 3 дня я пролежала под наркозом. Вы сами реально подумайте, когда у человека 3 пулевых и 3 осколочных ранения, и перебита нога.

Таймураз Чеджемов:

- Вы помните, когда Вы давали показания, Вам потом читали эти показания?

- Я была в таком состоянии, что не могла говорить. Говорила за 5 минут по 1 слову. Мы были измученные. Я Вам не могу сказать, зачитывали или не зачитывали.

- А в первый день, что говорили боевики о числе заложников?

- Боевики сразу поделили зал на сектора. Сказали: «Учителя встаньте.» Со мной рядом лежала русовед Светлана Ивановна. Я даже не знала, что она преподаватель. Она встала, и говорит: «Как мы опозорились, что спрятались. Вот возьмите листки. Поднимайте руки и делайте списки. До 8 лет, до 10 лет. По возрастам.» Преподаватели встали, и стали делать списки. Дети поднимали руки. Потом отнесли директору. Директор уже пересела туда на скамейку.

- Там, говорят, телевизор был.

- Он стоял возле меня в углу на желтом кресле. Возле шведской стенки. Потом они принесли сумочку черную. Оттуда достали 2 камеры наружного наблюдения и какие-то провода. Привели наших мужчин со школы, они же их выводили. Привели кого-то, он говорит: «Я не могу этого сделать.» Потом привели второго парня. Приводили то ли 2, то ли 3, точно я не помню. Ему сказали: «Что это такое?» Он говорит: «Камеры наружного наблюдения.» Они ему говорят: «Подсоединяй.» Он поставил телевизор и подключил к ним камеры. Когда они включили телевизор, экран был разделен на 4 половины. И в 2-х частях показывала отдельно каждая камера зал. Но это был какой-то один момент, потом они выключили. Потом появился мужчина, из террористов, с камерой. С нашей стороны он чуть-чуть поснимал и ушел. А телевизор унесли, по-моему, к обеду второго дня. По нему больше ничего не показывали.

- Боевики не говорили ничего о числе заложников?

- Они сами не говорили. Они позвали директора, и ему говорят: «У нас получилось 850 человек.» Она сначала говорит: «Да. Правильно.» А потом сказала: «Нет, не правильно вы посчитали. Потому что у меня учеников больше 1000, а еще плюс родители.» Это она с учителями говорила.

- В связи с чем это они пересчитывали?

- Я думаю, что они хотели, если их условия выполнят, поэтапно выпускать заложников. Видимо, по возрастам. Я так поняла. А как было, я не знаю.

- Как Ваше мнение, боевики требовали переговоров?

- Да. И он говорил: «Ко мне не выходят на переговоры.»

- То есть, не велись переговоры?

- После обеда второго дня 5 раз он разговаривал. Я думаю, лучше вам расскажут об этом женщины, которые около него сидели. Надя вообще возле него сидела. Она его Али называет. Хотя все к нему обращались, Амир.

- А как Вы считаете, обязаны ли были с ними вестись переговоры?

- Я не знаю. Вы извините, но Вы работник юстиции. Вы может и правильно разговариваете. А я простой скромный человек. Я скажу своими словами. Когда пасется стадо коров, у них есть пастух. Если не пришла одна корова или овца, то он идет ее искать. И в любом случае пригонит ее домой, а там закрыли столько детей. А у нас ни пастуха, ни сторожа, никого. Нас вот так вот бросили на произвол судьбы. Хорошо, бомбы не взорвались, я не знаю, по какой причине. Может по причине наших спецслужб, или они так захотели. Я не знаю. Но Бог сверху есть, он все видит. Хорошо, так все получилось. Кто-то рядом сидел, его разорвало, раскидало. Просто я среди них сидела, я видела маленьких детей разорванных. И я девку вот так закрыла, думала, может хоть она останется. И чтобы она вообще не видела их. Есть такие люди, которые оттуда выходили, и ничего не помнят. Они счастливые люди. А я все помню. Почему у меня память не отключилась. Я помню все мелочи. Когда за тобой идет чеченец с автоматом, и гонит тебя по трупам, ты идешь босиком, на одной ноге. И с ребенком на руках. Пули свистят, и каждые 10 минут детонирует какая-то висящая бомба, то ли от пули, то ли от чего, но иногда взрывается.

- Вот по боевикам, примерно не помните, сколько выстрелов произвел танк?

- Только один я помню. Еще один помню из гранатомета, с крыши, но попали в стену, промазали. Видимо, в танк целились. Вот я стояла и это точно видела.

- Вы откуда спаслись?

- Я через окно, меня вот так выдернули за руки. Это были местные ребята, это я точно помню. И альфовцы были. А оттуда, куда несли, я не помню.

- А пожар в зале Вы не помните?

- Ничего не помню.

Сослан Кочиев:

- На второй день Вы помните, как пришел Аушев.

- Я же говорила, что он в зал не заходил. Я помню, что выводили детей с женщинами. И кто возле нас был с маленькими детьми, вот Дзампаева тоже рядом с нами сидела с ребенком. И вот они как-то зашевелились, повскакивали. Но им  сказали, что все, выводить больше не будут. Вот это я помню.

- Но что-то изменилось?

- Ничего. Никаких перемен я не помню. Чтобы реально что-то для нас изменилось, нет.

(Техническая неисправность в зале суда. Звук на монитор подавался с перебоем.)

- …Потом меня переложили в другую сторону, и увезли в город. Но, говорит, перед операцией скажешь врачам про прамидол. Что в пол 5 ровно тебе его вкололи.

- Вы не помните, как боевики оружие перезаряжали. Они уже готовые магазины брали?

- Я помню, что просто вставляли магазины. У них было их много. Забивали они магазины или нет, я не помню.

- Они никуда не уходили за патронами?

- Нет. Отстреливались и там же перезаряжали. Никуда не уходили. Двое один раз убежали, и забежали напротив, там есть какой-то чулан. Как от путей смотришь, там за коридором. Другие выбегали в здание школы, и возвращались. Одно время вообще никого не было. Это когда танком стреляли. Потом прибежали 2-е с окровавленными головами. Это я тоже помню. Они тоже сидели, отстреливались. Они ушли, по-моему, когда чеченец с гранатой взорвался. Больше из них никого не было. Потом просто со школы забегали, и что-то кричали.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

(Техническая неисправность в зале суда. Звук на монитор подавался с перебоем.)

- Женщин-шахидок Вы после первого еще видели?

- Нет. Они как ушли, больше их я не видела.

- У подсудимого?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Этот Амир при вас с кем-нибудь разговаривал, и сколько раз?

- 4 раза точно.

- Вы были свидетелем разговора?

- Да.

- И что Вы слышали?

- В последний раз я была свидетелем, как он вышел из себя.

- Давайте, не про последний раз. Или Вы только один разговор слышали?

- Нет. Но он говорил одно и то же. Я просто у брата спросила в больнице, когда в себя пришла: «Кто был четвертый?» Он его фамилию никогда не называл. Он сказал, что Зязиков. Значит, он разговаривал по телефону с Зязиковым. Он говорил: «Дзасохов, Аслаханов и Рушайло.» Я потом, когда вышла, стали говорить, что Рошаль. Они не требовали совсем Рошаля, а именно Рушайло. И вот он говорил: «Придите четвером на переговоры.» В другой раз он говорил: «Почему вы передаете, что 350 человек, когда у меня их больше 1000 человек детей?» Он нас предупреждал, он нам всегда говорил: «Все дети, не разговаривайте, молитесь Богу, чтобы вы спаслись, потому что они готовятся к штурму. Они на переговоры не идут. Они тянут время. А если начнется штурм, то мы сначала отстреляемся, пока будут боеприпасы, а потом взорвем и вас и себя. Я, - говорит, - никуда не спешу. Меня дети с женой на небе ждут. Мне тоже к ним надо. Вы тоже подумайте о своих детях.»

- То есть, Вы решили, что он разговаривал с Зязиковым, потому что его фамилия не называлась?

- Да. Хотя я до сих пор не знаю, с кем он говорил. Я только помню, что он вот так говорил. Я не думаю, что у него был резон при нас лукавить. Они, по-моему, и так знали свой конец.

- Сколько, примерно, боевиков было в столовой?

- Самое большее 13.

- Они все были в масках или без масок?

- Без масок.

- Кулаев был там или нет?

- Нет. Я его точно не помню. Я помню, что было несколько длинноволосых мужчин с бородами, которым уже за 40.

- У Вас есть вопросы к подсудимому?

- Никаких вопросов нет.

- Спасибо, присаживайтесь.

- Извините.

- У нас больше нет потерпевших?

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Нет. Ваша Честь…

(Техническая неисправность в зале суда. Звук на монитор подавался с перебоем.)

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Гаппоева Марина, Кайтова Неля, Саламова Зарина, Саламов Дзамболат, Дигуров Сослан, Дашиев Альберт. Обратились с заявлениями Аликова Светлана, Ваниева Фатима, Туганова Варвара, Дауров Руслан, Цирихова-Мардас Зарина, Гусаев Хетаг, Дзбоева Эльза, Кибизова Раиса, Дзгоева Алина, Бигаев Хасан, Кубатиева Тамара, Хадикова Залина, Кудзиева Мадина, Ибрагимова Сабина, Саутенкова Виктория, Гайтова Зара, Ахболова Луиза, Карсанов Анатолий, Бокоев Руслан, Бокоев Станислав, Кудзиева Залина, Дзизаова Залина, Мисиков Ацамаз, Дзантаров Казбек, Дзанаева Инна, Симонян М.А., Уртаев Марат, Варзиев Эдуард, Дзгоев Олег, Бигаев Руслан. Мы предлагаем на сегодняшнем судебном заседании огласить этих потерпевших. Их показания.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Обвинение?

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Поддерживаю.

- Представители потерпевших?

Таймураз Чеджемов:

- Не возражаю.

- Потерпевшие?

Голоса из зала:

- Не возражаем.

- Подсудимый?

- На усмотрение суда.

- Суд, выслушав мнения сторон, постановил: удовлетворить ходатайство государственного обвинителя Семисыновой по поводу оглашения в суде протоколов допроса потерпевших, не явившихся на судебное заседание, и написавших заявление. Просьба огласить их показания на судебном заседании.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 41. Листы дела 115-121. Это показания Кцоева Артура Сергеевича. Он был допрошен 4 октября 2004 года. И пояснил, что в школу 1 сентября 2004 года пришел со своей сестрой Кцоевой Викторией. В 9 часов 10 или 15 минут услышал на улице громкие хлопки. Понял, что это выстрелы, и увидел, что мужчина перед школой стреляет из автомата в воздух, а все люди, находившиеся на линейке, бегут в сторону школы. Затем террористы стали сгонять всех людей в здание школы. Он тоже побежал со всеми вместе. Согнали всех в спортзал. В спортзале террористы начали стрелять по окнам. После чего, сломали дверь в зал, где расположены тренажеры, он поясняет дальше. Что вот эти хлопки, он понял, что были выстрелы, которые он услышал во время линейки. Когда он оказался в спортзале, то оказался около шведской лестницы. В спортзале находилось примерно 1100 человек. Террористы стали выводить из спортзала мужчин. В итоге, как ему кажется, в спортзале не осталось мужчин. Примерно через 20 минут после того, как мужчин вывели, он услышал, как раздался взрыв. И после этого мужчины в спортзал уже не вернулись. В спортзале были установлены взрывные устройства сразу после того, как их туда загнали. Взрывные устройства были установлены по всему периметру спортзала. Кроме этого, взрывчатка была установлена на баскетбольных кольцах, а также провода тянулись по всему спортзалу, от одного баскетбольного кольца к другому. Террористы приказали ребятам помогать им устанавливать им взрывные устройства. На его взгляд, в спортзале было примерно 10 террористов. Причем в первый день он видел с ними 2 женщин-шахидок. В руках они держали пистолеты. У мужчин-террористов были автоматы, и как ему кажется гранаты и гранатометы. Среди террористов он не может выделить лидера группы. У террористов были мобильные телефоны. Насколько он понял, террористы общались между собой и с внешним миром по сотовым телефонам. Рации, насколько он понял, у них с собой не было. Основными требованиями террористов было то, что им необходимо было встретиться с Дзасоховым, Аслахановым, Зязиковым. 1 сентября им разрешали пить воду. Ее приносили старшеклассники. А 2 сентября 2004 года террористы воду не давали, говорили, что она отравлена. В первый день, 1 сентября, террористы стреляли в потолок холостыми патронами. Во второй день они стреляли боевыми патронами. Этими действиями они заставляли заложников замолчать. 1 сентября, в тот момент, когда террористы усаживали их в спортзале, в этот момент он увидел, как по спортзалу проследовал террорист в то место, куда он последовал, где он увидел труп мужчины. Насколько он понял, это был кто-то из родителей или учителей школы. На третий день террористы стали приносить дополнительную взрывчатку. Также недалеко от двери, ведущей в тренажерный зал, хранилась взрывчатка. Поэтому он думает, что основное количество взрывчатки хранилось именно со стороны тренажерного зала. Первый взрыв прогремел прямо над ним, то есть, ближе к тренажерному залу. Началась паника. Люди стали пытаться скрыться из спортзала через окна. Второй и последующий взрывы, по его мнению, произошли по цепочке, по периметру зала. В это время он успел выбежать в тренажерный зал. Там находились еще люди. Туда неоднократно в течение часа заходил один террорист и приказывал им сидеть на месте. Через час он снова зашел, и приказал всем проследовать на кухню. Они прошли через помещение спортзала, и в то время, когда они проходили, то он заметил, что у здания отсутствует крыша. Точнее, она обвалилась. И что в самом зале находится очень много трупов. Как он потом пояснил, террористы их перевели на кухню. По пути следования в столовую в группе примерно из 20 человек, ему удалось скрыться в актовом зале. Но оттуда его все равно перевели на кухню. Он приказал женщинам встать на окна, кричать сотрудникам милиции и спецподразделений: «Не стрелять.» Террористы всячески оборонялись. Кидали в сторону сотрудников милиции гранаты и стреляли. Через какое-то время произошел взрыв. И его сестра накрыла собой. Некоторое время он лежал без движения. Затем увидел, что все, кто находится с ним выбежали через окно на улицу. И ему крикнули, что он должен бежать. Но он остался, так как рядом лежала сестра и у нее из головы сочилась кровь. Затем, его спасли спецназовцы.

Оглашаются листы дела 121, 126, 132. Это показания Кцоевой Виктории Сергеевны. Она пояснила, что со своим братом Артуром, то есть, вот с ним, она попала в заложники. Их быстро загнали в помещение школы. Вместе с другими людьми она оказалась в помещении спортзала. В спортзале она оказалась рядом со шведской лестницей, рядом с входом в тренажерный зал. С ней был брат Артур. В спортзале находилось примерно 1100 человек. Террористы приказали мужчинам помогать им развешивать взрывные устройства, перекрывать двери. После этого террористы стали выводить мужчин из спортзала. Примерно через 20 минут, как ей кажется, после того, как вывели мужчин, раздался взрыв. После этого мужчины в спортзал не вернулись. Взрывные устройства в зале установили сразу после того, как загнали туда нас. По всему периметру спортзала их разложили. Кроме этого, взрывчатка была установлена на баскетбольных кольцах, а также провода тянулись по всему спортзалу, от одного баскетбольного кольца к другому. В спортзале было примерно 10 террористов. Она видела с ними 2 женщин-шахидок. Может отметить, что все эти террористы были одеты в камуфлированную форму, на лицах были маски. В основном у всех были автоматы и гранаты. У одного был гранатомет. Общались они с помощью мобильны телефонов. Рации, насколько она помнит, у них не было. Основными требованиями террористов было то, что им необходимо было встретиться с Дзасоховым, Аслахановым, Зязиковым. 1 сентября им разрешали пить воду. А 2 сентября 2004 года террористы воду не давали, говорили, что она отравлена. 1 сентября, террористы стреляли в потолок холостыми патронами. Этими действиями они заставляли заложников замолчать. На третий день террористы стали приносить дополнительную взрывчатку. Также недалеко от двери, ведущей в тренажерный зал, хранилась взрывчатка. Поэтому она думает, что основное количество взрывчатки хранилось именно со стороны тренажерного зала. Первый взрыв прогремел прямо над ней, то есть, ближе к тренажерному залу. Сразу после взрыва началась паника. Люди стали пытаться скрыться из спортзала через окна. Второй и последующий взрывы, по ее мнению, произошли по цепочке, по периметру зала. В это время она успела выбежать в тренажерный зал. Там находились еще люди. Туда неоднократно в течение часа заходил один террорист и приказывал им сидеть на месте. Через час он снова зашел, и приказал всем проследовать на кухню. По пути следования в столовую в группе примерно из 20 человек, ей удалось скрыться в актовом зале. Но оттуда ее все равно перевели на кухню. Террористы приказали женщинам встать на окна, кричать сотрудникам милиции и спецподразделений: «Не стрелять.» и махать занавесками. Террористы всячески оборонялись. Кидали в сторону сотрудников милиции гранаты и стреляли. Через какое-то время произошел взрыв. Она потеряла сознание. В себя пришла в тот момент, когда один из спецназовцев выносил ее на руках из столовой. Таким образом, ей удалось спастись.

Оглашаются листы дела 187-194. Это показания потерпевшей Дучко Татьяны Георгиевны. Она 1 сентября 2004 года пришла со своей дочерью Дучко в школу. Когда она вышла спустя некоторое время. Она вышла на улицу, и стояла рядом со зданием школы, где проходила торжественная линейка. Непосредственно после начала линейки она услышала выстрелы со стороны центральных ворот, и увидела забегающих людей с оружием в камуфляжной форме. На лицах у них были маски. Данные люди стреляли, всех окружили, и стали всех загонять внутрь школы через двери и окна. Сама она попала в здание школы через окно. У нее на глазах во время захвата, как она поясняет, никого не убивали. После того, как она оказалась в здании школы вместе с другими, ее провели в спортзал, где в центре спортзала усадили на пол. Там она встретила свою дочь старшую. А через некоторое время и младшую. Они находились там постоянно до 3 сентября, и никуда не перемещались. 3 сентября 2004 года они перешли в дальний правый угол. Как она поясняет, если смотреть от входа. Кроме лиц, которых она указала ранее, в зале она видела гражданского мужа ее дочери Риснова и других лиц. Она поясняет, что всего в заложниках в зале было более 1000 человек. Из зала 1 сентября утром и утром 2 сентября разрешали выводить несколько детей в туалет. В это же время террористы выводили из зала мужчин и мальчиков-старшеклассников, которых они избивали и заставляли работать. Она насчитала среди террористов 15 человек, среди которых было 2 женщины. У террористов при себе были пистолеты и автоматы, а также находились взрывные устройства и противогазы, которые находились при них. Ей показалось, что руководил террористами мужчина с бородой, у которого была повреждена рука. На каком языке они разговаривали, она не знает. Но по ее мнению, это был один из восточных языков. Слышала, как одного из террористов называли Полковником. Они были одеты в камуфляжную форму, носили бороду. По внешнему виду были похожи на арабов. У них при себе были радиостанции. У одного из них был мобильный телефон. По этому телефону он разговаривал. Она запомнила, как террористы говорили о том, что они ждут туда 4 козлов. В случае, если они не придут, им терять нечего, они умрут вместе с нами. Воду разрешали пить только 1 сентября 2004 года. Это была вода из крана в туалете. 2 сентября они принесли 3 ведра воды давали кружку на 5 человек. В дальнейшем мочили тряпки, и бросали людям. Воду также брали из крана в туалете. Стреляли все террористы из автомата. У женщин были пистолеты. Как убивали заложников, она не видела, и где это происходило, она не знает. Сама видела, как в спортзале террористы убили одного мужчину из числа заложников, который пытался успокоить заложников. В какой-то момент один из террористов расстрелял его из автомата. За пол часа, задавался ей вопрос, устанавливали ли они за пол часа до штурма взрывные устройства. Она говорит, что она не видела, чтобы какие-либо взрывные устройства устанавливали за пол часа до штурма. Первые взрывы произошли неожиданно. Как ей показалось, один из террористов стал стрелять в потолок, и перебил натянутый провод. После этого произошел взрыв. После первых взрывов она собой накрыла детей, и не видела, погибли кто-нибудь или ранены. После первых взрывов люди стали прыгать из окон, особенно дети. Тогда все террористы стали по ним стрелять. Их террористы перевели в столовую, откуда еще через некоторое время их освободили сотрудники спецназа.

Оглашаются листы дела 198-205. Это показания ее дочери Дучко  Марины Сергеевны. Она также поясняет, что она 1 сентября 2004 года со своей матерью Дучко и сыном Казьменко, он 96 г.р., они шли в школу. Придя в школу вместе со своим сыном, она пошла в его класс, расположенный на первом этаже. В момент, когда началась линейка, она практически началась через несколько минут, то через центральные ворота на территорию шкоыл стали забегать люди с оружием в камуфляжной форме. На лица которых были надеты маски. Данные люди стреляли, всех окружили, и стали всех загонять внутрь школы через двери и окна. Сама она попала в здание школы через окно. После того, как она оказалась в здании школы вместе с другими, ее провели в спортзал, где в центре спортзала усадили на пол. Там она встретила свою мать. А через некоторое время сына и сестру. После того, как всех усадили, в нем сразу стали устанавливать взрывные устройства. При этом террористы заставили помогать им мужчин из числа заложников. Сколько конкретно террористов устанавливали взрывные устройства, она не помнит. Видела примерно 15 террористов. У террористов при себе были пистолеты и автоматы, а также находились взрывные устройства и противогазы. Как они располагались, она не видела, так как они перемещались. Распределение ролей ей не известно. Кто из них был руководителем, являлся ли один из террористов, у которого была повреждена рука. На каком языке они разговаривали, она не знает. У них были радиостанции, у одного был мобильный телефон серебряного цвета, с помощью которого он общался с внешним миром. Террористы говорили о том, что они ждут туда 4 козлов. В случае, если они не придут, им терять нечего, они умрут вместе с нами. Воду разрешали пить только 1 сентября 2004 года. 2 сентября в дальнейшем мочили тряпки, и бросали людям. Воду брали также из крана в туалете. Стреляли все террористы из автомата. Как убивали заложников, она не видела, и где это происходило, она не знает. Сама видела, как в спортзале террористы убили одного мужчину из числа заложников, который пытался успокоить заложников. В какой-то момент один из террористов расстрелял его из автомата. Первые взрывы произошли неожиданно. Как ей показалось, один из террористов стал стрелять в потолок, и перебил натянутый провод. После этого произошел взрыв. После первых взрывов она говорит, у нее парализовало ноги. Кто погиб или был ранен она не видела. После первых взрывов люди стали прыгать из окон, особенно дети. Тогда все террористы стали по ним стрелять. Их террористы перевели в столовую, откуда еще через некоторое время их освободили сотрудники спецназа.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 42. Листы дела 39-42. Это показания Цириховой Розетты Леонидовны. Она была допрошена 8 октября 2004 года. Она пояснила, что она пошла в школу №1. Находилась на линейке, и тогда забежали мужчины, окружили их всех вместе, а затем загнали в помещение школы, а именно в спортзал. То есть, она оказалась в числе заложников. она видела примерно 20 мужчин-террористов и 3 женщин, которые водили их в туалет. В первый день им давали воду, потом перестали. Бомбы они развесили вдоль стены и провели по полу. У одного мужчины была прострелена рука. На 3-й день она уснула, и неожиданно прогремел взрыв. Она проснулась за тем, что произошло. Она не поняла. Она также выглянула в окно и выпрыгнула и побежала. Говорит, что ее ранили в ногу. Она упала. Террористы стреляли по убегающим людям. После того, как ее ранили, она поползла по земле.  Когда она ползла по земле, то террористы стреляли по ней. Террористы поднимали мужчин и говорили нам, что если мы не замолчим, то они их застрелят. Они постоянно требовали, чтобы они молчали. Террористы ругались. Некоторые мужчины, после того, как их уводили, назад не возвращались. Она кого-то опознает. Вот и все. После просмотра фотографий она опознала №3, 12, 15, 20. Она говорит, что он что-то бросил в кабинет химии, у него была простреляна рука. Что бросил, непонятно. Вот такие показания.

Оглашаются листы дела 75-81. Это показания Дзестеловой Беллы Георгиевны. Была допрошена 8 октября 2004 года. Она пошла в школу в 9 часов со своей дочерью Залиной, и фотокорреспондента она пригласила газеты. Пришли они в школу. Находились во дворе школы, когда неожиданно во двор школы ворвались примерно 10-15 террористов. Угрожая им автоматами, всех загнали в тупиковый проход между корпусами школы. А затем, разбив окна, заставили залезть внутрь коридора, а потом приказали всем идти в спортивный зал.  В спортзале их охраняло примерно 10-15 террористов, которые туда привели их. Все время она находилась между окном и скамейкой. Примерно в спортзале было более 1000 человек. В спортзале развесили взрывные устройства. Их установили сразу после того, как нас привели туда. На террористах были бронежилеты, у них были автоматы, гранаты. Среди террористов были 2 женщины, у которых было по пистолету, также они большим пальцем нажимали на кнопку, на них были пояса. Террористы угрожали всех убить. Требовали привести президентов Осетии, Ингушетии и Чечни, а также то ли Рушайло, то ли Рошаля, точно не помню. При этом они обещали, что если 4 человека зайдут, то заложники будут освобождены. Воду террористы разрешали пить только в первый день, запуская людей в туалет. Один мужчина был убит в спортзале, когда нас только привели туда. Он пытался успокоить заложников, а один бородатый террорист, приставив к нему автомат, сказал, что если не замолчат, то он его застрелит. Так как мы не  прекратили шум, террорист расстрелял этого мужчину. Сразу же, как загнали туда людей, террористы увели около 20 мужчин, обратно вернулось очень мало. На момент взрывов она крепко спала. Проснулась от толчков и автоматных очередей. Какая из бомб взорвалась она не видела. Кто погиб, не знает. Успела помочь выбраться дочери из разбитого окна. Сама выбраться не успела. Ее вместе с другими привели в столовую. Там она спряталась под столом. Один из террористов, чеченец, выпрыгнул в окно. Она видела этот момент, потом ее ранило в ногу. Она поднялась на окно, и е спецназовец донес до одного дома. Таким образом, она спаслась.

Оглашаются листы дела 242-248. Это показания Сулеймановой Сулимат Ибрагимовны. Она была допрошена 24 сентября 2004 года. Пришла в школу она 1 сентября вместе со своими детьми. Вызвав такси, она поехала в школу города Беслана, куда в 1 класс должен был пойти ее сын Шамиль. В 9.15 практически все классы выстроились на площадке, напротив входа в школу. И в это время она услышала крики и выстрелы из автоматов. Со стороны железнодорожного полотна увидела группу из 10 человек, вооруженных автоматами, пистолетами и гранатами. Началась паника среди школьников и родителей. Вместе со своими детьми и другими ее загнали в тупик возле спортзала школы. Затем она залезла через окна в коридор. Вместе с детьми забежала в какой-то класс, пряталась за парты. Все это время стрельба не прекращалась. Через 30 минут туда зашел один боевик, выгнал всех в коридор и затем их загнали в спортивный зал. Вооруженные люди, как она пояснила, помимо автоматов имели гранатометы. Всего их было примерно 30-40 человек. Все они были в масках, камуфлированных костюмах. Среди них были 2 женщины в черной одежде, девушки-шаидки, на поясе была какая-то взрывчатка. Террористы предложили им выбросить телефоны, и предупредили, что если обнаружат телефон у кого-либо, расстреляют на месте. После этого всех начали проверять. Один из террористов перевел ее в другой конец зала, где сидел террорист на педали, так как у нее был 5-ти месячный ребенок, и он постоянно плакал. За весь первый день заложникам не давали пить и кушать. В туалет выводила мед сестра школы №1, через каждый час по 3 человека в течение 30 минут. 2 числа в 14 часов с коридора к ним зашел Аушев. Это бывший президент Ингушетии. В сопровождении 5-6 боевиков, его снимали на видеокамеру. Он ничего не сказал, посмотрел и вышел. Через 20 минут их начали выводить из здания школы, но только тех, кто был с грудными детьми. Она вышла со своей дочерью, а ее сын Шамиль остался в спортивном зале. 3 сентября 2004 года вход освобождения заложников, находившихся в школе, погиб ее сын Сулейманов Шамиль Игоревич 1997 г.р. Ей также предъявлялись фотографии этих боевиков. Она говорит, что один из них Полковник, другого под №20 она опознает как Абдулла.

Оглашаются листы дела 287-296. Это показания Беджисовой Марины Казбековны. Она допрашивалась 16 сентября 2004 года. Она пояснила, что также пришла в школу. Когда находилась на линейке, играла громко музыка. Со стороны улицы Коминтерна она услышала очередь выстрелов. Ей показалось, что родители стреляют в воздух, приветствуют выход первоклассников. Потом она увидела, что их окружили люди, одетые в камуфляжную форму, в руках автоматы. Примерно 5 человек. Схватили всех участвующих в линейке и загнали в один угол, и продолжали стрелять. Она увидела своих Ирину и Сосика и сына Асика, увидела как люди выбивают оконные стекла со стороны спортплощадке. И люди стали залазить в окна в коридор школы. Ее сестре Ирине и детям помог кто-то залезть в окно. Ее муж тоже залез в окно, и стал помогать другим залезать. Затем с коридора толпа пошла в сторону спортивного зала. Зайдя в спортзал, половина людей уже там сидели. И вместе со своими она также села на полу. Террористы были вооружены автоматами. Когда уже все люди были загнаны в спортзал, то увидела, что в спортзале 5 боевиков мужчин и 2 женщины. Они были вооружены женщины пистолетами, и видела у них пояса, сбоку находились провода, а в левой руке кнопка. В это время мужчины-боевики подняли из толпы парней, старшеклассников и стали развешивать какие-то предметы овальной формы, обмотанные скотчем. Над головой развесили 2 провода черного цвета, на них прикреплялись предметы, похожие на взрывчатку. В баскетбольные кольца тоже положили взрывчатку. В зале было шумно, и боевики кричали, чтобы все успокоились. Женщины оставались в зале до тех пор, пока развешивали взрывчатку, потом вышли в коридор, и после этого я их больше не видела. 1 сентября примерно в 12 часов они вынесли воду в 2 ведрах и давали воду пить. В спортзале 2 сентября началось с автоматной очереди, так как в зале было шумно, плакали дети, просились в туалет, просили воду. Боевики начали стрелять в потолок, кричать: «Заткнитесь, а то мы вас всех расстреляем. Успокойте детей. За нами не наблюдайте. Не смотрите на нас, а то мы расстреляем вас и людей вокруг вас.» Под вечер 2 сентября в зал зашел Аушев. Она описывает, что он был одет в серый плащ типа манто средней длины, на голове черного цвета накидка. Он постоял немного и ушел. Затем, вечером всех пожилых людей вывели в зал, а нам сказали чтобы все ложились. Дети немного уснули, и мы уснули. Мы проснулись под утро от автоматной очереди, из-за чего начали стрелять, я не знаю. Чтобы не привлекать к себе внимание я старалась успокоить детей. Люди просили воду, но они говорили: «Умирайте. Хотите воду, если вам плохо, умирайте. Мы вас не спасать пришли, а убивать.» Это их слова. Когда утром 3 сентября дети проснулись, то снова просили воду. В этот день даже не разрешали ходить в туалет. Детей мы просили мочиться в их же обувь и заставляли их пить. Я сама потеряла сознание, пришла в себя от того, что мой муж вытащил мне язык. Как он мне объяснял, я чуть  не проглотила его. Несколько раз это повторялось. Придя в себя где-то через 20 минут, я услышала громкий взрыв, после чего все стало сыпаться. Через некоторое время следующий взрыв. После чего я схватила Батраза и выкинула его в окно. Сама оглядываюсь, от испуга мне казалось, что вокруг меня никого нет. я больше никого не видела, и тогда сама выпрыгнула из окна. Мы с Батразом бежали за толпой в сторону гаражей, забежали за гаражи. Таким образом, им удалось спастись. Нов  это время, она говорит, началась перестрелка. Прижавшись к стене гаражей, в толпе бегущих людей она увидела и Асланбека. Он бежал один без моих родных. Это муж ее. Она говорит, что уже вместе со всеми нам навстречу выбегали спецназовцы и проводили нас во двор училища, где оказали им помощь. В результате нападения она сломала нос, у нее шла кровь, и врачи оказывали ей помощь. Затем, доставили в больницу.

Оглашаются листы дела 320-325. Это показания Дзгоевой Альбины Муратовны. Она была допрошена 14 октября 2004 года. 1 сентября 2004 года она пришла вместе с детьми Бутаевой Зариной и Бутаевой Региной в школу города Беслана на торжественную линейку. Примерно в 9 часов 30 минут, когда все стояли на торжественной линейке, услышала несколько выстрелов. Посмотрела в сторону улицы Коминтерна, увидела и поняла примерно 6-7 боевиков в масках, в камуфлированной одежде. Боевики были вооружены автоматами. Один был без маски. Заметила у одного боевика шрам на правой стороне горла. Он кричал, что это захват, при этом стрелял в воздух. Остальные боевики, вбежавшие на территорию школы, стали окружать всех присутствующих на линейке, и под угрозой автомата загоняли всех в спортивный зал. В спортивном зале с ней рядом сидела Зифа Ходова, и первоначально находилось в зале 6-7 боевиков. Всех заложников в спортзале заставили выкинуть в проход свои телефоны, видеокамеры. Данное требование все заложники выполнили, после чего в зал зашли 2 шахидки, которые выборочно обыскали заложников. затем боевики выбрали из заложников нескольких мужчин и старшеклассников, которых заставили минировать спортивный зал, и баррикадировать выходы и окна школы. Минирование заняло примерно 1 час. После этого мужчин вывели из спортзала. Среди них она знала Туганова Батраза и Сидакова Альберта. Впоследствии Батраз вернулся, а Альберт нет. В первый день боевики разрешали выходить в туалет и приносить для детей воду. В обеденное время на второй день ее дочке стало плохо. И во второй день ей не удалось уговорить боевик разрешить выйти в туалет. В обеденное время 2 сентября в спортзал зашел Аушев, который оглядел спортзал и сразу вышел. Боевики между собой разговаривали на русском языке, иногда ингушском и чеченском языках. Я это могу подтвердить, так как могу различать ингушский диалект от чеченского. 3 сентября примерно в обеденное время вместе с детьми она вышла со спортзала и пошла в сопровождении боевика в туалет. По приходу, села в правом углу от входа в спортзал, и через 10 минут услышала сильный взрыв. Предположительно возле баскетбольного кольца. Вслед за ним прозвучал второй. После второго взрыва увидела, что окна в спортзале были выбиты. Она выбросила Регину, побежала вместе с ней. После чего выбросилась сама. Побежала за гаражи. В результате взрывов мои дети получили осколочные ранения и психической расстройство.

В томе 42 все оглашены показания потерпевших. Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 43. Листы дела 4-9. Это показания Дзарасова Михаила Альбертовича. Он был допрошен 29 сентября 2004 года. С матерью и сестрой он пришел 1 сентября 200 года он пришел в школу №1. Примерно в 8.30 он вышел из дома, зашел за своим одноклассником Сергеем Карабейниковым, и вместе с ним они пришли в школу. Поднялись они в свой класс, но он был закрыт, и тогда они спустились обратно. Стояли, разговаривали. В 9.15 он посмотрел в сторону железнодорожных путей, и увидел, что в нашу сторону бегут 5-10 боевиков в военной форме с оружием. Некоторые были в масках. Другие, без масок. Они стали стрелять в воздух, и говорить. Чтобы все люди, находившиеся во дворе зашли в школу, в сторону спортзала. Затем, через двор их загнали в спортзал и посадили на пол. Он находился возле стены со стороны входа в спортзал. В спортзале находилось около 20 боевиков. Среди них были 2 женщины. На них были пояса шахидок. В руках у этих женщин были пистолеты, а в другой кнопка с проводом. Впоследствии часть боевиков разошлась, и в спортзале осталось около 8-10 человек. Они стали минировать спортзал. В это же время бандиты убили одного мужчину из автомата. За то, что он пытался успокоить людей. В первый день бандиты разрешали пить воду и выводить в туалет. Во второй день не давали воду и не выпускали в туалет. В такой обстановке мы находились в течение 3 дней. Все это время боевики, находившиеся в спортзале, периодически начинали стрелять, когда в зале начинали шуметь. На 3-й день примерно в обед я сидел возле стены и прилег, прикрыв глаза. В это время раздался сильный взрыв. Открыв глаза, я увидел, что кругом на полу лежат люди. Встал, хотел бежать. И в это время раздался второй взрыв. Я чуть не свалился. После этого я побежал в сторону отверстия в стене. Через которое выбежал во двор школы, и побежал в сторону медицинского кабинета. Подбегая к крану, я увидел как возле крана с крыши расстреляли 2 девочек. Тогда я изменил направление, и побежал в сторону котельной. Затем через окно залез в какой-то дом, где мне помогли выбраться в безопасное место.

Оглашаются листы дела 10-13. Это показания Дзарасова Альберта Асахметовича. Он был допрошен 29 сентября 2004 года. Он пояснил, что с 2 детьми и женой он проживает в городе Беслане по улице Плиева. 12, кв. 6. 1 сентября 2004 года примерно в 8-30 его сын Михаил отправился в школу со своим одноклассником соседом Сергеем Карабейниковым. А он должен был пойти с ним, но затем передумал, и стал собираться на работу. В школу ушла его супруга. Примерно через 40 минут после того, как ушел сын Миша я услышал звуки выстрелов. Через некоторое время услышал крик соседки, которая кричала, что взорвали первую школу. Услышав это, я побежал сразу к школе, так как знал, что мой сын находится там. Приблизившись к школе понял, что ближе подойти нельзя, так как из школы все кругом простреливается. Все время происходила беспорядочная стрельба по любым движущимся объектам в любом месте. Я видел, что одна девушка шла через дорогу, ей кричали люди, чтобы она вернулась, но она продолжала идти. Через некоторое время по ней был открыт огонь и она упала. После этого ее затащили люди в дом. Что было с девушкой потом, ему не известно. Все это время он находился возле администрации в здании в ожидании какой-либо информации. 3 числа я находился возле администрации, раздались выстрелы из автоматного оружия. Через некоторое время раздался взрыв большой мощности. Через минуты 2 раздался второй сильный взрыв. Стрельба также продолжалась. Я направился в сторону магазина «Дидинаг», и увидел, что оттуда выбегают заложники. Вещи на них были разорваны, обожжены, все были окровавленные, некоторых несли на руках. Не увидев среди них своего сына, он побежал дальше к школе. Подбежав к школе, мне позвонила жена, и сообщила, что Миши звонил из ПТУ 8, и сообщил, что часть находится там. Тогда он направился к ПТУ, по дороге обратно вновь ему позвонила жена, и сообщила, что к нашим соседям Бигаевым позвонили и сообщили, что Миш находится в райбольнице. Тогда я с женой и родственником направился в больницу. Там сказали, что Миша был у них, но его направили в КБСП. Тогда мы отправились в КБСП в травматологическое отделение, и нашли Мишу. У него имелись множественные осколочные ранения. Он не сразу нас узнал, был сильно взволнован. Позже мы забрали его. Люди говорили, что террористы могут захватить больницу, поэтому мы побоялись и забрали его. Он как законный представитель несовершеннолетнего.

Оглашаются листы дела 314-318. Это показания Назриева Олега Руслановича. Он был допрошен 28 сентября 2004 года, и пояснил, что он ученик 1 школы города Беслана. 1 сентября 2004 года вышел из дома, пришел в школу. Примерно через 15-20 минут построились на линейку. Услышал стрельбу со стороны железной дороги. Увидел, как на территорию школы забежали в камуфлированной форме люди. Они были одеты в маски, у них были автоматы. Всех учащихся, а также родителей, которые находились в школе, они заперли в помещении спортивного зала. Вместе с ним в спортивном зале постоянно находились примерно 5-6 боевиков. Кроме них находились боевики-женщины. На 3-й день он зашел в тренерскую комнату, и там же находилась одна женщина. Он не знает ни фамилии, ни имя. Он лег, через некоторое время туда зашел боевик в маске и сказал ему, чтобы он шел в зал к своей матери. Но я ему ответил, что я один. Мать находится дома. Услышав это, боевик сказал, чтобы я лег лицом к выходу, что я и сделал. Когда в зале раздались взрывы, после взрывов нас всех, оставшихся в живых, согнали в столовую. И в это время начался штурм школы. В результате чего он получил ранение в область левого уха. Больше пояснить ничего не может.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 44.

Голоса из зала:

- Можно раздать показания. Ознакомиться с ними.

- Листы дела 222-228. Это показания Хузмиевой Залины Борисовны. Она была допрошена 14 сентября 2004 года. Вместе с сестрой Хузмиевой Мадиной Борисовной 1 сентября 2004 года, ее мужем Бадоевым Ахтимиром Шамильевичем и их сыном Алексом они пришли в 9 часов в школу №1 города Беслана. Где у Алекса, учащегося указанной школы, должна была состояться линейка. Алекс зашел в свой класс, а они стояли во дворе. Стали выводить первоклассников, среди людей началась какая-то паника. Я услышала стрельбу, увидела перед собой какого-то мужчину в маске. Он был вооружен автоматом. Он заставил меня, моих родственников и остальных людей, которые были около меня на площадке, идти в спортивный зал. Я увидела террористов в спортзале уже много. Один из них на наших глазах заставил одного мужчину встать на колени, затем убил его выстрелом в голову из автомата. Террорист был среднего роста. После боевики отсчитали от общего числа заложников примерно 15 мужчин, заставили их закрывать окна и двери партами и другой мебель. После чего их увели из спортзала. Среди них был мой зять Бадоев. Как потом мне стало известно, его террористы убили. Потом террористы стали минировать помещение спортзала. Этим занимались непосредственно 2 террористов. Первый невысокого роста, второй невысокого роста, худощавый. Минирование зала террористы заставили помогать старшеклассников. Всего я насчитала 19 террористов, из них 2 женщины с одетыми на себя поясами шахидов. К концу первого дня они куда-то исчезли. Потом среди заложников пошли разговоры, что они взорвались. Террористы постоянно говорили по сотовому телефону. Это был высокого роста террорист. Все террористы разговаривали с заложниками на русском языке. 2 из них разговаривали друг с другом на кударском диалекте. В первый день террористы давали заложникам воду. Они давать ее потом перестали. Мне было очень тяжко от духоты и жажды. В обед второго дня в спортзал зашел бывший президент Республики Ингушетия Аушев. Перед его приходом большинство террористов надели на себя маски, которые до этого они сняли. После хода Аушева террористы очень сильно ожесточились. Постоянно стреляли над головами заложников. Иногда выбирали кого-нибудь, мужчину или старшеклассника, ставили его на колени перед стеной, приставляли к их затылкам автоматы и угрожали их убить. На 3-й день мое состояние стало ухудшаться, я потеряла сознание. В обед в помещении спортзала раздался сильный взрыв, от которого оторвалась ниша в стене. Как раз было в том месте, где я сидела. Моя сестра Хузмиева схватила меня и стала тащить к этой дыре. Я пришла в себя, и стала с ней убегать. Также убежал и ее сын Алекс. Террористы стреляли нам в спину. Некоторые успели убежать через эту дыру. Что-то человек 7, ну, заложники, человек 7 успели убежать вот через эту дыру. Вот тут подшито непонятно что. Мы, которые успели убежать через эту дыру. Где следующая? Пусть так лежит.

Оглашаются показания Козыревой Светланы Савкузовны, учительницы школы №1 города Беслана.  1 сентября примерно в 9.30 пришла в школу, около 9.00. Вместе со своим классом 4 В спустилась во двор на линейку. Стояла лицом к главному входу школы. Примерно в 9.10 кто-то в толпе крикнул: «Десант, разбегайтесь.» Некоторые сразу же стали разбегаться. А я посмотрела на главный вход, и увидела, что со стороны железной дороги бегут вооруженные люди в сторону школы. Их примерно 3 человека было в масках и камуфляжной форме. Рядом с главным входом увидела еще тентованный КАМАЗ. Началась паника, всех загнали в тупик. Между спортзалом и школой во дворе. Вот этот шум, он мешает читать, понимаете, Ваша Честь, отвлекает. Тут так написано плохо, подчерки разные, ужасно. Еще вот эти разговоры постоянные. Всех загнали в тупик между спортзалом и школой во дворе. Родители выбили окна в коридоре школы и все начали залазить в коридор. В коридорах уже стояли боевики. Вооруженные автоматами. После чего загнали всех в спортзал. В спортзале было уже много людей. Вслед за толпой людей в зал вошли 3 боевиков и начали всех успокаивать. Они кричали. Из родителей детей Бетрозов встал, начал успокаивать людей. Через некоторое время к нему подошел один из боевиков низкого роста, плотного телосложения, лицо в оспинку без бороды, на всю шею у него шрам и крикнул людям: «Успокойтесь.» И застрелил Бетрозова  в спину. После чего тот упал. После этого все люди сели на пол. Тогда боевики начали минировать спортзал. Они заставили помогать себе взрослых мужчин  и старшеклассников. Запасной выход из спортзала они сразу же забронировали партами. Боевики периодически стреляли в воздух, пытаясь успокоить людей. Из кабинета директора принесли телевизор и установили в спортзале возле выхода. У них также был радиоприемник, который они периодически слушали. Всех заставили выкинуть сотовые телефоны, камеры. Фотоаппараты и сразу же их разбили. После этого в спортзал  зашли 2 женщины-шахидки, на поясах которых что-то было перевязано. В руке у них был пульт управления, а в другой пистолет. Женщины-шахидки обыскали заложниц, стоявших у окна, обнаружили 2 телефона, после чего ушли из зала. В первый день они разрешили пить воду детям, ходит в туалет в раздевалку. В первый день в зале сколько боевиков находилось и какое количество. Значит, он ответил, что боевиков постоянно в зале было 2. Они находились в разных концах зала. На пульте 1. Они периодически стреляли в воздух, пытаясь успокоить людей. А другие постоянно менялись. В тренажерном зале находились также боевики на пульте. Они тоже периодически менялись. Заложников было около полутора тысяч. Боевиков было около 40 человек. В зал постоянно заходил один из боевиков, высокий с короткими волосами черного цвета с длинной черной бородой камуфляжного цвета с автоматом. Этот человек постоянно отдавал другим какие- то приказы. С нами разговаривали боевики на русском языке, по-моему, с чеченским акцентом. А между собой они разговаривали на своем языке. Один из террористов, который стоял близко от меня на 2 день ему позвонил кто-то снаружи. О чем он разговаривал, я не понял. Но понял из его взглядов, что ему говорят, чтобы они закрыли окно, которое состоит из ячеек. Верхняя средняя ячейка была выбита. И он попросил одного из боевиков принести что-нибудь, чтобы закрыть ячейку окна. И они закрыли ячейку какой-то прозрачной занавеской. В зале они над нами не издевались и не избивали. Кроме Бетрозова. Но не давали пить воду и ходить в туалет. Приказывали мочиться в ведро и бутылки. И взрослые и дети пили мочу. В первый же день они вывели всех мужчин кроме нескольких. Обратно завели не всех. Они их периодически выводили. И некоторые были ранены и побиты. В первый день они спросили: «Кто директор школы?» Цалиева Лидия лександровна вышла к ним. Она вышла вместе с ними из зала. Минут через 40 они вернулись. И Лидия Александровна сказала, что они звонили Дзасохову, Аслаханову, Зязикову и Рошалю, но никто из них не вышел на связь. И тогда она в зале стала искать Ларису Мамсурову, жену Мамсурова Тааймураза. Ее в зале не оказалось. И тогда дет Мамсурова встали, и подошли к Цалиевой. Также в зале встала какая-то женщина, и попросила связаться через Совет Федерации, сказав, что у нее там работает родственник. Также с ними из зала вышла наш завуч Щербинина Ольга Викторовна. Минут через 20 все они вернулись в зал. Дозвонились они домой Мамсурову и его жене Ларисе. Боевик сказали нам, что они передадут в СМИ о том, что заложники стали объявлять сухую забастовку за свободу Ичкерии. Их требования были таковы: вывод войск из Чечни, освобождение военнопленных, которые сидят в тюрьмах РСО-Алания. На второй день в зал зашел один из боевиков и предупредил нас о том, что сейчас в зал зайдет Аушев. И если мы что-то хотим ему сказать, то поочередно вставать и говорить. Они надели маски, занесли камеру и стали снимать. Через некоторое время в зал вошел Аушев. На нем был черный плащ. Он зашел в зал и спросил: «Вы меня узнали?» На что зал ему ответил: «Да», и люди стали хлопать. Он сказал: «Я все, пошел. Я пойду и переговорю с ними.» И вышел. И больше в зал не возвратился. На 3-й день первый взрыв прогремел на баскетбольном щите. Именно на каком, я не знаю. Так как после взрыва потеряла сознание. Пришла в себя от того что у меня волосы на голове горели. Я отползла в сторону, стала тушить. Потом опять прогремел взрыв, увидела под окном большой проем полтора на полтора метра. В зале уже никого не видела, кроме трупов, лежащих под обломками горящей крыши. Через проем она вылезла во двор. Кругом продолжалась стрельба. Я добежала до выхода, которой шел в сторону отдела. Вокруг никого не было. После этого военные отправили меня в больницу.

Оглашаются листы дела 326-329. Это показания Тогоева Альберта Ахсарбековича. Допрошен он был 7 сентября 2004 года. 1 сентября 2004 года в послеобеденное время он, находясь дома, от своей сестры Тогоевой узнал, что террористы захватил школу №1 в городе Беслане. Захватили большое количество заложников, среди которых находились его родственники: Кастуева Ира с 2 детьми. Он сразу выехал в город Беслан, где в районе вышеуказанной школы было очень много людей в форменной одежде. Так и цветной. Он переживал за судьбу родственников и других заложников. и остался в Беслане до 3 сентября. 3 сентября 2004 года примерно в 13 часов услышал мощный взрыв  и стрельбу со стороны школы. Побежал к этой школе. Он увидел как бойцы спецназа выносят из окон школы раненых заложников. Я стал помогать им носить их к машинам, которые развозили их по больницам. Когда я возвращался за очередным раненым, то наверное стал хорошей мишенью для террориста-снайпера. Тот выстрелил в меня 2 раза. 2 пули попали в правую руку, а другая, распоров рубашку, в левую. Я почувствовал боль, перелез через забор. Там боец спецназа осмотрел сделал мне инъекцию обезболивающую и сказал, что ранение у меня не смертельное, но надо ехать в больницу. И его увезли в больницу. Оглашение тома 44 закончено.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Объявляется перерыв на 40 минут.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 46. Показания потерпевшей Газдановой Альбины Сафарбековны. Она была допрошена 20 апреля 2004 года. Пояснила, что проживает со своей дочерью Газдановой Илоной, которая в этом году пошла во 2 класс. Ой, извините, листы дела 196-201. 20.09 видимо, посмотри, тут так написано, как 4. 20.09.2004 года, да. Значит, дочь Илона пошла во 2 класс средней школы №1 города Беслана. 1 сентября 2004 года вместе с дочерью к 9 часам пришла в школу, для проведения торжественной линейки. Дети построили по классам. Она находилась недалеко от меня, когда заиграла музыка и дети запустили воздушные шары, раздались крики. И я увидела, как со стороны железной дороги во двор бегут 4-5 человек, вооруженных автоматами. На некоторых были маски, камуфлированная одежда, рюкзаки. Другие были одеты в спортивные брюки, кроссовки. На них также были жилеты ляпистого защитного цвета. Были вооружены автоматами. Среди нападавших заметила лысого с бородой, но лицо описать не могу. Всех, кто находился на линейке, окружили бандиты  и стали загонять в угол. Между спортзалом и школой. Кто-то стал разбивать окна, лезть через окна в школу, в спортзал. Затем, кто-то из бандитов выбил ногами дверь в спортзал. И я с дочкой в спортзал зашла через двери. Когда всех собрали в спортзале, боевики потребовали, чтобы все выкинули свои сумки, фотоаппараты, сотовые телефоны, все время стреляли вверх. Потребовали, чтобы все заложники сели на пол и замолчали. Я находилась с дочерью напротив шведской стенки в правом углу от входа в спортзал из здания школы. Затем, бандиты стали минировать спортзал. Перед этим увели взрослых мужчин. Для того, чтобы всех загнать в спортзал, у них ушло 10-15 минут. Минировали около 40 минут. Между заложниками сделали проход. Заставили старшеклассников нести из школы парты. Забаррикадировали дери из спортзала на улицу, во двор. Кого-то из мужчин застрелили прямо в спортзале. Кто стрелял, не видела. Бомбы развесили на баскетбольных щитах. Подвесили их на проволоке. На полу ходили, на стульях разложили взрывчатку. Видела, что они из школы в спортзал несли большие сумки. И доставали из них катушки провода и еще что-то. Заметила, что минированием в основном занимался один из бандитов, который маску не снимал. Но было видно, что у него под глазом синяк. В основном друг к другу они обращались на чеченском языке. Я являюсь беженкой из города Грозного, прожила там до 1994 года, и понимаю чеченский язык. Имен не называли. Но к одному из боевиков обращались Полковник. Он был с бородой, в спортзал заходил редко, долго не находился, давал указания боевикам. Среди бандитов видела  шахидок. Их было 3. Я в этом уверена. 2 из них были похожие, обе худенькие в темной одежде. Лица закрыты платками. На поясе у них были взрывные устройства. 3-я по телосложению была немного крупнее. Через закрытое платком лицо было видно, что у нее нос крупнее. Он выпирал у не даже через платок. На второй день перестали давать воду. Все мучались от жажды и духоты. Дети почти все разделись. Бандиты говорили, что мы никому не нужны, что правительство на переговоры с ними не идет. Говорили, что если начнут штурмовать, все взлетят на воздух. Они требовали вывода войск, и чтобы к ним пришли Дзасохов, Зязиков, Аслаханов и Рошаль. Мне не понравилось поведение директора школы Цалиевой. Она кричала на детей, говорила, что ей перед бандитами за нас стыдно. Она принимала лекарство, и было впечатление, что физически она особо не страдает. На второй день из школы в спортзал показался Руслан Аушев. Он посмотрел на заложников и сразу вышел. Я не слышала, чтобы он что-то говорил. На 3-й день было видно, что боевики стали нервничать сильнее озлобились. Примерно ближе к обеду в спортзале раздался взрыв. Меня и дочку оглушило. Потом был еще один взрыв. На нас что-то посыпалось. Начали гореть спина и волосы. Я увидела, что в спортзале много погибших. Началась стрельба со всех сторон. Мне в дочерью из горящего спортзала помогли выбраться наши военные. Кто это был, не помню. Нам оказали медицинскую помощь и отпустили домой. Мне и моей дочери действиями террористов причинен моральный и физический вред. Но, значит, заявлять по этому поводу гражданский иск она не будет.

Оглашаются листы дела 246-255. Это показания Муртазова Валерия Джараповича. Он допрошен 17 сентября 2004 года. И пояснил, что 1 сентября 2004 года примерно в 8.30 он на автомашине ВАЗ, принадлежащей ему вместе с супругой и 3 детьми и свояченицей Берджисовой Ириной они выехали из дома. Заехали в детский сад «Сказка», чтобы завезти туда 2 сыновей двойняшек Муртазова Сосланбека и Муртазова Асланбека. Но по приезду узнали, что садик не работает и им пришлось взять их с собой. Подъехал к школе с Переулка школьного. Он оставил свою автомашину возле школы. И мы все прошли во двор. В это время во дворе собрались учащиеся и их родители. Прошли, что вот это за слово? В калитку, а, в кабинет расположенный на первом этаже. Учительницы пока не было. Они потом спустились и в 9.05 он услышал автоматную очередь. При этом люди побежали в сторону выхода со стороны переулка Батагова. Затем толпа возвращалась назад, и я понял, что школа окружена. Я увидел, что со стороны улицы Коминтерна толпу теснит мужчина лет 30, одетый в камуфлированную форму зеленого цвета, невысокий, светловолосый, без головного убора. Заметил, что на горле у него от одного уха до другого имеется шрам. Примерно шириной 55 см. В руках у него был автомат, который он держал стволом вверх и стрелял в воздух. Сразу за ним увидел еще 2 мужчин, которые были повыше ростом, на лицах у них были надеты черные маски с прорезями для глаз и рта. Они начали кричать по-русски: «Назад, назад!» и продолжали стрелять в воздух. Толпа начала визжать, кричать. Они начали теснить нас в сторону спортзала. Затем кричали, чтобы мы залазили в окна первого этажа. Они выбили стекла, чтобы пролезть через окна. Он увидел, что в коридоре уже имеются боевики. У него с собой был мобильный телефон, с которого он начал звонить в милицию. Но не дозвонился. Они оказались в коридоре. Через окна он попал в коридор. Один из боевиков начал ломать дверь спортзала. Дверь выбили и они начали загонять всех в спортзал. При этом они кричали: «В спортзал!» Там оказались около 800 человек. Нам приказали садиться. Что они и сделали. В руках у каждого из боевиков был автомат. Как он потом узнал, по прозвищу одного звали Полковник. У него в руках был также пистолет Макарова. На нем висели гранаты. В руках у одного был крупнокалиберный пулемет. У него еще в руках был укороченный автомат, на который был одет глушитель. После этого боевик начал натягивать от одной баскетбольной корзины до другой в 2 ряда провода, на которые начали подвешивать бомбы. Заставили старшеклассников держать их в руках. Один из боевиков сказал им: «С сегодняшнего дня вы являетесь заложниками.» Если дети не успокаивались, они начинали стрелять в потолок, чтобы их утихомирить. Они все время разговаривали по-русски, между собой они разговаривали на непонятном языке. Зал был разделен на 2 части. Был образован проход, шириной около 1 метра, где протянули провода черного цвета и присоединили к ним бомбы. Так как в зале был главарь, боевики сказали им, чтоб все выбросили вперед сотовые телефоны. Они сказали: «Если у кого-то зазвонит телефон, то расстреляют всех в радиусе 20 метров.» Все повыбрасывали телефоны. И они их разломали. У боевика по прозвищу Полковник в руке был сотовый телефон. У одного из боевиков была рация. В первый день боевики принесли в спортзал телевизор из учительской, где он был установлен. После захвата помещение нас в спортзале с ними оказалась 3-4 человека. Вооруженные, которые стали у входа. Через некоторое время охрана менялась. За все эти 3 дня он видел около 15 человек. Среди них 2 женщины. Они были одеты в черные платья и у них были пистолеты. В другой руке они держали предметы с кнопкой, от которых отходил шнур к поясу. В конце первого дня боевики выборочно начали выводить людей мужчин. Подходили, и указывали пальцем, говоря, кому выходить. Нам они приказывали опустить головы, завести руки за голову, чтобы были видны кисти рук. Через некоторое время людей возвращали. Второй день и третий происходило то же самое. Люди начали уставать дети плакали и просили воды. Про еду никто уже не говорил. За водой больше никого не выпускали. К вечеру первого дня боевики выборочно, по 3-4 человека начали выводить детей в раздевалку к воде. Но когда начинали шуметь, то они запрещали выходить к крану. Они им говорили, что пришли сюда умирать и убивать. На второй день им сказали, что воду пить уже нельзя, так как она отравлена. В первый день он помнит, что его знакомого вывели, Боллоева Вадима. Женщина кричала, что он истекает кровью. Наверное порезался или ранен. Его вывели террористы и больше он не появлялся. Потом он узнал, что он числится в списках погибших. По фотографиям он опознал главаря под №12 по прозвищу Полковник. При захвате школы у него в кармане было 10 000 рублей. И у его свояченицы тоже 6 000 рублей. Был фотоаппарат. Эту сумму она потеряла при захвате. 3 сентября примерно в 12 часов боевики сняли одну линию проводов и перенесли ее на стену. Через некоторое время, он сидел с закрытыми глазами, он услышал один взрыв. Повылетали все стекла. Сколько там находилось боевиков, он не знает. Заложники все побежали к окнам и начали выпрыгивать. Он схватил сына Асланбека, своего сына, и выбросил в окно. Всех других членов семьи он больше не видел. По этой причине он сам остался в зале, так как хотел убедиться, где они находятся. Он успел выкинуть в окно еще соседскую маленькую девочку. После чего услышал еще один взрыв. Он лег на пол, так как началась стрельба. Боевики начали стрелять наружу по убегающим людям. Через несколько секунд он пополз к баскетбольному кольцу. Тогда уже в спортзале было огромное количество убитых и сожженных людей. Он видел, что никто не ползет. Среди мертвых он свою семью не нашел. Он услышал голос боевика. Обернулся, и увидел боевика, который на осетинском сказал: «Иди в актовый зал.» Он стрелял в потолок. Он пополз. Другие живые тоже поползли. Когда он дополз до столовой, то увидел, что все бывшие заложники, увидев воду и какое-то печенье, начали пить и есть. Никто не обращал внимания на боевиков. Они находились в столовой около 2 часов. Они отстреливались. Заставляли их кричать на улицу, чтобы не стреляли. Что происходило дальше, он точно не помнит. Он услышал голос спецназовца: «Мужик, ты живой?» Он поднял голову и увидел стоявших над ним спецназовцев. Спецназовец сказал ему, чтобы он уходил. Он схватил маленькую девочку, Адырхаеву Милану, и они выбежали на улицу. После чего их завели за дом Кадиева  Зелима. В тот же день он нашел свою семью. Жену и 3 детей, свояченицу в больнице с различными телесными повреждениями. Оглашен том 46.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 47. Листы дела 51-67. Это показания Хасоновой Валентины Павловны. Она допрошена была 10 сентября 2004 года. 1 сентября 2004 года вместе со своей сестрой Астанией и племянником Рубаевым, который должен был идти в 1 класс примерно в 9 часов пришли на школьный двор школы №1. В 9.15 класс стал выходить на школьный двор для построения на линейку. И в это время услышала выстрелы автоматического оружия. Люди стали забегать обратно, внутрь здания школы, толпиться перед входом в  спортзал. Боевики, которые были в масках и камуфлированной форме, вооруженные стрелковым оружием, сказали, что если все не зайдут через 3 минуты в спортзал, то оставшихся расстреляют. Через 3 минуты все успели зайти в спортзал. И после очереди из автомата по потолку, которую произвел один из боевиков, где стоял, там и упал на пол. Затем сразу боевики сделали между заложниками в зале на расстоянии полутора метров дорогу от западной стены проход шириной полтора или 2, тут полтора на 2 метра, и заставили туда выбросить всех свои средства связи, фото и видео аппаратуру. Затем, боевики стали развешивать взрывные устройства, которые занесли во время того, как все выкидывали в проход сотовые телефоны. Взрывчатка была в виде, в общем, в виде чего-то замотанного скотчем пакетов, что ли, да, пакетов, и 2-х литровое бочонки серо-зеленого цвета. Боевики установили взрывчатку на баскетбольных кольцах по 3-4 заряда. Под каждым выходом в спортзал. В проходе были установлены 8 стульев. На каждом из которых лежало много взрывных устройств. И 4-5 взрывных устройств висело на проводах, протянутых между баскетбольными кольцами. После этого боевики подняли молодых крепких мужчин в количестве 10-15 человек, которых увели в коридор. Вернулись примерно 5 человек. Куда делись остальные, не знает. Заложников охраняло от 4 до 6 человек, боевиков, вооруженных стрелковым оружием. 2 женщины, шахидки в платьях. Примерно в 19 часов шахидки ушли. Примерно через 15 минут раздался взрыв. Затем, в зал зашел один из боевиков, она его запомнила. У него была перевязана рука. И сказал «Этот взрыв от  снаряда, выпущенного из танка прямой наводкой русскими военными.» В первый день боевики разрешали ходить в туалет и пить воду. Всю первую ночь она не спала. Боевики постоянно стреляли в потолок, чтобы успокоить плачущих детей. Она сидела около окна справа от входа около стены. Поэтому попасть в туалет не успевала. На второй день боевики стали злее, но все равно разрешали по расписанию ходить в туалет. Примерно в обед мужчины, которых заставили боевики  разбирать полы. Однако, что доставали оттуда, я не видела. За все время проведения в заложниках я ходила в туалет и попила 1 раз только, за 2 суток. Вечером второго дня, в какое время дня, неожиданно для всех в помещение зашел Аушев. Постоял 2 минуты и вышел. После ухода Аушева боевики, спустя 1 час, окончательно озверели. Перестали пускать в туалет и давать воду. На второю ночь примерно 30 человек пожилых людей боевики перевели в другое помещение. На 3-й день они были очень нервные. Говорили, что в живых не останется даже 20% от общего числа. Несколько раз поднимали старшеклассников, и говорили, что их расстреляют, если все не замолчат. Боевики стреляли в воздух практически каждые 15 минут с требованием утихомириться. В 13 часов, когда ничего не предвещало каких-либо изменений, раздались 2 мощных взрыва. Все стало в пыли, видно практически ничего не было. Из-за этого боевики стали беспорядочно длинными очередями стрелять в заложников. В это время я увидела, как дети выпрыгивают, лезут через выбитые окна. У меня была контузия, я очень плохо слышала, у меня гудела голова. Моя сестра погибла. Но как она погибла, я не видела, так как она вслед за сыном ушла за боевиком из спортивного зала. Я в состоянии беспамятства, не помню как вышла из спортивного зала через запасную дверь. Где меня встретили русские спецназовцы. Племянника она потом нашла в больнице.

Оглашаются листы дела 90-96. Это показания Хасигова Сослана Ибрагимовича. Он был допрошен 16 сентября 2004 года. Он пояснил, что 1 сентября 2004 года наша мама Хасигова-Арчегова Аида Тотразовна повела нас в школу. На линейке через несколько минут раздались выстрелы и все побежали в спортзал. Я увидел людей в камуфляже с автоматами. Сколько их было, я не знаю. Опознать их не смогу. В спортзале один из боевиков убил незнакомого мне мужчину из числа заложников. Я не знаю, кто такой Руслан. Взрыва я не помню, так как очнулся в больнице. В этот же день меня и моего брата из больницы забрала наша соседка Асеева Эльда. Она затем позвонила нашей бабушке, которая нас забрала. Вот такие его показания.

Оглашаются листы дела 103-107. Это показания Хадикова Чермена Сослановича. Он был допрошен 27 сентября 2004 года. Он пояснил, что учился в школе №1 в 8 кассе. Сестра тоже училась в его классе. 1 сентября 2004 года в 8.30 он с сестрой пошли в школу. Примерно в 9 часов началась линейка. В это время он находился внутри школа. Он собирался выйти на улицу, однако в этот момент во дворе раздались выстрелы. Все побежали в сторону входа в спортзал, и я увидел людей в камуфляжной форме, в масках с автоматами. Они загоняли всех в спортзал через двери и окна. Через некоторое время боевики обнаружили нас и отправили в спортзал. Там нас всех усадили на пол. Когда нас завели, то я увидел, как 2 боевиков вытаскивают труп мужчины. Боевики заставили выбросить всех сумки и сотовые телефоны, которые разбили прикладами. О чем боевики хотели договариваться, я не знаю. Их требования они не говорили. Ночью, ближе к утру к нему подсела его сестра. На второй день им запретили пить воду, есть, ходить в туалет. После обеда пришел Аушев. Несколько минут постоял и ушел. 3 сентября ближе к обеду я сидел в углу спортзала, прямо напротив прохода на улицу. В это время раздался взрыв. Все люди побежали к выходу. Я также выбежал во двор и стал убегать по направлению к улице Октябрьская. Там меня посадили в какую-то автомашину, которая отвезла меня в больницу города Беслана. Через час меня отправили в город Владикавказ в ДРКБ, так как у меня были многочисленные ранения.

Оглашаются листы дела 181-184. Это показания Хачировой Беллы Владимировны. Она была допрошена 10 сентября 2004 года. Она показала, что 1 сентября 2004 года я направлялась к своей племяннице Созановой Марине на праздничную линейку. В 9.30 вышла из маршрутного такси на улицу Коминтерна напротив школы. Навстречу мне бежали 2 мальчиков, учеников, которых я не знаю. В это время я услышала свист ракеты и саму сигнальную ракету, которую кто-то запустил со стороны школы. Впереди меня шел незнакомый мне мужчина в гражданской одежде. Я этому не придала значение, и продолжала идти по направлению школы. Когда я поднялась из низины, то услышала выстрелы. Откуда стреляли, я не видела, так как у меня плохое зрение, -3. Дальше 10 метров я вижу плохо. После 3-й очереди мне в ногу попала пуля. Я в это время была лицом к средней школе №1, и пуля попала в меня спереди. Поясняю, меня ранило в левое бедро. Пуля прошла навылет. Этот мужчина побежал назад и позвал меня за собой. Я последовала за ним. Мы укрылись за каким-то щитом возле дороги. Затем я позвонила по сотовому телефону брату, Созанову Юрию Солтанбековичу. Он приехал за мной, и отвез меня в больницу. Я поняла, что боевики захватили школу, и взяли детей в заложники. Но самих террористов она не видела.

Оглашаются листы дела 229-231. Это показания Цагараевой Любови Викторовны. Она была допрошена 21 сентября 2004 года. Она пояснила, что 1 сентября повела своего сына Цагараева Георгия в школу №1 города Беслана. Он являлся учеником 5 класса. Когда они вместе с родителями находились на улице, со стороны железной дороги во двор школы забежали примерно 5-6 мужчин в камуфляжной одежде в масках с автоматами. Они стреляли вверх. Всех посылали в коридор. Через разбитые окна она залезла в корридо. Там они всех выстроили и стали загонять в спортзал. Я с сыном сели недалеко от сейфа, справа от входа. Из заложников я услышала выстрелы и увидела, как одного из заложников убили. Кто в него стрелял, я не видела. Сразу людей посадили людей, и заминировали спортзал. Они засунули в баскетбольные кольца какие-то небольшие мешки, натянули между ними провода, на провода привязали бомбы. Недалеко от нас, у стены, стоял террорист. Он ногой держал ногой книжку, лежащую на полу. Кроме того в зале были 2-е шахидки одетые во все черное. Одна стояла в проходе, у входа в зал. Вторая ходила по залу. Одну руку она держала на кнопке. Так мы сидели все 3 суток. Первые сутки террористы заставили мужчин заложить вход в зал. 1 сентября после обеда, разрешили сходить в кабинет №27, она указала на схеме, то есть в туалет. Во второй день утром бандиты сказали: «Вода отравлена.» 3 сентября, днем неожиданно произошел сильный взрыв. Мне показалось, что он произошел где-то рядом. Я сразу стала искать своего сына. В зале стоял дым. Я стала искать, но не нашла. Я легла на него. Террористы стали всех, кто мог двигаться, через коридор уводить в столовую. Я притворилась мертвой и не пошла с ними. Как только ушли все террористы внутрь школы, из тренажерного зала начали забегать спецназовцы и стали говорить: «Может ли кто двигаться? Если может, ползите к залу, где стоят тренажеры.» Я поползла туда. Позже ее спецназовцы вывели на улицу, провели через гаражи и посадили в скорую помощь и отвезли в больницу.

Оглашаются листы дела 273-279. Это показания Цой Сергея Алексеевича. Он был допрошен 8 сентября 2004 года. Он пояснил, что 31 августа со своей женой, с которой он не живет уже 10 лет, но с дочерью общается, приехал с поля, которое арендует. Лег спать. 1 сентября в начале 10 узнал, что произошел захват школы. Сразу же я и мой друг Кабалоев Тамерлан поехали туда, где и находились постоянно со стороны улицы Коминтерна. Моя дочь, ученица 6 класса этой школы 1 сентября пошла одна на торжественную линейку. Он описывает, как она была одета. Был белый топик, как говорят, видевшие ее в тот момент. Подробности я не помню. Были золотые сережки с камнями, бриллиантами, на шее была сероватая веревочка с крестиком. У дочки были темно карие глаза. Он ее описывает. Особых примет не было. Ростом она была примерно 145 см. Носила 35 размер обуви. Он разговаривал с людьми, они ему сказали, что Светлану многие видели в момент взрыва, после взрыва. Но до сих пор мы с родственниками ее не можем найти, хотя были во всех больницах и моргах города Беслана и Владикавказа. Он предъявил фотографию своей дочери. Она приобщена к материалам.

Оглашаются листы дела 318-321. Это показания Чеджемовой Сюзанны Святославовны. Она была допрошена 13 сентября 2004 года. Она показала следующее. Что 1 сентября пришла в 8 часов в школу вместе со своей матерью Чеджемовой Леной Цораевной на праздничную линейку. Вся наша школа построилась во дворе. Спустя примерно 5 минут, услышала выстрелы, но подумала, что это салют в честь 1 сентября. Затем, увидела людей в масках с автоматами в военной форме. Эти люди загнали нас в спортзал и усадили на пол. Она сидела рядом с мамой возле первого окна. Боевики не давали нам воду, еду и не пускали ходить в туалет. На второй день я потеряла сознание, и не видела, что происходило в зале. На 3-и сутки я очнулась в больнице города Беслана, откуда через 2 дня меня забрал дедушка. Более по данному поводу пояснить не могу. Моя мать погибла. Знакомиться с материалами, заключениями судебных экспертиз она не пожелала.

Оглашаются листы дела 344-346. Это показания Шавлохова Бориса Владимировича. Он был допрошен 1 сентября 2004 года. И пояснил, что 1 сентября 2004 года примерно в 8.30. Что? 21 я сказала. 1 сентября 2004 года примерно в 8.30 моя мать отвела моего сына в школу №1 города Беслана в первый класс. Примерно через 30-40 минут после этого он услышал выстрелы из автоматического оружия. В это время дома находились я и мой отец. Услышав выстрелы, я с отцом выбежали на улицу. Примерно в 20 м от нашего дома увидел человека в камуфляжной форме, в черной маске, в руках у него был автомат, из которого он стрелял в воздух. Ростом он был примерно 180 см, сразу же схватил я отца и затащил его домой, так как он рвался в школу. В тот же день мы перебрались к родственникам Бязровым, которые проживали по улице Первомайской, 138. До вечера 3 сентября 2004 года о судьбе матери и сына я ничего не знал. Вечером после освобождения заложников мой брат объехал больницы и морги города Беслана и опознал трупы моего сына в бесланском морге, мать до сих пор числится в списках пропавших без вести. 4 сентября 2004 года с участием следователя мой брат опознал труп моего сына в морге города Владикавказа. В томе 47 оглашены все показания потерпевших, подавших заявление.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 49. Это показания Тебиева Артура Михайловича. Он был допрошен 14 сентября 2004 года. Листы дела 304-308. У него 2 протокола было. Он показал, я учусь в 7 классе школы №1 города Беслана. А брат мой Ахсарбек учился в 10 классе той же школы. 1 сентября я с братом пошли в школу на линейку. Нас окружили вооруженные автоматами бородатые мужчины. Некоторые из нападавших были в масках. Затем они загнали нас в спортзал, затем вывели всех мужчин из зала. Эти мужчины партами забаррикадировали дверь в спортзал. Затем их вывели снова. Затем боевики стали минировать зал. Они установили над нами и на полу какие-то круглые емкости со взрывчаткой. Сколько террористов минировало зал, я не помню. Сколько вообще было террористов, я также не могу сказать. В зал заходило примерно человек 10. часть из них была в масках. Еще в первый день в зал заходил 2 женщины-смертницы. Они обе были в черном. На них были пояса с проводами, которые они держали в левой руке, а в другой были пистолеты. Террористы нам сказали, что они требуют вывода войск из Чечни. В первый день давали воду пить. В туалет выпускали небольшими группами. На второй и 3-й день нам воду не давали, и в туалет не выпускали. Когда на 3-й день раздался взрыв, первый взрыв, я накрыл Азама собой. После второго взрыва меня отбросило, оглушило. Когда пришел в себя, то выкинул Азама через окно. А потом и сам выскочил. Азам учится в нашей школе в 3 классе. После мы выскочили на улицу, я получил сквозное ранение обеих ног. У меня ранена левая рука. На нос наложили шов. Поясняю, что из террористов запомнил одного. Он был среднего роста, плотного телосложения. На нем был шрам на лице. Он в зал заходил всегда. Лицо круглое, всегда был без маски. Волосы коротко подстрижены. Он постоянно кричал на нас, требовал тишины. Здесь, в отделении, находится Марина Древа, тоже из нашей школы.

Оглашаются листы дела 310-313. Это протокол дополнительного допроса этого несовершеннолетнего Тебиева. От 18 октября 2004 года. Он пояснил, что с двоюродным братом Тебиевым Ахсаром, который пошел в 10 класс, и Азамом, в 3 класс пошел, мы пошли в школу. Пришли на линейку. И когда встали, услышали, что начали стрелять. Затем, несколько мужчин их загнали, как он говорил в первом, в спортзал. Там постоянно находились террористы. На стенах они развесили взрывные устройства, на полу тоже протянули провода. У всех террористов было оружие. Были 3 женщины, на поясе у которых была взрывчатка. Из оружия – пистолеты. У террористов были мобильные телефоны. Моего двоюродного брата Ахсара заставили баррикадировать окна. Затем, его куда-то забрали. В помещении спортзала мы провели 3 дня. На 3-й день в спортзале раздался взрыв, затем второй. Я помог младшему брату выброситься через окно. И выскочил вместе с ним. Мы убежали. Сидевший террорист. Извините, о чем разговаривали террористы, они говорили, что им нужны только чтобы Путин вывел войска.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 50. Листы дела 71-74. Это показания Кусаевой Эльвиры Петровны. Она допрошена 7 сентября 2005 года. Она пояснила, что 1 сентября 2004 года совместно с детьми Аланом, Хетагом, Леной направилась в школу. В 9.15 стояла на площадке, где проводилась линейка вместе с дочкой, а мои сыновья находились в школе вместе с классом. Я стояла лицом к школе. В тот момент, когда играла музыка, услышала стрельбу, а затем увидела боевиков, вооруженных автоматами, которые за очень быстрое время окружали нас, и стали загонять людей в тупик, к окнам. После этого люди и я вместе с дочкой стали залазить в школу через выбитые окна. Всех загнали в спортзал. Была очень сильная паника. В спортзале встретила своих детей, и мне разрешили сидеть вместе с ними. Боевики сразу стали развешивать взрывчатку по всему периметру школы. На баскетбольных кольцах установили взрывчатку, а также между сделали один ряд и на этот ряд поставили растяжки. Чтобы люди прекратили кричать, один из боевиков взял, поставил к голове мужчины автомат и стал кричать, чтобы все успокоились. После чего выстрелил мужчине прямо в голову. В спортзале было около 10 человек, но они регулярно менялись. В первый день в спортзале были 2 шахидки в длинных черных платьях. В руках были пистолеты. Большинство боевиков были без масок. Я думаю, что я смогу их узнать по чертам лица. Рядом со мной находились Алиюров Ахсар и его брат Тимур. Спустя некоторое время боевики собрали около 30 человек мужчин и вывели их в другую комнату. Спустя 30 минут в зал обратно вернулось человек 8. Я спросила у своего знакомого, который вернулся, где остальные. На что он ответил мне, что их всех убили. Имя этого парня я не знаю. В первый день нам давали немного пить воды. На второй день пить нам не давали. Боевики нам говорили, что они террористы, и то, что нашему президенту на нас наплевать. Постоянно запугивали нас. На второй день боевики сказали нам, что к нам придет их начальник, и то, что он скажет, то с нами и будет. Спустя некоторое время пришел Аушев. После этого у нас начались мучения. Нам не давали пить. Боевик, у которого была рука ранена, регулярно ходил и на всех кричал. Дети от жажды вынуждены были пить свою мочу. Дети постоянно теряли сознание. Я много раз просила боевиков дать немного воды своему ребенку запить лекарство. На 3-й день начался кошмар. В обед, точно время не могу назвать, прозвучал взрыв прямо надо мной. В результате взрыва моя дочь получила осколочное ранение, я получила осколочное ранение правой руки. Мой сын успел выпрыгнуть в окно и остался жив. Как убежал второй сын, я не знаю. После этого произошел еще один взрыв. Люди стали убегать. В это время боевики спрятались. А несколько из них на осетинском языке нам говорили, чтобы мы шли в столовую. В столовой было много людей. Дзистиева Белла, остальных я не помню. Еще некоторое время продолжалась стрельба, после чего к нам в окно залезли МЧСовцы и начали нас спасать.

Оглашаются листы дела 163-165. Это показания Итазова Азамата Алановича. Он был допрошен 5 сентября 2004 года. Он пояснил, что вместе с мамой и братом и соседскими детьми пошли в школу №1, где он учился. Его мама Итазова Индира Батырбековна привела их в школу, затем ушла когда началась линейка. Чуть позже в школе началась стрельба. Стреляли какие-то люди в масках и в камуфлированной форме. Они загнали всех, кто был а линейке в спортзал. Держали нас 3 дня. Из тех, кто был рядом со мной, я почти никого не знаю. Кроме Ганиева Тимура, моего одноклассника. Вокруг меня были и взрослые, и дети. Из  них я никого не знаю. Рядом со мной оказался мой старший брат Артур Итазов. Мы сидели примерно в середине зала. Там мы пробыли около 3 дней. Больше ничего не помню.

Оглашаются листы дела 174-177. Это показания Итазова Артура Алановича. Он был допрошен 5 сентября 2004 года. Он пояснил, что 1 сентября вместе с мамой и братом и соседскими детьми пошли в школу №1, где он учился. Мы стояли на линейке, играла музыка, мимо пробежали мужчины. Они были одеты в камуфляжную форму. Один из них стрелял в воздух. Он был в маске. Потом появились другие в камуфляжной форме. Они нас начали загонять в зал. Нас всех загнали, избивали прикладами тех, кто не хотел входить. Потом, когда загнали в спортзал, нам приказали сидеть тихо. Они говорили, что убивать нас не хотят, и что они пришли, чтобы вывели войска из Чечни. Если они это сделают, то есть, если они это не сделают, то все умрут, и они тоже умрут за Аллаха. Они говорили, что хотят доказать, что они имеют право нормально жить. Они говорили, что если их будут атаковать, они взорвут школу, потому что им нечего терять. Их детей и жен убили. Они требовали, чтобы мы сидели тихо. В первый день они давали по 1 глотку воды. Во второй день около 30 человек пустили к крану пить. Потом уже никого не пускали. Они выводили мужчин работать, носить шкафы, закрывать окна досками. Некоторых людей выводили, и больше я их не видел. Я видел, как вывели 3-х старшеклассников. Больше их не заводили. Мужчин били. Они обратно заходили с синяками. Они говорили, что у нас все есть, где спать, где ходить в туалет. Один из боевиков сказал, чтобы мы успокоились. Сказал он это по-осетински. Акцент был чисто осетинский. На 3-й день был взрыв. На людей полетели осколки. Я побежал искать своего брата, но не нашел. Оказалось, что он уже убежал. Я тоже выпрыгнул через окно и убежал в сторону магазина «Дидинаг».

Оглашаются листы дела 216-221. Это показания Гочашвили Светланы Николаевны. Она была допрошена 5 сентября 2004 года. 1 сентября мы со своей сестрой Мерзе Людмилой Николаевной и племянником Беконашвили Сосланном в 9 утра пришли на праздничную линейку на двор школы №1. когда началась линейка, она услышала выстрелы и крики, и увидела, как со стороны железнодорожного полотна в нашу сторону направились люди в масках и камуфлированной одежде. Они всех людей загнали в спортзал, и стали сразу минировать. Растягивать провода по полу и потолку. Повесили бочки в баскетбольных корзинах. Среди бандитов я видела 2 женщин с поясами на теле, видимо смертниц. У них в руках были какие-то приборы с кнопкой и провода. Они шли к поясу. В первый день они разрешали пить воду, 1 раз вечером водили в туалет. После пить и есть не давали, в туалет не выводили. Все бандиты были в масках, с оружием, в камуфляже. Между собой разговаривали на непонятном языке. Иногда группами выводили мужчин. Часть из них возвращалась. В первый же день, когда нас загнали, одного мужчину, его я не знаю, посадили на колени и выстрелили в лицо. Он умер на месте, после чего его убрали из зала. На наши просьбы дать воды, ни нам говорили, чтобы мы пили свою мочу. В это время террористы постоянно угрожали, говорили, что мы никому не нужны. Я увидела около 7 мужчин-террористов и 2 женщин-смертниц. Женщин я видела только в первый день. После, не видела. На второй день в первой половине дня к нам в зал зашел Аушев. Посмотрел и вышел. Спустя какое-то время террористы отпустили матерей с грудными детьми. На 3-й день, время не знаю, произошел взрыв сильный в зале. Где точно, сказать не могу. В тот же момент я получила сильный удар в область живота, после чего на меня сверху стал падать потолок. Стало сыпаться со всех сторон. Стали стрелять. Я кое как через окно выбралась из спортзала и побежала в сторону жилых домов. Чуть дальше меня подобрали сотрудники милиции, и на машине скорой помощи увезли в больницу.

Оглашаются листы дела 258-261. Это показания Кумаллаговой Мадины Борисовны. Она допрошена 5 сентября 2004 года. 1 сентября я со своим сыном Кумаллаговым Тимуром 97 г.р. к 9 часам пришла в школу. Спустя примерно 10 минут со стороны железной дороги во время построения во двор забежали группа лиц, одетых в камуфлированную форму, вооруженных автоматическим оружием и гранатометом. Все это время они стреляли. Нас загнали в коридор, оттуда в спортзал, где нас впоследствии держали. В эти дни нам не давали ни еду, ни воду. Я видела примерно 15 бандитов, включая 3 женщин, 5 были в масках, остальные без. Между собой они разговаривали на чеченском или на ингушском языке, с нами говорили на русском. Физическую силу или сексуальное насилие по отношению ко мне они не применяли, но угрожали постоянно. Я с сыном находилась примерно в центре зала. Кто находился рядом со мной, я вспомнить не могу. Добавлю, что бандиты доставали ранее спрятанное оружие с 2-х концов спортзала.

Оглашаются листы дела 262-265. Это показания Кумаллаговой Мадины Борисовны, дополнительный протокол от 10 сентября 2004 года. Она пояснила то же самое. В частности, что 3 сентября 2004 года во время перестрелки вместе с другими заложниками из спортзала через коридор побежала в столовую, расположенную на первом этаже. Там находились некоторое время вместе с ребенком и другими заложниками. В один момент я попыталась через окно передать своего ребенка. И в этот момент в столовую зашел один из боевиков, среднего роста, волосы до плеч, чуть завитые. Одет был в спортивные темно-синие штаны. Верх камуфлированный. Поверх него куртка-разгрузка. В правой руке он держал автомат, в левой – пистолет. Он крикнул: «Лежать!» Я что-то ему ответила в грубой форме, после чего он выстрелил в меня, попал в область шеи и задел моего ребенка. Ребенка я выпустила а сама упала на пол. После этого на какой-то момент все затихло. Куда делся боевик, я не знаю. 2 женщины перевязали меня, помогли. Когда я лежала на спине через какое-то время я увидела мужчину. Лица его я не видела. Он зашел в столовую через дверь. Одет был в джинсовую рубашку и светлые брюки, туфли светлые, типа макасинов. В руках ничего не было, одежда была чистая. Пятен крови не было. Он зашел, с кем-то разговаривал, с кем, я не знаю. Спустя 5 минут он выпрыгнул в окно через которое я выкинула своего ребенка. Кто-то там разговаривал с сильным акцентом на русском языке. Акцент был чеченский или ингушский. Ваша Честь, у меня в связи с этим вопрос к Кулаеву. Кулаев, скажите, это Вы были?

(Техническая неисправность в зале суда. Звук на монитор подавался с перебоем.)

- Чисто белого, как вот эти листы?

Нурпаша Кулаев:

- Да.

- А на ногах что было?

- Кроссовки.

- Какого цвета?

- Черные с красными полосками.

- Кроме Вас у кого-нибудь из боевиков были светлые штаны?

- Не было.

- Когда вы зашли, Вы с кем-либо разговаривали?

- Со мной сидел мужик. С ним разговаривал.

- А о чем Вы разговаривали?

- Я сказал ему: «Выпрыгни. Скажи им, чтобы они не стреляли.»

- Внятно скажи, о чем вы разговаривали?

- Он мне что говорил, я не помню. Про какого-то чеченского спортсмена мне говорил. Мол, у меня знакомый чеченец есть. А я ему сказал, чтобы он альфовцам на окне сказал, чтобы они сюда не стреляли. Он мне сказал: «Я не могу.»

- А Вы сами сказали этому мужчине, что вы боевик. Как он понял, что Вы чеченец?

- Он меня спрашивал сам. Сразу спросил: «Кто ты?»

- Вы сказали?

- Да, я сказал. Я объяснил ему, как нас привезли, что мне не сказали, куда везут.

- Вы так долго с ним разговаривали?

- Минут 10-15.

- Но этот мужчина здесь был допрошен в качестве потерпевшего. Вы слышали его показания?

- Да.

- Он все правильно рассказал?

- Да.

-Где Вы успели переодеться?

- Не переодевался я. Из дома как вышел, так был.

- но сверху на этой одежде у Вас была другая?

- У нас у 4-х вообще не было другой одежды.

- А жилет на Вас был разгрузочный?

- Не был.

- я не имею к нему вопросов. Может быть у участников есть вопросы?

Голоса из зала:

- Нет.

- Оглашаются листы дела 314-317. Это показания Жукаевой Раисы Александровны. Она была допрошена 5 сентября 2004 года. Она пояснила, что 1 сентября примерно в 9 часов вместе со снохой Жукаевой Мариной и ее детьми Мадиной 96 г.р. и Альбиной 97 г.р. пришли в школу №1 на линейку. Примерно в 9.15 на нас напали боевики. Они стали стрелять и загонять всех в школу. Когда я услышала выстрелы, то выбежал из школы чтобы спасти детей. Возле крыльца школы одна из пуль попала мне в правую ногу. А если точнее, то в колено. Я упала и осталась лежать возле входа в школу. А боевики загнали детей в школу. Затем началась сильная перестрелка между боевиками и милиционерами. Я боялась, что меня убью, поэтому пролежала под стенами школы всю ночь. Ночью во время дождя я отползла к какому-то дому, и до обеда следующего дня пролежала там. Я звала на помощь,  но поблизости никого не было. 2 сентября 2004 года в обеденное время я выползла из этого дома и проползла в направлении здания налоговой инспекции. Там меня  встретили незнакомые ребята и доставили в больницу. Поясняю. Что после ранения я перевязала раненую ногу проводом, чтобы не было заражения. После освобождения заложников 3 сентября я узнала, что моя сноха Марина и обе ее дочери спаслись, но были ранены и были госпитализированы. Планировка школы №1 мне не знакома, поэтому указать свое место нахождения во время нападения я затрудняюсь.

Оглашаются листы дела 383-386. Это показания Авсановой Фатимы Анзоровны. Она была допрошена 6 сентября 2004 года. Она пояснила, что в настоящее время она работает лаборантом в средней школы №1. кроме этого у нее в школе учится дочь Белла. 1 сентября 2004 года я вместе со своей дочерью пошла в школу. Примерно в 9 часов, когда все построились на линейке, в школу ворвались вооруженные люди. Они стали стрелять, загоняли людей в спортзал. После того, как людей загнали, зал стали минировать. В первые дни людям разрешали ходить в туалет, давали пить. Но в последующем отношение боевиков к заложникам изменилось. В моем присутствии в спортзале боевики никого не убивали. От них исходили только угрозы. Но из зала забирали взрослых мужчин, и они в зал больше не возвращались. В зале среди заложников со многими я была лично знакома, так как я работаю в этой школе. 3 сентября в школе стали взрывать снаряды. В результате этой бомбежки я была ранена, но при этом находилась в сознании. Также была ранена моя дочь Белла. После того, как меня нашли, меня доставили в больницу. В моем присутствии в отношении заложников никто из боевиков половых преступлений не совершал. Ни с кем из боевиков я ранее знаком не была. Ранее я с ними не встречалась. Моя дочь Белла также была тяжело ранена. У нее была черепно-мозговая травма и огнестрельное ранение в ногу. Впоследствии она была прооперирована в РКБ.

Оглашаются листы дела дополнительного допроса 387-394. Это протокол Авсановой Фатимы от 7 октября 2004 года. Она здесь вот что пояснила. Что в 8.30 пришла в школе. Работает вот лаборантом предмета химии. Со своей дочерью. Старшей дочерью Авсановой, и ее дочерью Дзукаевой, внучкой своей. Она работает в этой школе более 20 лет. Она поясняет, все люди находились на линейке. Еще не успели собраться. Это где-то было в 9 часов утра точное время не может сказать. В это время со стороны железной дороги бежали люди, которые стали стрелять в воздух и загонять всех в спортзал. Когда зашли в спортзал я увидела мужчину на полу, на котором была кровь. Я не знаю, кто его убил, лицо его было закрыто, он был одет в гражданскую одежду. Я не знаю, был ли кто убит из нападавших, я не видела. Меня повели в спортзал. Я находилась возле левой стены от входа в зал под окнами. Я не перемещалась. Нам запретили стоять, и мы вынуждены были сидеть. Заложников было более 1000. Из них больше половины дети. В первый день выводили мужчин из спортзала. Куда их выводили, я не знаю. Террористы установили в зале взрывные устройства. Их устанавливало около 8 человек. Они постоянно менялись. Взрывные устройства напоминали обмотанный скотчем кирпич коричневого цвета. Из них выходили провода, которые были последовательно соединены. В зале было около 7 человек террористов, из них 2 женщины, у которых было что-то на поясе. В руке пистолет, а мужчины были вооружены автоматами. Я не знаю, как распределялись роли между ними. Как не знает, кто был руководитель. Я не знаю, на каком языке они разговаривали. Одежда была камуфлированная. В первый день разрешали пить воду, выводили по 5 человек. Потом сказали, что после 17.00 никто пить не будет. Потом они принесли ведро и 1 маленькую кружку. Боевик с перевязанной рукой пару раз стрельнул в потолок, чтобы в зале наступила тишина. Я не видела, чтоб террористы убивали кого-либо из заложников. В зале террористы не издевались, куда выводили, не знаю. Возвращались не все. А те, кто вернулись, находились с ней не рядом. Поэтому я не знаю, что они говорили. По-моему, взрыв был один. Я услышала сильный хлопок и закрыла лицо руками. Затем, нам стали кричать: «Ложитесь!» по-русски. Это был мужской голос. Но кто кричал, я не видела. Кричали со стороны двери. В результате взрыва было много погибших. Я бежала после взрыва. Я убрала руки с лица, и увидела, что в зале много трупов. Я убежала из спортзала через входную дверь, откуда выходили мои знакомые, их было 3. Я боялась идти, так как было много крови. Затем один из террористов крикнул, чтобы я шла к выходу. Он мне говорил по-осетински, хотя был в маске. После чего я с дочкой пошла к выходу. Террорист завел нас в столовую и сказал сесть на пол. Потом началась стрельба. В столовой находилось еще 5 террористов. Они были в масках. И были там еще другие заложники. Затем террористы куда-то исчезли, а в окно залез спецназ. Ранение она получила в столовой. От опознаний отказалась. Отказалась знакомиться с постановлением о возбуждении уголовного дела.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 51. Листы дела 17-22.Это показания Кастуевой Альбины Владимировны. Она допрашивалась 12 октября 2004 года. Она пояснила, что в том году ее дочь Залина перешла во 2 класс, где она училась в первой школе. 1 сентября в 9.00 я и Залина пришли в школу. Она подвела ее к однокашникам, а сама отошла в сторону. примерно в 9.30 увидела, что из калитки со стороны улицы Коминтерна забежал мужчина невысокого роста в камуфлированной форме, в маске с прорезями для глаз. В руках у него был автомат. Увидев его, я поняла, что происходит что-то ужасное, и стала искать свою дочь. Все люди кричали, и собрались в зале. Затем я нашла Залину, она сама ко мне подошла. Нас загнали в угол между спортзалом и школой. И через разбитые окна зашли в школу. Внутри школы я увидела очень много бандитов в военной форме и с оружием. Нас всех завели в спортзал и усадили на пол. Вначале в спортзале было около 10 бандитов. Заложников  в зале было более 1000. В самом начале один из террористов убил в спортзале одного мужчину, который пытался успокоить людей. Он застрелил его из пистолета в область шеи. Когда кто-нибудь задевал провода, террористы говорили, чтобы мы не торопились взрывать себя раньше времени. Они нас и там взорвут. Зал заминировали сразу. В такой обстановке мы пробыли 3 дня. Периодически боевики, чтобы запугать нас, открывали стрельбу внутри спортзала. Также из спортзала выводили группы людей, часть которых не возвращалась. В это время за пределами спортзала раздавались выстрелы и взрывы. На 3-й день примерно в 13 часов я с Залиной находилась возле окон, которые выходили во двор школы. Мы сидели на полу. Все люди обессилели, теряли сознание, так как воду пить не давали, и не разрешали ходить в туалет. В это время раздался сильный взрыв, от которого в спортзале выбило окна. Кругом все было в пыли и дыму. Сверху на нас сыпались горящие частицы. Мы попытались встать. Чтобы выпрыгнуть через окно. В этот момент раздался второй взрыв, от которого меня откинул на пол. Затем я поднялась и с Залиной направилась к окну. Мы перелезли, и побежали в сторону Школьного переулка. Когда мы убегали, нам в спину стреляли. На моих глазах падали дети, в которых попадали пули. Мы забежали в чей-то дом, а оттуда в сторону магазина «Дидинаг». Оттуда нас отвезли в больницу. Я и Залина были в мелких ожогах. После того, как нам оказали первую помощь, мы ушли домой, так как в больнице мест не хватало.

Оглашаются листы дела 99-104. Это показания Левченко Ларисы Васильевны. Она была допрошена 4.11.04. Она пояснила, что работает учителем географии в школе №1 г.Беслана 3-й год. Ее сын Левченко Александр Анатольевич проживает в Москве, где он и работает. 1 сентября 2004 года она пришла в школу в 8.45. Встретилась с учителями. Какое-то время находилась в помещении библиотеки. А в 9.15 вышла оттуда, и стояла в промежутке между кабинетом библиотеки и фойе. Она услышала звуки выстрелов, которые усиливались. Она поднялась на второй этаж. Прошла по коридору и стала спускаться по лестнице, которая ближе к спортивному залу. Спустившись на первый этаж я увидела толпу людей, которая двигалась в спортзал. Их загоняли туда мужчины в камуфляжной форме с автоматами. Один мужчина. Он был без маски, без бороды, лицо его я не разглядела. Я влилась в эту толпу, и вместе с ними прошла в спортзал. Там уже находилась основная масса людей. В зале я видела около 6-8 террористов. В самом начале среди них были 2 женщины. Террористы сразу заминировали спортзал, установив повсюду взрывчатку. Нам приказали сидеть тихо. Когда в зале становилось шумно, они начинали стрелять в потолок. На второй день террористы перестали давать детям воду. Затем перестали пускать в туалет. В спортзале нас удерживали в течение 3-х дней. 2 числа в спортзал заходил Руслан Аушев, бывший президент Ингушетии. Я видела его на расстоянии. Он вошел в зал в сопровождении 2-х террористов, сказал, что будут переговоры. Постоял 2-3 минуты и покинул спортзал. 3 сентября примерно в 13 часов я находилась в расстоянии 1 метра от баскетбольного кольца, которое ближе к тренажерному залу. В это время над баскетбольным кольцом раздался мощный взрыв. Я осталась лежать на земле. Развернулась от места взрыва. И в это время возле первого окна от тренажерного зала со стороны входной двери раздался второй взрыв. Взорвалась взрывчатка, которая находилась на стуле возле окна. Я почувствовала сильный жар, увидела столб огня. Что происходило после, я не помню. Я потеряла сознание, очнулась во дворе, лежа на земле. Я встала и пошла к выходу. В это время из окон коридора первого и второго этажей, а также с крыши стреляли по убегающим людям. Я добежала до сотрудников милиции, которые помогли мне добраться до безопасного места. Хотя вся близлежащая территория простреливалась. После, меня отвезли в больницу Беслана. 16 сентября меня отправили на лечение в г.Москву в третий военный клинический госпиталь.

Оглашаются листы дела 122-125. Это показания Муртазова Муратбека Даурбековича. Он законный представитель потерпевшего. Допрошен был 10.11.04. Он пояснил, что проживает с супругой Цагараевой Фатимой и 3 детьми Дианой, Викторией и Мадиной. В настоящее время он не работает. 3 моих дочери обучаются в школе №1 города Беслана. 1 сентября 2004 года примерно в 8.15 супруга вместе с детьми вышла из дома и пошли в школу. Я остался дома, затем уехал на работу. Находясь на работе, примерно в 9.20 я услышал выстрелы, которые постепенно усиливались. Я отправил своих сотрудников узнать, что происходит. Вернувшись, они сообщили мне, что школу №1 захватили террористы. Я направился к школе. Близко к школе я не смог подобраться. Вокруг было очень много людей и сотрудников милиции. Я понял, что дело серьезное, и стал вместе со всеми ждать новостей. Все 3 дня я находился возле дома культуры г. Беслана. 3 сентября примерно в 11 часов я пошел домой, чтобы умыться и переодеться. Примерно в 13 часов, находясь дома, я услышал 2 мощных взрыва. Я сразу сел в машину и направился к школе. Со школы уже несли раненых. Я стал искать своих детей и супругу. Первыми я нашел младшую и среднюю. Их выносили из школы, они были ранены. Я пробирался к спортзалу. Я доставил их в больницу. Затем стал искать супругу и старшую дочь. Через некоторое время супруга мне позвонила и сказала, что они в больнице со старшей дочерью Дианой. Увидеть детей мне не удалось, так как их отправили в больницу города Владикавказа. Он указывает, какие повреждения у детей: ожоги, сотрясения. 4 сентября я младшую дочь забрал, а старшую перевезли в РКБ. 5 сентября старшую дочь отправили в Москву на лечение, а затем в Германию.

Оглашаются листы дела 159-165. Это показания Гаппоевой Марины Солтанбековны. Она допрашивалась 7 октября 2004 года. Она пояснила, что во время теракта в школе №1 города Беслана потеряла мужа и ребенка. 1 сентября со своей дочерью Гаппоевой Дзерасой 98 г.р. пошла в школу на первый день учебы. После входа в школу в 8.55 направились в класс. Спустя  некоторое время вышли на линейку. На выходе из школы увидела, как в школу забегают 3 мужчин ранее ей не знакомых, одетых в камуфляжную форму с автоматами. Как они выглядели она не помнит. Испугавшись обстановки я со своей дочерью, Бадоевым Алексом, Мадиной Бадоевой, Бадоевым Ахтемиром, Храевым, Тебиевым и с другими людьми фамилии которых не помнит побежали в актовый зал. Позже в актовый зал забежал один из боевиков с автоматом и сказал, чтобы все перешли в спортзал. Мы зашли в спортзал с дочерью. Позже, время затрудняюсь сказать, 2 боевиков начали устанавливать взрывчатые устройства. Как боевики выглядели я не помню, но они были одеты в камуфляжную форму. Они заставляли детей поддерживать взрывчатку. Позже нм сказали, чтобы все выкинули в середину зала телефоны, видеокамеры. После того, как все выкинули эти вещи, боевики их разбили автоматами. По моему мнению, главным был террорист похожий на фото под №20. Между собой они общались по рации, а также по сотовым телефонам. В этот же день к нам в зал пришел боевик похожий на фото под №12, который сказал, что боевики не могут выйти на связь для переговоров. Насколько мне известно, их требования были вывести войска из Чечни, освободить из тюрем их друзей. Позже один боевик вывел из спортзала директора. Спустя некоторое время, вернувшись в спортзал, она рассказала на осетинском языке, что дела плохи, на связь никто не выходит. Больше она ничего не сказала. Позже Цалиева встала и спросила, есть ли из присутствующих в зале заложников дети Мамсурова. Когда ребенок нашелся, она попросила выйти с ребенком, чтобы связаться по телефону с отцом. По возвращению в спортзал директор школы пояснила, что все в порядке, они вышли на связь. Принесли в спортзал воду в ведрах и бутылках. Откуда брали воду, я не знаю. Ее принес террорист похожий на фото под №3. Он стрелял в потолок и в пол, чтобы стих шум. После того также поднимали заложников, подставляли на них оружие, чтобы их напугать. Но чтобы кого-то нового убили в спортзале, я не видела. О том, что творилось в спортзале с заложниками, я не знаю, так как никто не говорит. После того, как в первый раз установили взрывное устройство, я не видела, чтобы еще раз устанавливали. Взрыв произошел на 3-й день примерно в полдень. В результате чего погибли заложники. Количество погибших я не знаю. Я побежала в подсобку после взрыва, которая она показала, где находится на схеме. Там же находился учитель физкультуры, который попытался обезвредить террориста под №3, но тот выстрелил из пистолета в учителя физкультуры, после чего последний скончался.

Голоса из зала:

- Мы устали!

- Я наверное больше вас устала. Когда вышла из подсобки, мы увидели боевика, который похож на №20. Он на осетинском языке сказал: «Бегите сюда.» И мы оказались в столовой. Через некоторое время перебежали на кухню. Когда мы находились на кухне, шла перестрелка. К нам забрался один спецназовец, которого террорист похожий на фото 3, закричав: «Аллах Акбар!», кинул в спецназовца гранату. В результате чего тот упал на пол и скончался. Еще через какое-то время в окно залезли еще 2 спецназовца. Которые помогли мне выбраться из помещения через окно.

Оглашаются листы дела 216-221. Это показания Кайтовой Нелли Тасолтановны. Она была допрошена 5 октября 2004 года. Она в прошлом году закончила университет и в первый день она пришла в школу учителем русского языка. Это был первый мой рабочий день. Она пришла к 8 часам. У здания школы собралось около 1200 человек. В 9.15 во двор школы, где шла линейка со стороны Коминтерна забежали несколько мужчин и женщин. Сколько их было, она не знает, около 10. Они одеты были в черное. Женщины то ли в юбках, то ли в штанах были, она не знает. Они были вооружены автоматами, стреляли вверх. Она с братом Артуром Бигаевым, он ученик этой школы. Их террористы вместе загнали в угол. А затем и в здание школы, в спортзал. И велели всем сесть. Угрожали автоматами. Люди, которые останутся на улице, они говорили, что расстреляют. Один из террористов был с раненой рукой, перебинтована она была в крови. Его ранил кто-то из милиционеров. Когда именно это произошло я не помню. Мы оказались в спортзале. Террористы велели всем сесть. Я села недалеко от левой стенки. Рядом с ней был ее брат. Примерно 10 террористов находились в зале постоянно, из них 2 женщины с поясами, которые даже одежда не закрывала. Все были с автоматами. Запретили перемещаться по залу, угрожали тем, что нас расстреляют и взорвут. На этом допрос закончился из-за сильных болей.

Оглашаются листы дела 270-274. Это показания Дашиева Альберта Эдуардовича. Он допрашивался 12 октября 2004 года. Он пояснил, что 1 сентября в 9 часов пришел в школу. Когда все выстроились на линейку, услышал несколько выстрелов. Все ученики стали бежать в сторону школы. Он от испуга тоже побежал. Через разбитые окна всех загнали в коридор. Он увидел там несколько людей в масках с оружием. Впоследствии он узнал, что эти люди – боевики. Всех загнали в спортзал. Он находился с левой стороны. Мужчин заставили носить парты и блокировать двери. 1 сентября заложникам разрешали ходить в туалет, а 2 и 3 не разрешали. Всем заложникам приходилось мочиться под себя. Некоторые события он плохо помнит, так как находился без воды. 3 сентября примерно в обед, когда вместе с ним сидел Тедтов Алан и другие, он услышал сильный взрыв, от которого потерял сознание. Через некоторое время, когда пришел в себя, увидел, что все заложники выпрыгивают в разбитые окна. Я также встал и выпрыгнул через окно. Он побежал в сторону дома, который находится на Школьном переулке. Добежав до какого-то дома, он потерял сознание, и упал на землю.

Оглашаются показания Ваниевой Фатимы Карасеевны. Она пояснила. Листы 74-76. мой старший сын, Ваниев Альберт Гивиевич 85 г.р. проживал у моей родной сестры Кусовой Жанны Карасеевны в Беслане, так как работал вместе с ее мужем. 1 сентября Альберт пошел вместе с дочерью Жанны на линейку. Так как Казбек с дочерью пойти не смог по причине того, что подвернул ногу. Около 10 часов 1 сентября от Жанны я узнала, что школа захвачена. Среди заложников Альберт и Карина. После этого я сразу же поехала в Беслан. Я там находилась до освобождения школы. 3 сентября, когда в школе произошли 2 взрыва, Карину мы нашли в этот же день в больнице. Сына я долгое время искала по больницам. 4 сентября я поехала в морг города Беслана, где среди погибших опознала труп Альберта. Все. Вот такие показания.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 53.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Я думаю, что сегодня уже будем заканчивать.

- Я тоже устала. Согласна.

- Судебное заседание на этом завершается. Объявляется перерыв до 13 октября.