Сегодня на заседании федеральной комиссии по Беслану прозвучат первые главы доклада члена комиссии Юрия Петровича Савельева. Это исследование наиболее спорных вопросов бесланской трагедии — от количества боевиков, захвативших школу, до первых взрывов и применения во время штурма огнеметов и танков — трудно назвать просто “особым мнением”. Это расследование, проведенное на очень высоком доказательном уровне, сделало бы честь генеральной прокуратуре любой цивилизованной страны.

Доклада Савельева давно ждут и в Беслане, и в Москве, и в мире. Несмотря на то что жители Беслана не раз слышали мнение Савельева об истинной картине теракта, Юрий Петрович поступает крайне корректно по отношению к своим коллегам из федеральной парламентской комиссии. Поэтому первыми слушателями доклада Савельева будут именно члены комиссии Торшина.

Бесланцы, активно помогавшие расследованию Савельева, заинтересованы в том, чтобы торшинская комиссия максимально внимательно отнеслась к этому документу. По сути, федеральной комиссии предоставлен последний шанс, чтобы достойно и аргументированно закончить свое расследование бесланской трагедии и потребовать от Генеральной прокуратуры пересмотреть материалы следствия.

С просьбой прокомментировать сегодняшнее свое выступление “Новая” обратилась непосредственно к Юрию Петровичу Савельеву.

“Исследование, которое я провел, очень объемно. Поэтому завтра для доклада на заседании федеральной парламентской комиссии по Беслану я представлю только три главы общим объемом в 520 страниц. Первая глава посвящена взрывам, которые прозвучали в спортивном зале в 13.02 3 сентября 2004 года. Три взрыва уложились в 23 секунды, которые я и анализирую в этой главе.

Я попытался разобраться в природе этих взрывов и каковы были их последствия. Пригодились мои навыки ученого: я профессиональный баллистик, последние мои книги — как раз два тома лекций по уравнениям динамики полета и внешней баллистике. Но основная моя специальность это, конечно, горение, взрыв, это — моя стихия, и я использовал свои знания, чтобы по показаниям заложников в суде о том, что происходило внутри зала (этим показаниям я придаю большое значение), по техническим средствам, которые фиксировали все, что происходило вне зала (аудио-, фото- и видеосъемка), установить истину. Анализ первых 23 секунд, во время которых прозвучали взрывы, составляет 286 страниц, включая 90 фотографий, схемы, экспертизы, в том числе анализ спектров звукозаписи телевизионных съемок. Речь идет о том, что когда есть звукозапись взрывов, их последовательность и результаты этих взрывов, например, в виде разрушенной под подоконником стены зала, то можно судить о количестве взрывчатого вещества, которое было доставлено к точке взрыва, скажем, к этому окну. Можно судить также, когда и каким оружием была пробита дыра в крыше, размер этой дыры в крыше спортивного зала. Это все позволяет судить о том, что было причиной и каков был характер этих взрывов. Многое дают показания заложников, которые были очевидцами взрывов, и особенно ценно, что в результате судебного процесса над Кулаевым удалось собрать большое количество детальных показаний заложников.

Вторая глава посвящена исследованию причины пожара в спортзале. Я уделил этому вопросу очень много времени. В этой главе мною представлены 50 фотографий, а также самая полная хронология развития событий в школе после первых взрывов. Я проанализировал огромное количество видео- и фотоматериалов, выискивал и уточнял время даже на наручных часах, сфотографированных на запястьях людей, участвующих в операции. Проводил синхронизацию времени одних и тех же событий по различным — как телевизионным, там и фотографическим — съемкам.

Третья часть моего исследования посвящена применению во время операции оружия неизбирательного действия — это РПО (реактивно-пехотный огнемет) и РШГ (реактивная штурмовая (противотанковая) граната).

Я считаю, что федеральная парламентская комиссия работала очень много. Но так получилось, что в данном случае лично для меня сложились несколько факторов: я оказался технически подготовленным для этого исследования человеком и, кроме того, депутатом и членом комиссии. То есть получил доступ к информации. Члены комиссии не знакомы с материалами и доказательствами, которые я им сегодня представлю. Поэтому даже не могу предвидеть их реакцию. Хотя по уровню сложности я старался не выходить за рамки, заданные официальными криминалистами и экспертами, чтобы говорить на одном языке с моими оппонентами.

Моя цель сегодня — повлиять на структуру и содержание доклада федеральной комиссии, который уже практически готов. Если я этой цели добьюсь хотя бы в отдельных, но принципиальных на мой взгляд моментах, тогда принципиально изменится и концепция официального доклада парламентской комиссии. Если мои коллеги сочтут, что мое исследование требует дополнительной экспертизы или что это вообще ерунда, и проголосуют за нынешний вариант доклада, то я буду предпринимать другие шаги, чтобы быть услышанным.

Голосования по окончательному варианту доклада комиссии еще не было. Доклад по сравнению с промежуточным вариантом, который Александр Торшин представил в конце прошлого года, ужат в два раза. Но выводы комиссии — примерно те же».

 

Подготовила Елена МИЛАШИНА