ПОСТАНОВЛЕНИЕ

г. Владикавказ                                                                                                  9 ноября 2006 года

Судья Ленинского районного суда г. Владикавказа Республики Северная Осетия-Алания Бадтиев А.А. с участием заместителя прокурора Республики Северная Осетия-Алания Черчесова А.В., потерпевших Дудиевой С.П., Сидаковой Р.Б., Туаевой Э.Х., и представителя потерпевших Чеджемова Т.Б., действующего на основании доверенности № 15 - 01/ 076689 от 29 июня 2005 года, а также руководителя следственной группы - следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации Солженицына А.Н., рассмотрев в открытом судебном заседании жалобу потерпевших Дудиевой С.П., Сидаковой Р.Б., Туаевой Э.Х., и представителя потерпевших Чеджемова Т.Б. о признании незаконными и необоснованными постановления о назначении комплексной судебной экспертизы от 28 октября 2004 года к заключения комплексной криминалистической экспертизы от 23 декабря 2005 года,

установил:

Потерпевшие Дудиева С.П., Сидакова Р.Б., Туаева Э.Х. и представитель потерпевших Чеджемов Т.Б. обратились в Ленинский районный суд г. Владикавказа РСО-Алания с жалобой о признании незаконными и необоснованными постановления о назначении комплексной судебной экспертизы от 28 октября 2004 года и заключения комплексной криминалистической экспертизы от 23 декабря 2005 года по уголовному делу № 20/849.
В судебном заседании представитель потерпевших Чеджемов Т.Б. жалобу поддержал, требования изложенные в ней изменил и пояснил, что 23 декабря 2005 года на основании постановлений о назначении комплексной судебной экспертизы от 28 октября и 8 ноября 2004 года проведена комплексная криминалистическая (ситуационная) экспертиза.
Данное заключение ситуационной экспертизы служит органам расследования одним из мотивов отказа в привлечении к уголовной ответственности должностных лиц ( в том числе членов оперативного штаба по спасению заложников) к ответственности, формулированию необъективных выводов по уголовному делу № 20/849, чем ущемляются интересы потерпевших, и затрудняется возможность осуществления правосудия. Оно является незаконным по следующим основаниям.
Обжалуемые постановление о назначении комплексной судебной экспер-тизы от 28 октября 2004 года и заключение эксперта № 1 от 23 декабря 2005 го-да представляют собой попытку исказить и перечеркнуть саму сущность судебной экспертизы, выработанную многовековой историей и практикой криминалистики. Делается это с грубым пренебрежением действующего законодательства, несмотря на то, что глава 27 УПК РФ достаточно подробно и четко регулирует порядок назначения и проведения экспертизы, виды экспертиз, требования, предъявляемые к постановлению о назначении экспертизы, и экспертному заключению. Причем положения указанной главы изложены настолько понятно, что исключают возможность двойственного их толкования.
Общеизвестно, что экспертиза представляет собой экспертное исследование объектов с использованием специальных познаний в науке, технике, искусстве или ремесле.
Поставленные перед экспертами вопросы о соответствии действий должностных лиц различным инструкциям, как и вопросы о том, предпринимались ли оперативным штабом какие-либо действия по освобождению заложников или имело место бездействие с их стороны, являются составной частью общего вопроса о виновности или не виновности, решение которого закон возлагает только на следователя и не требует специальных знаний требует правовой оценки. Следователь и прокурор должны были сами ответить на э вопросы, а не привлекать Миронова И.К. - руководителя унитарного предприятия «Рособорон-экспорт», и Круглова В.А. - председателя Совета «Фонда поддержки участников действий спецопераций «Вымпел».
Тот факт, что для решения поставленных вопросов нужны юристы, а не какие-то специальные знания, признал и сам Ткачев И.В., поручая проведение экспертизы юристам. Между тем, следователь не вправе перелагать свои обязанности посторонним людям.
8 октября 2004 года проведение данной экспертизы было поручено государственному учреждению «Российский федеральный центр судебных экспертиз» при Минюсте РФ. Однако, постановление о назначении экспертизы было возвращено без исполнения, в связи отсутствием экспертов, способных участвовать в такой экспертизе.
В силу этого, проведение экспертизы было поручено экспертной комиссии под председательством некого Миронова И.К., юриста по образованию, который по своему усмотрению подобрал в качестве экспертов людей с неизвестными специальностями и образованием. Следователь считает, что Миронов И.К., как руководитель экспертной комиссии (группы экспертов) вправе был это сделать. Между тем, в соответствии с п. 4 ст. 199 УПК РФ, если экспертизы проводится вне экспертного учреждения, как это имело место данном случае, то следователь сам должен был подобрать специалистов и вручить каждом эксперту постановление с соответствующими вопросами, связанными с его специальностью. Кроме того, УПК РФ не содержит такого понятия, как руководитель группы экспертов вообще, а при проведении комплексной экспертизы, в частности. В связи с этим возникает вопрос, на основании чего, юрист Миронов И.К. стал руководителем группы лиц других каких-то специальностей, и в чем могло выражаться его руководство работниками МЧС, и железнодорожником при проведении экспертизы.
В ч. 1 ст. 195 УПК РФ указано: «Признав необходимым назначение судебной экспертизы, следователь выносит об этом постановление». Смысл этого требования заключается в том, что следователь обязан был обосновать в постановлении необходимость назначения экспертизы, указать, для разрешения каких конкретно вопросов нужны специальные знания и какие именно.
Однако, это указание закона выполнено не было. Отсутствие такого обоснованния можно объяснить только тем, что никакой необходимости в проведении данной экспертизы не было. Ее назначение и проведение представляет собой ничем необоснованную и совершенно незаконную попытку следователя переложить на плечи так называемых экспертов решение вопросов, которое закон возлагает на него самого. Об этом свидетельствует и тот факт, что в основу обвинения руководителей Правобережного РОВД положено невыполнение ими требований ряда инструкций, приказов и других нормативных актов (аналогично вопросам, поставленным перед экспертами данной экспертизы). Несмотря на это, указанные руководители, были привлечены к уголовной ответственности без проведения ситуационной экспертизы. Почему же решение вопроса о виновности одних должностных лиц стало возможным без проведения ситуационной экспертизы, а для решения вопроса о виновности других должностных лиц по-чему-то потребовалось проведение ситуационной экспертизы? Хотя материалы дела и обстоятельства захвата и гибели заложников в том и другом случае, практически одни и те же.
Вопреки требованиям ч. 1 ст. 201 УПК РФ в постановлении о назначении экспертизы нет указания на то, экспертам каких конкретных специальностей поручается проведение экспертизы. Такое требование содержится и в образце постановления о назначении экспертизы, который обязателен для следователя согласно ч.1 ст.474 УПК РФ.
Согласно ч. 1 и п.4 ч.3 ст.57 УПК РФ следователь обязан был указать в постановлении, какими специальными познаниями обладает конкретный эксперт, указать уровень его компетенции. Отсутствие такого указания нарушает право обвиняемого на защиту, лишая его возможности определять компетентность эксперта и заявлять ему отвод в случае необходимости. Однако данное требование закона выполнено не было.
Более того, вопреки ч.4 ст. 199 УПК РФ следователь не вручил каждому эксперту постановление о назначении экспертизы и необходимые материалы, не разъяснил экспертам их права и ответственность.
Вызывает удивление тот факт, что Ольховникову Ю.П. разъяснены права и обязанности, он предупрежден об ответственности только 24 октября 2005 года, то есть спустя почти год после начала экспертизы.
В силу изложенных выше требований незаконным является привлечение в качестве экспертов Миронова И.К. и Круглова В.А., юристов, а также инженера Министерства путей сообщения РФ Ольховникова Ю.П.
Возможность привлечения других лиц в качестве экспертов совершенно необоснованно и вызывает сомнения в их компетенции.
В производстве экспертизы участвовали два заместителя директора Департамента оперативного управления МЧС РФ - Молчанов В.П. и Легошин А.Д.,- менеджер по специальности. Указанные лица не обладают специальными познаниями, которые могли быть использованы для установления каких-либо обстоятельств дела.
Между тем, как известно, эксперты должны подбираться не по должностям или наличию образования вообще, а только по наличию и уровню тех специальных знаний, которые необходимы для исследования определенных обстоятельств дела.
Более того, что касается экспертов Гончара С.А., Чабанова В.А., Молчанова В.И., Легошина А.А., то совершенно не понятно, какими специальными знаниями они обладают, для разрешения каких конкретных вопросов привлекаются. В заключении экспертизы указанно, что Гончар С.А., Чабанов В.А. и Легошин А.Д. имеют высшее образование, а Молчанов В.И. с высшим техническим образованием. Однако нет данных о том, высшее образование какого профиля они получили. Кто эти лица - агрономы, врачи, педагога, инженеры, зоотехники, механики, и в чем заключается уровень и направленность специальных знаний помощника начальника и менеджера? Наличие высшего образования и даже ученой степени без выяснения того, какими конкретно специальными знаниями они обладают, само по себе не дает основания считать их лицами, обладающими специальными познаниями.
Такой подбор «экспертов» привел к грубому нарушению требований ст.201 УПК РФ, согласно которой в производстве комплексной экспертизы участвуют эксперты разных специальностей.
Изложенное выше свидетельствует о том, что следователем были нарушены требования ч.1 и ч.2 ст.57 УПК РФ о порядке подбора и назначении экспертов.
Статья 195 УПК РФ и приложение №119 обязывают следователя указывать в постановлении о назначении экспертизы фамилии, имена и отчества экспертов. Однако в данном постановлении указаны фамилия и инициалы только Миронова И.К., данные других шести экспертов отсутствуют. Их личности стали известны только после появления экспертного заключения.
Вопреки требованиям ч.1 ст. 195 УПК РФ в постановлении о назначении экспертизы не указаны те конкретные обстоятельства, которые требуют для своего установления специальных знаний, нет обоснования необходимости привлечения экспертов различных специальностей.
Следователь обязан был указать, какие конкретно обстоятельства требуют для своего установления определенных знаний, каких именно знаний, и каждому эксперту предоставить конкретные материалы и конкретные вопросы, однако это сделано не было.
Ставя на разрешение экспертов вопросы о соответствии действий и распоряжений должностных лиц инструкциям, следователь должен был указать о каких конкретно действиях и распоряжениях идет речь. Эти распоряжения и действия (бездействия) должны устанавливаться следователем, а не экспертом.
В связи с этим, совершенно бессмысленной является постановка вопросов о действиях подразделений - разве подразделения ФСН, МВД или ВВ МВД действуют сами по себе, без команды начальника? И о каких конкретно действиях идет речь?
В постановлении о назначении экспертизы содержатся вопросы о соответствии распоряжений и действий различным ситуациям: «ситуации в каждый отдельный момент времени», «аналогичные ситуации», а также вопросы о том, «какие последствия повлекли отсутствие этих действий», «какие последствия эти нарушения повлекли» и т.п.
Эти вопросы не могут не удивлять.
Во-первых, вопросы о последствиях каких-либо действий, бездействия или нарушения являются составной частью события преступления, характера и размера вреда, виновности и других. Почему же на них должен отвечать эксперт?
Во-вторых, именно следователь должен был указать, о каких конкретных ситуациях, действиях или бездействиях, а также распоряжениях идет речь. Однако, в постановлении следователя не описаны ни « ситуации в каждый отдель-ный момент времени», ни «аналогичные ситуации», не указаны ни действия, ни отдаваемые кем-то распоряжения. Для ответов на эти вопросы не нужны ни специальные знания, ни эксперты. Это должен был сделать следователь.
Однако, вместо следователя на все вопросы ст.73 УПК РФ дают ответы эксперты. Они дают описания различных обстоятельств, действий различных субъектов событий тех дней -террористов, силовых структур, штабов, потерпевших, последовательность и время этих действий и т.п.
Таким образом, эксперты взяли на себя обязанность проверки и оценки доказательств, возложенную законом на следователя, а также формулирования выводов по делу. Их заключение так и начинается со слов « Следствием установлено...», хотя в постановлении следователя описание имевших место собы-тий 1-3 сентября 2004 года отсутствует. Все изложенное в заключении экспер-тизы выдумано экспертами. Заключение экспертизы не соответствует требова-ниям ст. ст.80, 204 УПК РФ. В нем не указано место проведения экспертизы, не указаны основания производства экспертизы, в нем нет никаких даже намеков на специальные (научные) исследования.
В общем плане заключение представляет собой подборку отдельных документов и фрагментов из них (но вовсе не научное исследование), которым дана совершенно субъективная оценка. Результатом такой оценки явилось не экспертное заключение по конкретным, подлежащим специальному исследова-нию обстоятельствам, а пространное описание событий 1-3 сентября 2004 года, причем как имевших место, так и придуманных «экспертами».
Пункт 7 ст.204 УПК РФ требует, чтобы каждый эксперт в своем заключении указал объекты исследований и материалы, представленные для производство экспертизы, содержание и результаты исследований с указанием примененных методик; выводы по поставленным перед экспертом вопросам и их обоснование. Ничего подобного в заключении нет, ибо никаких специальных исследований вообще не проводилось.
Судебно-прокурорская практика придерживается позиции, согласно которой признается «недопустимым доказательством» заключение судебно-медицинского эксперта из-за нарушений требований ст.204 УПК РФ, при отсутствии в заключении исследовательской части, ссылок на примененные методики, результатов исследования.
Вопреки требованиям ст.201 УПК РФ, в заключении экспертов не указано, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел. Согласно этой статье, каждый эксперт подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований, и несет за нее ответственность. Однако и это требование закона было нарушено.
Статьей 198 УПК РФ предусмотрены права подозреваемого, обвиняемого при назначении и производстве судебной экспертизы. Вышеперечисленные участники уголовного процесса имеют право знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы, заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о проведении судебной экспертизы в другом экспертном учреждении; ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанным им лиц, либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов экспертам; с разрешения следователя присутствовать при производстве судебной экспертизы, давать объяснения экспертам; знакомиться (заключением эксперта или с сообщением о невозможности дать заключение. Данная экспертиза была назначена по уголовному делу № 20/849, в котором в качестве обвиняемого фигурировал Кулаев. Причем в деле имеется несколько постановлений о назначение ситуационной экспертизы. При этом, первое постановление не отменено, а необходимость вынесения последующих постановлений не оговорена, а заключение дано только по одном) из них. С данными постановлениями не был ознакомлен обвиняемый Кулаев, что могло отрицательно повлиять на всесторонность и полноту расследования.
Тем самым следователем нарушены права обвиняемого, что является грубейшим нарушением закона. Факт этого нарушения не отрицается прокура-турой, хотя ему даётся своеобразное оправдание.
Довод прокуратуры о том, что потерпевшие не правомочны ссылаться на нарушение прав обвиняемого и его защитника потому, что последние не считают, что их права ущемлены и не заявили об этом, не основан на законе и является надуманным. Статья 42 УПК РФ предоставляет потерпевшему право заявлять ходатайства и не ограничивает это право какими-либо рамками. Он вправе заявлять любое ходатайство, а также обжаловать в порядке ст.ст. 123-125 УПК РФ незаконность и необоснованность любого действия (бездействия).
Кроме того, отсутствие заявления со стороны обвиняемого может быть обусловлено тем, что он даже не знал о проведении данной экспертизы.
Выполнение требований любой нормы УПК РФ обязательно для следователя без каких-либо условий и оговорок, без учета возможных последствий нарушения и реакций не нарушения со стороны субъектов, права которых ущемлены. Следователь обязан обеспечивать права обвиняемого, в том числе предусмотренные ст. 198 УПК РФ, независимо от того, воспользуется этими правами обвиняемый или нет - это его право.
В постановлении о назначении экспертизы от 28 октября 2004 года перед экспертами поставлено 16 вопросов, а в заключении экспертов содержится только восемь вопросов и ответы на них, но никакой оговорки о том, кто и по-чему сократил число вопросов, не имеется.
Из постановления о назначении экспертизы усматривается, что в распоряжение «экспертов», были предоставлены конкретные материалы дела, в том числе в основном несколько показаний министров, военнослужащих и руководителей пожарных служб.
В постановлении также указано, что дополнительно истребуемые материалы будут представлены экспертам по первому требованию. Однако данных о том, истребовались ли дополнительные материалы, в заключении нет.
В заключении экспертизы отмечено только, что экспертам была «предоставлена возможность ознакомиться со всеми материалами уголовного дела №20/849, имеющими отношения к производству экспертизы в количестве 120 томов, фото и видео материалами, приобщенными к уголовному делу, и возможность ознакомиться с обстановкой на месте происшествия в г. Беслане и вещественными доказательствами, хранящимися в г. Владикавказе».
Однако данных о том, потребовалось ли уголовное дело экспертами, в каком именно объеме, как и данных о том, что эксперты знакомились с обстановкой на месте происшествия, в заключении нет.
В процессе рассмотрения уголовного дела в отношении Кулаева было установлено, что при проведении предварительного следствия, потерпевшие и многие свидетели были допрошены крайне поверхностно, а в судебном заседании от них были получены развернутые и полные показания обо всех обстоятельствах захвата заложников и событий 1-3 сентября 2004 г. Эти доказательства имели важное значение для объективного установления событий 1-3 сентября 2004 года, для формулирования обоснованных выводов по делу. Поэтому было заявлено ходатайство о приобщении к материалам уголовного дела протокола судебного заседания. Оно было удовлетворено постановлением следователя Солженицына А.Н. 29 августа 2006 года. Тем самым, прокуратурой была признана важность полученных в суде доказательств для исследования обстоятельств теракта, а значит, они должны были стать предметом оценки экспертов.
Однако, экспертиза проведена без их учета и эти доказательства опровергают многие выводы экспертов. Этот факт свидетельствует об односторонности и абсолютной неубедительности экспертного заключения.
Именно поэтому эксперты нигде не ссылаются на показания потерпевших. Так, в подтверждении вывода о том, что танки стреляли после 21 часа, ссылаются только на показания танкиста Годовалова и около десяти военных. Между тем, имеются свыше ста показаний потерпевших и свидетелей о том, что танки стреляли днем, однако они никак не повлияли на выводы по делу.
Таким образом, заключение так называемой ситуационной экспертизы свелось не к научному экспертному исследованию, а к описанию событий 1-3 сентября 2004 года, при том, без учета всех имеющихся доказательств, то есть к установлению фактических обстоятельств дела, что является исключительной обязанностью следователя, а не так называемых экспертов. При этом многие положения заключения заимствованы и повторяют обвинительное заключение по уголовному делу в отношении Кулаева. Экспертами проявлен субъективизм, поэтому многие обстоятельства теракта искажены, некоторые просто придуманы, штабу по спасению заложников и различным участникам тех событий приписаны действия, которых они не совершали и т.п.
В постановлении о назначении экспертизы и заключении экспертизы говорится об управлении контртеррористической операцией Оперативным штабом. Однако, нигде не сказано о том, что это была за операция, из каких составляющих она состояла, кто ее планировал, кто ее возглавлял, кто ее исполнял.
Никакой операции 1-3 сентября 2004 года по освобождению заложников не проводилось, и это тоже является повторением экспертами надуманных выводов следователя.
Абсолютно надуманным является вывод экспертизы о, якобы, имевших ме-сто переговорах с террористами по поводу выдвигаемых ими требований. Никаких переговоров не велось, их и не собирались вести, а требование террористов о явке на переговоры Дзасохова, Аслаханова, Зязикова и Рошаля было отклонено в ночь на 2 сентября. К такому выводу пришла и комиссия Торшина. И вывод экспертов о ведении переговоров не только не соответствует материалам дела, в том числе показания так называемых профессиональных переговорщиков Зангионова и Рошаля.
Формулировка поставленных перед экспертами вопросов и данные на них ответы, носят общий, беспредметный характер, не способствуют прояснению обстоятельств теракта. Так, ставя вопросы о распоряжениях, отдаваемых штабом (руководством), ситуации в каждый данный момент времени, следователь должен был указать, о каких конкретных распоряжениях идет речь, кто их отдавал или под-писывал, он должен был описать конкретную ситуацию и указать, в какой период времени она имела место.
Такой же общий характер имеют вопросы о соответствии выполненных дейст-вий различными сотрудниками специальным инструкциям в аналогичных ситуациях: здесь также не указаны конкретные действия конкретных лиц, не указаны о соот-ветствии каким конкретным инструкциям или положениям идет речь, что имеется ввиду под аналогичной ситуацией?
Что имеет ввиду следователь под вопросом о соответствии выполненных подразделениями действий различным инструкциям в аналогичных ситуациях? Ведь вопрос просто лишен здравого смысла: о каких действиях идет речь, о каких аналогичных ситуациях и каких инструкциях? Разве подразделения ВВ МВД, ЦСН ФСБ РФ или МО действуют сами по себе и подразделения выполняют инструкции без чьих-то приказов? Разве их действиями руководят инструкции, а не конкретные люди, отдающие подразделениям приказы?
В постановлении о назначении экспертизы и заключении экспертов искажены понятия комплексной, комиссионной и криминалистической экспертиз, хотя они четко определены законом, что затрудняет сделать выводы о характере проведенной экспертизы, и свидетельствует о ее несостоятельности. Следователь Ткачев называет экспертизу комплексной с привлечением экспертов разных специальностей. В то же время он считает ее комиссионной, так как «экспертиза производилась экспертами комиссионно по всем вопросам, мнения экспертов по поставленным вопросам совпали, в этой связи эксперты составили и подписали общее заключение». Но спрашивается, каким образом могли коммиссионно работать юрист, железнодорожник, менеджер и помощник начальника оперативно- тактических исследований ВВ МВД ? Ведь эти утверждения далеки не только от закона, но и от здравого смысла.
Если проводилась комиссионная экспертиза, то и в этом случае она не соот-ветствует требованиям закона.
Данная экспертиза проведена не с целью прояснения обстоятельств дела и установления виновных в трагедии, а с целью выпутывания обстоятельств дела, с целью обезличить ответственность и увести от ответственности, прежде всего руководителей оперативного штаба и некоторых ответственных чиновников.
Можно привести и другие факты, необоснованности, голословности выводов экспертов, но, изложенного вполне достаточно для того, чтобы сделать вывод о недопустимости заключения экспертизы, как полученного с нарушениями закона.
Для такого вывода не надо иметь особой юридической подготовки, ибо допущенные нарушений лежат на поверхности и обнаруживаются при простом прочтении постановления и заключения, и сопоставления их с требованиями закона. Нужно только желание служить закону, а не руководствоваться иными интересами и вести следствие по понятиям.
Особо обращает внимание на требования ч.2 ст.1 и ч.3 ст.7 УПК РФ для тех, кто пытается смягчить значимость допущенных нарушений или как-то оправдать их: «Порядок уголовного судопроизводства, установленный УПК РФ, является обязательным для судов, органов прокуратуры, органов предварительного следствия и органов дознания, а также иных участников уголовного судопроизводства», а «нарушение норм УПК РФ судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства, влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств».
Просит суд, в соответствии со ст. 125 УПК РФ признать постановление о назначении комплексной экспертизы от 28 октября 2004 года и заключение эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года незаконными и необоснованными.
В судебном заседании потерпевшая Дудиева СП. жалобу поддержала и про-сила суд удовлетворить ее.
В судебном заседании потерпевшая Туаева Э.Х. жалобу поддержала и просила суд удовлетворить ее.
В судебном заседании потерпевшая Сидакова Р.Б. жалобу поддержала и про-сила суд удовлетворить ее.
В судебном заседании заместитель прокурора РСО-Алания Черчесов А.В. жа-лобу потерпевших Дудаевой СП., Сидаковой Р.Б., Туаевой Э.Х., и представителя по-терпевших Чеджемова Т.Б., не поддержал, просил суд оставить ее без удовлетворе-ния и пояснил, что в постановлении от 8 ноября 2004 года указано Ф.И.О. Миронова Ивана Кузьмича, как руководителя группы экспертов, которым после изучения по-ставленных вопросов были приглашены эксперты, обладающие специальными познаниями. Тот факт, что в постановлении от 28 октября 2004 года не указаны его имя, и отчество не является основанием для признания незаконным постановления о назначении экспертизы.
При выборе руководителя группы экспертов следствием были учтены его образован» стаж и занимаемая должность, последним в свою очередь были по-добраны эксперт обладающие специальными познаниями для разрешения по-ставленных вопросов имеющими специальные допуски к работе с секретными документами.
Так, Ольховников Ю.Н. имеет высшее техническое образование, по спе-циальности инженер путей сообщения. Следует указать, что это первичная спе-циальность, полученная при окончании ВУЗа, фактически же он имеет стаж ра-боты 32 года, кандидат технических наук. Его участие было вызвано тем, что он в настоящее время занимает должность начальника кафедры Управления дея-тельности службы общественной безопасности Академии Управления МВД РФ, а в постановлении были поставлены вопросы по деятельности сотрудников МВД в период контртеррористической операции. Таким образом, ранее полученное им образование не является основанием для отвода эксперта.
Привлечение Легошина А.Д. и Молчанова В.П. менеджера (управленца, руководителя по управлению в чрезвычайных ситуациях и заместителя директора департамента оперативного управления МЧС РФ было вызвано тем, что в постановлении были поставлены вопросы по деятельности сотрудников МЧС в пе-риод контртеррористической операции. При этом Легошин А.Д. имеет высшее техническое образование, стаж работы 13 лет, занимает должность заместителя директора департамента оперативного управления МЧС РФ. Молчанов В.П. так же имеет высшее техническое образование, стаж работы 29 лет, кандидат технических наук, занимает должность заместителя директора департамента оперативного управления МЧС РФ. Чабанов В.А. имеет специальность «военное и административное управление», состоит в должности заместителя начальника отдела тактической подготовки штабов и офицеров Главного командования Сухопутных войск МО РФ. Гончар С.А. помощник начальника Главного штаба - начальника Центра оперативно-тактических исследований в ВВ МВД РФ. Их участие было вызвано тем, что в постановлении были поставлены вопросы о деятельности военнослужащих и ВВ МВД РФ в период контртеррористической операции.
Основание назначения экспертизы отражено в описательной части постановления, обоснование привлечения экспертов различных специальностей по смыслу вытекает из поставленных вопросов. Нормы УПК РФ, в том числе и предусмотренные ст. 195 УПК РФ, не обязывают следователя ставить отдельные вопросы каждому из участников экспертной комиссии и предоставлять им отдельные материалы. Все вопросы были поставлены Миронову И.К., как руководителю группы экспертов, ему же были предоставлены материалы для исследования.
Что касается довода о нарушении требований ч.1 ст. 195 УПК РФ, следует указать, что указанная норма процессуального закона не обязывает следователя указывать конкретные обстоятельства, которые требуют для своего установления специальных знаний. В соответствии с ч.1 ст. 195 УПК РФ следователь признав необходимым назначение экспертизы, выносит об этом постановление. Эта процедура была соблюдена.
Ситуационная экспертиза не имеет непосредственного отношения к Кулаеву Н.А., не влияет на объем его обвинения, и не была приобщена к материалам выделенного в отношении его уголовного дела. Экспертиза касалась оценки действий руководителей и участников контртеррористической операции. В связи с этим ссылки на нарушение прав обвиняемого Кулаева НА. не состоятельны.
В соответствии с ч.2 ст. 198 УПК РФ потерпевший, в отношении которого производилась судебная экспертиза, вправе знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы и заключением эксперта, заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве экспертизы в другом учреждении. Комплексная (ситуационная) судебная экспертиза по уголовному делу №20849 назначена не в отношении потерпевших, а в отношении должностных лиц оперативного штаба по управлению контртеррористической операцией, участников операции по освобождению заложников - сотрудников ЦСН ФСБ РФ, ВВ МВД РФ, МО РФ, МВД РФ и РСО-А, МЧС РФ, следовательно, нарушение норм УПК РФ допущено не было.
Комплексная (ситуационная) судебная экспертиза была назначена 28 октября 2004 года, в постановлении перед экспертами поставлено 16 вопросов. В связи с возникшей необходимостью в изменении и дополнении поставленных перед экспертами вопросов, в том числе, и с целью выяснения наличия причинной связи между действиями (бездействиями) должностных лиц и наступившими последствиями, возникшими в результате теракта, 8 ноября 2004 года было вынесено постановление о назначении комплексной экспертизы, в котором перед экспертами поставлено 8 вопросов, ответы на которые даны в заключении.
Специалистами разных специальностей экспертиза производилась совместно. По всем вопросам, мнения экспертов по поставленным вопросам совпали, в этой связи эксперты составили и подписали общее заключение. Эксперты вправе изложить свое мнение, в случае если они не пришли к единым выводам.
Экспертам были представлены не только показания министров, военнослужащих и руководителей пожарных служб, как указано в жалобе, но и показа-ния потерпевших и свидетелей по делу, что отражено в заключении экспертов на странице 4, где экспертами перечислены представленные им материалы - 120 томов уголовного дела №20849, фото и видеоматериалы, приобщенные к делу.
В постановлениях о назначении комплексной судебной экспертизы 28 ок-тября и 8 ноября 2004 года четко обозначено, что экспертиза является комплексной, понятие которой дает ст.201 УПК РФ, следовательно, какого-либо искажения понятий в названии допущено не было.
Таким образом, постановление о назначении экспертизы вынесено в соответствии с требованиями ст.ст. 195,199 и 201 УПК РФ. Заключение экспертизы так же соответствует требованиям ст.204 УПК РФ.
В судебном заседании руководитель следственной группы - следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации Солженицын А.Н., жалобу потерпевших Дудаевой СП., Сидаковой Р.Б., Туаевой Э.Х., и представителя потерпевших Чеджемова Т.Б., не поддержал, просил суд оставить ее без удовлетворения.
Выслушав мнение сторон и исследовав представленные материалы суд считает, что жалоба потерпевших Дудаевой СП., Сидаковой Р.Б., Туаевой Э.Х., и представителя потерпевших Чеджемова Т.Б. обоснованна и подлежит удовлетворению.
Так, в соответствии с ч.1 ст. 195 УПК РФ, признав необходимость назна-чения судебной экспертизы, следователь выносит об этом постановление, в ко-тором указываются - основания назначения судебной экспертизы; - фамилия, имя и отчество эксперта или наименования экспертного учреждения, в котором должна быть произведена судебная экспертиза; - вопросы, поставленные перед экспертом; -материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта.
В соответствии с ч.1 ст. 201 УПК РФ, судебная экспертиза, в производстве которой участвуют эксперты разных специальностей, является комплексной.
В материалах же уголовного дела отсутствуют сведения о том, что Круглов В.А., Ольховников Ю.Н. Гончар С.А., Чабанов В.А., Молчанов В.П. и Легошин А.Д. были привлечены к производству экспертизы в качестве экспертов именно следователем, и какие специальности они имеют.
Как усматривается из постановления о назначении комплексной судебной экспертизы от 28 октября 2004 года, производство экспертизы было поручено экспертам экспертной комиссии под председательством Миронова И.К., без указания, в нарушении ч.1 ст. 195 и приложения № 119 к ст. 476 УПК РФ, данных других лиц, привлеченных к участию в производстве экспертизы в качестве экспертов.
Изложенное свидетельствует, что Круглов В.А., Ольховников Ю.Н., Гон-чар С.А., Чабанов В.А., Молчанов В.П. и Легошин А.Д. были привлечены самим Мироновым И.К., по его усмотрению.
Исходя из требований ч.2 ст. 198 УПК РФ, потерпевший пользуется правами, предусмотренными пунктами 1 и 2 части 1 настоящей статьи, а именно: знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы и заявлять от-вод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении.
Однако в нарушении ч.2 ст. 198 УПК РФ, потерпевшим не было предоставлено право ознакомления с постановлением о назначении комплексной судебной экспертизы от 28 октября 2004 года, они не были осведомлены о лицах, привлеченных в качестве экспертов к производству экспертизы, и были лишены права, заявить отвод эксперту.
Как следует из указанного постановления, разъяснение лицам, привлечен-ным в качестве экспертов их прав и обязанностей в соответствии со ст.57 УПК РФ, и предупреждения их ст. 307 УПК РФ за дачу заведомо ложного заключения было поручено старшему прокурору - криминалисту Генеральной прокуратуры РФ Боброву В.Е.
Между тем, в нарушении ч.3 ст. 199, от. 474 и приложения № 119 к ст. 476 УПК РФ, в постановлении о назначении комплексной судебной экспертизы отсутствуют сведения о разъяснение Миронову И.К., Круглову В.А., Ольховникову Ю.Н., Гончару С.А., Чабанову В.А., Молчанову В.П. и Легошину А.Д. их прав и обязанностей в соответствии со ст. 57 УПК РФ и о том, что они были предупреждены об уголовной ответственности по ст. 307 УПК РФ. Согласно заключению эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года Миронов И.К., Круглов В.А., Ольховников Ю.Н., Гончар С.А., Чабанов В.А., Молчанов В.П. и Легошин А.Д. предупреждены об уголовной ответственности по ст. 307 УПК РФ, а так же им на основании ст. 199 УПК РФ разъяснены права и обязанности эксперта, предусмотренные ст. 57 УПК РФ.
При этом, в заключении эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года отсутствуют сведения о лице, предупредившим Миронова И.К., Круглова В.А., Ольховникова Ю.Н., Гончара С.А., Чабанова В.А., Молчанова В.П. и Легошина А.Д. об уголовной ответственности по ст. 307 УПК РФ, и разъяснившим им на основании ст. 199 УПК РФ их права и обязанности эксперта, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, и более того, при том, что производство экспертизы было начато 16 ноября 2004 года, привлеченному в качестве эксперта Ольховникову Ю.Н. права и обязанности эксперта, предусмотренные ст. 57 УПК РФ были разъяснены лишь 24 октября 2005 года и тогда же он был предупрежден об уголовной ответственности по ст. 307 УПК РФ.
Из указанного заключения эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года не усматривается что именно было сделано группой экспертов в составе Миронова И.К., Круглова З.А., Ольховникова Ю.Н., Гончара С.А., Чабанова В.А., Молчанова В.П. и Легошина А.Д. на основании постановлений начальника следственного отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Ткачева И.В. от 28 октября 2004 года и 8 ноября 2004 года.
В соответствии с ч.2 ст. 201 УПК РФ, в заключении экспертов, участвующих в производстве комплексной судебной экспертизы, указывается, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел. Каждый эксперт, участвующий в производстве комплексной судебной экспертизы, подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований, и несет за нее ответственность. Между тем, в нарушение ч.2 ст. 201 УПК РФ, в заключении эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года отсутствуют сведения о том, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел, а также в нарушение п.10 ч.1 ст. 204 УПК РФ отсутствуют сведения о примененных методиках.
Из заключения эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года следует, что оно да-но на основании постановлений начальника следственного отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Ткачева И.В. от 28 октября 2004 года и 8 ноября 2004 года.
Согласно постановления начальника следственного отдела Управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе Ткачева И.В. от 28 октября 2004 года о назначении комплексной судебной экспертизы на разрешение экспертов поставлены 16 вопросов, а согласно постановлению от 8 ноября 2004 года, на разрешения экспертов поставлены 8 вопросов.
Однако из заключения эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года, видно, что указанной группой экспертов даны ответы на 8 вопросов, без обоснования при-чины, по которой остальные вопросы оставлены без разрешения.
Что касается мнений Миронова И.К., Круглова В.А., Ольховникова Ю.Н., Гокчара С.А., Чабанова В.А., Молчанова В.П. и Легошина А.Д., отраженных в заключении эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года, то суд не в праве в ходе предварительного расследования, в стадии собирания доказательств давать оценку заключению эксперта.
Таким образом, суд считает, что постановление от 28 октября 2004 года о назначении комплексной судебной экспертизы и заключение эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года соответственно назначено и дано с нарушениями норм УПК РФ и следовательно являются незаконными и необоснованными. На основании изложенного, руководствуясь ст.125 УПК РФ,

постановил:

Жалобу потерпевших Дудиевой СП., Сидаковой Р.Б., Туаевой Э.Х., и представителе потерпевших Чеджемова Т.Б. о признании незаконными и не-обоснованными постановления о назначений комплексной судебной экспертизы от 28 октября 2004 года и заключение комплексной криминалистической экспертизы № 1 от 23 декабря 2005 года удовлетворить.
Признать постановление начальника следственного отдела Управления Генеральное прокуратуры РФ на Северном Кавказе Ткачева И.В. от 28 октября 2004 года о назначении комплексной судебной экспертизы и заключение эксперта № 1 от 23 декабря 2005 года -незаконными и не обоснованными и обязать руководителя следственной группы -следователя по особо важным делам Гене-ральной прокуратуры Российской Федерации Солженицын: А.Н.. в производстве которого находится уголовное дело № 20/ 849 устранить допущенные нарушения закона.
Копию настоящего постановления направить руководителю следственной группы следователю по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации Солженицыну А.Н., заместителю прокурора Республики Север-ная Осетия-Алания Черчесов А.В., потерпевшим Дудаевой СП., Сидаковой Р.Б, Туаевой Э.Х., и представитель потерпевших Чеджемову Т.Б.
Настоящее постановление может быть обжаловано в Верховный суд Республики Северная Осетия – Алания в течение 10 суток со дня его вынесения.


Судья Бадтиев А.А.