Ю.П.
Савельев:
«Нам
всем нужна
правда»
Как человек, давно разменявший седьмой десяток лет, я до недавнего времени не думал, что меня еще что-то может потрясти до глубины души. К сожалению, это случилось, точнее – стряслось в моей стране, в маленьком, доселе мало кому известном Беслане.
Гибель родных и близких я переживал ещё мальчишкой в блокадном Ленинграде. Но то были времена второй мировой, когда жертвы исчислялись миллионами. Человек понимал это и был вынужден мириться с потерями. Война есть война. Да и забирает она в основном здоровых мужчин. Жертвы среди гражданского населения зачастую случайны, они противоестественны даже по суровым законам войны.
То, что произошло в сентябрьские дни 2004 года в Беслане, невозможно до конца осознать, а выжившие в этом аду никогда не смогут вернуться к нормальной человеческой жизни. И никто из нас, находившихся в те дни вне школы, не поймет и не почувствует пережитого этими несчастными людьми ужаса.
Уже в те дни я задал себе вопрос – что могу сделать, чтобы как-то облегчить участь уцелевших сотен женщин и детей. Ответили сами жертвы этой трагедии, ждущие от нас не столько естественного сочувствия, помощи и поддержки, сколько обыкновенной правды. Как оказалось, именно эти их ожидания продолжают оставаться напрасными вот уже третий год. Происходят какие-то действия, говорятся какие-то слова, выдвигаются какие-то версии и т.д. и т.п., но всё это где-то очень далеко от реальности и от полной правды.
Войдя в парламентскую комиссию по расследованию бесланской трагедии, я в меру своих сил и опыта попытался разобраться во всем, что происходило в стенах школы и вокруг нее. Просмотрел множество видеозаписей, ознакомился с протоколами допросов, со стенограммами судебных заседаний, опрашивал заложников и свидетелей, облазил все окрестности, школьные помещения, подвал и чердаки, консультировался со специалистами в той или иной области…Считаю, что то же самое должен был сделать всякий, желающий установить истину. Занимаясь этим, я раз за разом сталкивался со странными явлениями. Чего стоит хотя бы многократное упоминание во всех официальных документах о школьном подвале, в котором якобы укрылись бандиты, чем и было мотивировано применение танков и другой тяжелой техники. В самом деле подвал цел-целехонек по сей день, а отсутствие в нем каких-либо следов нахождения бандитов давным-давно констатировали мои коллеги из северо-осетинской комиссии. Иными словами, налицо заурядная ложь, авторы которой даже не потрудились побывать в школе и спуститься в ее подвал!
Такой же надуманной и ничем не обоснованной является и официальная версия о роковых взрывах, раздавшихся в школе 3 сентября. Следствием самого первого из них стало, в частности, дымное облако над крышей спортзала, что никоим образом не случилось бы при взрыве внутри зала. Что касается второго взрыва, то и тут не всё ясно: бомба, установленная в зале бандитами, не могла разрушить полуметровую стенку под окном, не повредив при этом осколками и иными поражающими предметами ни пола, ни рамы, ни штукатурки справа и слева от пролома!
Ложным является и утверждение, прозвучавшее 22 декабря 2006 года на заседании Совета Федерации о 811 спасенных заложниках. Эта цифра ничем не обоснована, т.к. за вычетом из общего числа заложников всех погибших она не составляет и восьмисот. Вероятно, желая приукрасить деятельность штаба, в «спасенные» записали не только освобожденных Р.Аушевым и покинувших спортзал самостоятельно, но и получивших 3 сентября ранения спасателей, не являвшихся, ясное дело, заложниками.
По существу, большинство выживших заложников никто не спасал. Они покинули школу без чьей-либо помощи и тут нет никаких заслуг штаба. Тем же, кто не смог спастись самостоятельно, было суждено оказаться в столовой или же погибать в огне, рассчитывая разве что на спасателей, в частности - из числа гражданских лиц. Последних, к счастью для заложников и к стыду для «профессионалов» оказалось больше Многочисленные видеозаписи убеждают в этом, как и в том, что пожарные приступили к своей работе спустя два часа после начала штурма и возникновения пожара.
Если же взрывы, спровоцировавшие «спонтанный» штурм действительно были для членов оперативного штаба неожиданностью, то возникает вопрос: почему в таком случае штурм не начался еще вечером 1 сентября, когда в школе прозвучал самый первый взрыв? Вероятно, в отличие от более поздних он действительно был неожиданным…
И тут напрашивается еще один вопрос, не дающий всем нам покоя: возможен ли был бескровный исход трехдневного противостояния? При всей его сомнительности, такой вариант был. Я имею ввиду перспективы переговоров с А. Закаевым, организованные к исходу второго дня Р.Аушевым. Нисколько не переоценивая вероятность успешного исхода этих переговоров, нельзя не признать, что они давали хоть и призрачный, но вместе с тем единственный, по моему мнению, шанс спасти сотни жизней. Напомню, что помимо голосового сообщения, сделанного Аушевым до его визита в школу, было два прямых телефонных разговора с участием А.Дзасохова и А. Закаева. Первый состоялся сразу после возвращения Р.Аушева из школы, а второй – в полдень 3 сентября. Ровно за час до штурма А.Закаев подтвердил готовность А. Масхадова и самого себя прибыть в Беслан и войти в школу без каких-либо политических условий и гарантий собственной безопасности.
В изданной в шести частях книге «Беслан: правда заложников» я изложил свою версию случившегося, в ключевых моментах совпадающую с выводами северо-осетинских парламентариев, но не нашедшую поддержки со стороны моих коллег из обеих палат Федерального Собрания.
Столь разительное отношение к предмету расследования объясняется очень просто. Депутаты Парламента РСО-Алания, остро пережившие гибель своих соотечественников, не могли быть равнодушными к жертвам трагедии. Большинство же депутатов Госдумы вряд ли испытали те же чувства, спешно обсудив официальный доклад и согласившись с ним.
Настоящий сборник наполовину состоит из обычных, на первый взгляд, списков. Как человек, занимавшийся тем же, могу отметить скрупулезность проведенной работы. Чувствуется, что для составителей сборника жертвы трагедии – не сотни числительных, а люди, у каждого из которых была своя судьба, прерванная или круто изменённая в те сентябрьские дни.
В книге впервые приводится безупречная, на мой взгляд, статистика теракта, и это не единственное её достоинство. Содержащийся в ней доклад северо-осетинской комиссии вновь становится доступным, как и в день его опубликования в республиканской газете в декабре 2005 года. Теперь все мы можем ознакомиться с этим документом, сравнить его с другими и сделать свои выводы.
Выражение благодарности звучит в главах о гуманитарной помощи, а также о лечебных учреждениях, принявших искалеченных в теракте жителей Беслана. И выражением надежды хочется считать эпилог, хотя большинство перечисленных в нем фактов скорее обратного рода.
В заключение напомню старую притчу о равнодушных, чьё молчание позволяет торжествовать злу и насилию. Куда хуже этих пассивных соучастников всех преступлений те, кто не просто молчит, а лжёт, рассуждая о вселенском несчастье, унесшем вдвое больше жизней, чем это было в белорусской Хатыни.