32 заседание Верховного суда Северной Осетии по делу Кулаева

32 заседание Верховного суда Северной Осетии по делу Кулаева

13 октября 2005 г.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Продолжаем рассмотрение уголовного дела в отношении Кулаева Нурпаши Абургкашевича, обвиняемого в совершении преступлений предусмотренных статьями 209 ч.2, 205 ч.3, 30 ч.3, 206 ч.3, 105 ч.2 пунктами: а, в, д, е, ж, з; 30 ч.3, 105 ч.2, пунктами: а, в, д, е, ж, з; 317, 223 ч.3 Уголовного кодекса Российской Федерации. Пожалуйста, секретарь, доложите о явке лиц, вызванных на судебное заседание.

Секретарь:

- На судебное заседание явилась потерпевшая Дзампаева.

- Объявляется состав суда. Председательствующий Агузаров. Обвинение представлено в лице заместителя генерального прокурора России на Северном Кавказе Николя Шепеля, 1-го заместителя прокурора РСО-Алании, старшего советника юстиции Черчесова Аслана Владимировича, старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе, старшего советника юстиции Семисыновой Марии Степановны. Защитник подсудимого - адвокат Плиев. В суд явилась потерпевшая Дзампаева. Секретарь судебного заседания Кохан. Дзампаева, встаньте пожалуйста. У Вас есть отвод к составу суда?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. В соответствии со статьей 268 УПК разъясняю явившимся потерпевшим их права. Вы в праве знать о предъявленном обвиняемому обвинений, давать показания, отказываться свидетельствовать против самого себя и своих близких родственников, представлять доказательства, заявлять ходатайства, давать показания на родном языке, иметь представителя, знакомиться с процессуальными документами, получать копии постановлений, участвовать в судебном разбирательстве, в суде 1 и 2 инстанции, надзорной инстанции, выступать в судебных прениях, знакомиться с протоколом судебного заседания, приносить на него свои замечания, обжаловать приговор, постановление суда. Вы не в праве уклоняться от явки по вызову в суд, давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний, разглашать данные предварительного следствия. Потерпевшая Дзампаева, встаньте пожалуйста. Вам ясны Ваши права?

- Да.

- Спасибо присаживайтесь. Дзампаева, пожалуйста, к трибуне подойдите. Фамилия, имя, отчество.

- Дзампаева Зарина Анатольевна.

- Число, месяц, год рождения.

- 10 мая 1976 года.

- Место жительства.

- Беслан, ул. Первомайская, 59.

- Место работы.

- Газета «Жизнь Правобережья.»

- Кем Вы работаете?

- Делопроизводитель.

- Зарина Анатольевна, суд предупреждает Вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Пожалуйста, дайте подписку суду. Пожалуйста.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

- Зарина Анатольевна, Вам доводилось раньше видеть где-либо Кулаева?

- Нет.

- Расскажите, с кем Вы находились в заложниках.

- Сын.

- Назовите.

- Хуциев Зурбек Эдуардович, 96 г.р.

- Расскажите об обстоятельствах. Как вы попали в заложники, что происходило в спортивном зале в течение тех 3 дней, пребывания вас в заложниках.

- Вообще, информация была, что мы не пойдем в школу. Что еще 2 недели школа будет не работать. Потом переигралось то, что в 9 часов, как никогда, начинается линейка. Мы не опоздали, пришли в школу вовремя.

- Сын в каком классе учился?

- В 3. В 3 перешел. Пришли в школу, зашли в ворота. Он встал со своим классом. Я еще общалась с учительницей по английскому, Света Кантемирова, ее потом не стало. Потом подошла ближе и стояла полу боком, разговаривала с родительницей. И у видела, как забегают в школу. Число не помню, может, но 3 я видела четко. Они забегали, стали стрелять с ворот. Я попыталась найти своего сына в толпе. Но толпа меня понесла к стенам школы. Затем нас стали под обстрелом загонять где спортзал, ближе к этим стенам. И через окна я без сына зашла в здание. Нас поставили ближе к стенкам, проходили террористы и загоняли уже в спортзал с коридора. Я пока своего сына на тот момент не нашла. Потом в зале видела, в середине зала. Где потом навешаны были с одного кольца до второго взрывчатка. Незадолго до того, как начали это развешивать, я нашла своего сына. Он был в начале зала. Я попросила толпу, чтобы передали, чтобы ребенок как-то подполз ко мне. У меня не было возможности достучаться до начала зала. И тогда я попросила террориста, он был невысокого роста, я его очень хорошо запомнила, со шрамом на шее, лысоватый. Очень хорошо я запомнила щель между зубами, очень ехидное какое-то такое выражение лица. Я попросила: «Можно забрать ребенка?» Он сказал: «Садись.» Потом сказал: «Вставай.» Под дулом автомата меня повел до конца зала, я забрала ребенка, и мы сели на то же место, где я была.

- А где Вы сидели?

- Я сидела в середине зала, где учителя еще сидели, за столом, между 2-мя окнами, где в основном толпа была. Основная масса людей. Не под окнами, а на лавочке.

- Пожалуйста, продолжайте. Расскажите, как относились к Вам в первый день, во второй. Менялось их поведение?

- Все время менялось поведение. В первый день мы сидели. Изначально заставляли наших же развешивать это все.

- Имеете ввиду при минировании зала, да?

- Да. Заставляли все носить. Как бы остановка пока была, они собирались. Они располагались, они готовились к тому, зачем пришли.

- Они говорили, зачем пришли?

- Изначально, нет.

- Когда стали говорить, зачем они пришли?

- Когда уже были уверены. Когда уже все было в их руках. Когда они хорошо себя чувствовали. Как они потом уверяли, что мы 2 суток выдержим оборону, выдержим штурм, потом мы все взорвем. А изначально они просто относились как бы уверяя нас, в том, что мы пришли сюда потому что наших детей убивали. И то одно, то другое. То им нужно было, чтобы из Чечни вывели войска. Но конкретно они ничего не выдвигали. Потом в зале была такая как бы волна информации, что они пришли потому, что есть здесь, Беслан принял каких-то там 11-10 боевиков, которые на тот момент были. И они пришли за них мстить. Всякая информация в зале была. Потом они разрешали выходить. Потом нам не разрешали выходить. Детей без нас ставили в строй, они шли на минутку, или же воды пить. Потом получилось так, что оказывается вода отравлена.

- Кто об этом сказал?

- Нет, они переговоры вели. Что мы отказываемся пить. Мы сами. Для того, чтобы пришли там Дзасохов. Они очень ждали Дзасохова.

- Кроме Дзасохова, еще кто должен был прийти?

- Не знаю. Мы ждали Дзасохова.

- Ну, другие фамилии назывались?

- Я не слышала. Может назывались. Как бы в толпе сидишь, инее все слышишь. Я переспрашивала часто. Я помню, даже была такая, я переспрашивала, спрашивала: «Что сказали?» Бывало, что постреляли, молчания просят, но все равно не слышно, что было сказано. И спрашиваешь, они говорят, что вот потом вы скажете, что вы нас не видели без масок, все были в масках, куда делся класс тоже не известно. Потом я спрашивала других спрашивала, но не слышали, что я слышала, что куда делся класс. Вот это никто мне больше не сказал, что была такая.

- Вот говорили они, если придет Дзасохов, они пойдут на какие-то уступки. Разговор об этом шел?

- Да нет. Они просто очень его ждали. Я помню на второй день, перед тем как пришел Аушев, мы думали, что придет Дзасохов, потому что они стали вытирать детскими вещами кровь, которая была в зале. Заставляли убирать зал наших же детей. Вынесли труп убитого мужчины.

- В когда его убили?

- В первый день.

- А причина какая? За что убили его?

- Мне не слышно было. Наверное противостоял он в чем-то как-то. Непослушание.

- А эти приготовления, о которых Вы говорите, это в какой день было?

- На второй день. Когда пришел Аушев.

- Ну, расскажите об этом поподробнее. Что-либо он говорил заложникам?

- Не говорил с заложниками. Он зашел в зал, посмотрел, оценил обстановку. Как я это для себя расценила. Посмотрел, это 2-3 минуты длилось, повернулся и ушел. За ним вышли террористы, затем директор. Потом он не появлялся больше.

- После его визита, какое было поведение у террористов по отношению к заложникам?

- Они сами как бы раздваивались. Одни разрешали. Например, был момент, когда ребенку было плохо, мать просила воды. И пока не выйдут так конкретные кто-то из террористов, они не могли. Потом, когда выйдут, они глоточек воды могли дать. К кому-то можно было обратиться, к кому-то нет. Но это не означает сейчас, что кто-то из них хороший, кто-то из них плохой. Все они.

- Расскажите, на третий день что происходило в зале? Какое было состояние заложников?

- Я помню второй день хорошо. Мне просто еще не понятные моменты которые. Почему Мамитова стала сейчас героем? Когда, вот, многие вопросы для меня сейчас. Куда делась Дзгоева, Албегова? Которая сидела тесно с ними. На второй день, я это хорошо помню что она от них не отходила. Она сидела именно в том месте, где педаль, и где находились террористы. Очень хорошо с ними общалась. Когда кто-то из зала, ее знакомые, звали ее. Видя, что она может своего ребенка повести, дать воды, просили, видимо помощь. Она не реагировала никак. Сейчас ее нет, сейчас спросить не с кого. Есть люди, которые. Я помню девушку хорошо, черная, высокая, худая. И мне казалось, что она даже с ними. Она очень тесно сидела с террористом, который вообще не снял своей маски. И было ощущение, как будто кто-то из своих. Он по правую сторону от меня был со стороны тренажерного зала, где педаль. Вот с ней он постоянно как бы общался. Я ее потом видела 3 числа в школе. Вот в этом, недавно. Я просто не в том состоянии была, чтобы подойти и спросить ее. У меня есть кое какие вопросы. На каком основании, что она знает, и вообще. Многие вели себя. Даже та, которая противостояла изначально им, когда вот Кусова, или как ее. Когда ее спрашивали, я не знаю фамилию, я ее видела вот. И она изначально с ними вошла в какой-то спор. Ее жизни на самом деле, опасность какая-то, а потом она сидела также с ними общалась. Значит, кому-то был этот блат, кого-то выводили, воду можно было выпить. Та же директор. И сейчас у них никто ничего не спрашивает. На каком основании? Почему они остаются безнаказанны? Есть цепочка людей, которых можно привести, и вот этот спектакль можно закончить.

- Скажите, а Вы женщин видели среди террористов?

- Были те, которые изначально, проходили, телефоны там, косметички, сумки выкидывать заставляли.

- Сколько женщин Вы видели?

- Тогда я видела 2. но я не знаю, сколько их было на самом деле. Видела я 2. Я даже не разглядела глаза, хотя я пыталась.

- Вы в какой день их видели?

- В первый.

- А во 2Ю в 3 день?

- Нет. Вот почему я и говорю. Мне казалось, что девушка, которая сидела рядом с террористом, одна из тех, кто была раньше в черном, просто она переоделась и сидит с ним рядом.

- а что потом с ими случилось, Вам известно?

- С шахидками?

- Да.

- Ну, первый день был взрыв. Очень близко раздался. И исходя из этого, как потом говорили, что одной из них не стало в первый день. Я думаю, что это так и было. Одну из них может быть или взорвали, или сама она взорвалась с теми, кто не нужен был.

- В 3-й день что происходило?

- Люди уже не управляемые были. Они сами не знали, чего делать. В 3-й день тот, кт вел переговоры, я помню, перед тем как я потеряла сознание в последний раз на тот момент, как я видела, он сказал: «Трупы. Я объявляю войну.»

- Это кто сказал?

- Тот, кто вел переговоры все это время.

- а как они вели переговоры?

- Звонил мобильный телефон. Они стреляли, успокаивали зал. Им нужно было, чтобы как бы по ту сторону знали, что все не так уж и плохо.

- Вам известно, с кем они вели переговоры?

- Они говорили, во всяком случае: «Ваш президент звонит.» И он сказал: «Трупы. Я объявляю войну. Если надо будет, я свяжусь сам.» Это последнее что я запомнила.

- Потом, Вы говорите, потеряли сознание, да?

- Ну, да.

- Вот момент взрыва.

- Я не видела, я не помню.

- Скажите, какое оружие было у боевиков?

- Автоматы. Ну, всякое. Я как бы в оружии настолько не разбираюсь. Но был момент, вторые сутки, когда прошел боевик, до этого мы его в зале не видели. Он был светлый, можно даже сказать рыжеватый, плотного телосложения, высокого роста. Я такое оружие не видела, может в каких-то фильмах, но так.

- Ну, что оно собой представляло?

- Большое, огромное. Видно было, что имеет большой вес. Описать так, кругловатый такой какой-то. Он его пронес на плече. Перешел через зал, вернулся. Я его один раз видела.

- А кроме этого, какое оружие Вы видели?

- Все было. На автоматах штыки, взрывчатка. Ну, все было. Они навешаны были.

- А вот Вы знаете, что такое разгрузочный жилет? А вообще, что такое жилет, форма одежды?

- Да.

- Это такая одежда без рукавов.

- Да.

- Такие были одеты с многими кармашками.

- Да.

- Видели гранаты у них?

- Конечно.

- Ну, расскажите.

- Я же сказала, они были настолько вооружены. Где они нам говорили, что они 2 дня штурма выдержат. На них было все. Что здесь навешено, что они уходили, приходили, и все стреляли. Столько, сколько они стреляли внутри, для этого, просто так они их на себе бы не принесли. Просто так они даже столько не завезли.

- Скажите, а куда они стреляли внутри.

- Вверх. Мы сидели на пулях.

- То есть, они внутри школы стреляли.

- Да.

- А из школы наружу стреляли?

- Конечно.

- а Вы можете сказать, из какого оружия они стреляли?

- Нет. Были и взрывы, были и очереди автоматные. Всякое бывало.

- скажите пожалуйста, по Вашему мнению, сколько было боевиков?

- Тех, которых мы видели там в зале, нам показали потом на опознании. Как бы все они погибли.

- Вот этих погибших, Вы видели в зале?

- Я очень тщательно рассматривала кое каких террористов. Я правда не думаю, что Ходова там ясно показали. Ходов он или как. Я их даже не хочу ни по фамилии называть, никак, они для меня несуществующие люди. Какие бы они подготовленные и хорошо знающие свое дело не были люди или не знаю. Я искала среди них был с пробором впереди вот так, длинный волос, кучерявый, высокий, плотный такой. Ну, не маленького роста, и такое телосложение. Я среди убитых его не видела. Я бы его опознала даже изуродованного. И со шрамом. Я не видела его. Там тех, которых, я вот, я не всех видела.

- А тех вот, по Вашему мнению, сколько Вы видели?

- Так и получается где-то 32, ну, 30 с чем-то, которые ходили туда сюда. Те, которых мы явно видели в зале.

- как Вам удалось выбраться из зала?

- Не знаю.

- Очнулись Вы где, в какой момент?

- Возле дома, где находится школа есть 3 дома. Октябрьская улица. Там 3 дома стоят. Возле этого дома были спецназовцы, наши ребята. И от вопросов я пришла просто в себя, когда они меня спрашивали как фамилия. Почему-то они, видимо боясь, что какая-то шахидка, или кто-то там не свои. И они всех пытались спрашивать кто, что. И меня расспрашивали, как имя, как фамилия, где живу. И я вот от этого приходила в себя.

- О судьбе Вашего сына расскажите.

- Я узнала, с больницы меня забрали, привезли домой, сказали, что он в больнице. И меня забрали из больницы, сделали операцию, мне плохо было. Как бы сейчас все позади. Я узнала только на лестничной площадке, когда увидела дверь открытую.

- Ребенок погиб. Скажите пожалуйста, у Вас есть инвалидность?

- Да.

- Какой группы?

- Второй.

- Вы стали инвалидом вот после случая…

- До.

- Вы сказали, что в зале говорили, что 11 боевиков Беслан принял, и вот они поэтому совершили. Что за боевики, и кто принял. Вот это не понятно. Поясните пожалуйста.

- Это был слух. Что как бы никто их не взял, ни Кабарда, никто. Только мы приняли.

- Это арестованные.

- Заключенные, да.

- А что они совершили, эти боевики. Говорили?

- Нет.

- Понятно. Я не имею вопросов к ней.

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Зарина, скажите, Вы на следствии говорили, что после взрыва вы вместе со всеми выпрыгнули из окна. Но Вы не помните этих обстоятельств, да?

- Я на следствии говорила?

- Да.

- На котором?

- В протоколе допроса вашего написано.

- Это, когда меня опрашивали, я была в больнице. Первые 2 дня. Я как бы, потом мне объяснили, я говорила, что даже ребенок рядом был. И я выпрыгнула из окна, ребенок вырвался. Но я этого не помню.

- вы не помните, то есть, когда Вы уже ушли, пожара Вы не застали, да?

- Я не знаю. Я знаю только то, что в один момент в зале я пришла в себя от того, что меня что-то ударило сзади. Вот я лежала видимо, или как, я не знаю, по затылку. Но я глаза не открывала. Я чем-то задохнулась, я почувствовала. И вторично, видимо какие-то, что-то на меня капало. Потом у меня руки были вот как бы в каплях таких, ожоги.

- скажите пожалуйста, вот переговоры, которые Вы говорите, и требования, которые выдвигали бандиты, Вы сами не слышали? Вы говорите, что в зале разговор был среди потерпевших о том, что какие-то выдвигаются требования. Так я понял Вас? Вы сами не слышали разговора конкретного боевика.

- Я хорошо помнила. Я давала даже показания тогда. Я каждое слово помнила. Пока вот в зале велись переговоры, я дословно помнила каждое слово. Сейчас мне сложно сказать, потому что я могу ошибиться.

- вы сами слышали их разговор.

- Да. Как они разговаривали. Как велись переговоры, мы слышали. Потому что они обстреливали, просили тишину, и потом только говорили. Думаю, многие могли расслышать это.

- Ну, вот кроме того, что Вы говорите, ждали президента Дзасохова, какие еще разговоры Вы помните по телефону этого боевика, который, Вы говорите, объявил войну потом.

- Я помнила, что 4 или 2 раза они переговаривались. Но я сейчас, я же говорю, мне сложно вспомнить дословно. Но я помнила даже каждое слово. Я пыталась заметит все, что происходит. Даже когда навешивали, как навешивали. Потом, когда на вторые сутки стали еще больше их навешивать после того, как ночь, дождь, и какая-то паника была. Окно попросили сами же террористы, разбить с этой стороны. Все окна были целые, но попросили сверху разбить, потому что видимо им тоже самим не дышалось, или они все же боялись газовой атаки, при том, что они были все в противогазах. И все ошибки, как не странно, он хорош знали и изучили и исключили. Они очень хорошо подготовились, и все знали, что они делают. И даже, насколько долго им нужно было быть. Хотя и говорят, что им сказали, вот вам полтора суток, а потом, делайте что хотите. Как бы свои тоже от них отказались и сказали, что вот вам полтора суток, делайте дальше что хотите. И они сами не знали, что им дальше делать. Так вот, в ночь, когда был дождь. Они выбили окно. Сами попросили, и кто-то из наших. Я вот сейчас не вспомню, наверное. Выбито было с этой стороны окно. И другой террорист забежал, в панике обстреливать стал. Стал кричать: «Кто сказал? Еще одно движение.» Потом не разрешали детям даже выходить никуда. Там через 2 часа, потом еще 2 часа проходит, нужно еще было время, чтобы детей не выпускали. Почему дети стали мочиться там же в зале, потом мочу пить. И тогда такой слух прошел, что кто-то пробрался. Они как бы на своем переговаривались, тот улыбался, говорил видимо ему. Я не знаю, о чем они говорили. Но видимо говорил, что сами сказали, чтобы выбили. И он что-то в нервозности ему говорил, и такой слух прошел, что кто-то пробрался на крышу, и знают расположение всего, что там как навешано, что. И стали еще больше навешивать, они какие-то вот продолговатые черные были, это уже по стенам, потом еще больше разложили вот так по длине, которая по залу на стульях было, еще на 2 или на 3 увеличили количество их.

- Это после этого они сказали, что всех убьют.

- Да.

- Это уже был 3-й день?

- Нет, это когда дождь был. Это ж в первую ночь был дождь. Тогда они уже после переполоха говорили, что всех взорвут, нам нечего терять, мы пришли сюда умирать, вы никому не нужны, и мы все умрем. Я помню, вот этот вот, кто, Ходов, я не знаю, кто он. Я перед тем, как потеряла сознание на 3-й день, он сидел за пультом с той стороны, где тренажерный, постоянно читал Коран и внушал нам, что это ваш последний четверг, хотя была пятница. И сейчас вы все умрете, молитесь. Мы настолько это хорошо для себя усвоили, что мы готовы были умереть, и мысль, что мы уходим вместе со своими детьми, что хорошо, что ребенок не без меня пришел в школу там, и этот кошмар не один пережил. Но такого результата никто не ожидал. Сейчас нам не легче от того, что мы живем.

- Нет вопросов.

Заместитель прокурора РСО-Алания Аслан Черчесов:

- Вот слова: «Трупы. Я объявляю войну.» он в трубку произнес или он обращался к залу.

- Нет, он в трубку произнес. Выключил трубку, ушел из зала. Многие террористы, на 3 сутки я их уже не видела.

Таймураз Чеджемов:

- Скажите пожалуйста, а каков характер заболевания, приведший вас к инвалидности?

- Гепатит С. Мне его внесли в нашей больнице после родов, когда я родила мальчика.

- А когда Вы потеряли сознание?

- На 3-й.

- До взрыва, да?

- Да.

- А от чего вы потеряли сознание.

- Я не могла уже дышать, ничего. Я почувствовала, шея у меня даже не держалась, я чувствовала, что я держусь ради того, чтобы как-то своего ребенка удержать.

- А до этого Вы теряли сознание.

- Теряла, на вторые сутки. Когда ребенок подходил, он чувствовал…

- Сколько раз?

- Один раз. И я потом старалась держаться, потому что мой ребенок подошел, между женщинами встал и говорит: «Тетенька, помогите моей маме. Ей, - говорит, - плохо.»

- Нет вопросов.

Сослан Кочиев:

- Зарина Анатольевна, Вы что-нибудь знали об официальных заявлениях властей о численности заложников?

- Нет. То, что говорят, так нет.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- У потерпевших есть вопросы?

- Нет.

- У подсудимого?

- Нет.

- Адвокат?

- Нет.

- Спасибо, присаживайтесь. Так, допрос потерпевших завершен. Но наверное продолжим оглашение показаний. Пожалуйста.

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Мария Семисынова:

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 53. Листы дела 60-62. Это показания Даурова Руслана Викторовича. Он был допрошен 8 декабря 2004 года. И пояснил, что 1 сентября 2004 года моя мама Даурова, вместе с внуками Дауровым и Дауровой пошла утром в школу №1 на торжественную линейку. Во время проведения линейки на школу напали террористы, захватили в заложники всех, кто там находился, в том числе мою маму и детей моего брата. Мой брат Дауров Вадим находился дома и на выстрелы побежал в школу. Террористы ранили его в живот. Наш сосед Рубаев Алан вынес его со школьного двора. После чего брата доставили в больницу, где он 4 сентября 2004 года от полученных ран умер. В тот же день стало известно, что террористы задерживали заложников в спортзале школы, которую заминировали. 3 сентября 2004 года террористы подорвали спортзал с заложниками. В результате этого погибли моя мать Даурова. Я вместе с другими жителями города Беслана спасал оставшихся в живых заложников. своего племянника Даурова нашел ночью 3 сентября в РКБ в реанимации. У него было осколочное ранение шейного позвонка. 4 сентября 2004 года он умер. Племянница Даурова Алена получила осколочные ранения живота, головы и ног. Кто ее вынес, я не знаю.

Оглашаются листы дела 182-185. Это показания Тугановой Варвары Касполатовны. Она была допрошена 16 ноября 2004 года. И пояснила, что она 1 сентября 2004 года проживала с дочерью Калупаевой Ириной, и 3 внуками, ее детьми. Ранее проживала с сыном Тугановым Батразом, который погиб от рук террористов, захвативших 1 сентября школу №1 города Беслана. Батраз работал водителем у директора ПМК Будаева, развозил детей Будаева в детский сад завез, а затем в школу. Вот, проводила его она в 8 часов, сама осталась дома. В 9.15 услышала выстрелы, вышла на улицу и увидела, что бегут люди. Затем узнала, что школу захватили террористы. 3 сентября 2004 года я находилась во дворе, примерно в 13 часов раздались 2 мощных взрыва со стороны школы. Затем началась стрельба. Со стороны школы начали выносить раненых детей. Она стала искать сына и внучку Гагиеву Эмму 92 г.р., которая тоже училась в этой школе и попала в заложники. Через некоторое время Эмму привели домой. Она была ранена. Сына в тот день найти не смогли. На следующий день 4 сентября Батраза нашли в морге. Такие ее показания.

Оглашаются листы дела 263-266. Это показания Валиевой Азы Алексеевны. Она была допрошена 15 ноября 2004 года. Она пояснила, что она проживала с сыном Валиевым Давидом Дзамбулатовичем. 1 сентября мой сын ушел в школу на линейку. В тот день примерно в 10 часов узнала, что всех учащихся, их родителей, а также преподавателей захватили в заложники. С 1 по 3 сентября мой сын находился в заложниках. 4 сентября я нашла своего сына после освобождения заложников в больнице. Он получил телесные повреждения. В настоящее время сын после длительного лечения не может говорить и давать показания в связи с полученным им ранением. Такие короткие ее показания.

Оглашаются показания Цириховой Зарины (Мардои) Леонидовны. Она показала, что 1 сентября 2004 года примерно в 8.30 с сестрой Зитой она пошла в школу. Они находились на линейке. Примерно в 9.30 услышала выстрелы и увидела, что во двор со стороны улицы Коминтерна забежали люди в военной форме с оружием. Они были в масках, а другие без масок. Всего около 8-10 человек. увидев их, она выбежала за пределы школы на переулок Школьный. Затем вспомнила, что там сестра и вернулась. Их всех захватили и загнали в спортзал. Там боевиков было примерно 10 человек. они повсюду развесили взрывчатку. Бандиты стреляли в потолок, когда пытались их успокоить. Между собой они общались на непонятном ей языке. На второй день запретили пить воду, сказали, что объявляют сухую голодовку. На 3-й день примерно в 13 часов в зале произошел взрыв, затем второй. Она встала и выбежала через окно. Там были спецназовцы, которые ее спасли.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 54. Листы дела 42-47. Это показания Динорадзе Карена Автандиевича. Он был допрошен 8 сентября 2004 года. Он показал, что им позвонила семья Кодзаевых. И они сказали, что договорились, что он будет снимать на видео камеру праздничную линейку в школе №1 города Беслана, где их дочь будет давать первый звонок. Значит, он прибыл туда по их просьбе. В 9.10 из школы вывели учеников. Построили старшеклассников. Один старшеклассник взял девочку, которую я должен был снимать на видео камеру. Он поднял ее на плечи. Я начал снимать и увидел, прошло примерно 3 минуты записи, как во дворе послышались автоматные очереди. Люди, вооруженные автоматами, в военной форме в масках стали захватывать двор. Я перестал снимать и более не снимал. Вооруженные люди стали стрелять в воздух. Собрали всех перед зданием школы. Я видел, как люди бьют стекла. И вся толпа через дверной проход, а также через окна лезли в школу. Я тоже залез в помещение через окно, втиснулся в спортзал. В зале было примерно 6-8 террористов среди которых были 2 женщины. На поясах они имели взрывчатку с проводами. Они стали отбирать у людей все средства связи. В том числе фотоаппараты и видеокамеры. Затем несколько мужчин, которые были повыше подняли одного из сидевших и заставили помогать террористам вешать взрывчатку. Примерно террористы повесили 25-30 зарядов. Мужчин было примерно 12 человек. после выполнения этой работы их посадили в коридоре лицом к стене и заставили завести руки за голову. Просидев немного, неожиданно для нас в одном из классов раздался очень сильный взрыв. Как мы потом узнали, взорвалась женщина. От взрыва погибло несколько мужчин, сидящих в коридоре, сразу. А некоторые были тяжело ранены. Мне взрывом ранило левый глаз. В этот момент из класса, где раздался взрыв, боевики вынесли тело тяжело раненого боевика. Они положили его в коридоре. Боевик, который был у них, как я понял, старшим с рыжей бородой славянского типа, он присел над ним и читал ему Коран. Посидев немного, я увидел, как этот боевик сделал укол раненому боевику и его занесли в другой класс. Мы продолжали сидеть. Я думал, что нас должны расстрелять. Однако боевики суетились и не обращали на нас внимание. просидев примерно 3-4 часа, мы оттащили мертвых мужчин а также раненых в один из классов, который не помню, на втором этаже. Затем, боевики сказали, что окажут нам первую помощь. По разговорам нам разговаривать не разрешалось. Не разрешено было смотреть по сторонам. Нас всех завели в один из классов на втором этаже. Там на полу лежали трупы мертвых мужчин в количестве не менее 3. Боевик заставили нас лечь на пол рядом с трупами. Примерно через 10 сек. Боевик сел на стул в коридоре и стал очередями в нас стрелять. Я забился в угол. Прямо над моей головой примерно в 1 метре откалывалась от пуль штукатурка. Рядом со мной лежал мужчина полного телосложения, который при очередной очереди захрипел и встал. Примерно через 1 минуту боевик выстрелил в нас очередями из автомата. В этот момент пришли 2 наших мужчин, которые под прицелом боевика выкидывали трупы на улицу. Когда очередь дошла до меня, я встал. Боевик, который ранее стрелял удивился и усмехнулся потому что я не погиб. Он заставил выкидывать оставшихся мужчин. Мы спустились на первый этаж. Нас опять поставили к стене. Мы по 1 ходили в туалет и мыли руки. Придя в спортзал, я лег и находился в состоянии шока. У него из глаза шла кровь. Периодически он терял сознание. Очнулся я только на 3-й день, когда случился взрыв. Я лежал под баскетбольным щитом ближе к окна. Меня контузило, у меня загорелись волосы. Я погасил огонь и увидел, как дети лезут в окна. Я со всех оставшихся сил ринулся к окнам и выпрыгнул на улицу. Я побежал в сторону спецназовцев. Мне в спину стреляли боевики. Со мной рядом бежала мат с ребенком. После того, как она упала, сраженная пулей, я взял ребенка и выбежал к спецназу. Кто была эта женщина и ребенок, он не знает. Вот такие его показания.

Оглашаются листы дела 182-186. Это показания Кусаева Хетага Черменовича. Он допрашивался 11 сентября 2004 года. 1 сентября 2004 года он и его старший брат вышли из дома в 8.10. Пришли в школу примерно в 8.50 на линейку. В 9.15 раздались автоматные выстрелы. Стреляли люди в масках. Они бежали со стороны улицы Коминтерна. Эти люди стали всех загонять в школу, в спортзал. Террористы сразу стали минировать зал. Минировало примерно 5 человек. они заставили старшеклассников им помогать. В первый день из зала увели мужчин. Обратно в зал вернулись всего лишь 6 мужчин. Террористы были вооружены автоматами, пистолетами и ножами. На некоторых были пояса со взрывчаткой. Я видел 2 женщин-террористок. Они были в масках с поясами и в руках у них были кнопки. У всех террористов были рации, по которым они переговаривались. Я слышал, что террористы говорили на разных языках. В первый день нам дали по пол стакана воды. А на второй день воду не давали. Нам сказали, что вода отравлена. Когда заложников выпускали в туалет, можно было попить воды. На 3-й день примерно в полдень раздались взрывы и автоматная стрельба. Я помню, что выскочил на подоконник, и вместе с другими детьми выбежал из зала. Больше ничего не помню и ничего рассказать не могу.

Оглашаются листы дела 206-210. Это показания Дзбоевой Эльзы Викторовны. Она была допрошена 11 сентября 2004 года. Она пояснила, что работает учителем музыки в первой средней школе города Беслана. 1 сентября пришла на торжественную линейку, где уже собрались учащиеся школы и их родители. линейка только началась, когда я услышала выстрелы и увидела около 5 человек в камуфляжной форме, в масках с автоматами. Все перепугались и стали разбегаться. Эти бандиты стреляли и загнали всех в спортзал. Всего в заложниках оказалось более 1000 человек. бандиты посадили всех на пол и требовали, чтобы все замолчали, угрожали расстрелом. В первый день в спортзале кого-то убили. Бандиты заминировали весь спортзал и заставляли помогать им в этом старшеклассников и мужчин. Бандиты принесли в спортзал телевизор и что-то смотрели. По краям спортзала кого-то заставили разбирать пол. Для чего, не знаю. У меня тромбофлебит. Сильно болели ноги, я лежала у стены и почти не двигалась. Детям пить воду не разрешали. Бандиты говорили, что мы никому не нужны, что по телевидению объявили, что заложников всего 30 человек. И они знают, что их будут штурмовать. Один из бандитов говорил, что все мы взорвемся и пойдем к Аллаху. В спортзале я видела 2 женщин в темной длинной одежде. Бандитов описать не могу. 3 сентября примерно в обеденное время в спортзале прогремел первый взрыв. Я лежала спиной и не видела, что взорвалось. Кто-то стал прыгать в окна. Началась стрельба. Я лежала, так как вставать не могла. Затем сразу же прогремел второй взрыв. Меня не ранило. Через несколько минут боевики подняли оставшихся в живых и приказали идти в столовую. Я поднялась и увидела, что везде трупы заложников. по их телам нас заставили пойти в столовую. Там была вода и многие кинулись к воде. У бандитов произошел какой-то спор, но о чем они говорили, я не слышала. Причиненные мне страдания определить не могу. Свой гражданский иск буду заявлять в суде.

Оглашаются листы дела 218-222. Это показания Кибизовой Раисы Касполатовны. Она была допрошена 11 сентября 2004 года. Она показала, что пришла в школу примерно в 8.30. У входа в школу она встретила Дудиеву, майора милиции. Она была дежурная и должна была выступать на праздничной линейке. В 9.20, находясь на линейке, со стороны улицы Коминтерна стали забегать люди в камуфлированной форме с оружием в руках. Их было 3. я видела, как они стреляли в воздух и требовали, чтобы мы все заходили внутрь школы. Нас было очень много. Мы с трудом проходили сквозь узкий проход. Было примерно около 1400 человек. один из бандитов с перевязанной рукой кричал, чтобы все слушали его, так как он самый главный. Нас поместили в спортзале в течение полу часа. весь зал был заполнен, устанавливали растяжки. Они заставляли заложников помогать им из числа родителей и старшеклассников. При мне один из боевиков убил Бетрозова, который был отцом 2 мальчиков, учащихся нашей школы. В первый день из спортзала вывели человек 15 мужчин, родителей учеников. Через некоторое время в каком-то из помещений школы раздался взрыв. Позже один из боевиков сказал нам, что если мы не будем слушаться, то с нами произойдет та же участь, что и с теми 15 мужчинами. Второй день прошел относительно спокойно. Они кричали и стреляли в потолок, но никого не убивали. Только не давали пить воду. На 3-й день в 13 часов произошел взрыв. Я точно не могу сказать откуда. От взрыва потеряла сознание. Очнувшись, увидела, подходил наш сотрудник милиции в форме и помогал выносить раненых при захвате школы. Боевик, который загонял нас в школу стрелял вверх и кричал: «Я самый главный.» Я опознала его на фотографии под №20. В томе 54 все материалы.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 55. Листы дела 155-159. Это показания Дзгоевой Алины Ирбековны. Она пояснила, что 1-го сентября 2004 года я одна пошла на праздничную линейку в школу №1 города Беслана. Я находилась со всеми вместе во дворе школы. Когда встали на праздничную линейку в 9.20 я услышала стрельбу. Все люди испугались, побежали в сторону спортзала. Я тоже вместе с людьми побежала в спортзал. В зале я уже поняла, что нас захватили в заложники. Когда нас всех собрали в спортзале, то 5 боевиков стали по всему спортзалу натягивать провода и присоединять к ним крупные штучки. Что именно они присоединяли, я не знаю. 1 сентября весь день нам разрешали пить воду и ходить в туалет. 2 и 3 я все время находилась в полусонном состоянии т.к. чувствовала себя плохо. 3 сентября, примерно в обед я услышала взрыв. Где именно он произошел я не знаю. После я услышала второй взрыв. После этого я и еще несколько человек, кто именно я не знаю, вышли из спортзала и зашли в туалет и через некоторое время туда зашел солдат, который нас вынес во двор. Другие солдаты положили нас в машину скорой помощи.

Оглашаются листы дела 243-248. Это показания Бигаева Хасана Батразовича. Он был допрошен 21 сентября 2004 года. Он показал, что 1 сентября со своей мамой пошел в школу где он учился в 5-м классе на праздничную линейку. Примерно прошло около 10-15 минут, когда они построились, как он услышал стрельбу. Со стороны ворот на улицу Коминтерна бежали несколько человек. они были в масках, другие бородатые, у всех были автоматы, одеты в камуфляжную форму. Всех загнали в спортзал. В зале было очень много народу. Сразу боевики убили одного мужчину. У всех отобрали телефоны, фотоаппараты, сумки. В 1 день давали пить, а 2 и 3 дни они уже пить не давали, и ходить в туалет тоже. 3 сентября, примерно в обед, раздался взрыв. Где и что взорвалось, я не видел. Я только увидел, что около двери, которая выходит на улицу, был дым. Я, мама и другие люди забежали в маленький зал. Нас было человек 30-40. Там к ним забежал один из боевиков и сказал, чтобы они все шли в столовую. Я, мама и другие люди пошли по трупам людей в столовую через весь большой спортзал. Убитых людей было очень много, но пожара еще не было. Нас привели в столовую. Кто-то стоял в окне. Дети и родители стали вылезать в окно. В комнату забежал боевик и стал стрелять по нам. Он убил одного ребенка, второго ранил. Я с мамой и другие заложники спрятались. Мы лежали на полу. Мы там пробыли до вечера. Затем, их освободили.

Оглашаются листы дела 338-342. Это показания Кубатиевой Тамары Михайловны. Она была допрошена 21 сентября 2004 года. Утром 1 сентября она с внучкой Эллиной поехала в школу на линейку. В 1 класс шла дочка Амина моего племянника Фраева Руслана. Во дворе школы она сидела на скамейке. И увидела, как с улицы Коминтерна начали забегать мужчины в черных масках и камуфлированной форме с автоматами в руках. Они стреляли вверх. Всех загнали в помещение школы, рассадили в спортзале. заложников было более 1000 человек. у входа сидели 2 боевика. 1 из них держал ногой какое-то устройство, а другой сидел за нами, чтобы мы не вставали. Мы находились вместе, я и моя внучка. В первый день разрешали выйти в туалет и выпить воды. Во второй день в первой половине дня, в первой половине дня 1 сентября убили мужчину в зале Дзампаева, кто не могу сказать. Говорили, за то, что он отказался помогать минировать зал. Зал заминировали в течение 1 часа. на второй день террористы стали более жестче. Они не разрешали пить воду и выходить в туалет. Люди рвали свою одежду, тайком мочили ее и этим спасались от жажды и духоты. Во второй половине дня в зал пришел Аушев. Он ничего не ответил, прошел сквозь центр зала, о чем-то переговаривался с бандитами, потом повернулся и вышел. На 3-й день ко мне, матери Сослана и Руслана Фраевых подошел один из бандитов и спросил: «Кто мать Сослана Фраева.» Я ответила, что ей плохо, она лежала рядом. Бандит сказал, чтобы мы сели отдельно на скамейки, но нас больше после этого не тревожили. Примерно в 13 часов прогремел сильный взрыв, а за ним второй. От взрывов начался пожар, рушился потолок. Я с внучкой и с Фаризат Кубатиевой начали пробираться к выходу из спортзала. Переживая за внучку, я оставила Фаризат, выбралась с внучкой в столовую. Откуда нас вызволили сотрудники милиции и отправили в больницу города Беслан. У меня было пулевое ранение, у Эллины небольшие ожоги тела. Позже я узнала, что погиб Руслан Фраев, и Фаризат Кубатиева тоже погибла в помещении школы.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 56. Листы дела 4-8. Это показания Хадиковой Залины Сослановны. Она была допрошена 27 сентября 2004 года. Примерно в 9.20, когда праздничная линейка уже построилась, во двор школы стали забегать мужчины в черных масках с автоматами в руках. Один из них выстрелил вверх, крикнул и потребовал, чтобы все мы зашли в здание школы. Людей было очень много. Все мы протиснулись в узкий вход в школу. Некоторые бандиты заставляли перелазить через окна. Всех заложников собрали в спортзал, около 1000 человек. с нами в спортзале постоянно находилось около 4 террористов. Были 2 женщины с пистолетами в руках. В первой половине дня спортзал заминировали. Старшеклассники помогали держать бомбы. Примерно в 14 часов из спортзала вынесли убитого мужчину. На второй день бандиты стали очень агрессивными. Они перестали давать воду. В толпу бросали тряпку, и мы выжимая ее, таким образом утоляли жажду. Вечером пришел Аушев. Постоял у входа 2-3 минуты. Вышел с какими-то бандитами. Некоторые женщины говорили что нас скоро отпустят. Но никого не отпустили. На 3-й день мне было очень плохо. Я все время лежала и практически не открывала глаза. Примерно в 13 часов прозвучал сильный взрыв. Я в этот момент находилась в центре зала. Рядом со мной также находилась моя одноклассница Ира Хадикова. Я после взрыва обнаружила, что моя подруга не двигается. У нее были открыты глаза, но она не разговаривала. Обнаружив проем в стене, я выбежала во двор школы. Побежала немного. И меня встретили сотрудники милиции и отправили в г.Владикавказ в больницу.

Оглашаются листы дела 12-22. Это показания несовершеннолетней Кудзиевой Мадины Султанбековны. Нет, она совершеннолетняя. Она была допрошена 22 сентября 2004 года. Она пояснила, что в 9.10 с дочкой пришла в первую школу на линейку. Примерно в 9.30 началось построение. Тогда со стороны входа на территорию школы с улицы Коминтерна послышались выстрелы из автоматического оружия. Обернувшись, я увидела человека в маске, напоминающей вязанную шапочку с вырезами для глаз. Он одет был в свитер кофейного цвета и штаны серого цвета. Среднего роста, среднего телосложения. В руках у него был автомат. Все время он из него стрелял. Затем, всех нас загнали во внутренний двор. Заставили через разбитые окна залезть в здание школы. После того, как мы залезли, нас по коридору всех загнали в спортзал. В это время 2 человека, вооруженные автоматами, стали кричать, чтобы все успокоились. При этом угрожали, что будут стрелять в тех, кто не успокоится. Один из них выглядел следующим образом. Ну, она его описывает. После того, как всех согнали, заложников разделили на 2 группы, сделали проход и стали раскладывать по всему залу бомбы. Затем они всем заложникам сказали выбрасывать в центр зала телефоны, видеокамеры, сумки, фотоаппараты. Я также бросила фотоаппарат марки «Кодак» в черном чехле. Заложников обыскали женщины. 2 женщины террористки. Они были одеты в черные водолазки, черные юбки. Лица были обмотаны черными платками. На тот момент взрывчатку уже развесили 3 террористов. После того, как спортзал был заминирован, этих женщин я в зале больше не видела. Хочу дополнить, что до того, как я нашла в зале свою дочь, террористы выводили из зала 18 человек мужчин. Из выведенных вернулось только 3, которые сидели недалеко от меня. Они были сильно избиты и ранены. У одного была перевязана рука. Однако одного из них, сидящего недалеко от меня, женщина с ребенком назвала Сережей. Хочу пояснить, что по залу также были расставлены стулья, на которых лежала взрывчатка, соединенная между собой проводами. В первый день также выводили еще одного мужчину. Он был ранен в голову. Он обратно не вернулся. Примерно 10 террористов без масок постоянно находились в зале. В 14 часов 2 сентября кто-то из террористов сказал, что должен прийти Аушев. Он сказал, чтобы все себя вели тихо, и чтобы никто не просил. После этого встала директор школы Цалиева и повторила то же самое. Пришел Аушев. Он обратился к заложникам. Что он говорил, я не расслышала. Он пробыл несколько минут и ушел. Через какое-то время после Аушева вышла директриса. По возвращению через 30 минут жестом руки показала, что все будет нормально. 3 сентября примерно в 12.45 собрали всех заложников около правой от входа в спортзал стены и стали крепить провода. Взрывчатки, разложенные на стульях, крепили к стене. Все, кто сидели на подоконнике сказали, чтобы они слезли. Через какое-то время я обернулась и стала рассматривать окна. Я предполагала, что может быть взрыв. Я стала думать, как можно будет выбраться. В этот момент произошел взрыв. На меня посыпались стекла. Я решила лечь на пол, но тут же с правой стороны на уровне уха раздался второй взрыв. Я сильнее пригнулась и прижала к себе дочку. Почувствовала на груди, как что-то жжет. Я стала тушить рукой. Обернувшись, увидела, что стекла разбиты и люди выпрыгивают в окна. Я выбросила дочь в окно. Следом за ней, став одной ногой на батарею. А другой на подоконник, тоже выпрыгнула в окно. Оказавшись за окнами я с дочерью побежала за людьми. Они бежали в сторону калитки. Я выбежала с ними и увидела людей в военной форме.

Оглашаются показания потерпевших, которые содержатся в томе 57. Листы дела 17-20. Это показания Кудзиевой Галины Измайловны. От 29 октября 2004 года. 1 сентября примерно в 8.30 со своей дочкой Дагоевой Ириной Сослановной вышла и направилась в школу №1. примерно в 9.20 находясь на территории школы, услышала выстрелы. При этом обратила внимание, что позади нас пробежали несколько вооруженных людей в масках. Как я узнала впоследствии, они были боевиками. Они были в количестве 6-8 человек. они загнали всех присутствующих в спортзал, стали успокаивать всех заложников, при этом стрелять в воздух над головами. Я вместе с дочерью стала в центре зала. Затем, боевики требовали, чтобы все заложники выкинули в проход свои телефоны и фотоаппараты. Это требование было под угрозой расстрела. После выполнения этого требования 2 женщины террористки, находящиеся в спортзале в черной одежде обыскали по своему выбору часть заложников. после этого боевики выбрали из заложников несколько мужчин и старшеклассников, которых заставили минировать спортзал и блокировать все входы и окна школы. После минирования мужчин вывели из спортзала. Через несколько часов часть из мужчин вернулась. Они были сильно избиты. Вся одежда была в крови. В течение первого дня и до обеда второго боевики разрешали погруппно выходить в туалет при этом пить воду, но только детям. Однако, после ухода Аушева, который 2 сентября зашел в зал и через 2 минуты сразу вышел, боевики вообще не давали воды. 3 сентября примерно в обед я услышала сильный взрыв, после которого прозвучал сразу и второй. От этих взрывов меня оглушило, я потеряла сознание. Очнулась я уже в больнице. От взрывов погибла моя дочь Карина.

Оглашаются листы дела 72-75. Это показания Джидзаловой Зарины Константиновны. Она была допрошена 1 ноября 2004 года. Она пояснила следующее. Что проживает с мамой Козыревой Тимой Хаджимурзаевной, которая является инвалидом 1 группы. До 1 сентября 2004 года сестра Джидзалова Эдита Константиновна ухаживала за моей мамой. В настоящее время моя мама не встает с постели и не может говорить в связи с перенесенным инсультом. Во время теракта погибла моя сестра и ее дочь. В связи с чем состояние моей мамы ухудшилось. В настоящее время я полностью обеспечиваю уход за ней.

Оглашаются листы дела 85-88. Это показания Мисикова Ацамаза Борисовича. Он был допрошен 1 октября 2004 года. Он пояснил следующее, что 1 сентября я, сестра, мама пошли в школу №1 г.Беслана, куда я должен был пойти в 3 класс. Примерно в 9 часов построились. Туда забежали люди в камуфляжной форме, стали стрелять. Нас всех окружили и загнали в коридор а после в спортзал. Когда завели в помещение школы, я потерял мать и сестру. Затем, нашел мать и все время находился с ней. С нами находилась сестра тоже. 3 сентября 2004 года после обеда в спортзале произошел взрыв. Я получил ожог спины. После взрыва меня, мать и сестру, а также других заложников загнали в столовую. Во время штурма меня ранило в голову, касательное ранение. Опознать лиц, которые нас захватили, я не смогу. Он несовершеннолетний. Такие коротенькие показания.

Оглашаются листы дела 112-115. Это показания Дзандарова Казбека Черменовича. Он был допрошен 26 октября 2004 года. Он пояснил, что 1 сентября моя мама, сноха Мадина с детьми Аланом и Аланой, внучкой Мадиной пошли в школу №1. Находились на торжественной линейке. Я сразу побежал в школу. Но подойти близко не смог, так как улица Коминтерна полностью обстреливалась террористами. Примерно в 100 метрах от школы за ж/д путями стояла моя машина. Где находился Батраз в это время, я не знаю. Через некоторое время Батраз подошел ко мне и рассказал, что подъехал к ж/д путям и увидел, как террористы захватили заложников. они стали стрелять в его сторону, однако ему удалось убежать. Машина простояла около ж/д путей с 1 по 3 сентября. Забрав ее, я обнаружил повреждения на двери. В настоящее время Батраз с детьми и женой находится в городе Сочи, куда их отправили после освобождения. У него была повреждена автомашина. И ему был причинен ущерб в размере 15 тысяч рублей.

Оглашаются листы дела 266-271. Это показания Симонян Марианн Ашотовны. Она была допрошена 10 ноября 2004 года. Она пояснила, что она проживает в г.Беслане со своей матерью, отцом и сестрой Сирануш 87 г.р., братом Аганезом. Учится в первой школе города Беслан с 5 класса. В этом году она перешла в 8. 1 сентября примерно в 8.25 с братом и сестрой они пошли в школу. Она нашла своих одноклассников. Стояла на линейке. И в это время услышала выстрелы. Оглянувшись, увидела мужчину в военной форме с оружием. Он стрелял, бежал во двор. За ним седом во двор школы бежали еще несколько бандитов. Увидев это, мы стали убегать, и забежали в помещение котельной. Нас было около 20 человек. примерно через 20 минут боевики подошли к котельной и сказали нашей учительнице по истории Надежде Ильиничне, стоявшей возле двери, чтобы все вышли из котельной. Надежда Ильинична сказала, чтобы мы вышли и террористы нас загнали в спортзал. В зале находилось около 5-6 террористов. Периодически террористы стреляли в потолок, чтобы нас успокоить. Первый день после захвата видела в зале раненых из числа заложников. кто и как их ранил, я не видела. В первый день и половину второго дня нам разрешали пить воду и выходить в туалет. На второй день примерно после обеда нам запретили пить и ходить в туалет. 2 вечером террористы перевели часть заложников в основном пожилых людей в маленький тренажерный зал. 2 числа приходил Аушев. Он недолгое время постоял. Террористы периодически все 3 дня выводили из зала группы людей, в основном мужчин. Я не видела, чтобы выводили мальчиков или девочек. 3 числа примерно в 13 часов произошел взрыв. Я схватила своего брата, мы с ним сидели вместе. Через некоторое время прогремел второй взрыв. После этого я с братом встала и направилась в сторону двери из спортзала, через которую люди выбегали во двор. Но, не добежав до двери, я потеряла сознание и упала. Через некоторое время я очнулась на полу. Брата около меня уже не было. Террористы в зале стреляли по людям в упор. На полу лежали раненые и убитый. Затем я встала и пошла к входу. Затем, выйдя во двор, я прошла возле котельной и вышла к Школьному переулку. Там меня положили на лестницу и понесли в сторону ДК. Идем дальше, да?

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Представителям потерпевших надо идти на следственный эксперимент, да?

- Да.

- А как без них?

Заместитель генерального прокурора России на Северном Кавказе Николай Шепель:

- Мы можем без вас, да? Вы не против, если мы огласим без вас оставшихся потерпевших?

Таймураз Чеджемов:

- Нет. Если это долго будет.

- Я имею ввиду без вас.

- Но я же должен слушать, что там говорили.

- Ну, Вы ознакомитесь с протоколом.

- Где протокол?

- Он же пишется.

Тамерлан Агузаров, председатель Верховного суда Северной Осетии:

- Но без представителей нельзя. Потерпевших нет? без представителей никак нельзя.

- Хорошо.

- Объявляется перерыв до 18 октября.