COUR EUROPEENNE DES DROITS DE L’HOMME
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
Е?РОПЕЙСКИЙСУДПОПРА?АМЧЕЛО?ЕКА
Господину Ссорену Нейлсену,
Регистратору Первой Секции
Европейского Суда по правам человека
Европейское Консульство Страсбурга - Франция
ВОЗРАЖЕНИЯ
заявителей на Меморандум
Уполномоченного от Российской Федерации
в Европейском Суде по правам человека
Ознакомившись с Меморандумом властей Российской Федерации от 27 июля 2007 г. №14-506(1)-07, направленного в Европейский Суд по правам человека по жалобе №27311/03 «Чернецова и другие против Российской Федерации», поданной в соответствии со статьей 34 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция), заявители не могут согласиться с обстоятельствами, изложенными в указанном документе, поскольку властями изложены недостоверные, не соответствующие действительности и фактическим обстоятельствам сведения, которые не только не подтверждаются, а напротив - опровергаются собранными доказательствами.
Власти Российской Федерации пытаются нивелировать свою ответственность, не отвечая на поставленные перед ними Европейским Судом вопросы, и вводя Европейский Суд в заблуждение относительно прав и возможностей заявителей (потерпевших).
Перед властями Российской Федерации были поставлены следующие вопросы:
Было ли право на жизнь тех заявителей, которые были среди заложников, нарушено в настоящем деле?
В частности, пытались ли власти положить конец кризису путем убеждения и диалога? Было ли обращение за помощью к смертельной силе абсолютно необходимым?
Достаточные меры предосторожности предприняли власти во время планирования, управления и осуществления операции спасения, чтобы защитить в максимально возможной степени жизни заложников?
В частности, подвергались ли заявители, находившиеся в числе заложников, жестокому обращению в результате предположительно ненадлежаще проведенной операции по спасению и предполагаемой нехватки надлежащей медицинской помощи?
Подвергались ли заявители, родственники которых умерли в результате событий от 23 - 26 октября 2003 года, жестокому обращению (см. Базоркина против России, №69481/01, §§ 139 и т.д., 27 июля 2006; см. также Гонгадзе против Украины, №34056/02, §§ 181 и т.д. ECHR 2005-...)?
5. Являлись ли рассмотрения гражданских исков, относящихся к компенсации вреда, вызванного террористическим нападением и операцией по спасению, совместимыми с требованиями § 1 статьи 6 Конвенции?
В особенности:
(а) Были суды, "независимыми и беспристрастными", ввиду финансовой поддержки, оказанной им Правительством города Москвы?
Правительству предлагается указать количество финансовой поддержки (финансовой и другой), предоставленной московскими городскими властями (включая округа и префектуры) находящимся в Москве судам общей юрисдикции (первой и второй инстанций) и их судьям в 2002 - 2003 годах. Правительству также предлагается указать, каким был полный объем финансирования из федерального бюджета находящихся в Москве судов в пределах того периода.
(Ь) Имелся ли у заявителей доступ к правосудию, принимая во внимание их жалобу о проведении операции по спасению?
(с) Соблюдался ли принцип равенства сторон, при отказе судов истребовать доказательства у ответчика и третьих лиц и допустить определенные доказательству предоставленных заявителями?
(d) Располагали ли заявители достаточным количеством времени для подготовки к возражениям на аргументы ответчика?
Перед анализом ответов Правительства Российской Федерации на вопросы Европейского Суда по правам человека, а также изложения замечаний заявителей жалобы в Европейский Суд по правам человека, заявители жалобы обращают внимание Европейского Суда на нарушение прав равенства сторон - участников процесса коммуникации.
Правительство Российской Федерации при ответах на вопросы Европейского Суда имело в полном объеме доступ к материалам уголовного дела №229133, возбужденного по факту теракта и захвата в заложники зрителей мюзикла «Норд-Ост» 23-26.10.2002г. в г. Москве.
Заявители жалобы в Европейский Суд по правам человека, официально признанные «потерпевшими» при теракте (подтверждается постановлениями о признании потерпевшими), не имели и, до настоящего времени, не имеют возможности реализовать свои конституционные права, регламентированные частью 2 статьи 24 и статьей 52 Конституции РФ, закрепленные уголовно-процессуальным законодательством - статьей 42 УПК РФ, Декларацией основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (принята Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1985 года № 40/34), правовой позиции, изложенный в определениях Конституционного Суда РФ №300-О от 11.07.2006г., №430-О от 04.11.2004г., №43-О от 14.01.2003г.
Прокуратура Москвы, Прокуратура РФ, в нарушение требований статей 38, 42, 159 УПК РФ, отказывают потерпевшим по уголовному делу №229133 (заявителям по настоящей жалобе) в удовлетворении ходатайств об ознакомлении с материалами уголовного дела, постановлениями о назначении экспертиз, постановлениями о продлении или приостановлении сроков предварительного расследования, ограничивают другие законные права заявителей, причиняя существенный ущерб конституционным правам и свободам заявителей, как участников уголовного судопроизводства, которым, согласно статьи 22 УПК РФ, предоставлено право на участие в уголовном преследовании обвиняемого.
Пример- один из последних ответов от 01.10.2007 г. за № 202-04-07 следователя по особо важным делам первого отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Москвы Р.Е. Анисимова: «…Отказать в удовлетворении коллективного ходатайства потерпевших Миловидова Д.Э., Карпова С.Н. и Карповой Т.И. в части ознакомления c постановлениями о назначении иных экспертиз, произведенных не в отношении погибших Миловидовой Н.Д., Карпова А.С., с постановлениями о привлечении в качестве обвиняемых, жалобами и представлениями, постановлениями о создании следственной группы, постановлениями о продлении и приостановлении сроков предварительного следствия, материалами проверок, проведенных в рамках уголовного дела, а также о предоставлении возможности снять копии с перечисленных документов, в том числе с постановлений о назначении экспертиз и с заключений экспертиз».
Действия прокуратуры Москвы противоречат правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, который в своих решениях указывал: согласно статьи 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, что предполагает предоставление сторонам обвинения и защиты равных процессуальных возможностей по отстаиванию своих прав и законных интересов.
Обязанность государства гарантировать защиту прав потерпевших от преступлений вытекает из статьи 21 (часть 1) Конституции Российской Федерации, согласно которой достоинство личности охраняется государством, и ничто не может быть основанием для его умаления. Применительно к личности потерпевшего это конституционное предписание предполагает, в том числе, обеспечение пострадавшему от преступления возможности отстаивать свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами, поскольку иное означало бы умаление чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но и самим государством
Из Меморандума страница 9: «Установлено, что 23 октября 2002 года, около 21 часа, организованная группа лиц под руководством М.Б. Саламова (он же М.Б. Бараев), заранее подготовленных и вооруженных различным огнестрельным оружием, боевыми припасами и взрывными устройствами, проникла в помещение Дома Культуры открытого акционерного общества «Московский подшипник», расположенное по адресу: г. Москва, ул. Мельникова, д. 7 (далее - Дом Культуры), где шло представление музыкального спектакля (мюзикла) «Норд-Ост».
Применяя насилие, указанные выше лица захватили находившихся в здании зрителей, артистов и других лиц общей, численностью не менее 912 человек, в числе которых были как граждане Российской Федерации, так и иностранных государств, и объявили их заложниками. При этом преступники открыто демонстрировали оружие и, производя вверх предупредительные выстрелы, вынудили заложников проследовать в концертный зал Дома Культуры».
Возражения заявителей:
Практически все заложники находились в зрительном зале, где шел II акт мюзикла (сцена – танец летчиков), когда в зал ворвались вооруженные террористы. Поднявшись на сцену, они прервали танец летчиков и объявили о захвате театра. Террористы «вынудили проследовать в зал» лишь персонал театра: сотрудников кафе, сторожей и т.д., а также тех людей (взрослых и детей), которые занимались в кружках в соседних помещениях театра, и родителей, ожидающих своих детей, занятых в мюзикле и занимающихся в кружках.
Страница 10 Меморандума «…около 30 взрывных зарядов, из которых 2 устройства имели мощность по 50 килограммов в тротиловом эквиваленте. Кроме того, среди террористов были 18 женщин, каждая из которых была обвязана поясом со взрывчаткой (пластид с детонатором) массой от 800 граммов до 2 килограммов. Остальные взрывные устройства мощностью по 3 – 4 килограмма в тротиловом эквиваленте были установлены в различных частях здания, в том числе на крыше. Их общая мощность составляла 76 килограммов в тротиловом эквиваленте.
Возражения заявителей:
По мнению заявителей, данное утверждение свидетельствует, что представитель РФ, власти Российской Федерации предоставляют Европейскому Суду недостоверную информацию.
В материалах уголовного дела (59 том «Взрывотехника Норд-Оста» указывается, что самые большие два заряда имели тротиловый эквивалент по 5, 9 кг (а не по 50 кг, как заявлено в Меморандуме).
Всего зарядов было 23 шт. (а не 30).
Упоминания о зарядах весом 3-4 кг, которые «... были установлены в различных частях здания, в том числе на крыше» (цитата из Меморандума, страница 10)в материалах дела отсутствуют.
Домыслы, указанные в Меморандуме, не соответствуют действительности. Эти данные направлены на оправдание лиц, ответственных за использование смертельной силы и гибель людей.
На страницах 10 – 11 Меморандума Власти Российской Федерации излагают действия террористов, направленные на подавление воли захваченных в заложники людей и обстоятельства убийств Романовой О.Н., Васильева К.И., Влах Г.Н., Грибкова Д.П. и Захарова П.Г.
Возражения заявителей:
По мнению заявителей, гибель перечисленных лиц также является виной Властей Российской Федерации.
В соответствии с правилами Конвенции Совета Европы, во время чрезвычайной ситуации, совершения террористического акта, захвата в заложники граждан того или иного государства, штаб по освобождению заложников, сформированный Правительством страны, должен, прежде всего, обеспечить невозможность увеличения числа заложников, а, следовательно, увеличения числа возможных жертв.
В данном случае, во время захвата в заложники зрителей мюзикла «Норд-Ост», штабом, руководившим операцией по спасению заложников, не было обеспечено должное оцепление Театрального Центра на Дубровке, что дало возможность абсолютно беспрепятственно проникнуть в помещение захваченного террористами театра Ольге Романовой (в ночь с 23 на 24 октября 2002г.), Геннадию Влаху (25 октября 2002г.) и Константину Васильеву (в ночь на 25 октября 2002г.), в дальнейшем убитых террористами.
Халатное отношение штаба по вопросу обеспечения оцепления места совершения теракта, давшее возможность увеличения числа заложников, в итоге привело к возникновению дополнительной агрессии террористов по отношению к захваченным ими заложникам, а также – к дополнительным жертвам теракта.
Небрежность властей привела к тому, что и в концертный зал, и из концертного зала можно было войти и можно было выйти (скрыться), что свидетельствует о возможности свободно передвигаться как туда, так и обратно (из помещения театрального центра также свободно могли выйти террористы). Не исключено, что это провокация со стороны силовых структур с целью начала проведения контртеррористической операции.
По рассказам очевидца событий - известной журналистки Анны Политковской (ныне убитой), Ханпаш Нурдыевич Теркибаев, человек, фамилия которого официально опубликована среди других террористов, захвативших зрителей мюзикла «Норд-Ост», дал ей интервью, в котором официально признался, что был в числе террористов. В момент интервью Теркибаев показал А. Политковской удостоверение спецкора главной правительственной газеты страны и сообщил, что работает в информационном управлении президента. Политковская встречала Теркибаева в Страсбурге. По словам Теркибаева, он покинул стены театра перед штурмом. А. Политковская обращалась в прокуратуру с заявлением о необходимости задержания Теркибаева. Спустя месяц Теркибаев погиб в автомобильной катастрофе. (28.04.2003г., «Российская газета»).
На странице 12 Меморандума сказано: Целями преступников являлись нарушение общественной безопасности, устрашение населения и оказание воздействия на органы власти Российской Федерации, которым было предъявлено незаконное, нарушающее Конституцию и законодательство Российской Федерации, требование о выводе правительственных войск с территории одного из субъектов Российской Федерации - Чеченской Республики.
Возражения заявителей:
Требования террористов о выводе правительственных войск с территории одного из субъектов Российской Федерации – Чеченской Республики, являлись лишь первоначальными требованиями, озвученными 23 октября 2002 г.
24 октября 2002г. террористы изменили свои требования, которые, по мнению заявителей, были выполнимы и не нарушали Конституционных принципов и законодательства Российской Федерации.
В качестве аргументации приводим выдержку из свидетельских показаний, на тот момент депутата Государственной Думы, Г.А.Явлинского, который во время теракта на Дубровке участвовал в переговорах с террористами в качестве парламентера:
Из материалов уголовного дела № 229133, том 1, листы дела 211-213.
… «Я предложил им сформулировать свои требования к властям, чтобы можно было отпустить ни в чем не повинных заложников.
…В ходе переговоров мы остановились на трех пунктах требований:
…однако, если их требования выполнены не будут, они готовы начать убивать заложников. Эту их угрозу я воспринял серьезно…» (Приложение 1 страница 1-4).
Таким образом, заявители считают, что власти Российской Федерации не предприняли должных, необходимых и исчерпывающих мер по спасению заложников.
Страница 13 Меморандума «Правоохранительными органами была получена достоверная оперативная информация о планирующемся 26 октября 2002 г. начале расстрела других заложников в случае невыполнения их требований. При таких обстоятельствах существовала реальная угроза жизни и здоровью большого количества людей, захваченных в заложники».
При этом власти России ссылаются на рассказ заложницы Ольги Черняк и приводят его как цитату, т.е. дословно со ссылкой на Интернет-сайт. КУРСИВ убран
Возражения заявителей
Власти Российской Федерации голословно заявляют о достоверной оперативной информации. Каких-либо доказательств или подтверждений тому, что 26 октября 2002 г. террористы планировали начать расстрел заложников, не представлено. Если такая оперативная информация имелась, то она должна быть рассекречена и представлена для подтверждения достоверности сделанных заявлений.
Напротив, поведение террористов свидетельствовало о готовности к конструктивным переговорам.
«Достоверная» информация не подтверждается ни материалами уголовного дела, ни Приложениями, которые власти Российской Федерации направили в Европейский Суд по правам человека. Нет ни одного свидетельствующего об этом обстоятельстве документа.
Показания очевидцев событий, бывших заложников и пострадавших при теракте:
- Губарева С.Н. (бывшая в заложниках; погибла дочь и жених):
«…Люди, которые были в зале (заложники), боялись штурма больше, чем чеченцев…» (Полный текст воспоминаний Губаревой смотри в приложениях).
- Карпова Т.И. (потерявшая сына):
«…нам, находящимся в здании ПТУ по адресу: ул. Мельникова, д.2, родственникам, родным и близким заложников, объявили, что, если не будут выполнены до 06.00. утра 26.10.2002г. требования террористов, то террористы начнут расстрел заложников. Далее нас вновь начали успокаивать, говоря, что для переговоров завтра приедет генерал Казанцев. Террористы согласились переговорить с генералом и после этого должны начать отпускать заложников…по залу поползли слухи, что к зданию Театрального Центра подтягивают тяжелую технику и машины скорой помощи. Все поняли, что будет штурм, который явно мог спровоцировать террористов на подрыв здания. Народ повалил на улицу. Медики, сидевшие рядом с моей семьей, начали готовиться к оказанию помощи заложникам… Народ вел себя по-разному… Кто-то плакал. Кто-то кричал в голос. Кто-то раздавал шоколадки мальчикам-солдатам, стоявшим в оцеплении нашего здания. Это были совсем дети, и нам становилось страшно, что кто-то из них при этом штурме, выполняя свой долг, может погибнуть…Но, все-таки, большая часть, все еще надеялась на здравомыслие властей и неприменение штурма. Все еще надеялись, что с намеченными утренними переговорами с генералом Казанцевым нас не обманули…»
(Полный текст воспоминания Карповой Т.И. смотри в приложениях).
- Радио «Эхо Москвы». Телефонный разговор с заложницами перед самым началом штурма Театрального Центра на Дубровке 26.10.2002г. в 05.30 утра:
«А.Андрианова: «…Я не знаю, что за газ, но я вижу реакцию, что эти люди не хотят смертей наших – не наших, но, по-моему, наши силовики начали что-то делать, по-моему, есть желание, чтобы мы отсюда живыми не вышли и таким образом эту ситуацию закончить…».
«А.Андрианова: «…Это началось извне. Видимо, такое решение приняло наше правительство, чтобы никто отсюда живым не вышел…».
(Полную версию телефонного разговора смотри в приложениях).
- Абдрахимов Марат, бывший заложник, актер мюзикла «Норд-Ост»:
«…Я сидел в четвертом ряду в партере. Мы не могли спать, хотя хотелось страшно. Мы ничего не знали: знает ли Путин? Один чеченец сказал: «Мы совершенно уверены, что Путин вас всех сдаст. Вас всех взорвут вместе с нами. Назначат обязательно штурм, а штурм закончится тем, что мы не будем ни с кем воевать, а просто нажмем эту кнопку»…И мы боялись больше всего штурма…».
(Полные воспоминания Абдрахимова М. смотри в приложениях).
По поводу показаний О. Черняк. Показаний такого содержания, данных в ходе предварительного следствия свидетелем Черняк, не имеется. Власти Российской Федерации ссылаются на сведения, распространенные в средствах массовой информации, которые не всегда соответствуют действительности.
Обратившись к указанному сайту, заявители сообщают, что сведения, изложенные на странице 14 Меморандума, которые якобы являются прямой речью О. Черняк, не соответствуют сведениям, размещенным на сайте.
Обращаем внимание Европейского Суда, что, ссылаясь в Меморандуме на сведения, распространенные в средствах массовой информации, как на доказательства своих возражений, власти Российской Федерации, в лице федерального судьи Горбачевой М.М., при рассмотрении исков пострадавших в Тверском районном суде города Москвы отказали истцам в истребовании и приобщении к материалам дела репортажей и статей из средств массовой информации, а также в допросе журналистов в качестве свидетелей по обстоятельствам заявленных исков, поскольку посчитали данные доказательства недопустимыми.
Страница 13 Меморандума: «Террористы отказались осуществить ранее намеченное освобождение всех детей и иностранцев…».
Возражения заявителей
Из статьи «Кремль помешал освобождению иностранцев», Маркус Вернер, 30.10.2002г., «Frankfurter Allgemeine», перевод на русский язык «Inopressa»,
http://nord-ost.org/2002/kreml-pomeshal-osvobozhdeniyu-inostrantsev.html):
«Российское руководство, по оценке западных разведслужб, воспрепятствовало освобождению иностранцев, захваченных в качестве заложников в московском театральном центре. «Оно помешало этому, чтобы заклеймить лиц, захвативших заложников, как международных террористов, чтобы никто не смог их назвать чеченскими борцами за свободу», - сказал нашей газете сотрудник разведывательной службы одного из европейских государств… Сначала говорилось, что иностранных заложников отпустят в 9 часов, затем освобождение было перенесено на 9.30, а потом отложено до 11 часов. Наконец, сотрудник кремлевского пресс-центра незадолго до 12 часов сообщил, что освобождение иностранных заложников не состоится, так как дипломаты тех стран, граждане которых были захвачены в заложники, не прибыли к театральному центру в 9 часов, в назначенное террористами время.
Послы были недовольны такой оценкой, и позже с российской стороны последовало извинение. Представитель российского оперативного штаба сказал поздним вечером в четверг журналистам: «Информация о том, что встреча дипломатов с террористами не состоялась из-за опоздания дипломатов, не соответствует действительности».
Кроме того, один сотрудник кремлевской администрации, по данным агентства «Интерфакс», распространил следующую версию: теперь террористы выдвинули новые требования по освобождению иностранцев, в частности они потребовали присутствия представителей организации «Врачей без границ». Однако тех, к сожалению, в Москве не было, добавил он. Это, однако, не соответствовало действительности – врачи были на месте и в четверг даже дали телевизионные интервью. Кроме того, как далее заявил представитель Кремля, мобильные телефоны предводителей террористов были выключены или никто не брал трубку. Остальные же террористы якобы не могли ничего предпринять, так как их предводители отдыхали. Можно предположить, что эти сообщения были целенаправленной дезинформацией, чтобы объяснить общественности неудачу с освобождением иностранцев».
Еще одно подтверждение такому выводу: «Власти будут настаивать, чтобы террористы не отпускали заложников, разделяя их на иностранцев и россиян». 25.10.2002г. «Новости России». (http://www.newsru.com/russia/25oct2002/all_only.html). «Официальные лица будут настаивать, чтобы террористы в дальнейшем освободили всех заложников, не разделяя их на иностранцев и граждан России. Об этом, как передает корреспондент РИА «Новости», сообщил журналистам официальный представитель ЦОС ФСБ. Игнатченко подчеркнул, что первыми должны быть женщины и дети, которым приходится тяжелее всех…».
Следует отметить, что, как и позднее, в Беслане, власти занижали количество детей, попавших в заложники. Согласно материалам уголовного дела (том 1) их было 111. Имея к 25-му октября почти полный список захваченных в заложники, власти ссылались на заявление Рошаля о 25 детях. Согласно показаниям врача Ахмеда Завки (том 1), Рошаль не был в партере зала, т.е. давал информацию только о детях, находившихся на балконе. Объясняя причины, по которым террористы не выпускают детей, представители штаба ссылались на то, что «кто-то подделал метрики».
На странице 16 Меморандума власти делают заявление: «Однако террористы отказались вести дальнейшие переговоры, настаивая на выполнении своих явно незаконных и необоснованных требований».
Возражение заявителей:
После проведения переговоров с террористами, Г.А.Явлинский, на тот момент являвшийся Депутатом Государственной Думы, сразу же доложил в штаб о конкретных требованиях, выдвинутых террористами:
- прекращение со следующего дня применения в Чечне тяжелого оружия, а именно артиллерии и авиации;
- прекращение зачисток в Чечне;
- осуществление телефонного разговора между господином Путиным и господином Масхадовым о дальнейшем урегулировании отношений.
Однако, власти и штаб по осуществлению операции по спасению заложников, назначенный властями, не сочли необходимым пойти на уступки требованиям террористов и решить вопрос освобождения заложников мирным путем.
Власти объясняют Европейскому Суду, что выполнение требований террористов не могло быть осуществлено, так как эти требования являлись политическими, «незаконными, нарушающими Конституцию и законодательство Российской Федерации».
Заявители не могут разделять доводы Российского Правительства, считающего прекращение артобстрела территории Чеченской республики, являющейся субъектом Российской Федерации, который явно осуществляется с человеческими жертвами, в том числе и мирного населения Чечни, а также, прекращение_ так называемых_«зачисток», которые также приводят к человеческим жертвам мирного населения Чечни, - «незаконными и нарушающими Конституцию и законодательство Российской Федерации».
Считать «незаконным и нарушающим Конституцию и законодательство Российской Федерации» осуществление телефонного разговора между господином Путиным и господином Масхадовым, что также являлось одним из требований, выдвигаемых террористами - считаем абсурдом.
Таким образом, спасение заложников мирным путем, а именно путем переговоров, было возможным, обоснованным и целесообразным, что, естественно, привело бы к минимизации потерь среди захваченных заложников. Но штаб решительно отверг возможность вступать в переговоры и осуществил штурмовую операцию, проведенную силовиками.
Оправдывая силовой вариант разрешения чрезвычайной ситуации, власти впоследствии утверждали, что террористы выдвинули технически невыполнимые требования.
Однако, из материалов следствия видно, что проблемы возникли лишь по той причине, что к процессу не были подключены ни уполномоченные, ни профессиональные переговорщики.
В материалах уголовного дела, помимо протокола допроса Г.А.Явлинского, имеются протоколы допросов свидетелей, принимавших участие непосредственно в переговорах с террористами.
Из свидетельских показаний помощника Президента РФ С. Ястржембского (уголовное дело № 229133, том 1, листы дела 196-200):
«… Весь переговорный процесс осуществлялся с согласия Проничева В., никто из переговорщиков без его согласия никаких действий предпринимать не мог, насколько это мне известно. На первоначальной стадии развития событий со стороны российских властей никто целенаправленно переговорщиков не искал…».
«… Первое, что требовали террористы – это вывода российских войск из чеченской республики. Когда им заявили, что вывод войск нереален в короткие сроки, этот процесс очень продолжительный, террористы выдвинули требование вывода российских войск из какого-либо района Чечни, не уточняя, из какого именно…» (Приложение 1, страницы 10-19).
Из свидетельских показаний журналистки А.С. Политковской, являвшейся переговорщицей с террористами (уголовное дело №229133, том 1, листы дела 204-207):
«…Президент России должен публично заявить о своем стремлении прекратить войну в Чечне и в подтверждение этого должен быть осуществлен вывод российских войск из одного любого района Чеченской Республики…» (Приложение 1, страницы 20-26).
Из этих свидетельств очевидно, что требования террористов были выполнимы для несилового разрешения сложившейся ситуации с захватом заложников, то есть путем переговоров. Однако официальные власти озвучивали только одну версию требований – прекращение войны в Чечне – которая была реально невыполнима.
Власти не предприняли попытки ввести террористов в заблуждение с целью затягивания переговорного процесса для сокращения количества заложников.
Террористы имели телевизор, который был включен, отслеживали и контролировали все новостные программы и обладали всей информацией, распространяемой средствами массовой информации.
Власти не предприняли попытки ввести террористов в заблуждение с целью затягивания переговоров для сокращения количества заложников. Наоборот, 24 октября 2002г. из Тувы в командировку в Чечню проводили очередной отряд тувинского ОМОНа. Новый отряд из 30 тувинских милиционеров должен был_ поддерживать конституционный порядок на посту, расположенном при въезде в город Грозный. Бойцы ОМОНа должны были сменить сводный отряд Министерства внутренних дел республики, который выехал в Чечню полгода назад. (http://www.regions.ru/news/889741/).
Также 24 октября 2002 года сразу три сводных отряда сотрудников органов внутренних дел Калужской области отбыли в служебную командировку в различные районы Чеченской республики. Сотрудникам калужского ОМОНа предстояло сменить своих товарищей и земляков в Курчалое. Сводный отряд милиционеров патрульно-постовой службы направлялся в населенный пункт Горагорское в Надтеречном районе Чечни. А местом назначения бойцов СОБРа службы криминальной милиции УВД должен был стать Введенский район Чечни. (http://www.regions.ru/news/888957/).
Часть 1 статьи 14 Федерального Закона от 25.07.1998 г. №130-ФЗ «О борьбе с терроризмом», действовавшего до 31 декабря 2006 г., гласила:
«1. При проведении контртеррористической операции в целях сохранения жизни и здоровья людей, материальных ценностей, а также изучения возможности пресечения террористической акции без причинения силы допускается ведение переговоров с террористами».
Избрав силовой вариант разрешения чрезвычайной ситуации, Правительство так и не выставило для переговоров уполномоченных лиц.
Чтобы оправдать свои действия, власти впоследствии искажали информацию о мировом опыте борьбы с терроризмом, ссылаясь, например, на то, что «…в Израиле переговоры с террористами не ведутся…».
В действительности же «…если захвачены заложники, Израиль, израильские ответственные лица обязательно вступают в переговоры… первая обязанность того командира, который там оказался рядом, законсервировать ситуацию, ничего не предпринимать и делать все возможное, чтобы ситуация не развивалась ни в какую сторону, пока не приедут переговорщики… В переговоры вступают обязательно, все требования выслушивают серьезно. К их требованиям надо очень внимательно и серьезно относиться. Как только они видят, что вы к их требованиям относитесь легкомысленно, они начинают убивать заложников. Они (террористы) каждый раз надеются, что у них в этот раз получится. И Израиль каждый раз вступает в переговоры. Что бы ни потребовали террористы, им надо говорить – да, мы ваши требования должны разобрать. Если вы хотите политических изменений, это нельзя сделать в одну минуту, мы должны это ваше требование довести до парламента страны, это не решается спецназовцем. Т.е. тянуть время и делать все возможное, чтобы террористы видели серьезность переговоров» (журналист газеты «Московский комсомолец» Александр Минкин, радио «Эхо Москвы», 23 февраля 2005г.).
Об этом же сказал в интервью бывший руководитель одной из спецслужб Израиля Яков Кедми: «Любые переговоры оправданы, если речь идет о жизни невинных людей» (Московский Комсомолец», Дейч Марк, 26.10. 2002г.).
«В результате моих переговоров с террористами в Театральном Центре и последующих событий я пришла к убеждению, что террористы не планировали взорвать Театральный Центр, а власть не была заинтересована в спасении всех заложников. Главные события произошли, когда я вернулась после переговоров с террористами. Глава администрации президента А.Волошин угрожающим тоном приказал мне не вмешиваться в эту историю» (на тот момент вице-спикер Государственной Думы Ирина Хакамада, 14.01.04 http://grani.ru/Politics/Russia/President/m.56704.html).
Власти Российской Федерации, поставив во главу угла уничтожение террористов, а не спасение заложников, продекларированное только на словах, пренебрегли мировым опытом контртеррористических операций. Достаточно вспомнить опыт операции по освобождению заложников, захваченных в японском посольстве в Перу. Благодаря выдержке руководителей спецслужб в течение длительного срока и профессионализму переговорщиков удалось освободить большую часть заложников. Минимизация количества потенциальных жертв облегчила впоследствии работу спецподразделений во время штурма, что свело потери к минимуму: один заложник скончался от сердечного приступа.
Властями Российской Федерации не были использованы все возможности по уменьшению количества заложников, что позволило бы сделать работу спецподразделений и спасателей более эффективной даже в случае вынужденного штурма.
Страница 16 Меморандума: Действия властей Российской Федерации полностью соответствовали требованиям статьи 39 Уголовного кодекса Российской Федерации («Крайняя необходимость»).
Возражения заявителей:
Пострадавшие – бывшие заложники и родственники погибших – предъявляют претензии к властям Российской Федерации по невыполнению позитивных обязательств государства в отношении права на жизнь.
Заявители констатируют следующие факты невыполнения мероприятий по минимизации нанесения вреда заложникам:
- власти допустили возможность захвата заложников; официально объявленный убитым дважды Мовсар Бараев возглавил группу боевиков, захвативших театр;
- власти допустили увеличение числа заложников, не обеспечив должного оцепления места трагедии (беспрепятственное проникновение в здание театра О.Романовой, Г. Влаха и К. Васильева), чем вызвали дополнительную агрессию террористов. Данный факт привел к увеличению числа погибших;
- власти упустили возможность ведения эффективного договорного процесса;
- власти предприняли штурм с применением химического вещества без учета негативных последствий;
- власти не обеспечили освобожденным заложникам квалифицированной медицинской помощи;
- власти не организовали надлежащего расследования обстоятельств трагедии.
При крайней необходимости (Статья 39 Уголовного кодекса Российской Федерации) угрожающая опасность должна быть непосредственной, т.е. в случае ее неустранения немедленно наступили бы вредные последствия для правоохраняемых интересов личности, общества или государства.
Вероятная, возможная опасность не создает состояния крайней необходимости.
Обязательное условие, оправдывающее причинение вреда в силу крайней необходимости, состоит в том, что грозившая опасность не могла быть устранена иными средствами, кроме как причинением вреда другим правоохраняемым интересам (отсюда и название данного обстоятельства, исключающего преступность деяния, - крайняя необходимость, означающая отсутствие другого выхода).
В то же время в законе (часть 2 статьи 39 Уголовного кодекса Российской Федерации) формулируется понятие "превышение пределов крайней необходимости".
Для установления превышения пределов крайней необходимости, нужно прежде всего, чтобы существовало само состояние крайней необходимости, т.е.:
1) имелась опасность, непосредственно угрожающая личности или иным социально значимым благам, и
2) эта опасность не могла быть устранена другими средствами, иначе как путем причинения вреда. В противном случае нет состояния крайней необходимости и, следовательно, не может быть превышения ее пределов.
Явное несоответствие причиненного вреда характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, признаваемое превышением пределов крайней необходимости, закон усматривает в заведомом причинении охраняемым уголовным законом интересам вреда равного или более значительного, чем предотвращенный.
Проводя сравнительное сопоставление причиненного вреда в состоянии крайней необходимости с предотвращенным вредом правоохраняемым благам и интересам, следует, прежде всего, иметь в виду современную иерархию социальных ценностей в демократическом обществе. Человек, его права и свободы являются высшей ценностью (статья 2 Конституции). Следовательно, ради спасения жизни и здоровья человека можно пожертвовать имуществом и всеми другими охраняемыми уголовным законом интересами. И наоборот, превышением пределов крайней необходимости будет лишение жизни человека или причинение вреда его здоровью ради спасения имущества, обеспечения иных охраняемых законом интересов общества или государства, которым непосредственно угрожала опасность, а равно ради спасения от гибели любого другого человека или от причинения такого же вреда его здоровью ("Комментарий к уголовному кодексу Российской Федерации" (постатейный). Ответственный редактор – Председатель Верховного Суда Российской Федерации В.М. Лебедев. Юрайт-Издат, 2005. ).
Далее в тексте Меморандума на странице 17 власти России заявляют, что: «Рассматривая вопрос о проведении операции, власти Российской Федерации принимали во внимание необходимость применения таких мер противодействия террористам, которые бы могли обеспечить, быструю, желательно мгновенную, нейтрализацию преступников с целью предотвращения массового уничтожения ими заложников, которое представлялось неизбежным, учитывая сделанные террористами приготовления. Возможность такой нейтрализации предоставляло только применение специального газообразного вещества».
Возражения заявителей:
Действительно, «быстрая и желательно мгновенная» ликвидация произошла, только помимо террористов ликвидированы были и ни в чем не повинные люди, дети, женщины, мужчины, которые были заложниками в театральном центре и ждали от властей Российской Федерации спасения, а не ликвидации.
Правительство РФ намеренно умалчивает о том, что заложники находились в том же помещении, что и террористы, а примененное спецсредство не является средством избирательного воздействия. Спецсредство запускалось в зал через вентиляционные окна, расположенные над зрительным залом, т.е. непосредственно над заложниками. Используемая доза была рассчитана на то, чтобы усыпить молодых и здоровых террористов, и эта доза являлась потенциально опасной для многих заложников. Кроме того, эта доза была увеличена для компенсации расстояния, поскольку террористы находились на некотором удалении от окон вентиляции. Следовательно, применение специального вещества представляло особую опасность для жизни в условиях, не позволяющих контролировать индивидуальную дозу для каждого заложника и оказать немедленную помощь пострадавшим.
«…основной целью операции должна была стать защита жизней от противоправного насилия. Массовое использование неизбирательного оружия находится в вопиющем противоречии с этой целью и не может считаться соответствующей стандарту заботливости, необходимому в операции такого рода с применением смертельно опасной силы представителями государства» ( § 191 решения «Исаева против России»).
Из Меморандума страница 17: «Как разработка, так и применение властями Российской Федерации упомянутого вещества полностью соответствовали требованиям Парижской Конвенции ООН 1993 года «О запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении», поскольку газ не подпадал под определения и критерии химического оружия, указанные в статье II названной Конвенции».
Возражения заявителей:
Это утверждение представителя Российской Федерации, направленное в Европейский Суд по правам человека - голословно. Власти не отвечают на вопрос, какое же газообразное вещество_ было использовано против своего мирного населения, его название, его формула, ни даже необходимый для его нейтрализации антидот. Лишь в отдельных документах прослеживается составляющая примененного газа.
Российская Федерация, как государство-участник Конвенции по химическому оружию (далее Конвенции), обязалась не применять токсичные химикаты, которые за счет своего химического воздействия на жизненные процессы, могут вызвать летальный исход, временный инкапаситирующий (обездвиживающий) эффект или причинить постоянный вред человеку «за исключением тех случаев, когда они предназначены для целей, незапрещаемых по настоящей Конвенции при условии, что виды и количества соответствуют таким целям». (Статья II, параграф 9).
Конвенция требует обязательного выполнения условия применения токсических химикатов, что позволяет исключить или значительно снизить степень поражения и тяжелые последствия.
Однако во время спецоперации на Дубровке не была реализована норма Конвенции (статья II, параграф 9), а именно, ни вид, ни количество вещества не обеспечили достижение поставленной цели — нейтрализации террористов для спасения заложников.
Боевики не были обездвижены и активно сопротивлялись атакующим спецслужбам (Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 16.10.2003, приложение №13, страницы 395-418), следовательно, применение производных фентанила (вид химиката) и количество примененного «спецсредства» в театре не соответствовали целям их использования (защите правопорядка), что является нарушением норм Конвенции (статья II, параграф 9).
Применение «спецсредства» в условиях, не позволяющих контролировать индивидуальную дозу для каждого заложника и проводить мониторинг, а также неоказание немедленной помощи пострадавшим, увеличило степень его летальности, значительно увеличивало вероятность летального финала, т. е. нарушения права на жизнь, которое является приоритетом международных конвенций о правах человека.
Использование потенциально смертельных средств в отсутствие контроля степени поражения международными законами не запрещается только в экстремальной ситуации, определяемой понятием «абсолютная необходимость». При этом все обязательства государства по сохранению права человека на жизнь и минимизации жертв невинных граждан в результате операции должны быть предусмотрены и выполнены.
Страницы 18 – 19 Меморандума: «Согласно заключениям комплексных судебно-медицинских экспертиз, смерть практически всех 125 заложников наступила от острой дыхательной и сердечной недостаточности, вызванной опасным для жизни и здоровья сочетанием неблагоприятных факторов возникших в период их нахождения в качестве заложников…, а также дыхательными расстройствами, вызванными воздействием неидентифицированного химического вещества (веществ), примененного правоохранительными органами в ходе специальной операции по освобождению заложников».
Возражения заявителей:
Таким образом, власти Российской Федерации испытывали на своих гражданах газообразное вещество, которое до настоящего времени никто не идентифицировал, т.е. проводили опыт на людях, не зная (и видимо даже не догадываясь?!) какие могут быть последствия от применения неидентифицированного газообразного вещества, окажет ли оно какое либо воздействие на террористов или применение газа спровоцирует их к противоправным действиям в отношении заложников.
Следовательно, власти Российской Федерации преднамеренно поставили под угрозу жизнь заложников.
Возражения заявителей:
Страницы 18-19 Меморандума: «Согласно заключениям комплексных судебно-медицинских экспертиз, смерть практически всех 125 заложников наступила от острой дыхательной и сердечной недостаточности, вызванной опасным для жизни и здоровья сочетанием неблагоприятных факторов, возникших в период их нахождения в качестве заложников, с 23 по 26 октября 2002 года в Доме Культуры, тяжелым длительным психоэмоциональным стрессом, пониженным содержанием кислорода в воздухе помещения (гипоксия), продолжительным вынужденным неподвижным положением тела, обычно сопровождающимся развитием кислородного голодания организма (гипоксия циркулярного характера), гиповолемией (обезвоживанием) в связи с длительным отсутствием приема воды и пищи, длительным лишением сна, истощающими компенсаторные механизмы, а также
дыхательными расстройствами, вызванными воздействием
неидентифицированного химического вещества (веществ),
примененного правоохранительными органами в ходе специальной
операции по освобождению заложников.
Многофакторный характер причин смерти исключает прямую причинно-следственную связь между воздействием на организм человека примененного газообразного химического вещества (веществ) и смертью. В данном случае эта связь носит опосредованный характер, поскольку объективных оснований считать, что в отсутствие других вышеперечисленных факторов только применение газообразного вещества (веществ) могло бы привести к смерти, не имеется».
Возражения заявителей:
Общеизвестно, что без еды человек может прожить до 30 дней, а обезвоживание организма достигает критической точки на 9-10 день. Теракт продолжался 57 часов (то есть менее 2,5 суток), а, следовательно, даже при полном отсутствии еды и питья, человеческий организм не достиг бы критического состояния.
Также известно, что на момент захвата театра в буфете имелось какое-то количество продуктов питания – соков, напитков, молока, шоколада, мороженого, печенья и т.д. Кроме того, 25.10.2002 Анной Политковской была организована доставка соков и напитков в захваченный театр в таком количестве, что бывшие заложники не успели до штурма все выпить. Об этом свидетельствует видеозапись, сделанная службой ФСБ, на которой четко видны стоящие у стены упаковки с соками. Об этом же свидетельствуют показания заложницы Кругликовой В.В., приведенные в заключении комиссионной экспертизы, и протоколы осмотра места происшествия (том 3). Поэтому заявление прокуратуры об отсутствии питья и еды - безосновательны, а заключения экспертов об обезвоживании погибших - сфальсифицированы.
Выводы о длительном лишении сна безосновательны. Конечно, спать сидя в кресле не так удобно, как в собственной кровати, но заложников никто не лишал сна принудительно.
Выводы о негативном воздействии стресса не соответствуют действительности. По последним исследованиям ученых, стрессы на самом деле способствуют выработке в человеческом организме огромного количества защитных веществ, по подобию которых даже создали лекарства, которые помогают людям пережить стресс.
Вывод экспертов, исключающий прямую причинно-следственную связь между воздействием на организм погибших заложников, примененного вещества и смертью - не соответствует действительности. В тех случаях, когда члены семьи сидели рядом в зале театра, после газовой атаки выжившие заложники поступили в больницы с диагнозом «отравление неизвестным веществом», в то время как у погибших отравление отрицается.
Таким образом, каждый отдельный фактор не может стать причиной смерти, а влияние их совокупности не раз проверялось в условиях природных катаклизмов, когда их жертвы оставались живы.
Кроме того, в течение 57 часов, вплоть до начала газовой атаки, от совокупности этих факторов не погиб ни один заложник. И лишь с появлением нового фактора – примененного при штурме «спецсредства» - началась массовая гибель заложников.
Все вышеупомянутые обстоятельства, противоречия, умышленное сокрытие фактов приводят к выводу о предвзятости, фальсификации заключения судебно-медицинской экспертизы, которое так и не выяснило истинных обстоятельств и причин смерти заложников.
Ознакомившись с медицинскими документами, представленными прокуратурой г. Москвы, потерпевшие установили их неполноту, предвзятость и наличие противоречий.
В материалах представлены копии трех постановлений о назначении судебной медицинской экспертизы - от 26-28.10.2002 , от 12 ноября 2002, от 25 декабря 2002. Однако в деле в наличии только два заключения экспертов – по первому постановлению и по третьему от 25.12.2002.
В постановлениях о назначении судебной медицинской экспертизы от 12 ноября 2002 года в пункте 3 указано: «Представить в распоряжение экспертов материалы:
- труп (ФИО погибшего заложника)…» (ПРИЛОЖЕНИЕ №9, стр. 163).
Однако это НЕ МОГЛО БЫТЬ ВЫПОЛНЕНО по той причине, что к моменту назначения этой экспертизы многие заложники были уже похоронены, и эксгумация не проводилась. В протоколе осмотра трупа №2575, опознанного как Карпов Александр Сергеевич, время начала осмотра указано 12.20 (ПРИЛОЖЕНИЕ №9, стр. 177-179). В карте регистрации вызова 06909 от 26.10.02 время принятия вызова машины 03 на Мельникова,10 для перевозки трупа Карпова А.С. в морг №10 – 12.30 (ПРИЛОЖЕНИЕ №9, стр. 180). Согласно этим данным осмотр трупа Карпова А.С. в морге начат раньше, чем был доставлен туда. В том же постановлении от 12 ноября 2002 г. появляется заранее продуманный вопрос о негативном воздействии на организм стресса, физического истощения, голодания, обезвоживания, обездвиживания, на который впоследствии экспертная комиссия дала точно такой же, по сути дела, скопированный ответ.
Более того, выводы о воздействии «крайне опасного для здоровья комплекса факторов (длительный психоэмоциональный стресс;… гиповолемия в связи с длительным обезвоживанием и голоданием, нарушение привычных биоритмов – сна-бодрствования; наличие хронических заболеваний)» сделаны в Постановлении от 02.12.2002 г. (Приложение к Меморандуму 5, стр.3-16) до того, как были получены заключения судебно-медицинских экспертиз. Это свидетельствует о предвзятости заключений экспертов, сделанных 08.01-15.04 2003 г.(приложенных к Меморандуму).
Все обстоятельства дела, показания свидетелей, работников медицинских учреждений, куда доставлялись пострадавшие, говорят о том, что смерть наступила либо на месте происшествия, либо они уже доставлялись в стационар в состоянии клинической или биологической смерти; и работники СМП, и врачи стационаров говорят об отравлении пострадавших.
В комиссионных экспертизах при описании обстоятельств дела и показаний свидетелей во многих случаях отсутствуют показания медицинских работников, проводивших первичный осмотр непосредственно на месте происшествия, данные об оказании доврачебной медицинской помощи, показания медицинских работников, непосредственно проводивших реанимационные мероприятия (если таковые проводились), а также время прекращения реанимационных мероприятий. Например, в экспертизах всех погибших, смерть которых констатирована в ГКБ №1, приведены слова врача этой больницы Сухова С.Б. от 12.03.2003г, адаптированные к каждому конкретному случаю. (Приложение 5 к Меморандуму, страницы 124-129).
Заключения о причинах смерти заложников независимо от возраста, места жительства полностью идентичны, что говорит о фальсификации и предвзятости, поскольку не может быть абсолютно одинакового вывода о причине смерти, например, 13-летнего ребенка, 31-летнего мужчины и 49-летнего мужчины.
Заключение о том, что фоновые болезненные изменения, такие незначительные, как бронхит, арахнофиброз, панкреосклероз, способствовали смерти - не соответствуют действительности, поскольку прогнозы для жизни при таких заболеваниях благоприятны.
Ни в одном постановлении о проведении медицинской судебной экспертизы или другом каком-либо официальном документе не говорится о природе примененного газообразного вещества, поэтому такая уважаемая и солидная комиссия, не указав у себя в заключении на характер (физико-химические свойства, особенности его действия на органы человека и т.д.), не имеет никакого права говорить об отсутствии прямой причинной связи между действием данного вещества и смертью пострадавших.
Страница 19: «Многофакторный характер причин смерти исключает прямую причинно-следственную связь между воздействием на организм человека примененного газообразного химического вещества (веществ) и смертью. В данном случае эта связь носит опосредованный характер, поскольку объективных оснований считать, что в отсутствие других вышеперечисленных факторов только применение газообразного вещества (веществ) могло бы привести к смерти, не имеется».
Возражения заявителей:
Власти Российской Федерации не знают, какой был применен газ, не знают, каково его воздействие на организм, однако кроме умозаключений и предположений не привели никакой аргументации или объективных доказательств, дающих основание удостовериться Европейскому Суду по правам человека, что смерть заложников связана с иными причинами. Никаких данных, анализируя которые можно было бы сделать вывод, что власти Российской Федерации предприняли все возможные и безопасные для жизни и здоровья заложников, попытки и действия по их спасению Европейскому Суду по правам человека не представлено.
Заявители убедительно просят внимательно просмотреть выписки из стационаров, поликлиник по месту жительства потерпевших при теракте, а также заключения медкомиссий по назначению инвалидностей бывшим заложникам, которые находились в зале Театрального Центра во время применения газа, причинившего им впоследствии необратимые изменения здоровья. (Приложение №10 страницы 195-385).
Из Меморандума, страница 19: «Упомянутое выше газообразное вещество, примененное в ходе операции по спасению заложников, не являлось химическим оружием, то есть, не было специально предназначено для
смертельного поражения или причинения иного вреда заложникам за
счет его токсичных свойств».
Возражения заявителей:
Властями делается попытка затушевать и, следовательно, скрыть истинную причину смерти заложников, оказавшихся под воздействием примененного при штурме вещества. В ряде случаев это вещество называется как некое «газообразное вещество», в других случаях оно называется «неидентифицированное химическое вещество».
По заключению компетентной организации Минздрава Российской Федерации Всероссийского Центра Медицины катастроф «Защита», сделанному по запросу прокуратуры г. Москвы (от 29.01.2003 г., том 1, листы дела 166-169):
«… Отягощающими условиями… являлись:
1) отсутствие заранее сведений о возможности применения спец. вещества.
2) отсутствие специфического антидота к примененному веществу …».
Согласно классификации, приведенной в справочнике М. Д. Машковского «Лекарственные средства» предположительно использовавшийся газ фентанил относится к наркотическим анальгетикам. (Приложение №5, страницы 31-33).
Из справочника М. Д. Машковского «Лекарственные средства»:
ФЕНТАНИЛ (Phentanylum). 1-(2-Фенилэтил)-4-(N-пропионилфениламино)-пиперидин.
Белый кристаллический порошок. Практически нерастворим в воде. Легко растворим в спирте.
…Как правило, после применения нейролептика и фентанила больному вводят мышечный релаксант, интубируют трахею и проводят вспомогательную или искусственную вентиляцию легких кислородом или смесью кислорода с закисью азота или другими ингаляционными анестетиками в уменьшенных концентрациях. Для поддержания аналгезии вводят при необходимости через каждые 10 — 30 мин дополнительно по 1–3 мл 0,005% раствора фентанила.
При непродолжительных внеполостных операциях, когда не требуется применения мышечных релаксантов и нейролептаналгезия проводится с сохранением спонтанного дыхания, фентанил вводят из расчета 1 мл 0,005% раствора на каждые 10 — 20 кг массы тела. При этом надо следить за адекватностью спонтанного дыхания. Необходимо иметь возможность произвести, если надо интубацию трахеи и искусственную вентиляцию легких. При отсутствии условий для искусственной вентиляции легких использование фентанила для нейролептаналгезии недопустимо…
Его применение без контроля за дозировкой и при отсутствии возможности для искусственной вентиляции легких может привести к летальному исходу.
В действительности применение спецсредства не принесло ожидаемых результатов и не обездвижило всех присутствующих в зале, в том числе и террористов, мгновенно. По данным следствия, террористы отстреливались из 13 автоматов и 8 пистолетов около 20 минут (Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 16.10.2003 стр. 69; аналитическая справка по результатам исследования протоколов допросов заложников том 1 листы дела 95-96).
Применение же спецсредства в условиях, не позволяющих контролировать индивидуальную дозу для каждого заложника и оказать немедленную помощь пострадавшим, привело к гибели как минимум 125 человек.
Налоксон, применявшийся в качестве антидота, также является наркотическим веществом. Его действие как средства, предотвращающего спазм дыхания при передозировке опиатов, зависит от индивидуальных особенностей организма, вплоть до отсутствия положительного эффекта. Налоксон строго противопоказан детям. Его ошибочное повторное введение (более 10 мг) может привести к летальному исходу вследствие спазма сердечной мышцы.
Английским телевизионным каналом ВВС в 2003 году снят фильм «Захват Московского театра» с участием и комментариями ведущих ученых в области анестезии и нелетального оружия. Произведена реконструкция событий с комментариями специалистов спецслужб, собраны показания участников — как заложников, так и руководителей организаций, принимавших участие в операции, дана оценка последствий применения фентанила, определена степень летальности его производных и приведены сравнительные данные с традиционными смертельными средствами.
Исследования американских ученых производных фентанила показали, что их уровень летальности превосходит эффективность традиционных смертельных методов уничтожения: летальность газа, примененного в Первой Мировой войне была 7%, а на Дубровке более 15%.
Лица, принимавшие решение о применении спецсредства, не могли не знать о последствиях его применения.
По официальному сообщению пресс-секретаря посольства Австрии Вольфганга Баньяи (Wolfgang Banyai) бывшая заложница гражданка Австрии Эмилия Предова-Узунов «умерла вследствие применения газа при освобождении заложников».
Владимир ПУТИН, 20 сентября 2003 г., на встрече с американскими журналистами, о спасении заложников «Норд-Оста»:
«Эти люди погибли не в результате действия газа, потому что газ не был вредным, он был безвредным, и он не мог причинить какого-либо вреда людям. Люди стали жертвами ряда обстоятельств - обезвоживания, хронических заболеваний, самого факта, что им пришлось оставаться в том здании. И мы можем сказать, что во время операции не пострадал ни один заложник».
Владимир ПУТИН, 3 октября 2004 г, на встрече с китайскими журналистами:
«Я всегда стараюсь придерживаться нескольких правил. Во-первых, не врать. Говорить правду, приятная она или не очень. Наш народ заслужил того, чтобы ему говорили правду».
Это заявление, по нашему мнению, не нуждается в комментариях.
Производные фентанила – карфентанил, суфентанил, лофентанил, алфентанил, ремифентанил, триметилфентанил – вещества, в тысячи раз превосходящие по активности известные наркотики морфин и героин. У них есть более известные криминальные названия – «крэк», «китайский белый», «крокодил» и пр.(Приложение №4, страница 30).
Фентанил – опиат, производная морфина, кристаллический порошок белого цвета. Согласно «Регистру Лекарственных Средств Российской Федерации» фентанил относится к наркотическим анальгетикам. Там же указано, что использование фентанила при отсутствии условий для искусственной вентиляции легких НЕДОПУСТИМО. «Противопоказан для женщин детородного возраста, для пожилых и детей, для пациентов весом менее 50 кг…» Это связано с тем, что в дозах, необходимых для анестезии, фентанил вызывает переход на неустойчивое спонтанное дыхание, часто вызывает спазм дыхания, что при отсутствии своевременной помощи вызывает летальный исход.
Это средство имеет низкую ширину терапевтического эффекта, т.е. отношение дозы для анестезии к смертельной дозе. Кроме поражения дыхательного центра, при передозировке имеет много других побочных явлений для нервной системы, сердца, печени, почек и пр.
Проблемы при использовании данного вещества давно известны. Не так давно Департамент Здравоохранения США опубликовал информацию о 120 случаях летального исхода при применении одной из лекарственных форм фентанила- средства для обезболивания «Дюрогезик» (тм).
В работе американских ученых Виллиса, Клотца, Фурмански «Не верьте песням сирен (Существует ли НЕЛЕТАЛЬНОЕ ОРУЖИЕ?)» (опубликована в 2003 году, университет Дэвиса) произведен расчет ситуации «Норд-Оста» для гипотетической производной фентанила, чей индекс безопасности равен 10000. Указывается, что используемая в хирургии доза для анестезии, когда 50% рецепторов являются заблокированными (ЕD50), недостаточна для надежного обездвиживания человека. Расчеты для 98% блокировки дают количество погибших около 25%.
Вещество, которое медики вынуждены были применять В КАЧЕСТВЕ АНТИДОТА (за отсутствием специфического антидота) - дыхательный аналептик налоксон ( налорфин, наркан (тм)) - это НАРКОТИЧЕСКОЕ ВЕЩЕСТВО, аналогичное по структуре морфину, обладающее более высокой химической активностью, чем фентанил и его производные. За счет этого налоксон и аналоги «оттесняют» молекулы инкапаситанта от рецепторов организма. Детоксикацию организма не производит. За счет ограниченного времени действия аналептика возможно вторичное поражение дыхательного центра пострадавшего не выведенным из организма инкапаситантом, что в отсутствии мониторинга приводит к смерти в течении 2-х минут. Как было известно уже давно, действие данного аналептика как средства, предотвращающего спазм дыхания при передозировке опиатов, зависит от индивидуальных особенностей организма, вплоть до отсутствия положительного эффекта. Налоксон строго противопоказан детям. Его ошибочное повторное введение (более 10 мг) может привести к летальному исходу вследствие спазма сердечной мышцы.
Один из консультантов фильма ВВС «Захват Московского театра» - профессор Марк Виллис - пояснил, что у фентанила ВСЕ ПРОИЗВОДНЫЕ ВЫСОКОТОКСИЧНЫ. Кроме прямого токсического поражения, жизни «обездвиживаемых» угрожает непредсказуемость их положения, приводящая к механическому перекрытию дыхательных путей, что при отсутствии помощи спасателей В ТЕЧЕНИЕ 2-Х МИНУТ приведет к неминуемому летальному исходу. Далее - лица, принимавшие решение о применении Спецсредства, НЕ МОГЛИ НЕ ЗНАТЬ о последствиях применения и оценочном количестве погибших.
ПРАВО НА ЖИЗНЬ закреплено в Декларации Прав Человека. В Декларации записано: «Никто не может быть объектом научных, медицинских и других опытов без своего согласия». С точки зрения ПРАВ ЧЕЛОВЕКА, действия властей, ЗНАВШИХ о последствиях применения высокотоксичного, не имеющего противоядия вещества НЕ мгновенного действия, которое НЕ МОГЛО ПРЕДОТВРАТИТЬ взрыв и только провоцировало террористов на ответные действия, приводило к моментальным летальным исходам и нанесло непоправимый ущерб здоровью "спасенных" заложников - прямое нарушение ПРАВА НА ЖИЗНЬ, закрепленного международными конвенциями.
Страница 21 Меморандума: «3. Смерть потерпевших …явилась следствием не только применения упомянутого выше газообразного вещества, а сочетания целого комплекса неблагоприятных факторов, опасных для жизни и здоровья пострадавших, как-то:
- индивидуальные особенности состояния здоровья потерпевших».
Возражения заявителей:
Как следует из Приложений к Меморандуму, у 17-ти (около 14%) погибших «признаков хронических заболеваний не выявлено», а именно у следующих:
В части остальных экспертиз не указано конкретно, какие «фоновые изменения» обнаружены. Прогнозы для жизни при энцефалопатии, арахнофиброзе и некоторых других малозначительных изменениях в организме, указанных в части экспертиз – благоприятные, что и не отрицается экспертами - выявленные заболевания «при жизни могли протекать без выраженных клинических признаков».
Страница 21 Меморандума: «-уникальное сочетание факторов, влияющих на воздействие примененного газообразного вещества на организм конкретного человека (состояние организма в целом, перенесенный стресс…»
Возражения заявителей:
Из интервью с кандидатом медицинских наук, ведущей программы «Здоровье» Еленой Малышевой на радио «Эхо Москвы» от 11.10.2005.
http://www.echo.msk.ru/guests/9839/
«Стрессы, на самом деле, способствуют выработке в нашем организме огромного количества защитных веществ… Те стрессы, которые человек переживает, делают его во много раз сильнее… Вот стрессы, когда нет выхода, он тяжелый. А вот когда выход есть, только на пользу организму. Это очень известные исследования. И эта вся система называется «адаптация к стрессу», более того в этот момент в организме вырабатывается столько интересных веществ, что по их подобию даже создали лекарства. Например, у нас есть, так называемая, стресс-лимитирующая система, система, ограничивающая стресс. Скажем, там гамма-аминомасляная кислота вырабатывается. Вот сейчас есть препараты, содержащие гамма-аминомасляную кислоту. Они дают возможность человеку пережить тяжелый стресс».
Как следует из показаний заложников, озвученных в фильме «Террор в Москве» (Ден Рид, продюсер Марк Франкетти), выживали именно те заложники, которые находились в возбужденном состоянии под действием стресса. Как следует из Регистра Лекарственных средств РФ - из ограничений возможности применения наркотических анальгетиков класса фентанила при наличии в крови большого количества адреналина (от инъекций или вследствие стресса) - именно выработанный в результате стресса адреналин препятствовал блокировке дыхательного центра примененным спецсредством. Возможно, именно это спасло жизнь некоторым пострадавшим при газовой атаке заложникам.
Страница 21 Меморандума: «4. Отсутствуют случаи смерти пострадавших из числа бывших заложников, которые были бы следствием несвоевременного оказания им медицинской помощи или отсутствия таковой».
Возражения заявителей:
Отсутствие причинно-следственной связи между неоказанием медицинской помощи и гибелью пострадавших, декларированное следствием, может иметь право на существование только в том случае, если заложники были поражены СМЕРТЕЛЬНОЙ ДОЗОЙ примененного вещества (веществ) и медики в этом случае оказались бессильными.
У 73 погибших в экспертизах указано – «данных об оказании медицинской помощи нет» и отсутствуют следы оказания медицинской помощи (уколы, интубация трахеи и пр.) (Приложения №8 стр. 97-158).
Из показаний врачей ГКБ-1 Сухова и Посадского (Приложение к Меморандуму, стр.124-134) следует, что реанимация не дала результатов именно в отношении последних заложников, вынесенных из автобуса, которым не успели своевременно оказать помощь.
Погибшая Светлана Розгон 20 лет попала на реанимационный стол ГКБ-7 лишь в 10-15, т.е. через 5 (пять!) часов после газовой атаки и через 2 часа после времени, декларированного следствием как «окончание эвакуации».
Страница 21 Меморандума: «При таких обстоятельствах власти Российской Федерации категорически заявляют, что применение упомянутого выше газообразного вещества нельзя рассматривать, как «обращение за помощью к смертельной силе».
Возражения заявителей:
ПРАВО НА ЖИЗНЬ закреплено в Декларации Прав Человека. В Декларации записано: «Никто не может быть объектом научных, медицинских и других опытов без своего согласия». С точки зрения ПРАВ ЧЕЛОВЕКА, действия властей, ЗНАВШИХ о последствиях применения высотоксичного ,не имеющего противоядия вещества НЕ мгновенного действия, которое НЕ МОГЛО ПРЕДОТВРАТИТЬ взрыв и только провоцировало террористов на ответные действия, приводило к летальным исходам и нанесло непоправимый ущерб здоровью "спасенных" заложников- прямое нарушение ПРАВА НА ЖИЗНЬ, закрепленного международными конвенциями.
Страница 22 Меморандума: «…действия властей Российской Федерации полностью соответствовали этим требованиям: операция была спланирована и проведена таким образом, чтобы свести человеческие жертвы к минимуму.
Для оказания экстренной квалифицированной медицинской помощи спасенным заложникам были проведены необходимые организационные мероприятия, которые позволили в кратчайшие сроки произвести эвакуацию людей и госпитализировать их в больницы города Москвы».
Возражения заявителей:
Заявители не берутся судить об уровне проведения штурма по освобождению заложников, как не берут на себя ответственности придерживаться мнения правительства Российской Федерации, считающего ее «блестяще проведенной». Все пострадавшие и потерпевшие при теракте на Дубровке отдают дань уважения мужеству и стойкости бойцов специальных подразделений, осуществлявших штурм здания. Но операцию по спасению заложников после штурма, вынуждены считать полностью провальной по халатности и неисполнению своих должностных обязанностей руководителями штаба, планировавшего спасение захваченных террористами заложников.
Выводы Заявителей о безобразной организации планирования и осуществления спасения заложников основаны на следующих фактах:
II. Квалифицированная первичная сортировка на живых и мертвых пострадавших заложников сразу же после эвакуации их из зала отсутствовала. Об этом свидетельствуют следующие факты:
1). В стационары вместе с выжившими заложниками доставлялись трупы. А именно:
в ГВВ №1 - 8 трупов пострадавших;
в ГКБ №13 –36 трупов пострадавших;
в ГКБ №7 –15 трупов пострадавших;
в ГКБ №1 - 6 трупов пострадавших.
Если бы первичная сортировка была бы организована на самом деле, то, соответственно, трупы доставлялись бы в морги, и на каждый труп в материалах уголовного дела имелась бы справка о констатации смерти на месте трагедии. В уголовном деле справки о констатации смерти на месте трагедии имеются в единичных случаях, но есть много справок и записей в больничных картах, заведенных в стационарах с фактами констатации смерти в больницах:
2). В качестве примера Заявители приводят выдержки из записей в медицинских картах, составленных на пациентов, пострадавших при трагедии на Дубровке, о констатации смерти (список неполный, так как заявители приводят пример по основным больницам, куда были доставлены наибольшие количества пострадавших):
1. Старкова Елизавета Александровна, ГВВ №1 в 07.48
2. Фролова Дарья Андреевна, ГВВ №1, в 08.00 (Заявитель жалобы Фролова Л.Н.)
3. Фролов Евгений Владимирович, ГВВ №1, в 08.41 (Заявитель жалобы Фролова Л.Н.)
4. Литвинов Константин Борисович, ГВВ №1, в 09.17
5. Богачева Людмила Борисовна, ГВВ №1, в 07.50
6. Летяго Александра Николаевна, ГКБ №1, около 08.40 (?)
7. Пузиков Дмитрий Дмитриевич, ГКБ №1, в 08.00 27.10.2002г.
8. Ипатова Елена Евгеньевна, ГКБ №1, в 19.25
9. Симонов Денис Дмитриевич, ГКБ №7, в 08.55 (Заявитель жалобы Симонов Д.В.)
10. Синельников Павел Сергеевич, ГКБ №7, в 08.50 (Заявитель жалобы Рыбачок Л.В.)
11. Соколова Маргарита Юрьевна, ГКБ №7, в 09.00
12.Хазиев Тимур Тукайевич, ГКБ №7, в 09.30 (Заявитель жалобы Хазиев Т.В.)
13.Щегольков Дмитрий Владимирович, ГКБ №7, в 08.30
14.Юфтяева Наталья Александровна, ГКБ №7, в 08.32 (Заявители жалобы Юфтяев Е.А. и Юфтяева Е.Е.)
15.Киселев Анатолий Викторович, ГКБ №7, в 09.26
16.Евлампиева Валентина Моисеевна, ГКБ №7, в 07.40
17.Жирова Наталья Владимировна, ГКБ №7, в 09.21 (Заявитель жалобы Жиров О.А.)
18. Кирьянова Наталья Викторовна, ГКБ №7, в 09.34
19. Сапожников Борис Петрович, ГКБ №13, в 08.30
20.Симаков Александр Владимирович, ГКБ №13, в 08.10
21. Скопцова Евгения Владимировна, ГКБ №13, в 09.15
22. Толмачев Александр Александрович, ГКБ №13, в 08.10
23. Тюкачев Александр Валентинович, ГКБ №13, в 08.15
24. Устиновская Екатерина Алексеевна, ГКБ №13, в 09.10
25. Черных Дмитрий Евгеньевич, ГКБ №13, в 08.30
26. Чижикова Лидия Алексеевна, ГКБ №13, в 08.40
27. Шарова Елера Олеговна, ГКБ №13, в 08.40
28. Шомахова Елена Владимировна, ГКБ №13, в 08.10
29. Якубенко Елена Александровна, ГКБ №13, в 08.05 (Заявитель жалобы Якубенко А.В.)
30. Белоусова Любовь Анатольевна, ГКБ №13, в 08.10
31. Волкова Елена Николаевна, ГКБ №13, в 08.10 Заявитель жалобы Волков Н.А.)
32. Рябова Александра Алексеевна, ГКБ №13, в 08.10
33. Борисова Елена Валентиновна, ГКБ №13, в 20.30.28.10.2002г.
34.Горохолинская Юлия Евгеньевна, ГКБ №7, в 08.50 (Заявитель жалобы Горохолинский С.А.)
35.Гришин Алексей Дмитриевич, ГКБ №13, в 08.15
36. Жаботинский Юрий Данилович, ГКБ №13, в 08.15
37. Закарян Мясник Худиевич, ГКБ №13, в 08.10
38.Кириченко Светлана Витальевна, ГКБ №13, в 08.08
39.Савельев Сергей Павлович, ГКБ №13, в 08.10
3). По материалам уголовного дела № 229133, а именно - по справке осмотра трупа Карпова А.С., (заявители Карпов С.Н., Карпова Т.И., Карпов И.С.) зафиксировано, что место смерти Карпова А.С. – машина 03, вызванная для перевозки трупа. Время наступления смерти – 12.30, то есть, спустя 7 часов с момента проведения штурма. Температура тела на момент осмотра трупа в 12.45. в морге – +35 градусов Цельсия, то есть, температура живого человека. До этого труп А.Карпова находился на ступеньках Театрального Центра, а потом, видимо, вместе с трупами других заложников, будучи живым (?!), был упакован в целлофановый мешок и перенесен в автобус, куда складывали трупы. Данный автобус по материалам все той же справки, находился на ул. Мельникова у дома №10 до 12.30. Температура воздуха на это время в г. Москве, по справке, выданный адвокатам по официальному запросу Гидрометео Центром, была +2 градуса Цельсия. На трупе не было надето теплой одежды, он был одет в джинсы и легкую футболку с короткими рукавами. Если бы А.Карпов был мертв сразу же после штурма, температура его тела за 7 часов достигла бы отметки гораздо меньше 30 градусов Цельсия. (Смотри материалы дела №229133, т. 20). Если бы квалифицированная первичная сортировка в действительности имела бы место, живой человек, которого можно было бы спасти, не пролежал бы среди трупов в течение 7 часов, без оказания медицинской помощи (смотри выводы судебной медицинской экспертизы с фразой об отсутствии оказания медицинской помощи- Приложение№9).
4). По показаниям руководителя группы «Диггер-спас» Михайлова В.: «Одного человека спасли буквально в последний момент: глядим – на ступенях у здания лежит тело, накрытое с головой курткой-«боевкой», видно, кто-то из спасателей вытащил его из здания, увидел, что человек мертв и оставил на крыльце. А мы прощупали пульс – вроде бы есть какие-то слабые толчки! И откачали бедолагу…» («Московский Комсомолец», 28.10.2002г.)
5). По показаниям очевидца Юрия Снегирева: «На моих глазах молодая женщина, которую считали погибшей, замотала головой. Вырвался крик: « Да она живая!» - перекрестился санитар.
Женщину тут же уложили на каталку и отвезли в приемный покой. Не исключено, что среди записанных покойников это не единичный случай». («Комсомольская правда», 29.10.2002г.).
Если бы квалифицированная первичная сортировка действительно была организована руководителями штаба, ответственными за спасательную операцию по спасению заложников, таких бы эпизодов, приведенных выше, не случилось бы.
IV. Отсутствие плана эвакуации пострадавших подтверждается как свидетельствами медработников, принимавших участие в транспортировке заложников от ДК в больницы, так и объяснениями главных врачей больниц, имеющихся в материалах уголовного дела.
Доставка пострадавших осуществлялась неравномерно как по времени, так и по больницам. Например, в ГКБ №13 в течение 30 минут было доставлено 213 пострадавших.
«… Наши больные были доставлены в 13 больницу, где к этому моменту времени уже было доставлено большое количество пострадавших, поэтому… получилась задержка». (Смотри объяснения - допрос Кругловой Г.И.; уголовное дело №229133, т. 120, лист дела 108).
«… Одновременно к больнице подошли 47-48 автомашин скорой помощи и 5 автобусов». (Смотри объяснения главного врача ГКБ №13 Аронова Л.С.; уголовное дело №229133, т. 120, лист_ ).
«…В госпитале было свободно 300-350 койко-мест, но могли принять до 600 больных». (Объяснение главного врача ГВВ №1 Киртадзе Д.Г. в Постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 31 декабря 2002г.).
«По запросу ЦЭМП… им было сообщено, что больница сможет принять 146-150 пострадавших». (Из объяснений главного врача ГКБ №13 Аронова Л.С.), из них до 50 реанимационных (согласно объяснению главного анестезиолога-реаниматолога г. Москвы Евдокимова Е.А.). Однако в ГКБ №13 поступило 356 пострадавших. «Все пострадавшие, доставленные в ГКБ №13, находились в тяжелом состоянии, многие в коматозном». (Смотри Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 31.12.2002г.).
Согласно объяснению главного врача ГКБ №7 Афанасьева В.А. в больнице «было высвобождено около 200 мест», однако поступило только 77 пациентов. (Смотри Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 31.12.2002г.).
V. Медработники, принимавшие участие в транспортировке, отмечают отсутствие путей для движения транспорта:
« Нам не сказали о характере воздействия, которому подверглись пострадавшие, и даже в какую больницу их везти. В итоге, мы поехали в ГКБ №23, так как я знала, где она располагается ». (Объяснения Сафроновой О.Л.; уголовное дело №229133; т. 120, лист дела 122).
« Я дал команду водителю двигаться в сторону Волгоградского шоссе, одновременно найти машину ЦЭМП или какой-то распределительно-сортировочный пункт для выяснения вопроса, куда доставлять пострадавших. Однако такого пункта мы не обнаружили». (Из объяснений Горбунова В.В.; уголовное дело №229133; т.120, лист дела 126).
«Куда везти, мы не знали, пристроились в хвост впереди идущей скорой и приехали в ГКБ №53». (Из объяснений Сушниковой Л.Н.; уголовное дело №229133; т. 120, лист дела 119).
«… Они открыли заднюю дверь машины и буквально закинули двух пострадавших…в тяжелом состоянии. На вопрос - куда доставлять…- куда хотим» (Из объяснений Кругловой Г.И.; уголовное дело №229133; т. 120, лист дела 108).
«…По моим данным движение бригад скорой помощи от ст.м. «Пролетарская» к ДК было затруднено». (Из объяснений Костомаровой Л.Г.; уголовное дело №229133, т. 120, лист дела 60-62)
Поступившие в больницы г. Москвы были подвержены сортировке и размещены по отделениям стационаров. По показаниям многих свидетелей очевидцев событий, почти во всех стационарах дежуривший персонал не успевал производить разгрузку пострадавших заложников. Происходили задержки в оказании медицинской помощи. Некоторое время многие заложники оставались размещенными на полу, о чем также свидетельствуют видеоматериалы, прилагаемые заявителями к делу.
VI. Отсутствие площадки для оказания доврачебной экстренной медицинской помощи на месте происшествия, позволившей бы вырвать у смерти жизни пострадавших заложников, настойчиво объясняется угрозой взрыва. Однако этому аргументу противоречат следующие обстоятельства.
ГВВ №1, в котором располагался не только штаб, руководивший операцией, но и неэвакуированные больные, находился в 20 метрах от предполагаемого эпицентра взрыва- здания ДК. Кроме того, этот госпиталь указан в числе стационаров первой очереди, куда, как следует из Постановления Прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела от 31.12.2002г., «поступали наиболее тяжелые больные». Эти факты позволяют считать подобное объяснение о невозможности организации площадки для оказания доврачебной экстренной медицинской помощи несостоятельным и надуманным.
Как следует из следующего объяснения, место для оборудования такой площадки было:
из объяснения Ларина Е. Г. (том 120 лист дела 125 стр.232-233 Приложения 5 к Меморандуму):
«Координации и организации медицинской сортировки больных произведено не было, бригадами скорой никто не руководил. Отсутствие руководителя сыграло негативную роль. Места для размещения пострадавших перед ДК было достаточно, хотя оно и не было оборудовано так, как положено по организации работы по нормам медицины катастроф».
VII. В своих объяснениях медработники указывают на негативную роль транспортировки пострадавших в автобусах без соответствующего количества медицинского персонала, медикаментов, инструментов:
«…Подошел незнакомый мне медицинский работник…выдал 6 ампул налоксона и шприцы и направил в автобус, где находились пострадавшие. Всего в автобусе было 17 пострадавших». (Из объяснения Захаренкова М.Ю.; уголовное дело № 299133; т.120, лист дела 124).
«…Меня посадили в автобус с пострадавшими…В автобусе было 40 пострадавших…При этом представитель ЦЭМП дал мне 10 ампул налоксона». (Из объяснений Федорова В.В.; уголовное дело №299133; т. 120, лист дела102).
«Отсутствие площадки для временного размещения пострадавших с возможностями их реанимации на месте усилиями нескольких бригад, отсутствие организации беспрепятственного и бесперебойного движения машин скорой помощи, автобусов, массовая транспортировка в автобусах без должного количества сопровождающих врачей, фельдшеров и спасателей…, а также отсутствие информации о назначении вещества, примененного в ходе спецоперации…сыграли негативную роль». (Из объяснений Волкова Ю.К.; уголовное дело №299133; т. 120, листы дела 67-68).
«Я считаю, что отрицательную роль в эвакуации заложников сыграло отсутствие путей для движения транспорта», (Из объяснений Круговых Е.А.; уголовное дело №299133; т. 1290, листы дела 65-66).Об этом же свидетельствует журналист газеты «Московский комсомолец» Дмитрий Кафанов, который вместе с врачами спасал заложников (газета от 28.10.2002г.).
При этом, как следует из справок уголовного дела (т. 120, листы дела 131-139), были выделены для спасения заложников, но не принимали в этом участия 10 бригад на подстанции №13, 15 бригад на подстанции №26, 10 бригад на подстанции №50, 18 бригад на подстанции №24, 8 бригад на подстанции №9. Кроме того, не было задействовано по назначению ни одной бригады из выделенных на подстанциях №№53 и 16, а из выделенных на подстанции №10 участвовала в транспортировке пострадавших только 1 бригада. Перечисленные факты свидетельствуют о том, что более 60 бригад квалифицированного медицинского персонала были готовы прийти на помощь заложникам, но оказались невостребованными. Об этом же свидетельствует Осипов Д.Н.:
«…Около 8.30 бригада подъехала к ДК, никакой медицинской помощи не оказывал, так как до 9.00 никаких указаний не поступало. В 9.00 по распоряжению ответственного ЦЭМП был отпущен на подстанцию». (Из показаний в материалах уголовного дела; т. 120, лист дела 118).
VIII. Из приложенных к Меморандуму 102 комиссионных экспертиз погибших заложников, (заявителям не предоставлена возможность ознакомления с материалами уголовного дела №22913 в полном объеме), и нескольких, переписанных заявителями от руки в ходе следственных действий, Заявители представляют список погибших заложников, кому не было оказано медицинской помощи, из которых 6 несовершеннолетних детей:
1. Ольховникова Дарья, 11 лет
2. Фролова Дарья, 13 лет
3. Курбатова Кристина, 13 лет
4. Куриленко Арсений, 13 лет
5. Миловидова Нина, 14 лет (Заявители Миловидов Д.Э. и Миловидова О.В.)
6. Фадеев Ярослав, 15 лет
7. Алякин Александр Филиппович (Заявитель Алякина А.К.)
8. Антонова Лариса Михайловна
9. Анисимова Елена Леонидовна
10. Апшева Светлана Хасеновна (Заявитель Апшев Т.Х.)
11. Барановский Сергей Георгиевич
12. Белянцева Инна Михайловна
13. Богданова Ирина Викторовна
14. Бондаренко Валерий Викторович (Заявители Бондаренко Н.П. и Бондаренко В.Г.)
15. Бочков Алексей Сергеевич (Заявитель Бочков С.Л.)
16. Букер Сэнди Алан
17. Волков Александр Георгиевич (Заявитель Волков Н.А.)
18. Войнова Тамара Владимировна
19. Воропаева Татьяна Николаевна
20. Герасимов Аркадий Андреевич
21. Гончаренко Жанна Владимировна
22. Гришин Алексей Дмитриевич
23. Дивин Андрей Николаевич
24. Елисеева Клара Михайловна
25. Жулев Владимир Борисович
26. Забалуев Александр Михайлович (Заявитель Забалуев М.П.)
27. Иванова Любовь Николаевна
28 Карпов Александр Сергеевич (Заявители Карпов С.Н., Карпова Т.И. и Карпов И.С.)
29. Кириченко Светлана Витальевна
30. Кочат Евгений Дмитриевич
31. Кобозев Антон Сергеевич
32. Когос Алла Яковлевна
33. Кононова Галина Васильевна
34. Кораблев Владимир Борисович
35. Кораблева Наталья Владимировна
36. Кузнецова Светлана Алексеевна
37. Кузьменков Сергей Владимирович
38. Литвинов Борис Степанович
39. Литвинова Галина Владимировна
40. Медведев Вадим Валентинович
41. Митин Максим Алексеевич
42. Митрофанов Алексей Анатольевич
43. Морев Игорь Леонидович
44. Михайлов Максим Альбертович
45. Офтаева Анна Владимировна
46. Панова Мария Михайловна
47. Пантелеев Денис Вячеславович (Заявитель Пантелеева В.Е.)
48. Петрова Таисия Алексеевна
49. Платонов Павел Юрьевич
50. Платонов Павел Павлович
51. Родионов Дмитрий Игоревич
52. Савельев Сергей Павлович
53. Сафронова Ольга Николаевна
54. Симаков Александр Владимирович
55. Солонин Эдуард Тимофеевич
56. Сопрунов Максим Владимирович
57. Старков Александр Сергеевич
58. Тагузаева Юлия Николаевна
59. Теленкова Татьяна Васильевна
60. Товмасян Людмила Владимировна
61. Толмачев Александр Александрович
62. Ткач Герман Юрьевич
63. Тюкачев Александр Валентинович
64. Усвалиева Евгения Анатольевна
65. Храмцов Федор Иванович (Заявители Храмцова И.Ф, Храмцова В.И., Храмцов А.Ф.)
66. Чернецов Данила Абдуллаевич (Заявитель Чернецова З.П.)
67. Шалбанова Людмила Лукинична
68. Шифрина Анна Тэвильевна
69. Эльмурадова Ирина Федоровна
70. Александров Алексей Валерьевич
71. Сенченко Сергей Николаевич (Заявитель Сенченко В.Н.)
72. Сидоренков Юрий Петрович (Заявитель Сидоренков П.И.)
73. Солодов Геннадий Львович (Заявитель Солодова О.Е.)
В подтверждение данного факта смотри в приложении выводы комиссионных судебно- медицинских экспертиз, п.6 Приложение №8 стр. 95-158.
Можно ли считать, что все было сделано для спасения пострадавших при теракте на Дубровке, если 58,4% из всех бывших заложников, погибших при операции по их спасению, не получили медицинской помощи!? (Расчеты сделаны исходя из списка- всего погибших при штурме и после него 125 человек).
Страница 23 Меморандума: «Сложившаяся оперативная обстановка с сохраняющейся угрозой взрыва здания и выявление при первичной ориентировочной медицинской сортировке большого числа пострадавших в тяжелом и крайне тяжелом состоянии делали неправомерной организацию пункта (площадки) временного сбора пострадавших: такая площадка вблизи здания Дома Культуры попадала в «зону повышенного риска», а отнесение ее на значительное расстояние было нецелесообразным, поскольку доставка пострадавших в ближайшие лечебные учреждения занимала всего несколько минут».
Возражения заявителей:
Как видно из прилагаемой карты г. Москвы с указанием расположения больниц, «ближайшими», относительно других, являлись Госпиталь Ветеранов войн №1(ГВВ-1) и ГКБ №13 Приложение №12 стр. 387).
Определение «занимала всего несколько минут» следует заменить на более корректное «могла бы занимать всего несколько минут». Препятствиями являлась тяжелая техника, размещенная на ул. Мельникова, машины спецслужб, государственных чиновников, посольств, несогласованность работы оперативных служб. Журнал «Собеседник от 10.11.2002 г.: «…машину остановил милиционер из оцепления. Оказывается, к нему команда пропускать «Скорые» еще не пришла.
- Ждали команду минут десять,— продолжает Дмитрий.— Потом — заторы. Строительную технику для разбора завалов не успели убрать. У подъезда уже лежали заложники. …Отметок об инъекциях никто не делал. Сгоряча кололи по два и три раза. А это смертельные дозы. Бардак был необычайный. …
Спецназовцы загрузили в его машину сразу восемь бесчувственных заложников. «Газель» двинулась сквозь заторы к Первому госпиталю ветеранов на улице Мельникова — ближайшей базе для пострадавших. Там было готово 500 коек. На первом этаже был расположен штаб. Но штабные машины загородили проезд к приемному покою. Пораженных пришлось нести прямо по улице.
Госпиталь не был готов к такому наплыву. Персонал просто не справлялся. В результате госпиталь принял только 120 человек.»
Из приложения к Меморандуму (стр. 6)- Из показаний главврача ГВВ-1 Киртадзе (штаб операции находился непосредственно в госпитале): «В госпитале было свободно 300-350 койко-мест, но могли принять до 600 больных» Но при этом: «Всего госпиталь принял 130 пациентов» «Какое количество…может поступить в госпиталь - не обсуждалось». (Приложения к Меморандуму, стр.254-256).
Зам. Главврача ГВВ-1 Бугрова Е.М.: «Кто принимал решение о том, каким образом бывшие заложники должны быть распределены по медицинским учреждениям, мне неизвестно… Признаков оказания первой медицинской помощи СМП лично я не видела». (Приложения к Меморандуму, стр.257-261).
Зав. отделением реаниматологии ГВВ—1 Михалькова: «О предстоящем количестве пострадавших нас никто не предупреждал. Запасов налоксона в госпитале не было». (Приложения к Меморандуму, стр.262-264)
Время доставки в приемное отделение ГКБ-13 также было значительным из-за перегрузки больницы: …в ГКБ № 13 в течение 30 минут было доставлено 213 пострадавших (том дела 120, лист дела 189).
«…Наши больные были доставлены в 13 больницу, где к этому времени уже было доставлено большое количество пострадавших, поэтому не было подкатов (т.к. больные самостоятельно не передвигались) получилась задержка» (из объяснений Кругловой Г. И., (том 120, лист дела 108, Приложение к Меморандуму стр.198-199).
«…Одновременно к больнице подошли 47–48 автомашин скорой помощи и 5 автобусов» (из объяснений главного врача ГКБ № 13 Аронова Л. С. (Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 31.12.2002 г., Приложение к Меморандуму стр. 269-274).
«По запросу ЦЭМП… им было сообщено, что больница сможет принять 146–150 пострадавших» (из объяснения главного врача ГКБ № 13 Аронова Л. С., Приложение к Меморандуму стр. 269-274) Из них до 50 реанимационных (согласно объяснению главного анестезиолога-реаниматолога города Москвы Евдокимова Е. А., Приложение к Меморандуму стр. 244-247). Однако в ГКБ № 13 поступило 356 пострадавших. «Все пострадавшие, доставленные в ГКБ № 13 находились в тяжелом состоянии, многие в коматозном» (Приложение к Меморандуму стр. 7).
Страница 23 Меморандума: «Оказание безотлагательной медицинской помощи осуществлялось сразу же после выноса пострадавших из здания Дома Культуры».
Возражения заявителей:
Зам. Главврача ГВВ-1 Бугрова Е.М.: «Признаков оказания первой медицинской помощи СМП лично я не видела». (Приложения к Меморандуму, стр.257-261).
Главврач ГКБ-7 Афанасьев : «… Никаких признаков оказания первой помощи на поступивших я не заметил. (Приложения к Меморандуму, стр.298-301)
Страница 23 Меморандума: «…контролировалось обязательное положение
пострадавшего «на животе».
Возражения заявителей:
Из объяснения Кругловой Г. И. (том 120 лист дела 108):
«…При нас прибыл автобус с пострадавшими, кто шел сам, кого волокли сотрудники милиции за руки и за ноги».
Кадры видеосъемки Московской службы спасения показывают, в каком положении выносили освобожденных заложников. (Приложение - видеосъемка).
Страница 23 Меморандума: «Транспортировка пострадавших проводилась как санитарным транспортом, так и автобусами в сопровождении медицинского персонала».
Возражения заявителей:
Из объяснения Недосейкиной А. В. (том 120, лист дела 115, Приложение к Меморандуму, страницы 212-213):
«…Работа по эвакуации бывших заложников из ДК АО «Московский подшипник» была организована недостаточно квалифицированно. В частности, была плохая сортировка больных, трупы загружались в машины СМП, а живые заложники находились в автобусах вперемежку с трупами погибших заложников…Автобусы с пострадавшими по большей части следовали без медперсонала…»
Из объяснения Захаренкова М. Ю. (том 120 лист дела 124, Приложение к Меморандуму страницы 230-231):
«…О массовой эвакуации пострадавших в автобусах без необходимого количества медперсонала могу сказать, что это, Безусловно, могло сыграть негативную роль…»
Из объяснения Ларина Е. Г. (том 120 лист дела 125, Приложение к Меморандуму, страницы 232-233):
«…Транспортировка в автобусах сыграло негативную роль, т. к. было отсутствие в них медработников, необходимого оборудования и медпрепаратов…»
Из объяснения Коняхина Е. В. (том 120, лист дела 116, Приложение к Меморандуму, страницы 214-215):
«…По моему мнению, организации по эвакуации бывших заложников не было.
…Автобусы с пострадавшими, по большей части, были без сопровождения мед сотрудников, что сыграло негативную роль».
Страница 24 Меморандума: «Все пострадавшие в состоянии глубокой комы с тяжелыми нарушениями дыхания и кровообращения транспортировались, бригадами Скорой медицинской помощи только на санитарном транспорте».
Возражения заявителей:
«Все пострадавшие, доставленные в ГКБ № 13 находились в тяжелом состоянии, многие в коматозном» (Приложение к Меморандуму стр. 7).
«…Одновременно к больнице подошли 47–48 автомашин скорой помощи и 5 автобусов». (Из объяснений главного врача ГКБ № 13 Аронова Л. С. (Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 02.12.2002 г. (Приложение к Меморандуму, страницы 269-274).
Из объяснений Круговых Е.А. (Том 120, листы дела 65-66, Приложение к Меморандуму, страницы 176-179):
«… Я же осуществлял загрузку пострадавших в автобусы, которые первыми прибыли к ДК… Таким образом я отправил 2 или 3 автобуса… Сколько в автобусах было пострадавших точно сказать не могу, загрузка в автобусы происходила по степени тяжести: тех, кто мог дышать самостоятельно, сажал на сиденья…, тех, у кого дыхательные пути были затруднены, клали на пол…»
Из объяснения Кругловой Г. И. (том 120, лист дела 108, Приложение к Меморандуму, страницы 198-199):
«…При нас прибыл автобус с пострадавшими, кто шел сам, кого волокли сотрудники милиции за руки и за ноги».
Из объяснений Тропериной Т. П. (том 120, лист дела 104): «…мы доставили пострадавшую в ГКБ № 13. Там же мы оказали содействие в выгрузке пострадавших из прибывших автобусов…
Пострадавших необходимо было вывозить на автомашинах скорой помощи, а не на автобусах, хотя бы «тяжелых» пострадавших…»
Из объяснений Волкова Ю. К. (том 120, листы дела 67-68):
автобусы c пострадавшими не были оснащены сотрудниками скорой помощи и машинами сопровождения. … массовая транспортировка пострадавших в автобусах без должного количества сопровождающих врачей, фельдшеров и спасателей …, сыграли негативную роль.
Страница 24 Меморандума: «Вся экстренная эвакуация освобожденных заложников в больницы была осуществлена в кратчайшие сроки (1 час 15 минут)».
Возражения заявителей:
Заявители изучили справку по результатам изучения историй болезней пострадавших, находящуюся в материалах уголовного дела №229133, том 120, лист дела 189.
Согласно этой справке:
- в ГКБ №13 после 08 часов 30 минут по 09 часов 00 минут был доставлен 21 пациент (10 «самотеком»*, 11 нарядами СМП); с 09 часов 00 минут по 09 часов 30 минут было доставлено 27 пациентов (18 «самотеком»*, 9 нарядами СМП; с 09 часов 30 минут по 10 часов 00 минут было доставлено 20 пациентов (19 «самотеком», 1 нарядом СМП); после 10 часов 00 минут было доставлено 45 пациентов (44 «самотеком», 1 нарядом СМП);
- в ГКБ №7 после 08 часов 30 минут по 09 часов 00минут было доставлено 13 пациентов (8 «самотеком», 5 нарядами СМП); в период с 09 часов 00 минут по 09 часов 30 минут было доставлено 8 пациентов (6 «самотеком», 2 нарядами СМП); в период с 09 часов 30 минут по 10 часов 00 минут было доставлено 15 пациентов (14 «самотеком», 1 нарядом СМП); в период после 10 часов 00 минут было доставлено 17 пациентов (16 «самотеком», 1 нарядом СМП);
- в ГКБ №1 после 08 часов 00 минут было доставлено 19 пациентов (7 «самотеком»*, 12 нарядами СМП**).
*Заявители разъясняют, что, поскольку работа СМП оформляется нарядом, «самотеком» называются случаи попадания в приемное отделение больницы пострадавших без сопроводительного наряда. В данном случае это- доставленные автобусами и в единичных случаях- прочими случайными непрофильными машинами.
**СМП – скорая медицинская помощь.
Таким образом, в соответствии с вышеуказанной справкой, в которой есть данные только по этим стационарам, а не по всем, в которые были доставлены пострадавшие после теракта, ярко видно, что после 08 часов 30 минут и даже после 10 часов 00 минут в стационары поступило 185 пострадавших заложников, что по времени уже явно не укладывается «в кратчайшие сроки (1 час 15 минут)», заявленные правительством Российской Федерации.
Также из показаний главной медицинской сестры ГКБ №7 Киселевой М.Н. известно, что
- «…пациенты поступали в основном с 8 часов по 10 часов 30 минут».
- Из показаний врача- реаниматолога ГКБ №1 Посадского А.В.:
«…примерно в 7.40 поступили первые пострадавшие (две женщины) через час приехал автобус, типа «ПАЗ» с большим количеством пострадавших…»
Из объяснения Осипова Д.Н. (том 120, лист дела 118, Приложение к Меморандуму, страницы 218-219):
«Сведения о том, что могу быть задействован в доставке бывших заложников из ДК, я узнал от диспетчера, получая наряд в 7-56 26.10.02. Заранее о том, что могу быть задействован для исполнения своих служебных обязанностей, известно не было. Заблаговременно сообщено о порядке работы по эвакуации бывших заложников из ДК, о характере медпомощи, которая может потребоваться, о необходимости применения специальных методов оказания первой помощи и медикаментов мне сообщено не было. Специальный инструктаж не проводился.
…Около 8-30 бригада подъехала к ДК… я видел, что эвакуацию из зала в фойе осуществляли солдаты, затем первая группа МЧС выносила на крыльцо, затем распределяли по а/м «03» и автобусам без первичной сортировки. Конкретного руководителя данной работы я не заметил».
- Из показаний Карауш А.М. (уголовное дело №229133, том 120, лист дела 101):
«…я выезжала к ДК АО «Московский подшипник» в составе бригады №16 по наряду 786353, выезд был осуществлен с 13 часов 55 минут по 16 часов 00 минут…. Необходимо было эвакуировать пострадавшего с огнестрельным ранением….доставили в ГКБ №20 ».
Приведенные свидетельства из материалов уголовного дела явно противоречат изложенному заявлению уполномоченного Российского правительства о быстром окончании эвакуации пострадавших, и дают основания считать это заявление не имеющим фактического подтверждения.
Указанное время 1 час. 15 мин. не имеет ни начала его течения, ни окончания. Непонятно, откуда власти Российской Федерации вывели эту дату. Представление о реальном времени эвакуации и о ее интенсивности дают прилагаемые видеоматериалы. Данная видеозапись показывает, что первые несколько заложников были выведены из ДК в 06-45, но интенсивная эвакуация началась лишь в 7-25, т.е. через 2 часа после газовой атаки, и продолжалась почти до 10-00. Погибшая Светлана Розгон 20 лет попала на реанимационный стол лишь в 10-15.
Страница 24 Меморандума: «В приемных отделениях больниц, усиленных дополнительным персоналом, была проведена вторичная медицинская сортировка. По тяжести состояния пострадавших, они были разделены на 4 группы».
Возражения заявителей:
К сожалению, врачи приемных отделений были вынуждены тратить время еще и на отсортировку «пятой группы»- трупы загружались в автобусы и машины скорой помощи вместе с живыми:
Из объяснения Круговых Е. А. (том 120, листы дела 65-66, Приложение к Меморандуму страницы 176-179):
«…В укомплектованные мной автобусы поместили несколько трупов».
Из объяснения Коняхина Е. В. (том 120, лист дела 116 , Приложение к Меморандуму, страницы 214-215):
«26.10.02 по наряду 784553 прибыли к ДК. В салон машины был внесен труп мужчины… На вопрос: зачем же труп загружать, было сказано, что это не мое дело…»
Из объяснения Недосейкиной А. В. (том 120, лист дела 115, Приложение к Меморандуму, страницы 212-213):
«…была плохая сортировка больных, трупы загружались в машины СМП, а живые заложники находились в автобусах вперемежку с трупами погибших заложников…»
Страница 25 Меморандума: «Всего на госпитализацию было направлено 677 освобожденных заложников, из них 21 - в предагональном и атональном состоянии, в состоянии клинической смерти.
Из 656 находившихся в стационарах пострадавших смертельные исходы имели место в 6 случаях, что составляет 0,9%, что доказывает крайне высокую эффективность проводившихся лечебных мероприятий».
Возражения заявителей:
Данные сведения не соответствуют действительности - цифра искусственно занижена.
По показаниям главного врача данной больницы Аронова Л.С. в ГКБ №13 было доставлено 35 пациентов в состоянии биологической и клинической смерти; помимо этих 35 пациентов 28.10.02 скончалась еще одна пациентка (листы дела 63-66, приложения к Меморандуму);
По показаниям заведующего приемным отделением ГКБ №13 Абрамова А.Л. в их корпус поступило 22 трупа пострадавших (листы дела 119-123 - приложения к Меморандуму).
По показаниям заведующего реанимационного отделения ГКБ №1 было доставлено 4 пациента без признаков жизни (протокол допроса Сухова С.Б., листы дела 124-129, приложения к Меморандуму; Посадского А.В., листы дела 130-134 - приложения к Меморандуму);
По показаниям главного врача ГКБ №7 в больницу поступило 14 трупов и 27 пострадавших в предсмертном состоянии (Афанасьев В.А. – листы дела 298-301, приложения к Меморандуму), заместитель главного врача ГКБ-7 Романовский Ю.Я. (листы дела 302-305- приложения к Меморандуму);
По показаниям Сельцовского в ГВВ №1 умерли 8 пациентов (лист дела 44, том 120);
(То есть: 35+1+27+8 =71)
Таким образом, только в ГКБ №13, ГКБ №7 и ГВВ №1 умер 71 пострадавший. Сведений по другим стационарам у заявителей не имеется.
Произведя подсчеты так же, как это сделано представителями правительства, заявители, основываясь на материалы уголовного дела, получили следующие цифры.
Всего в предагональном и атональном состоянии в больницы г. Москвы были доставлены и умерли в больницах 71 пациент (количество трупов, доставленных в морги и больницы не учитывалось). Следовательно, из доставленных в стационары смертельных исходов не 0,9%, а 10,8%, а детей 25 %!.
Можно ли считать, что все было сделано для спасения пострадавших при теракте на Дубровке, если 58,4% из всех бывших заложников, погибших при операции по их спасению, не получили медицинской помощи. Расчеты сделаны исходя из списка- всего погибших (при штурме и после него) -125 человек.
Имея почти 10,8% летальных исходов по больницам г. Москвы, выводы о «крайне высокой эффективности проводившихся лечебных мероприятий» являются не соответствующими действительности.
Страница 26 Меморандума: «Деятельность российских властей по освобождению заложников во время спасательной операции 26 октября 2002 года вызвала однозначную положительную реакцию многих официальных лиц и средств массовой информации…».
Возражения заявителей:
Данные отзывы появились вследствие дезинформации, сообщенной СМИ пресс-секретарем штаба генералом Васильевым 26 октября о минимальных потерях, «непогибших детях» [в его заявлении для СМИ: «дети не погибли»] и т.д. В последующие дни, после прояснения ситуации, были и весьма критические отзывы общественного реагирования, в том числе и от упомянутого в Меморандуме посла США Вершбоу:
1. «Нью-Йорк таймс» (США):
«…Медики были практически совершенно не готовы к лечению заложников от последствий применения газа. Использование газа ставит вопрос о соблюдении Россией требований Конвенции, которую она подписала и ратифицировала. Договор, известный как «Конвенция о химическом оружии», допускает использование химических соединений типа слезоточивого газа в целях «принуждения к закону». В то же время он запрещает использование многих распространенных химических соединений в любых обстоятельствах и требует, чтобы эффект от химического соединения «исчезал в течение очень короткого времени после окончания его распространения».
2. «Франкфурт рундшау» (Германия):
«…В то время как спецслужбы и политики празднуют «блестящую победу», власти затушевывают подоплеку штурма и число жертв. Кризисный штаб признал применение газа только после того, как об этом сообщили радио «Эхо Москвы» и немецкие врачи».
3. «Файнешил таймс» (Великобритания):
«…По мере того, как проясняются все обстоятельства случившегося, и несмотря на то, что международное сообщество восхваляет президента России Владимира Путина за его действия по разрешению кризиса, - значительные потери невинных жизней и то, каким образом они встретили смерть, показывают, что за выход из данного кризиса пришлось заплатить очень большую цену… Реакция на вызволение из плена людей в Москве в субботу была смешанной: чувство облегчения в связи с тем, что удалось избежать полной катастрофы, и одновременно замешательство по поводу истинных масштабов операции по освобождению заложников и ее последствий. Возможно, был использован недавно разработанный нервно-паралитический газ, который вызывает необратимое умственное расстройство или смерть у большинства жертв. Такое мнение мед экспертов».
4. «Гардиан» (Великобритания):
«…Попытка президента Владимира Путина спасти заложников, казавшаяся сначала военным триумфом, начала превращаться в политическую катастрофу. Власти неохотно признались, что, возможно, в ходе операции российские спецслужбы убили до 150 человек. Причиной смерти стал таинственный газ, который помог вывести из строя большинство террористов. Сначала власти отказывались сообщать докторам, какой газ применили элитные войска, что мешало спасти жизнь людей».
5. «Коррьерре дела сера» (Италия):
«…Бывший министр сельского хозяйства Алльфонсо Пекораро Сканио, лидер «зеленых», заявил, что «терроризм нельзя победить методами, которые приводят к гибели заложников».
6. «Обсервер» (Великобритания):
«… «Гибель даже 10% заложников - не самый лучший результат антитеррористической операции». По мнению виднейшего обозревателя газеты Ника Патона Уошла, «освобождение заложников в Москве стало антитеррористической катастрофой.»».
7. Заявление сторонников движения «НЕТ»:
«…Трагические события, связанные с захватом заложников в Москве, не должны уйти в прошлое без точной и честной оценки со стороны общественного мнения. От того, назовем ли мы вещи своими именами, или позволим создать удобный для себя и власти образ ситуации, зависит будущее страны, всех нас.
События в Москве ярко показали, что люди с готовностью принимают мифотворчество властей. Между обществом и властью сложился своеобразный общественный договор, позволяющий обеим сторонам выстраивать видение ситуации так, чтобы максимально снизить свою личную ответственность за происходящее.
Если сегодня общественность согласится разделить все предложенные ей мифологемы и признать штурм необходимым и успешным, это окончательно развяжет руки спецслужбам. И при повторении подобного теракта можно будет сразу считать всех заложников погибшими – никто вообще не будет принимать их жизни в расчет».
8. Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинской группы:
«…Дубровка показала, что наши правоохранительные органы не умеют предотвращать таких вещей».
9. Борис Надеждин, депутат Государственной Думы от СПС:
«… Дума отказалась начать парламентское расследование, но мы создали общественную комиссию и провели собственное расследование по горячим следам. Результаты были направлены и в Генеральную прокуратуру, и президенту страны. Однако никаких ответов мы за год не получили. За то, что случилось, насколько мне известно, никто не наказан».
10. Из заявления российских правозащитных НПО-наблюдателей на 79 Сессии Комитета по правам человека ООН от 24.10.2003г.
«…Ровно год назад государство отказалось защищать право людей на жизнь, закрепленное в ст.6 Международного пакта о гражданских и политических правах, и теперь продолжает отстаивать свою правоту, очевидно, полагая, что под лозунгом «борьба с терроризмом» эксперты ООН проглотят даже очевидную ложь. Такой подход к «конструктивному диалогу», по меньшей мере, безответственен и демонстрирует неуважение как к экспертам Комитета, так и к памяти жертв Норд-Оста».
11. Александр Шабалов, руководитель «Службы спасения»:
«…В нашей стране, по-моему, выводов никто не делает. Первое – надо рассказать правду о трагедии. Прошел год, но до сих пор неизвестно, на чьей совести погибшие люди».
12. Юрий Левада, директор «Аналитического центра Юрия Левады»:
«… Теракт на Дубровке в сознании россиян остался самым чудовищным просчетом в работе спецслужб, хотя власть до сих пор об этом молчит. Но люди сохраняют свое мнение. Президента прямо не упрекают, но отношение к нему становится прохладнее».
13. Владимир Рыжков, депутат Государственной Думы:
«…Развал государства происходит от политики, когда проводится совершенно безмозглая политика. Потому что для того, чтобы остановить теракты, во-первых, когда происходит захват заложников, их надо спасать. Научиться. Хотя бы раз спасти заложников. Нам это не удается – ни в Норд-Осте, ни в Беслане. Потому что, еще раз повторю, не было ни штаба, ни директивы. Ни переговорной позиции, ни переговорщиков – ничего. Для того чтобы остановить терроризм, надо научиться, хотя бы спасать людей, когда они уже попали в заложники. Во-вторых – президент постоянно повторяет: никакого диалога, никаких переговоров. Вот пока такая позиция, нас будут убивать, взрывать, и ничего не будет. Потому что надо раскалывать, надо искать, надо применять все методы, все сценарии, все возможности для того, чтобы снизить террористическую угрозу. В-третьих – во всем мире борьбой с терроризмом занимаются для этого уполномоченные органы. А не весь народ. Весь народ не может ловить террористов – его надо учить сажать и собирать урожай, и так далее. У нас совершенно неспособны спецслужбы, хотя у нас президент – спецслужбист и все вокруг спецслужбисты – не умеют это делать».
14. Анна Политковская, журналист:
«…Это было умерщвление силами ФСБ с помощью химического оружия определенной части граждан. С сознанием, что от примененного химического вещества может наступить смерть.
Что касается «Норд-Оста» - это, конечно, остается позором нашего времени, эта трагедия, как и люди, которые остались, в общем –то, наедине с собой после этой трагедии – и бывшие заложники, и семьи погибших».
15. Андрей Солдатов, журналист:
Сразу после штурма произошли абсурдные вещи. Кремль праздновал победу, потому что «Россию не поставили на колени». Террористы праздновали победу, потому что боевики забрали с собой на тот свет огромное количество жертв. Побежденными оказались родственники заложников, до сих пор так и не узнавшие, по чьей вине погибли их близкие, и не получившие достойных компенсаций, и общество, которое лишили возможности хоть как-то влиять на ситуацию. На это никто не обратил внимания. Победителей оказалось так много, что новый захват заложников был практически неизбежен. Террористам хотелось повторить успех «Норд-Оста», а Кремль после победы не попытался заняться планированием работы оперативных штабов на случай захвата. Профессионализм спецназа позволил забыть об ошибках в координации действий различных ведомств. В Беслане спецназ снова проявил профессионализм. Более того, здесь сотрудники действовали уже просто как герои. Но, жертв стало еще больше».
Страница 30 Меморандума: « Прокуратурой города Москвы в рамках уголовного дела №229133 также проведены проверки по сообщениям о якобы ненадлежащем проведении операции по освобождению заложников и организации медицинской помощи пострадавшим».
Возражения заявителей:
Заключение компетентной организации Минздрава РФ - Всероссийского Центра Медицины Катастроф «Защита» (том 1, лист дела 161):
«Отягощающими условиями организации медицинской помощи явились:
1) Отсутствие заранее сведений о возможности применения спец. вещества .
2) Отсутствие специфического антидота к примененному веществу.
4) Трудность одномоментного выноса пострадавших из зала на улицу.
5) Невозможность применения для выноса носилок в здании.
6) Трудности перемещения машин скорой помощи в связи с наличием бронетехники у входа в здание и на ближайших улицах и др.
Отягощающими обстоятельствами для оказания мед. помощи также явились :
высокая концентрация химического вещества,
приводящая к моментальному летальному исходу».
(Заключение, опровергающее доводы принятых постановлений, подшито в материалах дела, но не использовано следователем).
При изучении показаний врачей, упомянутых в постановлении, но не процитированных в тексте – страница 4, приложение 1 к Меморандуму:
«…Из объяснений врачей СМП Пучковой Т.И., Крайновой Т.Н., Карауш А.М., Федотова В.В., Поляковой И.М., Тропериной Т.П., Штанева Е.И., Федосова В.Ю., Чурсина И.В., Кругловой Г.И., Жукова А.А., Бенникова К.А., Крылова А.Ю., Моисеева В.Ф., Будниной Н.И., Смирнова М.А., Недосейкиной А.В., Коняхина Е.В., Туаршевой Н.К., Осипова Д.Н., Сушниковой Л.Н., Димнича В.И., Коленикова А.В., Сафроновой Л.О., Карчева А.И., Захаренкова М.Ю., Ларина Е.В., Горбунова В.В., Астаховой А.С., Ершова Ю.В., Дроздовой Л.Н., Беляковой О.В. следует, что они участвовали в оказании медицинской помощи пострадавшим в ДК АО "Московский подшипник" под руководством сотрудников ЦЭМП, помощь пострадавшим оказывалась своевременно, в основном в виде сердечно-легочной реанимации, применялся налоксон, нехватки медперсонала и средств не ощущалось, существенных препятствий для передвижения машин СМП не было, отсутствие информации о наименовании примененного в ходе штурма вещества, равно как и отсутствие на месте происшествия военных медиков какой-либо роли не сыграло. При этом Белякова О.В., Захаренков М.Ю., Федотов В.В. пояснили, что сопровождали автобусы с пострадавшими соответственно в ГКБ № 1, ГКБ № 7 и ГКБ № 13, случаев смерти пострадавших в пути в их автобусах не было…»
- обнаруживается, что в действительности многие из них либо не участвовали в событиях, либо опровергают принятые следствием доводы:
Из объяснения Беляковой О. В. (том 120, лист дела 130, страницы 242-243, приложение 5 к Меморандуму):
«На улицу Мельникова мы прибыли примерно в 7 часов 15 минут…
По прибытии к ДК АО «Московский подшипник» в нашу машину загрузили двух пострадавших. Загрузку осуществляли сотрудники МЧС… Буквально через минуту сотрудник МЧС сказал мне, чтобы я шла в автобус и оказала помощь пострадавшим, находящимся в нем.
Когда я вошла в автобус, двери закрылись, и сотрудник МЧС дал команду водителю ехать в ГКБ№ 1. В автобусе не оказалось никаких медицинских препаратов и инструментов. По ходу движения, автобус останавливался на светофорах, по приезду в ГКБ № 1 сначала нас не пропускали на территорию охранники. В автобусе находилось 22 пострадавших, один из которых к данному моменту скончался…В автобусе пострадавшие располагались хаотично, некоторые сидели на креслах, некоторые лежали на полу.
Мне неизвестно, кто осуществлял руководство работой по эвакуации, кто выносил пострадавших я также не знаю.
…Сортировочной площадки не было, и это сыграло негативную роль. То, что пострадавших госпитализировали на автобусах, без соответствующего количества медицинского персонала, медикаментов, инструментов, играло негативную роль.
…В работе нам бы помогло название антидота…»
Из объяснения Пучковой (том 120, лист дела 99, страницы 184-185, приложение 5 к Меморандуму):
«Я лично не присутствовала 26.10.2002 г. на улице Мельникова, поэтому мне не известны подробности того, как была организована работа по оказанию медицинской помощи бывшим заложникам…
О координации и взаимодействии между различными службами, о наличии либо отсутствии площадки временного размещения пострадавших и необходимости привлечения военных медиков сказать ничего не могу, т. к. лично не присутствовала на месте происшествия ».
- Из показаний Карауш А.М. (уголовное дело №229133, том 120, листы дела 101):
«26.10.2002г. я выезжала к ДК АО «Московский подшипник» в составе бригады № 16 по наряду 786353, выезд был осуществлен с 13 часов 55 минут по 16 ч. 00 мин. Хочу пояснить, что в оказании помощи бывшим заложникам я участия не принимала…Необходимо было эвакуировать пострадавшего с огнестрельным ранением. Так как неотложная медицинская помощь ему уже была оказана, мы лишь доставили пациента в 20-ю городскую больницу…У правоохранительных органов имелись подозрения в принадлежности указанного мужчины к лицам, захватившим заложников в ДК, поэтому при эвакуации его сопровождали 2 сотрудника милиции.
…Поскольку я прибыла по вызову на ул. Мельникова 26.10.2002 уже после того, как всем уже была оказана медицинская помощь, и они были эвакуированы, мне ничего неизвестно об организации оказания помощи и эвакуации».
Из объяснения Крайновой Т. Н. (том 120, лист дела 100, страницы 186-187, приложение 5 к Меморандуму):
«… В 5 часов 30 минут я с бригадой № 13 по наряду № 784261 выехала к зданию ДК на ул. Мельникова. Моей бригаде было поручено оказать помощь и эвакуировать 2-х сотрудников ФСБ, принимавших участие в спецоперации по освобождению заложников и также подвергшихся воздействию газа. У одного из них было состояние средней тяжести, у другого — ближе к удовлетворительному. Нами была оказана экстренная помощь (кислородная терапия, инъекция глюкозы), затем они были госпитализированы в ГКБ№ 33…
Хочу также отметить, что не имела возможности наблюдать за ходом эвакуации пострадавших, т. к. оказывала помощь своим пациентам. О наличии или отсутствии руководителя-координатора из числа медработников на выходе из здания ДК ничего не могу сказать, т. к. данной информацией не владею. Хочу отметить, что на мой взгляд, следовало бы увеличить количество медперсонала, сопровождавшего пострадавших при их эвакуации на автобусах.»
Из объяснения Недосейкиной А. В. (том 120, лист дела 115, приложение к Меморандуму стр.212-213):
«…О том, что я могу быть использована для доставки бывших заложников из ДК АО «Московский подшипник» заранее предупреждена не была.
№ наряда 784548, везли в Боткинскую больницу в состоянии биологической смерти.
Работа по эвакуации бывших заложников из ДК АО «Московский подшипник» была организована недостаточно квалифицированно. В частности, была плохая сортировка больных, трупы загружались в машины СМП, а живые заложники находились в автобусах вперемежку с трупами погибших заложников…
Автобусы с пострадавшими по большей части следовали без медперсонала, что сыграло негативную роль в их спасении.
…Отсутствие информации о названии вещества, примененного в ходе спецоперации, сыграло негативную роль в оказании медпомощи ».
Из объяснения Осипова Д. Н. (том 120, лист дела 118):
«Сведения о том, что могу быть задействован в доставке бывших заложников из ДК, я узнал от диспетчера, получая наряд в 7–56 26.10.02. Заранее о том, что могу быть задействован для исполнения своих служебных обязанностей, известно не было. Заблаговременно сообщено о порядке работы по эвакуации бывших заложников из ДК, о характере медпомощи, которая может потребоваться, о необходимости применения специальных методов оказания первой помощи и медикаментов мне сообщено не было. Специальный инструктаж не проводился.
…Около 8–30 бригада подъехала к ДК, никакой мед. помощи не оказывал, т. к. до 9–00 никаких указаний не поступало. В 9–00 по распоряжению ответственного ЦЭМП был отпущен на подстанцию.
Каким образом была организована работа по эвакуации бывших заложников из ДК я не знаю. Однако я видел, что эвакуацию из зала в фойе осуществляли солдаты, затем первая группа МЧС выносила на крыльцо, затем распределяли по автомашинам «03» и автобусам без первичной сортировки. Конкретного руководителя данной работы я не заметил. Большая часть бывших заложников находилась в бессознательном состоянии…
Главным недостатком оказания медпомощи считаю отсутствие организации работы и отсутствие сортировки. Лиц, ответственных за этот недостаток, назвать не могу.
… О транспортировке пострадавших данных не имею, т. к. не видел. …Считаю, что отсутствие военных специалистов сыграло негативную роль.»
Из объяснения Сафроновой Л. О. (том 120, лист дела 122, страницы 226-227, приложение 5 к Меморандуму):
«Примерно в 5.00 утра поступил вызов на ул. Мельникова к ДК АО «Московский подшипник». Первоначально вызов был в институт им. Склифосовского, наша бригада (№ 35) и три другие бригады нашей подстанции прибыли к институту в 5 ч.15 мин. и сразу направились на ул. Мельникова. Заранее о возможности нашего привлечения к оказанию помощи бывшим заложникам нам не сообщалось. Также не была заранее доведена информация о порядке организации работы по эвакуации пострадавших, о характере медпомощи, которая может потребоваться заложникам и о необходимости применения специальных методов оказания помощи. Когда наша машина подъехала к ДК, два сотрудника какой-то экстренной службы втащили в машину пострадавшего …, в тот же момент в машину посадили также девочку 15 лет. Нам не сказали о характере воздействия, которому подверглись пострадавшие, и даже в какую больницу их везти. В итоге, мы поехали в ГКБ № 23, т. к. я знала, где она располагается. При этом пострадавший признаков жизни уже не подавал…Девочка была в сознании, мы ей сделали инъекцию глюкозы…
Организована помощь пострадавшим и их эвакуация, на мой взгляд, была неудовлетворительно, о чем свидетельствует, в частности, опыт нашей бригады… О том, кто руководил данной работой и несет ответственность за ее результаты, мне неизвестно.
… Мне не было известно, какое вещество было применено в ходе спецоперации, поэтому каких-либо специальных средств и методов при оказании помощи пострадавшим не применялось. Ряд факторов, по моему мнению, сыграл негативную роль при оказании помощи пострадавшим. В частности отсутствовала координация и взаимодействие между различными специальными и экстренными службами. О транспортировке пострадавших в автобусах мне ничего неизвестно, я в ней не участвовала. В нашем случае… не были указаны маршруты эвакуации пострадавших.»
Из объяснения Захаренкова М. Ю. (том 120, лист дела 124, страницы 230-231, приложение 5 к Меморандуму):
«Заранее о возможности привлечения меня для оказания помощи пострадавшим в ДК АО «Московский подшипник» я не предупреждался… Примерно в 5 ч. 30 мин. поступил вызов, и я вместе со своей бригадой (08/1) отбыл к институту скорой помощи им. Склифосовского, откуда через некоторое время колонной отправились на улицу Мельникова, куда прибыли около 7 часов.
По прибытии мы сразу начали оказывать помощь пострадавшей женщине, которая была доставлена в нашу машину. Она находилась в тяжелом состоянии…было похоже на отравление опиатами.
…Сразу после этого подошел незнакомый мне медицинский работник…, выдал 6 ампул налоксона и шприцы и направил в автобус, где находились пострадавшие. Всего в автобусе было 17 пострадавших, из которых 4 уже не подавали признаков жизни. Далее в процессе движения к ГКБ № 7 (машина с моей бригадой двигалась за автобусом) оказывал помощь путем инъекций налаксона тем из пострадавших, которые в этом наиболее нуждались.
… Относительно общей организации помощи пострадавшим, наличия или отсутствия координатора на выходе из ДК, координации и взаимодействия между различными экстренными службами ничего сказать не могу, …общей картины происшедшего не видел.
О массовой эвакуации пострадавших в автобусах без необходимого количества медперсонала могу сказать, что это безусловно могло сыграть негативную роль…Нужно было лишь четко сказать, что для оказания помощи пострадавшим необходимо введение налоксона и снабдить им в достаточных количествах.»
Из объяснения Ларина Е. Г. (том 120, лист дела 125, страницы 232-233, приложение 5 к Меморандуму):
«О том, что я буду задействован в оказании помощи заложникам я узнал в 5.00 26.10.02 от диспетчера подстанции. Заблаговременно о характере повреждений и необходимых медикаментах сообщено не было. В составе фельдшерской бригады в примерно 7.00 мы прибыли на место…Далее сотрудниками МЧС в нашу машину была погружена пострадавшая в бессознательном состоянии, которой была оказана вся необходимая помощь…она была госпитализирована в 7 ГКБ…
Кто участвовал и руководил эвакуацией из здания, мне неизвестно. Заблаговременно о веществе и составе вещества заблаговременно сообщено не было, поэтому проводилась симптоматическая терапия по показаниям. Координации и организации медицинской сортировки больных произведено не было, бригадами скорой никто не руководил. Отсутствие руководителя сыграло негативную роль. Места для размещения пострадавших перед ДК было достаточно, хотя оно и не было оборудовано так, как положено по организации работы по нормам медицины катастроф.
Транспортировка в автобусах сыграло негативную роль, т. к. было отсутствие в них медработников и необходимого оборудования и мед препаратов.
Информация о составе газа …могло бы помочь в организации помощи, т. к. бригады скорой знали бы необходимый антидот».
Из объяснения Горбунова В. В. (том 120, лист дела 126, страницы 234-235, приложение 5 к Меморандуму):
«О том, что я буду задействован в оказании помощи заложникам, узнал в 6 ч. 15 мин. 26.10 одновременно с получением вызова на место нахождения заложников. Заблаговременно о характере повреждений и необходимых медикаментах мне сообщено не было. В составе бригады … мы прибыли на место. На площади у здания ДК АО «Московский подшипник» сотрудники МЧС начали загружать на наши носилки больную, которая при визуальном осмотре не подавала признаков жизни. На мои возражения о том, что труп в машину загружать не стоит, они ответили, что сделали ей укол и она должна быть жива…На вопрос, что случилось в здании и какой ей сделали укол, мне не ответили.
Одновременно другая пара сотрудников МЧС посадила другую пострадавшую в кресло салона автомашины, задать какие-либо вопросы я им не успел, так как они сразу же ушли. 2-я была в тяжелом состоянии: бледная, дыхание прерывистое редкое, на вопросы не отвечала. Я дал команду водителю двигаться в сторону Волгоградского шоссе, одновременно найти машину ЦЭМП или какой-то распределительно-сортировочный пункт для выяснения вопроса, куда доставлять пострадавших. Однако такого пункта мы не обнаружили. Одновременно произвел осмотр больной …на носилках и установил, что она умерла. Второй больной в связи с неясностью характера травмы была налажена подача кислорода через АМ-8.Больная пришла в себя.
Отсутствие сортировочной площадки сыграло негативную роль.
Госпитализировали ли пострадавших в автобусах я не видел».
Из объяснения Сушниковой Л. Н. (том 120, лист 119, страницы 220-221, приложение 5 к Меморандуму):
«В 7–30 час. 26.10.02г. я получила от диспетчера указание следовать в составе бригады № 23 к ДК на ул. Мельникова, 7 для оказания помощи пострадавшим. Был ли штурм здания и, какой газ применялся при штурме мне никто ничего не сообщал. О штурме я узнала перед выездом из программы новостей.
Подъехав к зданию ДК, нам сразу погрузили в автомашину девушку… Она была в коме. Загрузили ее спасатели и велели везти в реанимацию. Мы отвезли пострадавшую в ГКБ № 53. По пути мы никакую помощь пострадавшей не оказывали, т. к. ей уже был поставлен воздуховод, а в другой помощи она пока не нуждалась. В больнице мы ее передали в реанимацию.
Как была организована работа по эвакуации заложников я не знаю. Наша бригада проехала к зданию беспрепятственно. Кто руководил вывозом заложников я не знаю. Куда везти, мы не знали, пристроились в хвост впереди идущей скорой и приехали в ГКБ 53. У нас в машине отсутствовала рация. Из ГКБ 53 мы вернулись на подстанцию.
Я не видела у здания ДК руководителей-координаторов из числа медработников, т. к. сразу же отъехали».
Из объяснения Коняхина Е. В. (том 120, лист дела 116 , приложение к Меморандуму стр.214-215):
«О возможном задействовании для доставки пострадавших заложников из ДК стало известно от администрации подстанции. О времени задействования информации не было. Не о порядке организации, не о характере мед. помощи, не о необходимости применения спец. методов оказания медицинской помощи и медикаментов информации не было. Инструктажа не было.
26.10.02 по наряду 784553 прибыли к ДК. В салон машины был внесен труп мужчины…На вопрос: зачем же труп загружать, было сказано, что это не мое дело… Труп был доставлен к моргу ГКБ№ 13, где сотрудником ЦЭМП (№ 407) была определена дальнейшая тактика и действия. Учитывая, что в оказании помощи труп не нуждается, мною было принято решение об оказании помощи пострадавшим, доставляемых автобусами.
По моему мнению, организации по эвакуации бывших заложников не было.
О наличии координатора мне было неизвестно.
О наличии площадки неизвестно.
…Автобусы с пострадавшими, по большей части, были без сопровождения мед сотрудников, что сыграло негативную роль. Отсутствие информации о веществе, примененном в ходе операции, сыграло свою негативную роль.
О взаимодействии спец. подразделений мне неизвестно.
… Хочу добавить, что моя помощь в ГКБ-13 заключалась в транспортировке больных и трупов из автобусов в помещение приемного покоя».
Из объяснения Кругловой Г. И. (том 120, лист дела 108, приложение к Меморандуму, стр.198-199):
«26 октября в районе 7 часов 20 минут многим бригадам, в том числе и нашей, был дан вызов в район ДК АО Московский Подшипник для оказания помощи. Что произошло в ДК, нам не было известно до момента прибытия на место. … Прибыв на место на площадь перед ДК где … очередь из машин 03 мы встали в конец очереди и когда подошла наша очередь, сотрудники от какой организации они было не известно, они открыли заднюю дверь машины и буквально закинули двух пострадавших …в тяжелом состоянии. На вопрос: куда доставлять …- а куда хотим. Кто руководил операцией нам неизвестно. Оба пострадавших были в глубоком наркотическом сне (состояние коматозное)… отчего больные находились в таком состоянии нам было неизвестно… Так как наши больные были доставлены в 13 больницу, где к этому времени уже было доставлено большое количество пострадавших, поэтому не было подкатов (т. к. больные самостоятельно не передвигались) получилась задержка… При нас прибыл автобус с пострадавшими, кто шел сам, кого волокли сотрудники милиции за руки и за ноги».
Из объяснений Федотова В. В. (том 120, лист дела 102, страницы 190-191, приложение 5 к Меморандуму):
Примерно в 6.20 час 26.10.2002г. наша бригада была направлена в ДК на ул. Мельникова, 7 для оказания помощи пострадавшим после освобождения заложников. Накануне выезда примерно за час нам сообщили, что будет штурм. Сообщила об этом диспетчер.
…нам в автомашину посадили двух пострадавших, а меня посадили в автобус с пострадавшими…В автобусе было 40 пострадавших …При этом представитель ЦЭМП дал мне 10 ампул «налоксона» …Какая помощь им оказывалась до посадки в автобус я не знаю.
Люди, занимающиеся сортировкой, должны были сажать в автобусы только не нуждающихся в интенсивной терапии. …в автобус попадали пострадавшие разной степени тяжести».
Из объяснений Тропериной Т. П. (том 120, лист дела 104):
«26.10.02 г. примерно в 5.20 из ЦЭМП поступило распоряжение всем бригадам прибыть к ДК на ул. Мельникова, 7 для оказания помощи заложникам.
Какую помощь необходимо было оказывать пострадавшим, нам заранее никто не сообщал, но фактически мы были готовы к оказанию любой помощи.
При подъезде к ДК с тыльной стороны к нашей машине подбежал работник МВД с девушкой на руках. Пострадавшая была в тяжелом состоянии. Исходя из ее внешнего состояния я сделала вывод, что она была отравлена каким-то газом…После оказания помощи мы доставили пострадавшую в ГКБ № 13. Там же мы оказали содействие в выгрузке пострадавших из прибывших автобусов…Затем по указанию ЦЭМП мы снова вернулись к зданию ДК, а затем по их же указанию вернулись на свою подстанцию. Больше заложников мы не перевозили. Как была организована эвакуация заложников, кто ею руководил, я не знаю.
…Пострадавших необходимо было вывозить на автомашинах скорой помощи, а не на автобусах, хотя бы «тяжелых» пострадавших…»
Из объяснений Волкова Ю. К. (том 120, листы дела 67-68, стр.180-183, приложение 5 к Меморандуму):
«26 октября в 5:50 я находился в здании ЦЭМП…и от диспетчера получил вызов о выезде на Волгоградский проспект для формирования колонны скорой помощи. Заранее о том, что я буду выполнять свои служебные обязанности в здании ДК АО «Московский подшипник» предупрежден не был. После получения вызова меня об обстановке на месте никто не информировал… Примерно в 7:05 в 7:10 мне поступило распоряжение Сельцовского А. П., которое было передано через моего коллегу Круговых Евгения выехать в составе сформированной колонны к зданию ДК, куда я приехал в 7:13.
Заблаговременно о порядке работы по эвакуации заложников из здания ДК мне сообщено не было, т. к. по имеющимся… инструкциям … я должен был действовать по определенному алгоритму.
К моменту моего прибытия, работа по эвакуации заложников была уже организована: сотрудники МЧС, поисково-спасательных отрядов, солдаты, милиция и другие люди выносили пострадавших и размещали на площадке перед зданием ДК или заносили в имеющиеся перед зданием автобусы, после чего к автобусам в качестве сопровождения придавались кареты скорой помощи и направлялись в больницы. Хочу добавить, что автобусы c пострадавшими не были оснащены сотрудниками скорой помощи и машинами сопровождения. Оснащение автобусов сотрудниками скорой помощи …проводилась сотрудниками ЦЭМП на месте по согласованию со штабом и Сельцовским А. П.
Первичная сортировка пострадавших также лежала на сотрудниках ЦЭМП, однако отсутствие площадок для размещения пострадавших, отсутствие организации своевременного беспрепятственного и бесперебойного движения машин скорой помощи и автобусов, а также отсутствие первичной информации о последствиях штурма ее крайне затрудняло. Очень много вопросов приходилось решать на месте.
Отсутствие площадки для временного размещения пострадавших с возможностями их реанимации на месте усилиями нескольких бригад, отсутствие организации беспрепятственного и бесперебойного движения машин скорой помощи автобусов, массовая транспортировка пострадавших в автобусах без должного количества сопровождающих врачей, фельдшеров и спасателей …, а также отсутствие информации о названии вещества, примененного в ходе спецоперации… сыграли негативную роль. Причиной этих недостатков я считаю отсутствие предусмотрения последствий штурма…»
Из объяснений Круговых Е. А. (том 120, листы дела 65-66, стр.176-179, приложение 5 к Меморандуму):
«Заранее о начале штурма и о том, что я буду осуществлять свои служебные обязанности я предупрежден не был. В 5:37 26.10.02 прозвучали первые выстрелы, а в 5:50 я самостоятельно вывел бригады скорой помощи за территорию ПТУ…Вместе с ним [Волковым Ю. К.] мы провели разведку подъездных путей и в 7:02 по распоряжению Сельцовского А. П. мы выдвинулись к ДК АО «Московский подшипник» по адресу: г. Москва, ул. Мельникова, 7, где были в 7:05. После прибытия к зданию ДК мы увидели, что работа по эвакуации бывших заложников уже организована, а именно: сотрудники МЧС, пожарные, милиционеры и другие лица выносили пострадавших и размещали на ступеньках здания ДК.
… Я же осуществлял загрузку пострадавших в автобусы, которые первыми прибыли к ДК…Таким образом я отправил 2 или 3 автобуса… Сколько в автобусах было пострадавших точно сказать не могу, загрузка в автобусы происходила по степени тяжести: тех, кто мог дышать самостоятельно, сажал на сиденья…, тех, у кого дыхательные пути были затруднены, клали на пол…
Клиника доставленных мне потерпевших выглядела как отравление опиоидными препаратами…
Потерпевшие должны были направляться в стационары в зависимости от степени тяжести при поступлении и удаленности стационара, в связи с чем укомплектованные мною автобусы направлялись в ГКБ № 13.
В 7:26 в мою машину доставили ребенка в крайне тяжелом состоянии, которое требовало срочной, экстренной медицинской помощи.
Я считаю, что отрицательную роль в эвакуации заложников сыграло отсутствие путей для движения транспорта.
…В укомплектованные мной автобусы поместили несколько трупов».
Из объяснений Незамаева А. П. (том 120, листы дела 63-64, стр.172-175, приложение 5 к Меморандуму):
«Примерно в начале третьего ночи 26.10.02 поступила информация от Сельцовского А. П. из здания ДК АО «Московский подшипник»…
Я, сотрудники ФСБ и председатель комитета здравоохранения отобрали двух врачей, давших свое согласие на эвакуацию раненых, которые вынесли их из здания ДК и разместили в операционных ГВВ № 1…
В 5:45 26.10.02 от Сельцовского А. П. поступила информация о том, что начинается штурм, и я… распорядился собрать 20 бригад скорой помощи на Волгоградском проспекте…
Около 6 часов утра А. П. Сельцовский сообщил, что здание ДК освобождено от террористов, и, что я, с приданными мне медицинскими силами в размере 5 бригад скорой помощи, должен выдвинуться к зданию ДК… Подъезд к зданию ДК был затруднен тем, что панелевозы, перегораживавшие дорогу, вовремя не были отведены, а площадка перед ДК была заставлена личным транспортом.
По прибытию на место я увидел, что сотрудники правоохранительных органов, ПСО, службы спасения и другие люди выносили пострадавших из здания ДК и размещали в ГВВ № 1. Часть пострадавших я успел перехватить и начал их распределение по бригадам скорой помощи…
Многие пострадавшие находились в состоянии комы. Все это указывало на отравление газом…
По моему мнению, введение налоксона особой роли не сыграло…»
Из объяснений Костомаровой Л. Г. (том 120, листы дела 60-62, страницы 167-171, приложение 5 к Меморандуму):
«26.10 в Центр поступило сообщение о двух заложниках с огнестрельными ранениями (это было около 3 часов 30 мин)…
В 5 ч. 37 мин. поступило распоряжение выставить резерв 100 бригад скорой помощи на близлежащих подстанциях. В 5 час. 50 мин. поступила информация о штурме ДК силами спецназа… В 7 час.0 2 мин. бригада 68/3 вместе с бригадами скорой помощи по команде штаба начали движение к ДК. В 7.00 – 7.05 началась массовая эвакуация заложников бригадами скорой помощи и приданными автобусами в сопровождении медперсонала. Хочу отметить, что по моим данным движение бригад скорой помощи от станции метро «Пролетарская» к ДК было затруднено. В 8 час. 15 мин. эвакуация заложников была завершена.
Хочу также уточнить, что о характере помощи, которая может потребоваться пострадавшим, точнее о той, которая потребовалась после штурма 26.10, заранее мне известно не было. Подготовка к оказанию помощи была нацелена, в основном, на огнестрельные и минно-взрывные повреждения…
Хочу отметить, что налоксон по своему действию не является антидотом. Налоксон – это антагонист к различным веществам к различным веществам наркотического действия…
… Я не находилась непосредственно на месте происшествия 26.10…»
Из объяснений Федосова В. Ю. (том 120, лист 106, страницы 194-195, приложение 5 к Меморандуму):
«В 6 часов 30 минут 26 октября 2002 года в этот день я находился на дежурстве, от диспетчера поступила команда быть готовым к выезду на место происшествия по адресу: ул. Мельникова, 7 к ДК АО «Московский подшипник» для оказания помощи пострадавшим и доставки их в больницы. О том, как будет организовываться…по оказанию помощи на месте мне ничего не сообщалось. О характере медицинской помощи, которая будет оказываться заложникам, о необходимости применения специальных методов для оказания помощи и медикаментов мне ничего не сообщалось.
Наша бригада оказывала помощь двум пострадавшим. Состояние обоих пациентов было тяжелым. … Примерно в 8 часов к нашей машине на руках поднесли одного пострадавшего и в течение минуты поднесли еще одного. Мы уложили их в машину и отвезли в ГКБ № 7. Доставку пострадавших к нашей машине осуществляли сотрудники милиции…Как было организовано оказание помощи заложникам у входа в ДК я не видел…
О том, что пострадавшие были отравлены газом, я узнал, когда к нам принесли двух заложников…
То, что пострадавших транспортировали без должного количества сопровождающих их врачей, фельдшеров, спасателей, на мой взгляд, сыграло негативную роль…»
Из протоколов допросов руководящих сотрудников Департамента Здравоохранения г.Москвы (Приложение к Меморандуму 5, страницы 269-274, 298-301, 306-307, 254-256, 257-261) в текст Постановлений от 02/12/2002 г.( Приложение к Меморандуму 5, страницы 3-16) и 31/12/2002 г. по неизвестным заявителям причинам не попадала фраза, общая для всех показаний: «Заранее количество пациентов,которое должно поступить в каждую из больниц, не определялось» (из показаний Главного анестезиолога-реаниматолога г. Москвы Е.А. Евдокимова, осуществлявшего инспекцию готовности больниц к приему заложников (по поручению Департамента здравоохранения г.Москвы, т.е . штаба контртеррористической операции.) (Приложение к Меморандуму 5, страницы 244-247)
Из показаний главврача ГВВ-1 Киртадзе (штаб операции находился непосредственно в его госпитале): «Какое количество …может поступить в госпиталь- не обсуждалось». (Приложение к Меморандуму 5, страницы 254-256)
Зам. Главврача ГВВ-1 Бугрова Е.М.: «Кто принимал решение о том, каким образом бывшие заложники должны быть распределены по медицинским учреждениям, мне неизвестно. Признаков [оказания первой медицинской помощи СМП] лично я не видела».
Зав.отделением реаниматологии ГВВ-1 Михалькова: «О предстоящем количестве пострадавших нас никто не предупреждал. Запасов налоксона в госпитале не было».
Согласно объяснению главврача ГКБ-13 г. Москвы Аронова Л.И. : «…количества заложников ,которые могут поступить в ГКБ-13,ему не сообщалось. В больнице имелись все необходимые препараты, за исключением дыхательного аналептика налоксона,который в больнице был в небольшом количестве. Относительно взаимодействия со специальными службами …предложение помощи в лечении больных с их стороны поступило только один раз. Со слов Зубанова Николая Яковлевича, заведующего отделением кардиореанимации,26/10 примерно в 12 часов в больницу приехал сотрудник ФСБ, представившийся {Г.В.М}, привез 100 ампул налоксона и оставил контактный телефон 108-****, по которому нам должны были предоставить информацию о характере вещества… Однако, когда…позвонили, …информацией не располагает и просил по данному телефону больше не звонить ».
Главврач ГКБ-7 Афанасьев: «…сколько мы должны будем принять заложников…не сообщалось. Никаких признаков оказания первой помощи на поступивших я не заметил. Отсутствие специалистов военной медицины…они могли бы быть полезны при оказании первой помощи пострадавшим, т.к. они имеют навыки оказания экстренной помощи (догоспитальной), и могли бы грамотно произвести сортировку больных на догоспитальном этапе». Руководитель НО лечения острых отравлений НИИ СП им.Склифосовского Лужников: «Мне никто не сообщал, что в наше учреждение будут поступать бывшие заложники».
По мнению заявителей, из этого следует, что плана эвакуации не было.
После принятия постановления следствие, как показывает Приложение к Меморандуму, стр.17-166, в период с января по март 2003 г. продолжало сбор показаний врачей, фактически опровергавших доводы принятых постановлений. Они были подшиты в материалах дела, но не использованы следователем.
Таким образом, заявители имеют право предполагать, что сотрудники прокуратуры умышленно использовали фамилии медиков и других людей, участвовавших непосредственно в спасении заложников, для оправдания вымышленных подтверждений того, что операция по спасению заложников была полностью разработана и контролировалась руководством штаба. Более того, т.к. в своих объяснениях во время допроса в качестве свидетеля событий Костомарова Л.Г., которой вместе с Сельцовским было поручено руководство осуществления медицинской помощи, поясняет, что до момента штурма она ничего не знала о характере возможных повреждений пострадавших заложников, можно сделать вывод о полной неготовности стационаров г. Москвы к принятию пострадавших и оказанию экстренной медицинской помощи в полном объеме именно для пострадавших, получивших отравление газом, использованном при штурме. Также это заявление Костомаровой Л.Г. дает право заявителям сделать вывод о том, что. не имея информации о примененном газе, ответственные по штабу за медицинскую экстренную помощь, которыми и являлись Костомарова и Сельцовский, не имели возможности снабдить необходимыми медикаментами и соответственным медицинским оборудованием автобусы, в которых осуществлялась перевозка основного числа пострадавших, а также проинформировать бригады скорой помощи о необходимости иметь в наличие данные препараты и спецоборудование.
Данные выводы подтверждаются показаниями многих непосредственных участников операции по спасению заложников, которые указывают на отсутствие антидота и спецоборудования.
ВЫВОД по Вопросу №2 Евросуда:
Власти Российской Федерации допустили нарушение статьи 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод – право на жизнь.
Вопрос №3 Евросуда:
«3.Подвергались ли заявители жестокому или унизительному обращению, в нарушение статьи 3 Конвенции? В частности, подвергались ли заявители, находившиеся в числе заложников, жестокому обращению в результате предположительно ненадлежаще проведенной операции по спасению и предполагаемой нехватки надлежащей медицинской помощи? Подвергались ли заявители, родственники которых умерли в результате событий от 23 - 26 октября 2003 года, жестокому обращению (см. Базоркина против России, №69481/01, §§ 139 и т.д., 27 июля 2006; см. также Гонгадзе против Украины, №34056/02, §§ 181 и т.д. ECHR 2005-...)?
Ответчик, игнорируя многочисленные обращения заявителей, в частности, по фактам мародерства, отвечает:
Страница 44 Меморандума: «3. Нарушения ст. 3 Конвенции в отношении заложников правоохранительными органами Российской Федерации и медицинскими службами не допущен».
Возражения заявителей:
Применение газа…
При эвакуации заложники подвергались бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, о чем красноречиво свидетельствуют прилагаемые видеозаписи.
Приложения к Меморандуму – медицинские экспертизы- показывают огромное количество телесных повреждений погибших заложников. Данные повреждения эксперты относят к полученным при транспортировке, и не считают их связанными со смертью. Но некоторые повреждения в районе черепа находятся на грани причинивших тяжкий вред здоровью. Кадры видео хроники показывают чудовищные факты при эвакуации пострадавших, и при их нахождении в больницах (видеозапись Московской Службы Спасения-Приложение )
Часть допросов врачей, например, Киселевой М.Н. из Приложения к Меморандуму, стр.17-20, посвящены выяснению причин и места повреждения одежды пострадавших заложников, вызванных небрежной транспортировкой.
Факты мародерства в отношении людей, подвергнутых воздействию обездвиживающего вещества- инкапаситанта, в основной массе проигнорированы прокуратурой, даже в случае прямого указания в протоколах осмотра места происшествия (том 3, лист дела 228) на наличие исчезнувших при следственных действиях ценностей (у потерпевших Михайловой Е., Бурбан Е. и Долгой Е.) .
Среди заявителей есть лица, сброшенные в ходе эвакуации в кучу трупов. Из-за продолжавшегося воздействия инкапаситанта живой человек не мог подать знак спасателям (необездвиженной осталась только мышца века, пульс- нитевидный, частота сердечных сокращений- 40/мин, один такт дыхания в 1-2 мин.). В любую секунду очередное тело, положенное на него, лишило бы его возможности дышать. К счастью, подошедшая медсестра заметила слабое подергивание века…
Из искового заявления Акимовой Е.Г.:
«…В себя я пришла в автобусе, который куда-то ехал. Я не понимала - где я, и что произошло, кто те люди, которые там ходят. На полу я увидела очень много тел, которые лежали без движения.
Меня поместили в какой-то детский сад, а потом погрузили на «Скорую помощь» и отвезли в больницу, где я находилась всего 2 дня. Мне сделали анализы лишь спустя двое суток, и, не получив их результатов, можно сказать, вытолкнули из больницы. При этом в поликлинику сообщили, что я ушла по собственному желанию. Мне не предлагали перейти в терапию, где были свободные места, и люди находились там в течение полутора-двух недель, и им проводили необходимое лечение и обследования.
Возмутило и поразило отсутствие элементарной гигиены (я все время находилась в той грязной одежде, в которой провела все дни в «Норд-Ост») и элементарные условия дезинфекции».
Помимо сказанного выше, заявителям был причинен моральный вред полным отстранением государства от проблем потерпевших, возникших в связи с поисками пострадавших и погибших членов их семей. Никаких справок о месте нахождения пострадавших и потерпевших получить было невозможно.
1. Заявители предоставляют для просмотра видеоматериалы хроники событий, рассказывающие о поисках своих родных и близких после освобождения заложников. Эти документальные кадры полностью свидетельствуют о тех муках, которые испытывали на себе родственники заложников, не получавшие информацию о месте нахождения их в различных стационарах г. Москвы.
2. Олег Казаков, «Московские новости» №42 за 2002г. «Моего мужа убили».
Родственники погибших заложников не надеются узнать правду о погибших заложниках.
«Радостная эйфория после операции по освобождению заложников в театральном центре "Норд-Ост" быстро сменилась недоуменным страхом. Поначалу говорили о 30 погибших, потом замминистра внутренних дел России Владимир Васильев официально подтвердил факт смерти 67 человек, к субботнему вечеру эта цифра выросла до 90, а к воскресному утру - до 118. Обезумевшие от хаоса и бесплодного ожидания у ворот больниц родственники отправились искать своих близких по моргам.
В штабе по освобождению заложников нормальных списков живых и то нет. Куда уж там до мертвых - тем более что установить личности большинства погибших с ходу не удалось. Опознанием занимается прокуратура, по контактным телефонам которой дозвониться почти невозможно. Те же, кому удалось прорваться сквозь короткие гудки, узнают, что тела погибших бессистемно разбросаны как минимум по пяти патологоанатомическим отделениям в разных концах Москвы. "Звоните в морги, - советует сотрудница прокуратуры. - Возможно, по телефону удастся узнать кого-то по приметам. Хотя лучше съездить туда лично". Само собой никакого транспорта из штаба до мест опознания не предполагается.
"Что вы мне фамилиями тычете. У нас здесь одни неопознанные", - встречает плачущих родственников санитар морга при Боткинской больнице. Прессу здесь, как и во всех прочих медицинских учреждениях столицы, в эти дни не жалуют. Впрочем, санитар и дежурный следователь быстро смягчаются: "Пойдем, нам понятой нужен". В обшарпанной комнате стоят бледные супруги средних лет - уже несколько часов они разыскивают по всей Москве тело своей матери: "Внуки на день рождения решили сводить ее на спектакль. Остальных родственников нашли в больнице, а ее нигде нет".
Следователь берет наши паспорта и начинает заполнять протокол. "Вы как с покойниками? Нормально?" - не дождавшись ответа, санитар распахивает холодильник, предлагая нам на обозрение обнаженный труп полной темноволосой женщины. Лицо покойной не выражает ни боли, ни страдания, словно человек тихо умер во сне, лишь ее кожа сплошь усыпана красными пятнами. После нескольких минут судорожного ожидания узнавания не происходит. Супруги близки к обмороку - поскорее вывожу их на улицу. "Слава Богу, здесь мамы нет. Очень бы хотелось, чтобы наши метания по моргам оказались напрасными и она нашлась где-нибудь в другом месте", - говорят они на прощание. По неофициальным данным, пропавшими без вести после теракта на Дубровке считаются более 50 человек. Скорее всего, большую часть из них найти так и не удастся.
В судебно-медицинском морге N9 на Федеративном проспекте дежурят автоматчики. Здесь много безымянных тел, и на опознание выстроилась большая очередь. Люди нервно курят, звонят по мобильным телефонам и запивают валокордин минеральной водой. Альбом с посмертными фотографиями родственники разглядывают в свете автомобильных фар. Некоторым из них тут же становится плохо - в толпе дежурит врач. Еще недавно эти люди дружно пытались штурмовать больничные ворота, но горе разобщило их. Каждый остался один на один со своей трагедией. И большинство мужчин и женщин явно не в состоянии адекватно воспринимать рассказы следователей о том, какие документы им следует оформлять в ближайшем будущем. Пока они не ищут виноватых и не думают о компенсациях. И тем более им нет дела до "блестящих результатов" операции. Каков бы ни был высок процент спасенных заложников, своих любимых и единственных этим людям не вернуть.
"А может, это еще не точно, может, врачи ошиблись, - отказывается верить в случившееся Варя Морева. - Ведь бывает же, впадают некоторые в летаргический сон. А наша медицина сами знаете какая. Я вообще не понимаю, как мы теперь будем без папы. У нас весь дом держался на нем". Многие недоумевают по поводу официальной информации о причинах смерти их родственников от "безобидного газа". "Мой брат был крепким молодым человеком, - говорит высокая девушка в сером пальто. - Накануне штурма он звонил нам, даже пытался шутить и не жаловался на здоровье. Мои знакомые, которые ездили по разным моргам, уверяют, что видели гораздо больше одного тела с огнестрельными ранениями. Наверное, правду от нас, как обычно, скрывают".
Валентина Храмцова, жена погибшего при штурме трубача оркестра "Норд-Оста" Федора Храмцова, стоит, вся дрожа, на улице перед моргом. Она только что опознала своего мужа. Забрать его можно будет не раньше, чем через два дня, - нужно подготовить документы. А полную выписку с диагнозом обещали отдать в лучшем случае через неделю. "Пусть они напишут, что смерть наступила в результате террористического акта. А то они все рапортуют, какие они молодцы. Я знаю, они напишут - отравление газом. А они ведь убили его. Моего мужа убили..."
Рядом с Валентиной - сын Саша с женой, музыканты - друзья Федора из оркестра, которые не участвовали в том представлении, и родственники других музыкантов, которые нашлись в больницах. "Будем держаться вместе!" - написала Валя на стене центра реабилитации на улице Мельникова, оставив свой телефон для всех, у кого есть информация о музыкантах оркестра. Они провели там все эти три ужасных дня. В воскресенье, так и не дождавшись никакой информации, отправились искать Федора по моргам... Оркестр "Норд-Оста" уже потерял троих музыкантов: трубача Федора Храмцова, ударника Тимура Козиева и гобоиста Александра Волкова. Еще трое - Сергей Савельев, Виктор Мартынов и Антон Кобзоев - числятся пропавшими без вести.
... Когда мы с родственниками без вести пропавших разыскали еще один морг в темных проулках близ улицы Люблинской, был глубокий вечер. После долгого ожидания под проливным дождем дверь нам открыл заспанный сторож: "Зря вы сюда приехали. У нас все нормально, имена покойных известны, и ваших близких здесь нет. Вы отправляйтесь лучше на Бауманскую. Там целых два морга и вроде бы еще много лежит неопознанных". Как стало известно из неофициальных источников, в понедельник число погибших заложников достигло 160 человек, а еще полсотни человек находились в тяжелом состоянии в реанимации».
ВЫВОД по Вопросу №3 Евросуда:
Власти Российской Федерации допустили нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод – допустили бесчеловечное и унижающее достоинство обращение с заложниками.
Вопрос №4 Евросуда:
«4.Суд обращает внимание на наличие "процедурных" обязательств государства по статьям 2, 3 и 13, Конвенции, а именно, обязательства произвести расследование, способное установить и обеспечить наказание ответственных за использование смертельной силы или жестокого и унизительного обращения, и предусмотреть выплату соответствующей компенсации (см., inter alia, Mehmet Emin Yuksel v. Turkey, № 40154/98, § 36, 20 июля 2004 года), соответствовали ли внутренние процедуры этим условиям Конвенции»?
Страница 34 Меморандума: «…имели возможность подготовить возражения на аргументы представителей ответчиков, поскольку в судебном заседании был объявлен перерыв до следующего дня - 23 января 2003 года. При рассмотрении дела истцам созданы необходимые условия для реализации своих процессуальных прав».
Возражения заявителей:
Заявление властей о создании судом достаточных и необходимых условий для реализации процессуальных прав заявителями, ничем не обосновано и не мотивировано.
В судебном заседании 22 января 2003 г. после объемного, воспроизведенного устно, выступления представителей ответчиков с возражениями на исковые требования заявители и их адвокаты просили суд предоставить время, которого будет достаточно, во-первых, для подготовки вопросов представителям ответчика, во-вторых, для того, чтобы подготовиться для участия в прениях сторон.
В соответствии с частью 1 статьи 35 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, лица, участвующие в деле, в частности заявители и их представители, имеют право участвовать в исследовании доказательств, представленных суду, задавать (т.е. формулировать и ставить) вопросы, выступать в прениях сторон.
Пункт b, части 3 статьи 6 Конвенции предусматривает правило, согласно которому: «Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления, имеет, как минимум, право иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты».
Поскольку современное демократическое законодательство одним из основных критериев определяет принцип равенства всех перед законом и судом, по мнению заявителей, право на предоставление достаточного времени и возможности для подготовки своей защиты должно распространяться и на гражданские дела.
Согласно статьи 113 Гражданского процессуального кодекса РФ, судебные извещения и вызовы должны быть вручены с таким расчетом, чтобы стороны имели достаточный срок для подготовки к делу и своевременной явки в суд.
Адвокаты истцов и сами истцы заявили ходатайство об отложении дела на 2-3 дня, которых было бы достаточно для подготовки к прениям сторон (т.е. заключительному этапу судебного заседания) и проведения консультаций истцов с их адвокатами для выступления в прениях сторон.
Статья 190 часть 1 Гражданского процессуального кодекса РФ приводит понятие прений сторон. Прения состоят из речей лиц, участвующих в деле (истцов, ответчиков, третьих лиц), их представителей. В судебных прениях первым выступает истец, его представитель, затем - ответчик, его представитель.
Абсолютно очевидно, что объявленного судом перерыва до 13.00 час. следующего дня, при условии, что было предъявлено 24 иска 28 истцов, каждый из которых имеет право на индивидуальную консультацию с адвокатом, этих 5 часов рабочего времени было недостаточно для подготовки доводов истцов по позиции ответчика, а как следствие- неготовность к дальнейшему участию в судебном заседании.
Кроме того, 23 января 2003 г. гр. Миловидов Д.Э., лично принимавший участие во всех судебных заседания, и не отказывавшийся от своего права личного участия в судебном заседании, не смог явиться в суд по уважительной причине, представив заявление об отложении слушания дела и больничный лист.
Однако суд, и в данном случае, в нарушении требований статей 35 и 48 Гражданского процессуального кодекса РФ, нарушил право гр. Миловидова Д.Э. его личного участия в ходе судебного заседания.
В силу статьи 169 Гражданского процессуального кодекса РФ, при неявке лица, участвующего в рассмотрении дела, по уважительной причине, суд откладывает разбирательство по делу.
Заявление Правительства Российской Федерации о том, что заявителям были созданы необходимые условия для реализации своих процессуальных прав, не соответствует действительности, голословно, ничем не подтверждено.
На странице 35-37 Меморандума Правительство заявляет о законности постановленных решений об отсутствии у Правительства субъекта Российской Федерации, в нашем случае – Москвы, обязанности возместить моральный вред пострадавшим и их родным в результате террористического акта в мюзикле «Норд-Ост» 23-26 октября 2002 г.
Возражения заявителей:
Заявители категорически не согласны с данным заявлением властей Российской Федерации.
Всеобщая декларация прав человека устанавливает общее положение в этой области:
«Каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах национальными судами в случаях нарушения его основных прав, предоставленных ему конституцией или законом» (статья 8).
Исковые требования пострадавших от террористического акта на Дубровке были основаны на Федеральном законе «О борьбе с терроризмом» №130 – ФЗ от 25 июля 1998 года, статья 17 которого гласит:
«1. Возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, на территории которого совершена эта террористическая акция, с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда в порядке, установленном гражданско-процессуальным законодательством.
2. Возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, совершенной на территориях нескольких субъектов Российской Федерации, а также возмещение ущерба, причиненного одному субъекту Российской Федерации и превышающего возможности компенсации из бюджета данного субъекта Российской Федерации, производится за счет средств федерального бюджета с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда в порядке, установленном гражданско-процессуальным законодательством.
3. Возмещение вреда, причиненного иностранным гражданам в результате террористической акции, совершенной на территории Российской Федерации, производится за счет средств федерального бюджета с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда.
4. Возмещение вреда, причиненного организации в результате террористической акции, производится в порядке, установленном Гражданским кодексом Российской Федерации».
Как следует из приведенной нормы - законодателем понятие «вред» не подразделяется на моральный и материальный, что свидетельствует о закреплении в российском законодательстве возмещения всех видов вреда, причиненного пострадавшим как морального, так и материального. Возмещение вреда гарантировано, как гражданам России так и лицам без гражданства, и иностранным гражданам.
Таким образом, закон гарантировал пострадавшим - возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции.
Не являясь справедливыми и беспристрастными, внутренние суды Российской Федерации не обеспечили соблюдение прав заявителей, регламентированных внутренним законодательством, прибегая к вольному толкованию внутреннего законодательства.
Статья 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод возлагает на Высокую Договаривающуюся Сторону обеспечить каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе I Конвенции.
Власти Российской Федерации, по мнению заявителей, не смогли (или не захотели) обеспечить соблюдение их прав и свобод, регламентированных Конвенцией.
В соответствии со статьей 8 «Основные функции субъектов, привлекаемых к борьбе с терроризмом», действовавшей до 01 января 2007 г. редакцией Федерального закона №130-ФЗ от 25 июля 1998 г.: Федеральные органы исполнительной власти, и их территориальные органы в субъектах Российской Федерации участвуют в борьбе с терроризмом в пределах своей компетенции посредством разработки и реализации профилактических, режимных, организационных, воспитательных и иных мер предупреждения, выявления и пресечения террористической деятельности; создания и поддержания в необходимой готовности ведомственных систем противодействия совершению преступлений террористического характера; предоставления материально-технических и финансовых средств, информации, транспортных средств и средств связи, медицинского оборудования и медикаментов, а также в иных формах исходя из потребностей в области борьбы с терроризмом. Порядок предоставления материально-технических и финансовых средств, информации, транспортных средств и средств связи, медицинского оборудования и медикаментов устанавливается Правительством Российской Федерации.
Из материалов дела не усматривается, что Властями Российской Федерации и Правительством Москвы были предприняты все необходимые меры по предупреждению и минимизации последствий террористической деятельности.
Сам факт того, что большое количество вооруженных террористов (более 40 человек) беспрепятственно проникли в Москву, в центре города в нескольких километрах от Кремля, без единого выстрела захватили театральный центр на ул. Дубровке г. Москва, уже свидетельствует о бездействии, халатности и попустительстве со стороны властей Российской Федерации.
На странице 36 Меморандума власти Российской Федерации указывают: «…доводы истцов о том, что обязанность ответчиков по денежной компенсации истцам морального вреда независимо от вины предусмотрена Федеральным Законом «О борьбе с терроризмом», признаны несостоятельными, поскольку указанный закон такой обязанности субъекта Федерации не содержит».
Возражения заявителей:
Данное утверждение не соответствует действительности.
Согласно статьи 17 Федерального закона «О борьбе с терроризмом»:
1. Возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, на территории которого совершена эта террористическая акция, с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда в порядке, установленном гражданско-процессуальным законодательством.
2. Возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, совершенной на территориях нескольких субъектов Российской Федерации, а также возмещение ущерба, причиненного одному субъекту Российской Федерации и превышающего возможности компенсации из бюджета данного субъекта Российской Федерации, производится за счет средств федерального бюджета с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда в порядке, установленном гражданско-процессуальным законодательством.
3. Возмещение вреда, причиненного иностранным гражданам в результате террористической акции, совершенной на территории Российской Федерации, производится за счет средств федерального бюджета с последующим взысканием сумм этого возмещения с причинителя вреда.
4. Возмещение вреда, причиненного организации в результате террористической акции, производится в порядке, установленном Гражданским кодексом Российской Федерации.
Таким образом, статья презюмирует, что вред (вред – как собирательное понятие, включающее в себя все виды вреда – моральный, материальный, физический, в противном случае законодатель бы четко указал, какой вид причиненного вреда регламентируется названной нормой) возмещается конкретно названным в статье субъектом ответственности, т.е.
гражданам Российской Федерации – субъектом федерации, на территории которого произошел террористический акт;
гражданам Российской Федерации, если террористическая акция произошла на территории нескольких субъектов федерации или на территории одного субъекта, но при недостаточности средств – федеральными властями;
иностранным гражданам – федеральными властями.
В изложенной статье законодатель также напрямую указывает, что власти Российской Федерации и власти субъекта Российской Федерации не являются причинителями вреда. Одновременно законодатель наделяет власти правом регресса к непосредственным причинителям вреда, т.е. террористам.
Данный подход является системным и отвечающим основным международным требованиям, направленным на защиту прав и свобод человека и гражданина, а также требованиям статьи 2 Конституции Российской Федерации, которая гласит, что: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства».
Часть 3 статьи 4 Конституции Российской Федерации гласит: «Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории».
Именно на Российской Федерации лежит обязанность защищать свою территорию и своих граждан.
Предполагая зависимость московских судов от московских властей заявители обращались в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением об истребовании гражданских дел из Тверского районного суда города Москвы и рассмотрении дел Верховным Судом Российской Федерации в качестве суда первой инстанции в силу социальной значимости дела.
Однако Верховный Суд Российской Федерации отказал истцам в этом заявлении.
Заявители дважды обращались в Верховный Суд Российской Федерации с жалобами в порядке надзора.
В соответствии со статьей 379 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации: Надзорная жалоба по поручению председателя или заместителя председателя соответствующего суда передается на рассмотрение судьи данного суда.
По правилам части 2 статьи 381 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации по результатам рассмотрения надзорной жалобы судья выносит определение об:
1) истребовании дела, если имеются сомнения в законности судебного постановления;
2) отказе в истребовании дела.
Верховный Суд Российской Федерации дважды отказал в истребовании дел хотя бы для изучения и решения вопроса об отказе в передаче дела для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции или о передаче дела для рассмотрения надзорной жалобы по существу в суд надзорной инстанции (статья 382 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).
Заявители также 27 марта 2005 г. обращались в Конституционный Суд Российской Федерации по вопросу неопределенности и неоднозначного толкования правовой нормы статьи 17 Федерального Закона «О Борьбе с терроризмом» №130-ФЗ от 25.07.98 г.
Определением от 27.12.2005 г. №523-О Конституционный Суд Российской Федерации отказал в рассмотрении вопроса о неопределенности правовой нормы (Приложение № 15, страницы 474, 475-484)
При таких обстоятельствах, заявители не могут надеяться, что суды Российской Федерации были беспристрастны и независимы.
Заявители утверждают о зависимости судов субъектов федерации от властей субъекта федерации (Москва).
На странице 37 Меморандума [власти Российской Федерации неверно излагают фактические обстоятельства].
С заявлением о принятии дела к производству в качестве суда первой инстанции заявители обращались в Верховный Суд Российской Федерации, а не Московский (субъекта федерации) городской суд.
Страницы 36-37 Меморандума: «…было предусмотрено выделение из резервного фонда Правительства России денежных средств для …захоронения в размере 14.200 рублей».
Возражения заявителей:
Распоряжением Правительства Москвы №1521-р от 31 октября 2002 г. были выделены денежные средства, в том числе 14.200 руб. – оплата захоронения.
В части организации захоронения на сумму 14.200 руб. исполнение распоряжения было поручено структурному подразделению Правительства Москвы Государственному унитарному предприятию «Ритуал-Сервис».
ГУП «Ритуал-Сервис» приняло решение о предоставлении на указанную сумму товаров и услуг, в которые входили:
1. Гроб, 2. Венок, 3. Тапочки, 4. Лента, 5. Надгробная плита, приготовление могилы, 6. Транспортные услуги.
Отдельные заявители, отказавшиеся от предлагаемых товаров и услуг в силу их во-первых, некачественности, во-вторых, отсутствия надлежащих размеров (гробы), в третьих проживание в других регионах и государствах, денежные средства в размере 14.200 руб. в качестве компенсации затрат на захоронение, не получали. Эти деньги списывались ГУП «Ритуал-Сервис» как использованные средства (хотя до адресатов не все они дошли).
Страница 38 Меморандума: «…гражданские дела по искам заявителей
рассматривались именно судами общей юрисдикции,
финансировавшимися из федерального бюджета».
Возражения заявителей:
В обоснование заявления о финансировании судов Правительством Москвы заявители ссылаются на официальные Распоряжения МЭРа Москвы о материально-технической поддержке межмуниципальных (районных) судов, Мосгорсуда, и органов юстиции г. Москвы (Распоряжения и Постановления МЭРа и Правительства Москвы прилагаем к настоящему заявлению).
Страница 41 Меморандума: «…Какие-либо ходатайства лиц, подавших жалобу в Европейский Суд по правам человека, в материалах данного уголовного дела отсутствуют.
Чернецова и другие заявители либо их представители с какими-либо жалобами, связанными с событиями, имеющими отношение к захвату 23 октября 2002 года заложников в Доме Культуры, а также по уголовным делам, возбужденным по этому факту, в том числе и по уголовному делу в отношении Талхигова, в суды города Москвы в порядке уголовного судопроизводства не обращались».
Представитель властей Российской Федерации либо не обладает достоверной информацией по обстоятельствам обращений заявителей в судебные инстанции и правоохранительные органы с ходатайствами, заявлениями и жалобами, тщетно пытавшихся добиться от Правительства Российской Федерации защиты нарушенного права, [либо…]
В период рассмотрения уголовного дела по обвинению Заурбека Талхигова в Московском городском суде представители Заявителей, адвокаты Игорь Трунов и Людмила Трунова 1 июня 2003 г. обращались к судье Марине Комаровой, которая рассматривала дело по существу с ходатайством о возвращении уголовного дела прокурору города Москвы для устранения недостатков, а именно, вынесения постановлений в отношении Заявителей о включении Заявителей в число участников уголовного судопроизводства по делу по обвинению З. Талхигова; поскольку уголовное дело является выделенным из уголовного дела № 229133, то лица, признанные потерпевшими в рамках основного уголовного дела, являются потерпевшими и по выделенному уголовному делу. Дополнительного постановления о признании их таковыми в уголовном деле по обвинению Талхигова не требуется, процессуальный статус потерпевших сохраняется.
В соответствии со ст. 42 УПК РФ Заявители обладали статусом потерпевших в уголовном процессе со всеми вытекающими из указанной нормы правами и обязанностями.
Судья Марина Комарова отказалась принимать ходатайство, сославшись на то обстоятельство, что лица, в интересах которых оно написано, участниками уголовного судопроизводства не являются, а как следствие не имеют законных оснований обращаться с какими-либо жалобами, ходатайствами и заявлениями. Статус потерпевшего по конкретному делу лицо приобретает на досудебной стадии, суд уже не вправе выйти за пределы предъявленного обвинения (часть 1 статьи 42, статья 252 Уголовно-процессуального кодекса).
02 июня 2003 г. адвокаты обратились с аналогичным заявлением в прокуратуру города Москвы, однако результативного решения так и не последовало.
10 июня 2003 г. в качестве свидетеля по уголовному делу по обвинению З. Талхигова в совершении преступлений, предусмотренных ст. 33 и 205, 206 УК РФ - в пособничестве террористам, захватившим 23 октября 2002 г. здание Дома культуры на Дубровке, в котором шло представление мюзикла «Норд-Ост» допрашивался в качестве свидетеля гражданин Королевства Нидерланды. Олег Жиров в мюзикле на Дубровке потерял жену (скончалась); кроме того, в качестве заложника удерживался террористами в концертном зале его несовершеннолетний сын. О. Жиров заявил ходатайство о допуске его к участию в деле в качестве потерпевшего. Суд, рассмотрев ходатайство, отказал в его удовлетворении, что было отражено в протоколе судебного заседания.
Страница 42 Меморандума: «…Другие лица, признанные потерпевшими по уголовному делу №229133, … не обращались с кассационными жалобами незаконность приговора в отношении Талхигова, выразившуюся в нарушении их прав на участие в деле в качестве потерпевших, не обращались».
Возражения заявителей:
Власти Российской Федерации вводят Европейский суд по правам человека в заблуждение.
Согласно части 4 статьи 354 Уголовно-процессуального кодекса РФ: «Право обжалования судебного решения принадлежит осужденному, оправданному, их защитникам и законным представителям, государственному обвинителю или вышестоящему прокурору, потерпевшему и его представителю».
Не имея процессуального статуса, заявители не имели законного права обжаловать приговор суда, состоявшийся в отношении З.Ю. Талхигова.
Жиров О.А. с кассационной жалобой не обращался, поскольку, в силу статьи 354 УПК РФ не имел на то законных оснований. Зафиксированное в протоколе судебного заседания постановление суда об отказе в удовлетворении ходатайства о привлечении Жирова О.А. в качестве потерпевшего кассационному обжалованию не подлежит.
Власти Российской Федерации произвольно, вопреки действующему в Российской Федерации законодательству и основным международным принципам, по своему усмотрению лишили заявителей права на судебную защиту.
На странице 29 Меморандума указано, что в ходе операции по освобождению заложников, как указано выше, уничтожено 40 террористов, в отношении которых принято решение о прекращений уголовного преследования.
К уголовной ответственности по делу привлечены
А.Л. Хасханов, Х.Х.Собралиев, Ахяд Межиев, его брат Алихан
Межиев, А.М. Мурдалов, в отношении которых для завершения
расследования 17 октября 2003 года из уголовного дела №229133
выделено в отдельное производство уголовное дело №1180.
Возражения заявителей:
Указанные лица были привлечены к уголовной ответственности как соучастники террористов, т.е. либо организаторы, либо подстрекатели, либо пособники. В соответствии со ст. 33 Уголовно-процессуального кодекса РФ: часть 2: Исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом.
часть 3: Организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию), либо руководившее ими.
часть 4: Подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом.
часть 5: Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.
Таким образом, действиями перечисленных лиц Заявителям настоящей жалобы (потерпевшим по уголовному делу) был причинен моральный, материальный и физический вред.
Власти Российской Федерации даже не поставили в известность Заявителей о существовании указанных дел, и уж тем более не признавали их потерпевшими в рамках выделенных уголовных дел.
Власти Российской Федерации умалчивают, что заявители обращались в правоохранительные и судебные органы по фактам мародерства, которые имели место при «освобождении» заложников.
Долгая Е.В. обратилась в Замоскворецкий районный суд города Москвы с жалобой на незаконные действия сотрудников правоохранительных органов.
Как следует из имеющегося в материалах уголовного дела протокола осмотра места происшествия от 29.10.2002 года (том 3, лист дела 228): «На кресле №10 обнаружена сумка с паспортом на имя Долгой Екатерины Валерьевны и денежными средствами в размере тридцати тысяч рублей и двух тысяч долларов США».
Данные протокола осмотра места происшествия, произведенного сразу после освобождения заложников из театрального центра на ул. Дубровка, свидетельствуют, что именно в сумке Долгой Е.В. находились пропавшие впоследствии денежные средства, о возврате которых Долгая Е.В. заявляла.
Постановлением Замоскворецкого районного суда гор. Москвы от 16 февраля 2007 г. жалоба Долгой Е.В., поданная в порядке статьи 125 УПК РФ была оставлена без удовлетворения, (Приложение № 15, страницы 485 – 486 - копия постановления Замоскворецкого районного суда города Москвы, копия кассационной жалобы).
Аналогичная ситуация случилась с потерпевшими Михайловой и Еленой Бурбан, у которых пропали вещи и денежные средства.
По всем фактам заявители обращались в правоохранительные органы, однако каких-либо мер принято не было, не были возвращены ни деньги, ни вещи.
Кроме того, по заявлению, сделанному неоднократно бывшим владельцем развлекательного гей-клуба «Центральная станция», который находился в здании театрального центра на ул. Мельникова 7, «во время штурма, утром 26 октября 2002 г. сотрудники правоохранительных органов взломали все сейфы, унесли все деньги, проекторы, и даже диджейскую установку (Интервью Абатурова И. газете «Большой город» от 24.10.07 г., Приложение № 15, страница 487).
Страница 43 Меморандума: «Таким образом, заявители не исчерпали все внутренние средства правовой защиты в данной части и их жалоба подлежит отклонению на основании части 1 статьи 35 Конвенции».
Возражения заявителей:
Заявители прошли все существующие стадии судебного обжалования Российской судебной системы. Все инстанции отказали Заявителям.
Уголовное дело по факту захвата заложников приостановлено. Какие-либо следственные или иные процессуальные действия по приостановленному уголовному делу не проводятся.
По вопросу справедливой компенсации, предусмотренной статьей 41 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
По мнению Заявителей, имело место нарушение статей 2, 3 и 6 Конвенции, однако внутреннее право Российской Федерации допускает лишь частичное устранение последствий этих нарушений, Заявители просят Европейский Суд о справедливой компенсации каждому Заявителю.
Нематериальный ущерб:
Статья 2 Конвенции – Право на жизнь.
Заявляя исковые требования о возмещении морального вреда, истцы заявляли о взыскании с Правительства Москвы моральный вред в размере, эквивалентном 1.000.000 долларов США.
Власти Российской Федерации придерживаются позиции, что жизнь человека бесценна, то есть, ничего не стоит.
В связи с отсутствием в Российской Федерации законодательного регулирования оценки права человека на жизнь (стоимости жизни), представители Заявителей обращались к ученым, специалистам, сфера деятельности которых относится к оценке рисков гибели человека.
Учитывая международный опыт и научные разработки, сделанные в России, для определения компенсационных выплат и проведения технико-экономических расчетов в различных отраслях хозяйства целесообразно в качестве базовой оценки использовать значение стоимости жизни, равной (эквивалентной) 300 тыс. долларов США.
Заявители, чьи родные погибли в театральном центре, просят взыскать в их пользу по 204тыс. 147 ЕВРО - справедливую компенсацию за нарушение статьи 2 Конвенции – право на жизнь.
Статья 3 – Запрещение пыток.
Заявители – заложники просят взыскать в пользу каждого по 100 тысяч ЕВРО, так как на протяжении длительного времени как со стороны террористов, так и со стороны властей Российской Федерации подвергались пыткам, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.
Статья 6 – Право на справедливое судебное разбирательство;
Статья 13 – Право на эффективное средство правовой защиты.
Заявители доказали, что властями Российской Федерации было допущено нарушение права на справедливое судебное разбирательство, а также право на эффективные средства правовой защиты.
Судебные расходы и издержки:
Адвокаты – представители заявителей Трунов И.Л. и ?йвар (Трунова) Л.К. оказывают Заявителям юридическую помощь по уголовным и гражданским делам.
В связи с социальной значимостью дел жертв терроризма, а также по своей внутренней гражданской позиции, адвокаты не получают от Заявителей денежных вознаграждений за свой труд.
К судебным расходам и издержкам также относится труд адвокатов – представителей, работающих по делу.
Согласно Порядка расчета оплаты труда адвоката, участвующего в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению, утвержденного Приказом Министерства юстиции РФ от 15.10.200 г. №199/87н один день работы адвоката рассчитывается от 275 по 2200 руб. в зависимости от сложности процесса.
Адвокаты работают с заявителями с 26 ноября 2002 г.
Помимо адвокатов Трунова И.Л., ?йвар (Труновой Л.К.) юридическую помощь заложникам оказывали адвокаты Ольховский К.П., Матвеев Л.Г., Кравцов А.А., Юдаев А.Ю.
Адвокаты оказывали юридическую помощь как по уголовному делу, так и по гражданским делам.
Согласно положения «Об оказании бесплатной юридической помощи малоимущим гражданам», утвержденным Постановлением Правительства Российской Федерации от 22 августа 2005 г. № 534, размер оплаты труда адвоката составляет за день участия от одной четвертой до одной второй минимального размера оплаты труда, предусмотренного законодательством Российской Федерации для регулирования оплаты труда. Минимальный размер оплаты труда, в соответствии с Федеральным законом «О минимальном размере оплаты труда» с 1 июня 2007 г. равен 2.300 руб. - т.е. судебные издержки составляют от 575 до 1150 руб. в день.
В связи с длительностью и сложностью процессов, заявители рассчитывают судебные издержки из максимальной ставки (речь не идет об установленных в Московских коллегиях адвокатов тарифах оплаты услуг адвокатов, которые колеблются от 100 до 700 долларов час работы) установленной государством оплаты услуг адвоката в случаях, когда адвоката предоставляет государство – 1150 рублей в день – по гражданским делам; 2200 рублей с день – по уголовным делам.
С 26 ноября 2002 г. по настоящее время рабочих дней составило – 1244 дня.
1244 дня х 2200 руб. = 2.736.800 руб. (76.170 ЕВРО)
1244 дня х 1150 руб. = 1.430.600 руб. (39.816,30 ЕВРО).
(Приложение № 16, страницы 488-497; 498-507).
Заявители просят взыскать судебные издержки в пользу адвокатов в размере – 115.986, 30 ЕВРО.
ВЫВОДЫ:
- переговоры с террористами велись формально, без привлечения профессиональных переговорщиков и уполномоченного лица;
- вместо того, чтобы хотя бы имитировать выполнение требований террористов, власти 24.10.2002г., в день выдвижения требований, напротив, вводят в Республику Чечню четыре дополнительных отряда спецподразделений, чем вызывают повышение агрессии террористов по отношению к заложникам и увеличивают степень риска начала расстрела заложников террористами;
- не обеспечив должного оцепления здания с захваченными заложниками, штаб по освобождению заложников допускает увеличение числа заложников (проникновение в здание Ольги Романовой, Геннадия Влаха и Константина Васильева), а также увеличение жертв (О.Романова, Г.Влах и К.Васильев расстреляны террористами);
- конкретные требования террористов (прекращение артобстрела Чечни, прекращение «зачистки» на территории Чечни, осуществление телефонного разговора между В.Путиным и Масхадовым) были реально осуществимы;
- примененное газообразное спецсредство нельзя бездоказательно считать безвредным и не являющимся химическим оружием, не называя его названия, химической формулы и его составляющих.
Примененное (предположительно) спецсредство на основе фентанила не имеет антидота.
Примененное предположительно спецсредство не являлось мгновенным и не оказало усыпляющего действия сразу же после его применения, а лишь привело к крайней агрессии террористов, которые в течение 10-15 минут вели бой с применением огнестрельного оружия, что могло привести к детонации взрывных устройств, а также дополнительных смертельных исходов. То, что при этом террористы не взорвали зал с заложниками, являлось лишь счастливой случайностью.
Примененное предположительно газообразное вещество является опасным и вредным для здоровья заложников, так как в настоящее время большое количество пострадавших получили инвалидность и страдают многочисленными заболеваниями.
Примененное газообразное вещество явилось причиной смерти 125 заложников, среди которых 10 несовершеннолетних детей.
3. В нарушении статьи 3 Конвенции заявители, находившиеся в числе заложников, а также заявители, у которых погибли дети, родные и близкие, подвергались жестокому и унизительному обращению в результате ненадлежащее проведенной операции по спасению и нехватки надлежащей медицинской помощи:
- штаб, руководящий операцией по спасению заложников, поручил осуществление медицинской помощи Сельцовскому и Костомаровой, однако скрыл от них использование газообразного химического вещества при силовой операции. Следовательно, ни один их стационаров г. Москвы не был заранее подготовлен к поступлению к ним 912 заложников с диагнозом «отравление опиатами», а, следовательно, и не было подготовлено ни одного токсикологического отделения и специализированных больниц;
- препарат «налоксон», который частично применялся по инициативе спасателей, не являлся антидотом, однако, превышение дозы применения налоксона, могло привести к летальному исходу (тела, которым делался укол налоксона, никем не метились);
- пострадавших, находящихся в большинстве случаев в коме, переносили из зала театра не на твердой поверхности (носилки применялись в единичных случаях), не на боку (чтобы не было западения языков), а за руки и за ноги и складывали, порой друг на друга, на ступеньках театра;
- первичной квалифицированной сортировки на живых и мертвых не осуществлялось;
- специализированной площадки для проведения сортировки на живых и мертвых, а также для оказания первичной медицинской помощи, организовано не было;
- медицинских сотрудников не хватало;
- машины скорой помощи не имели возможности подъезжать к театру из-за загруженности площади у театра машинами зрителей, госчиновников и других лиц, участвующих в силовой операции по освобождению заложников;
- загрузка пострадавших в рейсовые автобусы отрицательно сказалась на пострадавших, так как их грузили, как дрова, и отправляли в стационары;
- сопровождение медиков в автобусах отсутствовало (лишь единичные случаи сопровождения врачей);
- медицинского оборудования, медикаментов, медицинского инструмента в автобусах не было;
- бесперебойного продвижения автобусов и машин скорых помощей не было организовано (стояли в «пробках» и на светофорах);
- координатора, руководящего отправлением машин скорой помощи и автобусов с пострадавшими не было (везли в больницы, местонахождение которых вспоминали водители);
- в стационарах, соответственно, не хватало персонала для разгрузки пострадавших;
- в Меморандуме Правительства Российской Федерации имеются неверные сведения об оказании медицинской помощи, о процентной эффективности оказании помощи, о количестве умерших в стационарах и в зрительном зале, а также неверные сведения о наличии координатора по отправке в стационары г. Москвы машин скорой помощи и автобусов с пострадавшими, о применении антидота, о проведении квалифицированной сортировки на живых и мертвых, об оказании медицинской помощи на ступеньках театра.
В Меморандуме уполномоченной от Правительства Российской Федерации сделан неверный вывод о том, что нет ни одного потерпевшего, кто скончался без оказания медицинской помощи. (73 потерпевшим не было оказано медицинской помощи, из них 6 несовершеннолетним детям).
4. Обязательства государства по статьям 2, 3 и 13 Конвенции, а именно обязательства произвести расследование, способное установить и обеспечить наказание, ответственных за использование смертельной силы или жесткого и унизительного обращения, и предусмотреть выплату соответственной компенсации, - выполнены не были. Не было возбуждено уголовное дело по факту массовой гибели людей во время спасательной операции. Уголовное дело № 229133 возбуждено по факту захвата в заложники зрителей мюзикла «Норд-Ост», расследование которого все эти годы велось крайне необъективно и формально и не закончилось судебным разбирательством. В декабре 2003г. следственная группа по данному уголовному делу распущена в полном составе. С декабря 2003г. следствие вел только один следователь Прокуратуры, а с 19 мая 2007 года следствие по уголовному делу №229133 приостановлено и по сей день не ведется вообще. Следствие не рассматривает необходимость реагирования на многочисленные жалобы и заявления в Прокуратуру о возбуждении уголовного дела в отношении руководителей штаба, ответственного за операцию по спасению заложников. На все жалобы и заявления прокуратура отвечает отказами.
5. Заявители прошли все судебные инстанции в Российской Федерации и убеждены, что суды не были независимыми и беспристрастными, ввиду финансовой поддержки, оказанной им Правительством г. Москвы. Во время судебных разбирательств неоднократно нарушались права заявителей: не принимались во внимание ходатайства заявителей о предоставлении им возможности вызвать и допросить в суде в качестве свидетелей указанных ими лиц, не принимались к демонстрации никакие вещественные доказательства, не разрешалось демонстрировать видео материалы, не разрешалось использовать технику для записей протоколов ведения судебных заседаний, не разрешалось делать копии с судебных медицинских экспертиз по вскрытию трупов погибших.
- В решениях судов об отказе в возбуждении уголовных дел имеются ряд фальсификации и подтасовки фактов.
130 человек, среди которых были 10 несовершеннолетних детей, могли быть полностью спасены, если бы не безответственность, халатность и пренебрежение к своим обязанностям, возложенным государством на штаб по спасению заложников.